Читать книгу Дом Холлоу - Кристал Сазерленд - Страница 5

Хоть Кейт и приготовила мне завтрак, дойдя до школы, я снова почувствовала голод. Даже сейчас, много лет спустя после неизвестной травмы, спровоцировавшей наш необычный аппетит, чувство голода по-прежнему меня не покидало. Как-то на прошлой неделе я пришла домой и опустошила кухню. Есть хотелось чудовищно. Холодильник и кладовая были забиты едой после очередной поездки Кейт за продуктами: две буханки свежего хлеба, банка маринованных оливок, два десятка яиц, четыре банки горошка, пакет моркови, чипсы с соусом сальса, четыре авокадо… и еще целый список. Она закупила продукты на двоих на две недели. Но я съела все до последней крошки. Ела, ела и ела, пока челюсть не начала болеть, а рот – кровоточить. Когда же новые продукты закончились, я отыскала старую банку бобов, коробку хлопьев, банку песочного печенья и проглотила их тоже.

Позже, когда голод наконец утих, встала перед зеркалом в спальне и принялась разглядывать себя, поворачиваясь туда-сюда и гадая, куда же, черт ее возьми, делась вся еда. Ведь я по-прежнему худая, не прибавила ни грамма.

В школе я чувствовала себя как на иголках. Когда дверь машины в зоне высадки резко распахнулась, я так сильно хлопнула рукой по груди, что в том месте до сих пор болело. Я поправила галстук, часть нашей школьной формы, и попыталась сосредоточиться. Пальцы все еще были грязными и пахли чем-то гнилостным, хотя дома я трижды вымыла руки. Запах исходил от цветов на старом фото. Перед отъездом я вырвала один из глаза Грей. Это был странный цветок с восковыми лепестками и корнями, которые впились в бумагу, словно образуя стежки. Я узнала его: такой узор часто украшал платья, которые создавала Грей.

Дома я поднесла его к лицу и вдохнула, ожидая ощутить сладкий аромат гардении. Вместо этого он пах сырым мясом и мусорными баками. Убрав папку с бумагами обратно в тумбочку, я вышла из маминой спальни и захлопнула за собой дверь. В школе дышалось легче. Кажется, я вновь становилась собой… или, по крайней мере, той тщательно продуманной версией себя, которую я показывала в школе для девочек Хайгейт Вуд. Неподъемный рюкзак, набитый учебниками и книгами по программированию, натирал плечи и угрожающе трещал по швам. Здесь все имело структуру и подчинялось правилам. В свете флуоресцентных ламп среди однообразных костюмов не было места таинственности, свойственной старым, заброшенным домам, лесным зарослям и пустошам. Это место стало моим убежищем, где можно было забыть о странностях моей жизни, хоть я и не принадлежала к этому кругу. Ведь здесь учились дети самых богатых семей Лондона.

По оживленным коридорам я поспешила к библиотеке.

– Ты опоздала на пять минут, – заявила Пейсли, одна из учениц, с которыми я занималась до и после школы. Этой двенадцатилетней девочке явно не хватало роста, зато она умудрялась носить школьную форму так, что это казалось костюмом в стиле бохо-шик. Ее родители прилично платили мне вот уже несколько недель, чтобы я попыталась научить ее основам программирования. Больше всего раздражало то, что Пейсли от природы была сообразительной. И если хотела, осваивала предмет с легкостью и элегантностью, которые напоминали мне Грей.

– О, извини, Пейсли. В качестве компенсации я бесплатно позанимаюсь с тобой еще час после школы. Итак, где твой ноутбук?

Девочка внимательно посмотрела на меня.

– Я слышала, что ты ведьма, – сказала она. Завитки мышино-серых волос падали ей на глаза. – А еще говорят, твоих сестер исключили за то, что они принесли учителя в жертву дьяволу прямо в классе.

Вау! За последние четыре года слухи, похоже, вышли из-под контроля. Хотя еще более удивительно, что до нее они дошли так поздно.

– Я не ведьма, а русалка. Итак, покажи мне свою домашнюю работу с прошлой недели.

Я включила ноутбук и открыла учебник там, где мы остановились в последний раз.

– Если ты не ведьма, почему у тебя белые волосы?

– Я их осветляю.

Вранье. На самом деле через неделю после того, как Грей и Виви ушли из дома, я попыталась покрасить их в темный цвет. Купила три коробки краски, нанесла на волосы и провела дождливый летний вечер, попивая яблочный сидр в ожидании результата. Прежде чем смыть ее, отсчитала сорок пять минут, как рекомендовано в инструкции, а потом на всякий случай посидела еще немного, с волнением ожидая, что вот-вот увижу новую себя. Все это напоминало сцену из шпионского фильма, где главный герой ударился в бега и пытается изменить свою внешность в туалете на заправке.

Смахнув с затуманенного зеркала в ванной капли конденсата, я вскрикнула. Волосы остались молочно-белыми, краситель их совершенно не тронул.

– Домашнее задание, – напомнила я.

Пейсли закатила маленькие глазки и выудила из сумки ноутбук.

– Вот, – она повернула экран ко мне, – годится? – требовательно спросила девочка.

– Очень неплохо. Несмотря на все твои старания, ты усвоила материал.

– Мне невероятно жаль, но это наше последнее занятие.

Боже, разве двенадцатилетние девочки так говорят?

– Не торопи события. К счастью для нас обеих, твои родители внесли оплату до конца семестра.

– Они просто не знали, кто твои сестры. – Пейсли передала мне конверт, на лицевой стороне которого почерком ее матери было написано мое имя.

– Они очень религиозные, так что мне даже Гарри Поттера не позволено читать. К сожалению, они считают, что ты можешь плохо на меня повлиять. – Девчонка собрала свои вещи и встала, чтобы уйти. – Пока, Сабрина, – произнесла она со слащавой улыбкой.

– Вау, – раздался откуда-то голос, – некоторые люди такие грубые.

– Ну привет, Дженнифер, – произнесла я, увидев миниатюрную блондинку, которая отделилась от толпы и уселась на стул напротив.

В первые месяцы после того, как Грей и Виви ушли из школы, я переживала одиночество так тяжело, что каждое биение сердца приносило боль. Мне отчаянно хотелось завести друзей среди сверстников. Раньше приятели мне не требовались, но без сестер оказалось, что мне не с кем поесть в обед и не с кем провести время в выходные, разве что с мамой. И однажды Дженнифер Вейр пригласила меня на вечеринку с ночевкой в честь ее дня рождения. Подозреваю, что не по собственному желанию – наши мамы работали вместе в больнице «Роял Фри». Я осторожно согласилась. Мероприятие было роскошное: в просторной гостиной семейства Вейр, утопавшей в море золотых и розовых шаров, для каждой из нас установили отдельный небольшой вигвам, украшенный гирляндами. К утру мы посмотрели три части «Заклятия» и съели столько праздничного торта и вкуснейшей выпечки, что казалось, кого-нибудь обязательно вырвет. Болтали о мальчиках из соседних школ, обсуждали, какие они классные. Потом забрались в бар родителей Дженнифер, и каждая выпила по две рюмки текилы. Даже Жюстин Хан, девчонка, которая доставала меня в школе, а потом на глазах у всех побрила голову, казалось, не возражала против моего присутствия. Пару приторно-розовых, одурманенных алкоголем часов я позволяла себе фантазировать, что так будет всегда… И, возможно, все сбылось бы, если бы не игра в бутылочку, из-за которой мы с Жюстин в итоге оказались в травмпункте.

С той самой ночи Дженнифер Вейр перестала со мной разговаривать.

– Ты что-то хотела?

– Ну, если честно, – с улыбкой произнесла Дженнифер, – я купила билеты в «Камден Джаз Кафе» на сегодняшний концерт. Говорят, там будет твоя сестра.

– Конечно, она там будет, – смущенно ответила я, – это же ее концерт.

– Нет же, глупышка, я имею в виду другую сестру, Грей. Хочу сказать… на самом деле я безумно хочу с ней познакомиться. Может, представишь меня ей?

Я внимательно посмотрела на нее. Дженнифер Вейр и Жюстин Хан (вместе они называли себя Джей-Джей) на протяжении последних четырех лет изо всех сил старались превратить мою жизнь в ад. И если первая откровенно игнорировала меня, вторая вела себя по-другому: кровавая надпись «ведьма» на моем шкафчике, мертвая птица, подброшенная в рюкзак, и даже как-то раз битое стекло, подсыпанное в мой ланч.

– В любом случае, – продолжила Дженнифер, но ее деланая улыбка уже почти увяла, – подумай об этом. Мне кажется, тебе было бы полезно стать моей подругой. До завтра.

Когда она ушла, я прочитала записку от родителей Пейсли, в которой они объясняли, что услышали «некие вызывающие тревогу обвинения», и попросили вернуть аванс. Я порвала клочок бумаги и швырнула его в корзину, а затем достала телефон и проверила таймер обратного отсчета, чтобы узнать, сколько дней осталось до выпускного: сотни. Целая вечность. В школе многие помнили сестер Холлоу, и с того месяца, когда обе мои сестры уехали из города, эта ноша легла на мои плечи.

Первым уроком был английский. Я заняла свое обычное место у окна за первой партой и раскрыла экземпляр «Франкенштейна», сплошь заклеенный разноцветными стикерами с моими замечаниями. В процессе подготовки к этому занятию я дважды прочитала роман, тщательно выделяя абзацы и делая заметки в поисках разгадки, ключа. Наша учительница английского миссис Фистал испытывала ко мне противоречивые чувства. С одной стороны, ученица, которая читала все, что задано, часто не по одному разу, являла собой нечто вроде феномена. С другой стороны, ее сводило с ума мое желание получить точные и правильные ответы относительно литературного произведения.

На улице моросил дождь. Раскладывая вещи, я боковым зрением уловила странное движение и посмотрела в окно.

Там, в просвете между домами, на мокрой траве стоял человек с бычьим черепом на голове и смотрел на меня.