Читать книгу Край бесконечности (сборник) - Кристин Кэтрин Раш - Страница 4

Знакомьтесь: четвертое поколение научной фантастики.

Год назад я работал над книгой «Конструируя бесконечность»[1], сборником рассказов, призванным всесторонне рассмотреть вопрос, что собой представляет научная фантастика во втором десятилетии XXI века. Во введении к той книге я употребил термин «четвертое поколение научной фантастики» и высказал мысль, что НФ после появления на свет прошла через период взросления и зрелости и теперь вступила в пост-дефицитную фазу, характеризующуюся невероятным многообразием и полнотой.

Введя этот термин, я намеревался всего лишь подчеркнуть глубину и разноплановость современной научной фантастики с точки зрения одновременно и читателей, и авторов, а также показать ее широчайший охват и системность, которые выражаются в стиле, темах, антураже и т. д. В общем, все отлично, работа в творческой лаборатории кипит! Однако, когда сборник «Конструируя бесконечность» ушел в печать, и настало время переключиться на другие проекты, до меня вдруг дошло, что термин «четвертое поколение» прекрасно подходит для описания еще одного процесса в жанре.

Научно-фантастическое сообщество – в чем-то нездоровая субкультура. Она слишком одержима собственной гибелью и концом издания научной фантастики. Настолько одержима, что почитает за честь с монотонной регулярностью докладывать, что она умирает, скоро умрет или вообще уже давным-давно скончалась. Я не проверял, но искренне убежден, что мой добрый друг и коллега Гарднер Дозуа констатировал этот факт в предисловии к почти каждой из трех десятков антологий «лучшего за год», составленных им с 1977 года и до настоящего времени. И это не потому, что Гарднер такой уж депрессивный тип, и не потому, что он смакует гибель нашего общего дела. А потому, что научную фантастику, как я недавно осознал, убивает наука.

И это не тенденция последних лет – так было всегда. Каким образом? А таким: каждый день ученые ходят на работу и выдвигают новые гипотезы, публикуют новые материалы и обнаруживают новые факты. Информационный фундамент, на котором писатели-фантасты строят свои произведения, постоянно шатается и изменяется, как, собственно, и должно быть. Это прекрасно и удивительно, и вряд ли хоть один писатель-фантаст на планете отважится на это пожаловаться. Однако этот постоянный шквал фактов – враг романтики, а научно-фантастической литературе для выживания романтика просто необходима.

Возьмем в качестве примера Марс. Американский бизнесмен, астроном и математик Персиваль Лоуэлл, восхитившись рисунками итальянского астронома Джованни Скиапарелли, влюбился в эту планету и вложил немалую лепту в популяризацию каналов Марса. То видение мира, вполне логичное с точки зрения тогдашней науки, легло в основу романа Эдгара Райса Берроуза «Принцесса Марса», где описывается Гелиум – обширные просторы на месте высохших морей, населенные тарками, декорации для приключений землянина Джона Картера, полных сражений и преодоления силы тяготения. К 1964 году такая картина мира устарела, ее смела приливная волна фактов, которые были установлены благодаря межпланетной автоматической станции «Маринер», взявшей пробы марсианского грунта. А к концу 70-х, благодаря «Маринерам», «Викингам» и «Вояджерам», образ Гелиума окончательно пошел прахом, оставив нас с современными представлениями о Марсе как о бесконечной, словно вылинявшей пустыне, которая действительно прикончит кого угодно.

Впрочем, не сказать чтобы научная фантастика не пыталась принять брошенный наукой вызов. Пыталась и делает это до сих пор. В 1980-х бурным потоком хлынули романы (самые выдающиеся принадлежали перу Кима Стенли Робинсона – речь о его жесткой и поучительной «Марсианской трилогии»), где авторы все-таки пытались превратить Марс в место, населенное людьми, – очень опасное, но все же вполне подходящее для романтики и приключений, место, которое может стать будущим домом для человечества. Эту же эстафету подхватили Грег Бир с книгой «Колонизация Марса» и Терри Биссон «Путешествие на Красную планету», а также многие другие писатели.

Как все вышеперечисленное связано с четвертым поколением? Будьте снисходительны, потерпите еще чуть-чуть. Считается, что, когда в 1984 году из печати вышел «Нейромант» Уильяма Гибсона, случайно совпавший с революцией в представлениях о Марсе, он переключил научную фантастику с технологической и сфокусированной вовне на ориентированную внутрь, всматривающуюся в киберпространство и даже в подсознание. Киберпанк пришел к нам с улиц, и его сосредоточенность на киберпространстве заставила писателей отвернуться от физического мира и от научно-фантастических полетов к звездам – всего несколько десятилетий назад такую ситуацию невозможно было себе представить. Проходили годы, накапливалась информация, путешествия к звездам стали казаться все более трудноосуществимой затеей, даже просто покинуть нашу планету – и то стало выглядеть дерзостью, поэтому научная фантастика переориентировалась на земные темы, которые, впрочем, помогут нам однажды бросить вызов космосу.

И нетрудно понять, почему так сложилось. Прилив оптимизма, связанный с эпохой первого спутника, собаки-космонавта Лайки, Нила Армстронга, «Аполлона-11», «Вояджера», орбитальной космической станции «Скайлэб», и так уже успел выдохнуться, а тут еще в 2003 году потерпел крушение шаттл «Колумбия». Тот момент обозначил для многих из нас конец романтических мечтаний о будущем, крах представлений о том, что мы однажды покинем родную планету и устремимся к далеким мирам. Новые истории все чаще повествовали о человечестве, привязанном к Земле, где все исследование космоса ограничивалось отправкой к другим планетам роботов и автоматических исследовательских станций или переносом человеческого сознания на искусственные носители. Весьма практичное научное будущее.

И при этом научная фантастика не обходится без романтизации науки и воображения, она рассказывает о нашей влюбленности в завтрашний день. С приходом четвертого поколения (вот видите, я все-таки вернулся к этой теме!) появилась новая разновидность сюжетов, в которой нам находилось место если (пока) не на звездах, то хотя бы в нашей родной Солнечной системе. Эти сюжеты были до некоторой степени посвящены моделированию и конструированию. Они повествовали о мощнейших двигателях и маломерных судах, о крошечных колониях и накачанных воздухом пузырях, отправляющихся к Луне, к Марсу, сквозь пояс астероидов, мимо поражающего размерами Юпитера и дальше, в более отдаленные и холодные уголки космоса. Этот сюжет служит фоном в огромном количестве фантастических рассказов, опубликованных за последние лет шесть, и распускается пышным цветом в масштабных романах вроде «Пробуждения Левиафана» Джеймса С. А. Кори и потрясающего «2312» Кима Стенли Робинсона. Это сюжеты, наполненные романтикой, приключениями и любовью к науке и к нашей Солнечной системе. Это истории четвертой эры научной фантастики.

Итак, мы снова вернулись к этой книге. «Край бесконечности», как и свидетельствует из названия, во многом перекликается с антологией «Конструируя бесконечность». Это книга четвертого поколения. В ней собраны истории, действие которых неизменно происходит в индустриальной и колонизированной Солнечной системе во времена, когда полеты к далеким звездам еще только маячат на горизонте, а жизнь существует пока только в самых теплых уголках близ нашей звезды, а также в самых холодных и удаленных точках нашей собственной планеты. И притом что отдельные истории могут показаться вам более светлыми, а другие более мрачными, все они – признание в любви нашему дому, нашему будущему и научной фантастике. И наверняка не последнее признание.

Джонатан Стрэн,

Перт, Западная Австралия