Читать книгу Всё ради любви - Кристин Ханна - Страница 5

Мистер Ландберг бубнил себе под нос, перескакивал с одной социальной проблемы современности на другую, как ребенок, гоняющийся за мыльными пузырями.

Лорен пыталась слушать его, она старалась изо всех сил. Но она была слишком вымотана.

– Лорен! Лорен!

Она захлопала глазами, слишком поздно сообразив, что заснула.

Мистер Ландберг сверлил ее взглядом. Вид у него был сердитый.

Лорен почувствовала, как у нее запылали щеки. Это беда всех рыжеволосых. Бледная кожа быстро краснеет.

– Да, мистер Ландберг?

– Я спросил, какую позицию ты занимаешь по вопросу смертной казни.

– Спящую! – крикнул кто-то. Все засмеялись.

Лорен еле сдержала смешок.

– Я против смертной казни. Во всяком случае, когда нет твердой уверенности в том, что наказание справедливо и соответствует содеянному преступлению. Нет, подождите. Я в любом случае против смертной казни. Государство не должно убивать людей, чтобы убедить общество в том, что убивать плохо.

Мистер Ландберг кивнул и вернулся к телевизору, который он установил в центре класса.

– В последние недели мы обсуждали правосудие – или его недостаток – в Америке. А ведь иногда мы забываем о том, как нам повезло, что мы в нашей стране вообще можем вести такие дискуссии. В других странах дела обстоят совершенно иначе. В Сьерра-Леоне, например…

Он вставил кассету в видеомагнитофон и нажал кнопку «пуск».

Они успели посмотреть документальный фильм только до половины, когда прозвенел звонок. Лорен собрала учебники и тетради и вышла из класса. Коридоры школы уже успели наполниться шумом: смехом, музыкой из портативных плееров. Все это возвещало о конце учебного дня.

Она шла через толпу и от усталости никак не реагировала на оклики друзей, лишь вяло взмахивала рукой им в ответ.

Дэвид догнал ее и ухватил за рукав. Она повернулась и прижалась к нему, глядя в его глаза. Царившая вокруг суета сразу будто отдалилась, отодвинулась за волшебную дымку воспоминаний о вчерашнем вечере. Она улыбнулась. Вчера Дэвид спас ее, тут двух мнений быть не могло.

– Сегодня мои предки укатывают в Нью-Йорк, – прошептал он. – Их не будет дома до субботы.

– Серьезно?

– Футбол заканчивается в полшестого. Заехать за тобой?

– Нет. После школы мне нужно искать работу.

– А, ясно. – В его голосе явственно звучало разочарование.

Лорен приподнялась на цыпочки и поцеловала его, с удовольствием вдыхая фруктовый аромат выпитого им напитка.

– Я могла бы быть у тебя в семь.

Он улыбнулся:

– Отлично. Тебя подвезти?

– Нет. Сама доберусь. Что-нибудь прихватить с собой?

Дэвид хмыкнул:

– Мама оставила мне две сотни баксов. Мы закажем пиццу.

Две сотни долларов! Это столько, сколько они с мамой все еще должны за квартиру. А Дэвид может потратить их на пиццу.

К поискам работы Лорен подготовилась заранее. Она сходила в библиотеку и распечатала в пятнадцати экземплярах свое резюме и рекомендательное письмо.

Она уже выходила из дома, когда в квартиру влетела мать, с такой силой толкнув входную дверь, что она громко стукнула о стену. Мать подбежала к дивану и принялась сбрасывать на пол подушки, явно пытаясь что-то отыскать. Однако того, что она искала, там не оказалось. Она подняла голову и устремила на дочь безумный взгляд.

– Ты говорила, что я выгляжу толстой?

– Мам, да в тебе всего сорок пять килограммов. Я не говорила, что ты толстая. Наоборот, я говорила, что ты сильно похудела. Там есть еда…

Мать вскинула руку с зажатой между пальцами сигаретой, на пол посыпался пепел.

– Не начинай! Я знаю, ты считаешь, что я слишком много пью и мало ем. Не надо меня воспитывать, как ребенка. – Она снова оглядела комнату, нахмурилась и вдруг ринулась на кухню. Через две минуты она вернулась. – Мне нужны деньги.

Бывали вечера, когда Лорен понимала, что ее мать больна, что алкоголизм – это болезнь. В такие вечера

Лорен ее жалела. Но сегодняшний вечер был не из таких.

– Мы на мели, мам. Нам бы не помешало, если бы ты пошла работать. – Она бросила рюкзак на кухонный стол и принялась подбирать с пола подушки.

– Но ты-то работаешь. А м не нужно всего несколько баксов. Прошу тебя, детка! – Мать бочком придвинулась к ней, погладила по спине. Эта ласка напомнила Лорен, что они – команда, она и мама. Странная, ущербная, но все равно семья.

Рука матери сжала локоть Лорен. По тому, как она стиснула его, девочка поняла: мать на грани.

– Ну дай, – дрожащим голосом произнесла она. – Хотя бы десятку.

Лорен полезла в карман и достала оттуда мятую пятерку. Слава богу, она успела спрятать двадцатку под подушкой.

– Завтра мне не хватит денег на обед.

Мать выхватила у нее купюру.

– Прихвати что-нибудь из дома. В холодильнике есть арахисовое масло, конфитюр и крекеры.

– Сэндвич с крекерами. Отлично. – Ей повезло, что вчера Дэвид принес столько еды.

Мать подошла к двери, но на пороге она остановилась и обернулась. В ее глазах затаилась печаль, выглядела она лет на десять старше своего возраста, а ведь ей было всего тридцать четыре. Она провела рукой по взлохмаченным, неухоженным волосам.

– А откуда у тебя этот костюм?

– Миссис Мок дала. Это костюм ее дочери.

– Сюзи Мок умерла шесть лет назад. Значит, она все эти годы хранила одежду своей дочери. Ну и ну.

– Некоторые матери не могут выбросить вещи своих умерших детей.

– Пусть так. А зачем ты надела костюм умершей девочки?

– Мне… нужна работа.

– Ты же работаешь в аптеке.

– Меня отправили в бессрочный отпуск без сохранения содержания. Времена тяжелые.

– Я же тебе говорила! Может, они возьмут тебя обратно хотя бы на праздники?

– Но нам нужны деньги сейчас. Мы задолжали за квартиру.

Мать на мгновение замерла, и Лорен увидела в ее поникшем облике отблески былой красоты.

– Я знаю.

Они смотрели друг на друга. Лорен с надеждой подалась вперед. Ей очень хотелось услышать от мамы: «Завтра я выхожу на работу».

– Мне пора, – первой нарушила затянувшееся молчание мать и вышла из квартиры.

Лорен постаралась отмахнуться от овладевшего ею отчаяния и тоже вышла из дома. К тому моменту, когда она добралась до живописного центра Вест-Энда, дождь прекратился. Было всего пять часов, но на улицы уже опустилась темнота, характерная для этого времени года. Небо окрасилось бледно-фиолетовыми красками.

Первой точкой ее маршрута было популярное среди туристов кафе «Морской берег», которое специализировалось на пиве и местных устрицах.

Чуть больше чем за час Лорен пересекла из конца в конец центр города. В трех ресторанах у нее из вежливости взяли резюме и пообещали позвонить, если появится свободное место. Еще в двух даже не могли обнадежить ее. Во всех четырех торговых центрах ей предложили зайти после Дня благодарения.

Сейчас она стояла перед последним из расположенных в центре ресторанов. «Десариа».

Лорен глянула на часы. Двенадцать минут седьмого. Вряд ли она успеет к Дэвиду к семи.

Поднимаясь по ступенькам, она заметила, что они расшатаны. Плохой признак. У двери она остановилась и взглянула на меню. Самым дорогим блюдом были маникотти[5] – восемь девяносто пять. Это тоже плохой знак.

И все же Лорен открыла дверь и вошла внутрь.

Ресторан был небольшим. Сводчатый проход делил помещение с кирпичными стенами на два одинаковых зала, в каждом из которых стояло по шесть столиков, застланных скатертями в красно-белую клетку. В одном из залов был камин с дубовой полкой над ним. Повсюду висели фотографии в деревянных рамках. Судя по всему, семейные. Кроме фотографий, стены украшали виды Италии и композиции с виноградными гроздьями и оливками. Играла музыка, инструментальная версия «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско». В воздухе плавал божественный аромат.

Из всех столиков был занят только один. Один!

За ним ужинала семья.

Маловато посетителей для вечера четверга. Нет смысла спрашивать, есть ли у них работа для нее. Так что она может на сегодня закончить с поисками. Возможно, если она поторопится, то успеет забежать домой, переодеться и к семи быть у Дэвида.

Лорен развернулась и вышла на улицу. Когда она подошла к автобусной остановке, снова зарядил дождь. Ледяной ветер срывал пенные шапки с волн и с воем носился по городу. Куртка почти не защищала от холода, и Лорен промерзла до костей, пока добиралась до дома.

Входная дверь квартиры была распахнута настежь, однако Лорен ожидало кое-что похуже: окно в столовой было распахнуто и вся квартира выстыла.

– Черт, – пробормотала она, потирая заледеневшие руки и ногой закрывая дверь.

Она бросилась к окну и услышала голос матери. Мать пела: «Я улетаю на самолете, и я не знаю, когда вернусь».

Лорен замерла. Ее охватил яростный гнев, ее руки непроизвольно сжались в кулаки. Будь она мальчишкой, она, наверное, принялась бы колотить стену. У нее нет работы, она опаздывает на свидание, а теперь еще и это. Ее мать напилась и опять общается со звездами.

Лорен выбралась из окна на шаткую пожарную лестницу. Мать она увидела на плоской крыше. Та сидела на краю. Она была босиком, из одежды на ней было только тонкое платье, которое промокло от дождя.

Стараясь не приближаться к краю крыши, Лорен подобралась к матери.

– Мам?

Мать оглянулась и улыбнулась ей:

– Привет.

– Мам, отодвинься от края.

– Иногда нужно вспоминать, что ты жива. Иди сюда. – Она похлопала по крыше рядом с собой.

Лорен ненавидела такие ситуации. В эти моменты ее желание побыть с матерью сопровождалось животным страхом. А вот мама любила наполнять свою жизнь риском, она всегда об этом говорила. Лорен осторожно продвинулась вперед и очень медленно села рядом с матерью.

Улица внизу была пуста. Проехала машина, свет ее фар, прорезавший пелену дождя, казался иллюзорным, нереальным.

Лорен почувствовала, что мать дрожит от холода.

– Мам, где твое пальто?

– Я его потеряла. Нет. Отдала Фебе. Выменяла на блок сигарет. Под дождем все становится таким красивым, правда?

– Ты обменяла пальто на сигареты, – упавшим голосом произнесла Лорен, понимая, что сердиться бессмысленно. – В этом году обещают холодную зиму.

Мама пожала плечами:

– У меня не было денег.

Лорен обняла ее за плечи:

– Пошли. Тебе надо согреться. Тебе нужна горячая ванна.

Мать смотрела на Лорен с надеждой:

– Франко сказал, что сегодня позвонит. Телефон не звонил?

– Нет.

– Они никогда не возвращаются. Во всяком случае, ко мне.

Хотя Лорен и слышала все это тысячи раз, ей все равно было жалко мать.

– Пошли.

Она помогла матери подняться на ноги и повела к пожарной лестнице, а потом вслед за ней спустилась на свой этаж и через окно забралась в квартиру. Она уговорила маму принять горячую ванну, а сама прошла к себе в комнату и переоделась. Скоро мать уже лежала в кровати. Лорен присела на край.

– Я ухожу. Справишься без меня?

Веки у матери отяжелели.

– Телефон звонил, пока я была в ванной?

– Нет.

Мать с тоской посмотрела на Лорен:

– Как так получилось, что меня никто не любит?

Этот вопрос, заданный полным отчаяния голосом, так больно кольнул Лорен, что она даже охнула. «Я же тебя люблю, – подумала она. – Разве это не в счет?»

Мать уткнулась лицом в подушку и закрыла глаза.

Лорен встала и, пятясь, вышла из комнаты. И пока она спускалась по лестнице, и пока шла через город, она думала только о нем – о Дэвиде.

Дэвид. Он заполнит гулкую пустоту, которая царит в ее сердце.

Богатый и респектабельный коттеджный поселок под названием «Маунтенер» находился на восточной окраине Вест-Энда. Здесь, за охраняемыми воротами, находился другой мир, оазис благосостояния. Это был мир Дэвида. Поселок раскинулся на холме, откуда открывался вид на океан. Дороги в нем были вымощены камнем и специальными плитами, фасады домов были украшены изящными портиками, машины ночевали в просторных гаражах. Обитатели поселка обедали на фарфоре, тонком и прозрачном, как кожа младенца. По вечерам, таким же дождливым и темным, как сегодняшний, уличные фонари освещали каждый уголок и превращали капли дождя в крохотные бриллианты.

Лорен подошла к домику охраны. Она чувствовала себя здесь чужой и понимала, что ей здесь не место. Она представила, как по возвращении мистеру и миссис Хейнз будет доложено, что их дом посещали «нежелательные элементы».

– Я пришла к Дэвиду Хейнзу, – сказала она напряженным голосом.

Охранник многозначительно ухмыльнулся.

Замок зажужжал, и калитка распахнулась. Лорен пошла по асфальтовой дорожке, которая вилась мимо десятков домов, таких же красивых, как в глянцевых журналах: особняков в георгианском стиле, французских вилл, гасиенд в стиле бель-эйр.

Вокруг была полнейшая тишина, которую не нарушали ни автомобильные гудки, ни ворчливые голоса ссорящихся обитателей, ни звук включенного на полную громкость телевизора. Лорен в который раз попыталась представить себе, каково это – чувствовать себя своей в таком поселке. В «Маунтенере», конечно, никто не переживал из-за задолженности по квартирной плате и не ломал голову над тем, где взять денег, чтобы заплатить за электричество. Она знала: если человек начинает свой жизненный путь отсюда, у него одна дорога – к богатству, и нет ничего, чего бы он не смог достичь.

Она свернула на дорожку, ведущую к дому Хейнзов. По обеим сторонам ее росли розы, и Лорен на мгновение почувствовала себя принцессой из сказки. Примыкавший к дому участок освещался множеством невидимых фонариков.

Лорен постучала в массивную дверь красного дерева.

Дэвид открыл почти сразу, и она решила, что он увидел ее в окно.

– Ты опоздала, – сказал он, улыбаясь и обнимая ее прямо на крыльце, не заботясь о том, что их могут увидеть соседи.

Лорен хотела остановить его, сначала войти в дом и закрыть дверь, но, едва он начал целовать ее, она тут же обо всем забыла. Он всегда так действовал на нее. По ночам, лежа в своей кровати и думая о Дэвиде, тоскуя по нему, она пыталась разобраться в себе и в своих чувствах и понять наконец, почему она так реагирует на его прикосновения. И находила единственное объяснение этому: любовь. А что еще может привести абсолютно нормальную, разумную девушку к мысли, что солнце скатится с небосклона и весь мир погрузится во тьму, если ее возлюбленный не поцелует ее?

Она обняла его за шею и улыбнулась. Их ночь еще не началась, а сердце ее уже трепетало от предвкушения, душу переполняло ликование.

– Здорово, что ты пришла. Если бы предки были в городе, мне пришлось бы наврать маме с три короба, чтобы провести с тобой ночь.

Лорен попыталась представить эту жизнь, когда кто-то – мама, например, – ждет возвращения домой своего ребенка и волнуется за него.

А вот в семействе Рибидо даже надобности во вранье не было. Мать заговорила с Лорен о сексе, когда ей едва исполнилось двенадцать. «Тебя будут уговаривать, – сказала она, прикуривая очередную сигарету. – И в тот момент это будет казаться тебе отличной идеей». Он бросила на туалетный столик пачку презервативов и предоставила Лорен самой принимать решения. Она считала, что, выдав презервативы, она тем самым исполнила свой родительский долг. Для Лорен не устанавливались никакие ограничения, она могла приходить домой и уходить из дома когда хотела, и если она вообще не приходила ночевать, это оставалось незамеченным.

Лорен знала: если она расскажет об этом друзьям, они будут говорить, что ей крупно повезло, но она с радостью бы променяла эту свободу на один мамин поцелуй на ночь.

Дэвид оторвался от нее и взял за руку.

– У меня для тебя сюрприз.

Лорен прошла вслед за ним в просторный холл, выложенный кремовой мраморной плиткой. Сейчас она позволила себе быть самой собой, поэтому ее каблучки звонко застучали по полу, но, если бы родители Дэвида были дома, она шла бы на цыпочках.

Дэвид провел ее через арку в столовую. Комната выглядела, как в голливудских фильмах про богатых аристократов. К длинному столу было придвинуто шестнадцать стульев с резными спинками. В центре стола – композиция из белых роз, белых лилий и зеленых веток. На одном конце стола на салфетках цвета слоновой кости стояли две тарелки из тончайшего фарфора с золотой каймой, в свете единственной свечи поблескивали столовые приборы.

Лорен посмотрела на Дэвида. Он гордо улыбался и был счастлив, как ученик в последний день учебы.

– У меня ушла целая вечность, чтобы отыскать все это. У мамы праздничная посуда и приборы тщательно упакованы и убраны.

– Очень красиво.

Дэвид отодвинул для нее стул. Лорен села, и он налил ей в винный бокал сидр.

– Я подумал было совершить налет на винный погреб отца, но потом решил, что ты отругаешь меня за это и будешь дергаться, что меня поймают.

– Я люблю тебя, – сказала Лорен.

У нее защипало в глазах, и она смутилась.

– Я тоже тебя люблю. – На лице Дэвида сияла улыбка. – И в связи с этим я официально приглашаю тебя на торжественный танец.

Лорен рассмеялась:

– Сочту за честь.

За годы учебы они не раз бывали на школьных вечерах, и все эти вечера открывались торжественным танцем. Сегодняшний их танец будет последним. При этой мысли Лорен погрустнела. Она против воли вспомнила о том, что в следующем году они покидают школу и будут учиться, возможно, в разных местах. Она подняла глаза на Дэвида. Ей обязательно надо убедить его в том, что они должны учиться в одном и том же университете. Дэвид-то не сомневается, что их любовь переживет разлуку, но она не может рисковать. Он единственный человек на свете, кто хоть раз сказал ей «Я люблю тебя», и она не может лишиться всего этого, не сможет жить без него.

– Дэвид, я…

В дверь позвонили.

Лорен охнула.

– Родители? О боже!

– Расслабься. Они час назад звонили из Нью-Йорка. Отец рвал и метал, потому что лимузин подали с опозданием на пять минут. – Он направился к двери.

– Не открывай.

Лорен очень боялась, что кто-то или что-то может испортить сегодняшний вечер. А что, если Джаред и остальные ребята узнали, что у Дэвида уехали родители, и решили нагрянуть к нему? Они были бы рады любой возможности устроить шумную вечеринку.

Дэвид засмеялся:

– Сиди, не вставай.

Лорен слышала, как он миновал холл и открыл дверь. Зазвучали голоса, послышался короткий смешок. Затем дверь захлопнулась, и спустя минуту в комнату вернулся Дэвид. Он нес коробку с пиццей, которая казалась чем-то неуместным в этой комнате, предназначенной для торжественных приемов.

На Дэвиде были мешковатые джинсы и футболка с надписью «Не завидуй, не всем быть такими, как я».

В этом наряде он выглядел потрясающе, и Лорен в который раз подумала, что он удивительно красив. От волнения у нее даже дыхание перехватило.

Дэвид поставил коробку на стол.

– Я собирался сам приготовить ужин, – сказал он и пояснил с искренним сожалением: – Но у меня все сгорело.

Лорен встала и подошла к Дэвиду:

– Пицца – это тоже здорово.

– Честно?

Радость, прозвучавшая в его голосе, растрогала Лорен до глубины души. Дэвид хотел сделать ей приятное, и она хорошо знала, как важно для него ее одобрение и поддержка.

– Честно.

Он обнял ее и стиснул так, что она едва не задохнулась.

К тому моменту, когда они наконец занялись пиццей, она уже успела остыть.