Читать книгу Психосоматика для нормальных психов - Крис Саммерс - Страница 16

Что же такое мысль? Мы не можем представить, как она выглядит, не ощущаем ее ни одним из органов чувств. Но некоторые исследователи наделяют ее невероятной властью. Столетиями люди слагали мифы о тех, кто способен был перемещать предметы силой мысли или угадывать намерения других людей. Долгое время эти идеи не признавались наукой, принимались за нечто мистическое.

Сегодня мысль – объект пристального внимания ученых.

Так, например, изучая мышление, ученые пришли к удивительному выводу. Оказывается, стоит только подумать о каком-либо действии, мы заставляем мозг работать, а мышцы напрягаются так, как если бы мы реально его выполняли. Этот секрет наши предки знали еще в глубокой древности. В те далекие времена целители воспринимали человека целостно, не отрывая друг от друга психические и соматические расстройства, а лишь учитывая, какие из них у данного больного выражены больше.

Достоверно известно, что в медицине таких древних стран, как Китай, Индия и Греция, врачи всегда опирались на принцип взаимовлияния телесного и психического. И первым шагом в направлении появления области знаний под названием «психосоматика» была калокагатия.

В Древней Греции идеалы красоты и морали переплетались очень тесно. Речь идет об особом слиянии этического и эстетического. Это соединение красоты и добра, блага.

Вот как этот термин объясняется в «Кратком словаре по эстетике»: «Калокагатия (от древнегреческого kalos – прекрасный и agathos – хороший, нравственно совершенный) – непереводимый термин античной эстетики, обозначающий гармонию внешнего и внутреннего, которая является условием красоты человека. Калокагатия является одним из центральных понятий античной эстетики на всех главнейших социально-исторических ступенях ее развития.

Первое упоминание о калокагатии содержится в материалах, относящихся к так называемым семи мудрецам. Солон рекомендует хранить калокагатию – „права вернее клятвы“. Биант же подразумевает под калокагатией внешний вид человека в зеркале, который должен указывать ему на его моральные качества. Пифагорейцы понимали калокагатию как внешнее поведение человека, определяемое его внутренними качествами. В дальнейшем в связи с социальной дифференциацией в античном обществе это общее значение термина калокагатии уточняется и получает разный смысл. Аристократическое понимание калокагатии содержится у Геродота в связи с греческими традициями. У Платона связана с воинскими доблестями, „природными“ качествами или с родовыми особенностями, и др. Позднее термин калокагатия стали применять для обозначения хороших, практичных и расчетливых хозяев.

В конце V века до н. э. в связи с появлением софистики термин употреблялся для обозначения учености и образованности. В этом смысле он применялся не только к софистам, а вообще к людям высокой культуры. Ксенофонт, Платон и Аристотель понимали калокагатию философски. Она выступала у них как некоторого рода гармония внутреннего и внешнего, причем под внутренним понималась мудрость, достижение которой приводило человека к калокагатии. Ксенофонт считал Сократа идеалом гармонического благородства. Причем эту калокагатию он отличал от просто добрых поступков, от добродетели и красоты, так что она являлась чем-то единым и неразделимым. Платон трактовал калокагатию как особого рода соразмерность, а именно как гармонию души и тела. В других случаях Платон связывал калокагатию со счастьем, разумностью, свободной убежденностью, которая не нуждается во внешних законах и заключается в естественном умении правильно пользоваться жизненными благами.

Аристотель при выяснении калокагатии исходил из чувственных и естественных благ (богатство, здоровье и др.), трактуя их как калокагатию. Это есть цельность человеческой личности и величие души. Она свойственна всем людям, но только в разной степени. Дальнейшее развитие индивидуализма и психологизма, происходящее в эпоху эллинизма, привело к тому, что калокагатия стала трактоваться не как нечто природное и естественное, но как результат моральных упражнений и тренировки».

Слово «калокагатия» упоминается и в диалоге «Пир» в отношении тех замечательных людей, которым предназначены речи Сократа. Это также идеал античного воспитания, задача которого – сформировать добродетельную личность. В понятии есть социальный подтекст, ведь калокаготийный человек воплощает волю общества и служит примером для других, представляя собой идеального жителя полиса.

Речь тут идет о красоте бестелесной души в соответствии с платоновским учением о Благе: чем более возвышенными являются помыслы и устремления, тем человек ближе к абсолютному Благу (ближе всех, конечно, философы).

Однако трактовать калокагатию в сугубо бестелесном смысле было бы неверно. Греки придавали огромное значение физической красоте и культуре тела. При этом красивое тело для них – это не просто повод восхититься кубиками пресса у юноши в гимнастике. Это показатель того, насколько культурен и высокоразвит человек в целом. Предполагалось, что идеальный субъект должен быть гармонично развитым и целостным, а строгое разделение на «тело» и «душу», отравлявшее жизнь средневековым людям, было грекам чуждо.

В диалоге Платона «Тимей» высшая добродетель трактуется через соразмерность тела и души: «Между тем все доброе, без сомнения, прекрасно, а прекрасное не может быть чуждо меры. Значит, приходится признать, что и живое существо, долженствующее оказаться прекрасным, соразмерно».

Могучая и великая душа не может «восседать на колеснице слабого и хилого тела», потому-то такой человек не будет прекрасным в целом. Так что «Тимей» велит тем, кто занимается, например, математикой, не пренебрегать гимнастикой, а спортсменам советует музыку и философию. Только тогда человек станет не только прекрасным, но и добрым, – заключает Платон.

И вот еще несколько примеров, которые приводит в своей книге врач-психотерапевт Геннадий Старшенбаум «Психосоматика и психотерапия»:

«В Древней Греции во времена Сократа и Платона (V–IV века до н. э.) психогенные нарушения телесных функций объединяли термином „истерия“ (от греческого hystera – матка), связывая их с „бешенством матки“, поскольку они наблюдались в основном у незамужних женщин; им рекомендовалось вступление в брак.

В „Диалогах“ Платона его учитель Сократ говорит юноше, жалующемуся на головную боль, что для исцеления тела должно лечить и душу, ибо любое зло и любое благо для тела исходит из души, а врачевать душу следует „добрыми речами“. В „Хармидах“ Платон выступает против того, что есть врачи для тела и врачи для души, поскольку одно неотделимо от другого. Там, где целое чувствует себя плохо, часть его не может быть здоровой.

В Индии с незапамятных времен существует практика йоги, открывающая фантастические возможности саморегуляции человека. Чтобы стать учеником йога, мальчик должен сдать вступительный экзамен. В холодную зимнюю ночь его сажают на берегу реки, раздевают, мочат в студеной воде простыню и окутывают голого. Он должен внушать себе, что ему жарко, пока простыня на нем не высохнет. И так три раза. Справился до утра – готов к настоящему обучению.

Через несколько лет учебы йог уже умеет уменьшать частоту сердцебиения почти до полного исчезновения пульса, уменьшать температуру тела. Дыхание при этом становится практически неопределимым, все функции организма понижаются до уровня, свойственного животному в состоянии зимней спячки. Таким он может быть зарыт в землю заживо на несколько недель.

Чемпион мира по йоге француз Куду – „гуттаперчевый человек“ – демонстрировал такой фокус. Складывался в три погибели и втискивался в прозрачный кубик со сторонами 50 см. А это длина самой длинной – бедренной кости, ее даже йоги складывать не могут. Затем кубик герметизируют и погружают на дно бассейна с водой. Там йог проводит несколько часов практически без воздуха, за счет особого йоговского дыхания – попросту говоря, почти не дыша.

Другой йог по фамилии Шварц в присутствии группы исследователей ввел в левую руку иглу, проткнув кожу, бицепс и вену, а затем по команде остановил в течение трех секунд вызванное проколом кровотечение. В ходе другого опыта он сунул руку в горящий камин и перемешивал ею раскаленные угли, после чего у него не было обнаружено никаких повреждений кожи. Кожа в самогипнозе как бы не замечает огня, ожоговая реакция не запускается. Не зря патофизиологи говорят, что все болезни “организуют” нервы».

Прочитав эти строки, я вспомнила, как моя бывшая коллега решила испытать на себе феномен хождения по раскаленным углям. И вот что у нее получилось.

* * *

Когда моя коллега обмолвилась, что из Америки приезжает инструктор, обучающая хождению по огню, у меня непроизвольно вырвалось: «А самой тебе слабо́?» Но когда Таня Лейе согласилась, я, если честно, не поверила. Сжечь себя на костре ради заметки в газете?..

Каково же было мое удивление, когда через некоторое время появляется Татьяна с репортажем прямо… из пламени. Наши люди в огне не горят!..

Вот что она написала.

«Еще с детства я до судорог боюсь холода, ожога от горячего чайника и могу запросто упасть в обморок при виде обычного таракана. Стоит ли говорить, что дама я слабая? Но в один прекрасный день мне сказали в редакции: „Наконец-то для тебя есть настоящее дело!“

Через неделю рано утром меня ждали на подмосковной турбазе, где вместе со всеми желающими я должна была пройтись по раскаленным уголькам. Именно в тот день спозаранку зарядил дождь.

Я закрывала глаза и тут же представляла, как мои мокрые ноги будут шипеть на раскаленных углях, словно сырая котлета в кипящем масле.

– Неужели под дождем пойдем? – спросила я бывшую советскую гражданку Ларису Виленскую, которая в 1979 году уехала в Соединенные Штаты, потому что не могла заниматься на Родине запрещенной в те времена парапсихологией. Теперь Лариса, ставшая за океаном Лорой Фэйт, несколько раз в год приезжает в Россию, чтобы проводить для бывших соотечественников семинары по огнехождению.

Оглядев меня внимательно, Лора, добродушная полная дама, совсем не похожая на душегуба-мучителя, ответила: „А не будет дождя, мы со стихией поработаем…“

Так умерла последняя надежда избежать экзекуции.

Мы расселись прямо на полу в большой круг. Каждый должен был представиться, рассказать о себе и сообщить, почему он собирается расхаживать по огню. Зачем – не знала только я одна. Все остальные либо мечтали пережить незабываемые впечатления, либо побороть свои страхи.

Все, не сговариваясь, сидели с раскрытыми ладонями в позе лотоса. Мой лотос тут же завял, потому что через пять минут так свело ноги, что я позорно отползла подпирать стенку. Зато я помнила главное: нужно быть добросовестной ученицей, потому что из двадцати человек оказалась единственной, для кого слова медитация, холотропное дыхание и система рэйки значили не больше, чем третий закон пифагоровой эклиптики.

– Мысленно поднимаем голову и видим небо, – потек голос Лоры.

Я поняла, что настало время медитировать, и закрыла глаза. Мое небо стало колючим, усеянным звездами, словно шипами, и я протянула ему на блюде арбуз. Небо почему-то высунуло язык и смачно облизнулось.

От ужаса, что никто арбузы небу не дарит, я попыталась представить что-то более красивое – хотя бы жар-птицу. Но мой арбуз уже улетел в небо и растворился в тумане. Небо побелело и напоминало прокисшее молоко.

Теперь я думала только о том, что небо за этот арбуз на меня, наверное, сильно обидится и не поможет при встрече с огнем. От страха, что так глупо потеряла защитника, свело желудок. Но Лора успокоила: „Когда подарок принят, он растворяется в небесах“.

Самое главное, что на этом семинаре надо было слиться со стихиями, открыться им, почувствовать их в себе, и тогда угольки станут не опаснее теплого песочка. Постепенно, закрывая глаза, под звуки шаманского бубна, в который методично бил помощник Лоры, я научилась растворяться в воздухе, черпать силу от земли, плескаться рыбкой в речке и плясать шаманом вокруг костра. И даже „забираться“ в пламя, как Дюймовочка в тюльпан…

Лора честно призналась, что каждый раз боится ступать на раскаленные угли. Однажды, впервые выступая перед бывшими соотечественниками, она поспешила, не настроилась и получила сильные ожоги. В другой раз у нее был страшный случай, когда на семинаре очень сильно поджарилась на углях одна очень самоуверенная дама. Теперь Лора заранее сбивает с учеников спесь.

И вот наступил самый ответственный момент. Как по волшебству, прекратился дождь.

– Приступаем к непосредственной подготовке.

Никто не загадывает заранее – идет он по углям или нет. Каждый поймет это на месте, услышав свой собственный внутренний голос.

Инструкция прозвучала так угрожающе, что, честно говоря, от одной мысли о том, что темнота приближается и вот-вот уже будет злополучный костер, стало подташнивать.

– Никто не должен сходить с выложенной из углей дорожки, нельзя отпрыгивать, бежать, поворачивать в сторону. Никто не пробует угли пальцами, как воду в бассейне. Даже если обожглись, идите только вперед, – продолжала Лора.

Через десять минут мы, как муравьи, уже носили огромные доски, из которых должны сложить гигантский индейский костер. Каждый раз, подтаскивая доску, думала о том, что Иисус тоже сам нес на Голгофу свой крест. И что, наверно, именно на таком огромном костре горела героическая Жанна д’Арк.

– А теперь попрошу закрыть глаза и представить самое плохое, что с вами может случиться, – опять услышала я голос Лоры. – Постарайтесь, если можете, это принять.

Похоже, животный страх к этому времени поселился не только во мне. Сосед отчаянно пытался побороть дрожь, а соседка объясняла всем, что с огнем ей всегда не везло.

Теперь, когда каждый с закрытыми глазами представил картину возможной трагедии, мы вдруг обнаружили, что наша фантазия очень даже ограничена. Как позже выяснилось, самые страшные предчувствия были у меня: я видела свои ноги обгоревшими до самых косточек. Всем остальным пригрезились волдыри, больничные листы, в худшем случае – костыли и инвалидная коляска на пару недель.

Выложенная из углей дорожка была длиной метра четыре, она пылала в темноте адским жаром, а выпавший у кого-то из кармана на нее носовой платок был тут же сожран огнем. „Температура красных углей 300–800 градусов, – вспомнился экскурс в физику, – а белок сворачивается при 75“. Впрочем, рассуждать было некогда, я уже сняла кроссовки.

Теперь с шаманским притопыванием мы пойдем босые, как папуасы, вокруг этой угольной дороги. В ритм под мантру, качая поднятыми руками, надеясь на свою энергию и энергию группы, и будем слушать внутренний голос. Как только он прикажет – сразу на угли.

„Ху а ке, лено лено мао де, ху а ке, лено лено мао де“, – заклинаем, как заведенные, эту жаровню. На пятом круге чья-то тень проплыла над углями. За ней еще одна. Еще. И вдруг мои ноги сами шагнули на пылающие головни. Будто я шла по теплому мягкому песку. „Неужели?“ – пришла мысль где-то на полпути. Тут же горячий укол. „Отключить голову“, – выплыло из глубины.

Я опять в общем круге все с той же мантрой. И опять ноги несут меня на раскаленную дорожку…

– Обжегся? – спросила я у парня, который рассматривал в бликах углей свою ступню.

– Не-а, как будто муравей укусил.

Степень экстаза достигла предела. „Эя-я-я!“ – несется от костра победный клич индейцев.

– А почему в одном месте показалось, как будто на кнопку наступил? – мучаем вопросами Лору.

– Всего лишь акупунктурное прижигание, это же стопа, здоровее будешь.

И еще Лора рассказала про студентов-медиков, которые всей группой прошли по огню. А потом похвастались перед преподавателем. Тот убедил их, что это был всего лишь массовый гипноз. У половины группы на третий день выступили страшные волдыри от ожогов.

– Лора, но почему?

– А это память тела…

Р. S. От Лоры Фэйт мы получили задание уже дома написать на бумажке: „Я прошла по огню. Я могу сделать все, что посчитаю необходимым. Я всегда могу доверять внутреннему голосу“».

– Конечно, народ ходит по огню на всех континентах, – комментирует феномен известный исследователь непознанного Вадим Чернобров. – И не только ходит, но даже пляшет босиком! В Болгарии, например, таких страстотерпцев называют нестинарами.

Болгарские ученые профессор Арнаудов и доктор Говалова дали происходящему прозаическое объяснение: «Абсолютная уверенность нестинарки в том, что она не получит ожогов плюс быстрота танца, при которой ноги едва касаются углей, – вот секрет хождения по огню».

Но эти резоны трудно признать исчерпывающими, ведь брошенный на те же самые угли цыпленок табака подгорает за считаные секунды. К тому же танцевальные движения предполагают твердую опору под ногами – порхать, как сильфиды, люди пока не научились.

Сотрудник немецкого Института плазменной физики имени Макса Планка Ф. Каргер, находясь на островах Фиджи, установил, что «танцплощадка» во время ритуального танца огня имела температуру не менее 330 градусов по Цельсию, в то время как температура ступней в самые критические моменты составляла менее 83 градусов!

Это, несомненно, парадокс. Но подобная странность наблюдается только у профессиональных танцоров на углях. Ожоги всех степеней сопровождают танцы дилетантов.

Впрочем, с ожогами не все так просто. Предлагаю провести опыт: возьмите холодный утюг (можно даже подержать его предварительно в морозильнике), на глазах у собеседника включите его в сеть, предварительно выкрутив пробки или предохранители. Подождите минуту-другую, пока утюг «нагреется», всем своим видом показывая, что вы собрались что-либо погладить: расстилайте ткань, поплевывайте на «раскаленный» металл. А затем, как бы нечаянно, коснитесь абсолютно холодным утюгом руки своего ничего не подозревающего собеседника. Уверяю вас: крику будет не меньше, чем при настоящем ожоге. Но самое интересное, что у некоторых даже возникает покраснение на коже!

Так, значит, нас обжигает самовнушение? В большинстве стран пляски на кострах устраиваются лишь после того, как все участники войдут в состояние транса или экстаза. Но для некоторых людей собственных психофизических сил даже в состоянии транса явно недостаточно, и в этом случае им на помощь приходит энергия Учителя.

Замечено, что в стрессовых ситуациях человеческий организм может создавать вокруг себя небольшие области с измененными физическими константами. Природа этого явления пока неясна, но можно предположить, что при некоторых заданных параметрах может возникнуть ситуация, когда тело будет быстрее охлаждаться за счет излучения тепла, чем нагреваться от самого горячего источника. И пока это защитное поле неизвестной природы остается вокруг вас, будьте спокойны! Если оно распространяется хотя бы на десяток сантиметров вокруг вас, то и в самом жестоком огне даже одежда будет в полной сохранности.