Читать книгу Жена банкира - Кристина Алгер - Страница 7

В течение сорока восьми часов Аннабель поддерживала в себе надежду, что Мэтью еще отыщут живым. В перерывах между телефонными разговорами с чиновниками аэропорта, членами поисковой группы и агентами Блохом и Фогелем она лихорадочно изучала статистику крушений частных самолетов. Аннабель обнаружила газетную статью о «Гольфстрим G450», который упал в Скалистых горах на территории Канады во время сильной грозы. Тогда выжило трое пассажиров. Их нашли через тридцать часов после катастрофы в нескольких милях от места падения фюзеляжа. Люди были голодны, ранены, но живы. Аннабель машинально запомнила их имена: Пол Ганьон, Джон Леблан, Алек Рой. Вечером, приняв целый коктейль из снотворных препаратов, она повторяла их про себя, как какую-то мантру, магическое заклинание. Эти люди давали ей надежду.

Потом Аннабель нашла еще одну статью о другом G450, голландском, который разбился в Альпах. Это случилось двенадцать месяцев тому назад, тоже во время снежной бури. Тут факты были неутешительны. Никто не спасся. От самолета мало что осталось: только черный ящик и небольшие фрагменты крыла и корпуса. Аннабель перечитывала это снова и снова. В конце концов она уничтожила историю своих поисков на просторах Интернета, оставив в покое все эти страшные случаи.

Аннабель отыскала также данные Фатимы Амир. Она не могла этого не сделать, ведь Мэтью умер вместе с ней на борту ее самолета. Аннабель не слышала об этой женщине, пока к ней в двери не постучалась швейцарская полиция.

В Интернете было на удивление мало информации о Фатиме Амир. Неоднократно упоминалось о том, что она всячески избегает публичности; в своей недавней статье «Файнэншл таймс» назвала ее «финансовым вундеркиндом-отшельником». В каком-то смысле Аннабель даже испытала облегчение, обнаружив, что читать о ней особо нечего. Фатима Амир была безумно богата, успешна, прекрасно образованна, красива. Просмотр ее фотографий чем-то напоминал акт самобичевания. Но толку от этого не было, и Аннабель лишь еще глубже опустилась в бездну отчаяния.

За день до этого поисковая группа обнаружила черный ящик самолета на вершине Мон-Трелод. По словам агента Блоха, который лично сообщил Аннабель эту новость, из сохранившихся там записей следовало, что в полночь вышла из строя система борьбы с обледенением корпуса. Это привело к тому, что на крыльях образовалась корка льда, причем пилот об этом не знал. Это довольно распространенная проблема частных реактивных самолетов, заметил Блох. Но сказано это было прозаичным тоном, как бы между прочим, словно речь шла о незначительных недостатках в дизайне интерьера авиасалона. О спинках кресел, которые не до конца опускаются, или о неровных столиках.

– Несчастный случай, – сказал он в заключение. – Трагический несчастный случай.

– Вы в этом уверены? А не кажется ли вам, что…

Аннабель умолкла, не договорив. В этот момент диктор на канале Би-Би-Си рассуждал о том, что Фатима Амир и ее пилот Омар Хури могли быть связаны с террористами. Аннабель выключила телевизор, отказываясь даже рассматривать такую возможность. Тем не менее ее уже мучили сомнения. Ей было стыдно в этом признаться, но тот факт, что оба этих человека были с Ближнего Востока, приводил ее в замешательство.

– Это что, была предумышленная акция?

– Эта версия, конечно, рассматривалась. При нынешнем политическом климате это неизбежно, особенно когда речь идет о такой семье, как Амиры. Но на данный момент этот вариант не считается основным. В черных ящиках, миссис Вернер, содержится множество полезной информации. Показания приборов и записи переговоров в кабине пилота указывают на неисправность системы.

– Вы сказали «о такой семье, как Амиры»?

– Ну да. Фатима Амир. Самолет принадлежал ей. Она была вторым пассажиром на борту.

– Да, это я знаю, – резко сказала Аннабель.

Ее раздражало, что Блох говорил о Фатиме в прошедшем времени, как будто был на сто процентов уверен, что она мертва. Из его уст это прозвучало так холодно, так по-больничному бесстрастно. Аннабель хотелось одернуть его, но сил на это не нашлось. Она слишком устала, чтобы пререкаться.

– Как я вам уже говорила, я никогда прежде не слышала об этой женщине. – Аннабель замолчала. – Пока не случилось все это.

Она внимательно взглянула на Джулиана. После катастрофы он каждый день приходил ее навестить. Он был первым, кому Аннабель позвонила, как только агенты Блох и Фогель покинули ее квартиру. И единственным. Более того, Аннабель вдруг осознала, что это был единственный человек в Женеве, который ей был небезразличен. И которому – она это знала – была небезразлична она.

Как и Мэтью, Джулиан Уайт был опытным юристом по налоговому праву. Он приехал в Женеву на семь лет раньше них с той же целью, что и Мэтью: делать деньги, много денег. В Лондоне Джулиан был загруженным и недооцененным сотрудником HMRC – британского аналога IRS, налоговой службы США. Здесь, в Женеве, он стал частным банкиром с впечатляюще толстым кошельком и еще более впечатляющей картотекой нужных связей.

При первой встрече Джулиан ужасно не понравился Аннабель. Она нашла его напыщенным и сумасбродно расточительным, в общем, именно таким, каким, по ее опасениям, мог стать Мэтью, если слишком долго проработает в частном швейцарском банке.

Через три месяца после переезда Аннабель сопровождала Мэтью во время деловой поездки в Цюрих. Пока ее муж пропадал на совещаниях, она села в электричку и отправилась в музей Оскара Рейнхарта – на частную виллу, где хранилась одна из самых значительных коллекций французской живописи девятнадцатого века. Это было то, чем Аннабель занималась бо́льшую часть времени в Швейцарии: ходила по музеям и галереям и любовалась произведениями искусства, убеждая себя, что это не слишком отличается от того, что она делала в Нью-Йорке. Хотя, конечно, тут ей никто за это не платил.

Когда она сошла на железнодорожной станции в Винтертуре, начался дождь. Присев на лавочку, Аннабель крепче завязала шнурки на ботинках и мысленно приготовилась к неприятной дороге до музея. Зонтика у нее с собой не было, а надеть непромокаемую куртку она почему-то не догадалась. И тут вдруг на нее перестало капать. Подняв голову, Аннабель увидела, что возле нее стоит Джулиан, прикрывая ее зонтиком с эмблемой «Свисс юнайтед».

– Подозреваю, что вы направляетесь туда же, куда и я, – сказал он. – Можно мне с вами?

– А разве вы не должны сейчас находиться на выездном заседании банка? Я-то думала, что это общее мероприятие и у вас с этим строго.

– Так и есть, – улыбнулся он. – Именно поэтому они и не заметят, что один из нас прогуливает.

– Вы решили провести свободное время в обществе Ренуара и Сезанна вместо… Простите, не могу припомнить, как зовут ту молодую женщину, с которой вы нас познакомили, когда мы виделись в прошлый раз.

Аннабель чувствовала, что эти слова прозвучали язвительно, но просто не могла удержаться от колкостей. Несколько недель назад они с Мэтью натолкнулись на Джулиана в ресторане, где он сидел с девушкой в экстракороткой юбке. Если эта особа и отпраздновала свое совершеннолетие, то это явно произошло совсем недавно.

Но Джулиан, похоже, не смутился.

– О, вы имеете в виду Наташу? Очень умная девица. Отшила меня почти мгновенно.

– Похоже, она и вправду умница.

– Вообще-то я поклонник Домье. У него прекрасное чувство юмора. Знаете его? Если нет, я мог бы рассказать вам о нем много интересного.

– Знаю, конечно! – удивленно ответила Аннабель. – Я писала дипломную работу о Домье, когда училась в Йеле.

– Тогда вы, должно быть, знаете о нем лишь немного меньше, чем я. Пойдемте. Давайте дополним образование друг друга.

Он призывно подставил локоть. Аннабель взяла Джулиана под руку и плотно прижалась к нему сбоку, потому что в этот момент небеса над ними разверзлись и яростно прогрохотал гром.

Когда Джулиан и Аннабель вернулись в Цюрих, они были уже друзьями. Похоже, он почувствовал, как ей здесь одиноко. Джулиан стал приглашать ее на открытие галерей. Знакомил с художниками, коллекционерами и кураторами. Подбивал Аннабель найти себе работу. Джулиан сказал, что у него есть клиенты, которые нуждаются в арт-консультантах, а также друзья в аукционных домах, которые с радостью возьмут на работу опытного оценщика произведений искусства. Мэтью, казалось, не волновало, что его жена столько времени проводит в обществе Джулиана. Если уж на то пошло, он был даже рад, что Аннабель стала чувствовать себя в Женеве более комфортно. В этих отношениях Мэтью никогда не видел для себя угрозы.

Про себя же Аннабель такого, к сожалению, сказать не могла. В Нью-Йорке ей и в голову не пришло бы ревновать. А может быть, там у нее на это просто не было времени. В Женеве свободного времени у нее было слишком много, а Мэтью почти никогда не было рядом с ней. Он ел в офисе. Много разъезжал по работе. У него была красивая молодая секретарша, француженка по имени Зои, которая повсюду его сопровождала. Аннабель обнаружила, что, когда она остается одна, ее воображение берет над ней верх. Ее начали посещать жуткие фантазии о том, что Мэтью ей изменяет, а затем бросает ее. Находясь же в обществе Джулиана, она, по крайней мере, не думала о таких вещах. Рядом с ним Аннабель снова становилась собой: живым человеком, у которого есть друзья и собственные интересы. Индивидуальностью – а не только экспатом[4], женой банкира.

Джулиан прокашлялся. Он стоял у окна, засунув руки в карманы. Он выглядел изможденным: синеватые круги под глазами, лоб изборожден напряженными морщинами. Редеющие белокурые волосы, обычно аккуратно расчесанные, сейчас были взлохмачены. Аннабель заметила, что Джулиан был в той же одежде, что и вчера. Он что, не ночевал дома? Она не помнила, что было вчера. Дни слились для нее в один. Спала Аннабель урывками, смутно ощущая разницу между днем и ночью. Таблетки, которые дал ей Джулиан, помогали мало. Аннабель запивала их вином, надеясь забыться и отдохнуть. Глубокая душевная усталость пронимала ее до костей. Женщина постоянно чувствовала сильное утомление, но страх электрическим током курсировал по венам, заставляя мозг и нервы работать с лихорадочной активностью.

Джулиан хотел что-то сказать, но колебался. Аннабель видела это по тому, как он сжал губы, словно пытался удержать слова, которые, как он знал, ей не хочется слышать.

– Кто она, Джулиан? – помогла ему Аннабель. – Расскажи мне. Я должна об этом знать.

– Фатима – одна из клиенток Мэтью, – тихо сказал он. – Насколько я понимаю, она какая-то дальняя родственница Башара аль-Асада.

– Кузина, – уточнил Блох.

– Она не террористка. – Джулиан покачал головой. – Фатима инвестирует деньги в хеджевые фонды. Живет в Лондоне. Она там родилась и воспитывалась; ее отец – доктор. Они не поддерживают отношений с сирийскими родственниками. Если бы было иначе, «Свисс юнайтед» не вел бы с ними дел. Это я вам гарантирую.

Аннабель нахмурилась, обдумывая его слова.

– А откуда она знает Мэтью?

– Полагаю, это Йонас их познакомил. Брат Фатимы долгие годы был клиентом нашего банка.

– Выходит, именно поэтому Мэтью вдруг оказался в Лондоне, чтобы встретиться с ней? – Аннабель едва не сказала «чтобы побыть с ней», но сдержалась.

– Этого я не знаю, Аннабель. Правда, не знаю. Весь наш бизнес построен на конфиденциальности. Мы с Мэтью никогда не говорим о людях, делами которых занимаемся. Это просто не принято.

– Но тебе все-таки известно, что Фатима его клиентка.

– Сам он мне никогда этого не говорил. Я просто сделал предположение. Я несколько раз видел их вместе.

Аннабель вопросительно подняла бровь.

– В деловой обстановке, я имею в виду, – торопливо добавил Джулиан. – В банке. Ну, знаешь, они заходили на совещание и выходили оттуда.

– Я просто не пойму, почему Мэтью мне солгал. Если бы он сказал, что летит в Лондон на встречу с клиентом, я бы не беспокоилась. Даже если это такая красивая женщина, как Фатима Амир.

Блох и Джулиан переглянулись. Аннабель поняла, что в этом замечании прозвучала ревность. И она действительно ревновала. Фатима Амир была красива. Объективно, пугающе красива. Судя по ее фотографиям, которые Аннабель удалось найти, ей было около сорока. Прекрасное, фотогеничное лицо: красивый римский нос, выразительно очерченные скулы, полные чувственные губы. Кожа цвета кофе, казалось, светилась изнутри, а густые волосы были такими черными, что на солнце отливали синевой. На всех фотографиях Фатима была элегантно одета, но всегда в одном стиле: широкие слаксы, водолазка, блейзер. Фатима Амир относилась к числу женщин, которым незачем выставлять напоказ свою исключительную внешность. По всему было видно, что она человек цельный и состоятельный. И это было хуже всего. Зои, секретарша Мэтью, была похожа на потенциальную любовницу, мимолетное увлечение, заслуживающую сожаления ошибку, которую Мэтью мог бы совершить в командировке после лишнего стакана виски. Но Фатима явно ошибкой не была. Она не была мимолетным увлечением. Это была женщина, ради которой мужчина может бросить свою жену.

– У них был роман? – спросила Аннабель у Джулиана. – Ты сказал бы мне, если бы это было так?

– Стоп, Аннабель. Мэтью обожал тебя, и ты это знаешь. Ты просто слишком устала.

– Она погибла вместе с моим мужем. Он находился в командировке, о которой я не знала, в стране, про поездку в которую Мэтью ничего мне не сказал. Как я могла не знать об этом?

В ее голосе появились истерические нотки. Аннабель понимала, что нужно успокоиться, взять себя в руки, но не могла. Ей хотелось выскочить на веранду и заорать в пустое небо, громко, изо всех сил и как можно дольше.

– Я попытаюсь выяснить. Уверен, что у этой поездки в Лондон существует разумное, логичное объяснение. – Джулиан подошел к Аннабель и положил руку ей на плечо. Потом посмотрел на Блоха. – Возможно, Аннабель следует поговорить непосредственно с человеком, который ведет расследование? Это могло бы ее как-то успокоить…

– Разумеется. Она может звонить мне в любое время. К тому же я хочу посоветовать ей пообщаться со специалистом, который исследовал данные черного ящика. Он может подробнее рассказать о технической неисправности системы.

– Думаю, это будет нелишним. Спасибо. А что насчет поисковой группы? Они ведь продолжают работу, не так ли?

– Да, продолжают, – ответил Блох. – Согласно стандартному протоколу, поиски будут вестись еще двадцать четыре часа.

Двадцать четыре часа. Сердце Аннабель сжалось: до этого она как-то не думала, что поиски могут прекратиться. По крайней мере, не так скоро.

– Мне кажется, заканчивать еще рано, – нахмурился Джулиан. – Поговорю с Йонасом о частном финансировании. Тогда мы сможем продолжить поисковые работы.

– Пожалуй, мне сейчас лучше прилечь. Я неважно себя чувствую, извините, – сказала Аннабель.

Блох встал, уловив намек.

– Думаю, это пойдет тебе на пользу, дорогая, – сказал Джулиан. – Отдохни немного. Я сам провожу агента Блоха.

У двери в спальню Аннабель остановилась. Из фойе доносились приглушенные голоса, и она повернула голову, пытаясь хоть что-то расслышать.

– Поиски, скорее всего, закончатся уже завтра. Готова ли к этому миссис Вернер? – В голосе Блоха слышалась озабоченность.

Аннабель представила себе напряженное выражение его лица: нахмуренные брови, скрещенные на груди руки. Она заметила, что, когда Блох нервничает, он машинально поправляет очки, и подумала, что сейчас он, наверное, тоже так сделал.

– Неужели кто-то вообще может быть готов к подобным вещам? – откликнулся Джулиан. – Ради бога, ей все-таки тридцать лет.

– Да, конечно. Простите. Я не хочу показаться бесчувственным, просто имел в виду, что…

– Значит, вы считаете, что его тело не будет найдено? Я думал, что это могло бы принести Аннабель хоть какое-то облегчение.

– Мы на это не надеемся. Обычно при таких технических неполадках самолеты еще в воздухе сильно разрушаются от взрыва горючего.

– Если дело в деньгах…

– Нет. Лично я считаю, что в интересах семей погибших было бы лучше как можно быстрее закрыть это расследование. Затягивание разбирательств – очень тяжелое испытание. Это может заронить зерно сомнения там, где никаких сомнений быть не может.

– Выходит, в вашей организации уверены, что это была техническая поломка, система вышла из строя? Это никак не связано с преступлением? Вы в этом убеждены?

– Да. К счастью, нам удалось найти черный ящик неповрежденным. Это была трагическая случайность, не более того. Я понимаю, что миссис Вернер от этого не легче. Но она, по крайней мере, может утешать себя тем, что никто не пытался причинить вред ее супругу.

Джулиан что-то ответил, но Аннабель не разобрала слов. Она на цыпочках прошла дальше по холлу, пока не оказалась в каких-то десяти футах от агента Блоха и Джулиана.

– Семья Амиров занимается организацией поминальной службы. Вы не знаете, собирается ли миссис Вернер предпринять то же самое?

– Я поговорю с ней, когда она немного отдохнет.

– Спасибо. Есть еще один момент весьма деликатного свойства…

– Вы можете говорить прямо.

– В Лондоне, в доме у мисс Амир, были обнаружены кое-какие личные вещи мистера Вернера. Переслать их сюда? Не хотелось бы расстраивать миссис Вернер.

Аннабель тихо охнула. Слова Блоха были для нее как удар под дых. Она поняла, что в Лондоне Мэтью останавливался не в отеле, а дома у Фатимы Амир. Это показалось ей очень интимным и фамильярным – неопровержимое доказательство их романа.

– Я могу сам об этом позаботиться, – сказал Джулиан. – Просто скажите мне, с кем там связаться.

– Хорошо, я так и сделаю. Спасибо за помощь.

– Пожалуйста. Если у вас появится еще какая-то информация, свяжитесь, пожалуйста, со мной. Аннабель сейчас очень ранима. Если вы обнаружите что-то подозрительное либо у вас появятся основания усомниться в том, что это был несчастный случай, дайте сначала знать об этом мне. Все это стало для нее ужасным потрясением. Для всех нас, разумеется, тоже, но для Аннабель в особенности. Она так преданно любила Мэтью. Думаю, ей легче будет услышать новости от человека, к которому она испытывает доверие.

– Миссис Вернер повезло, что у нее есть такой друг, как вы, мистер Уайт. Вы ей сейчас очень нужны.

Аннабель услышала, как щелкнул замок входной двери, и, беззвучно скользнув обратно, исчезла в своей спальне, прежде чем Джулиан успел ее заметить.

В комнате Аннабель извлекла из шкафа коробку с записками. Она разложила их ровными рядами на кровати – получилось что-то вроде лоскутного одеяла, скроенного из маленьких кусочков бумаги. Билеты на концерт, который они посетили на третьем свидании. Полароидный снимок спящего Мэтью, который он оставил у себя на подушке, когда однажды улетал в командировку ранним утром. Спички из отеля, где они провели медовый месяц. Страничка, вырванная из ежедневника, на тот день, когда Мэтью сделал Аннабель предложение. Она смотрела на каждую из этих реликвий, пока ей на глаза не навернулись слезы. Тогда Аннабель легла прямо на них и долго и пристально смотрела в белый потолок. В конце концов она провалилась в глубокий тяжелый сон без сновидений.

Через несколько часов Аннабель вдруг резко проснулась. Ей приснился жуткий сон, и сейчас сердце лихорадочно стучало в груди. На улице было тихо, в окно светила полная луна. Аннабель оглядела спальню, стараясь сориентироваться и прийти в себя. На спинке стула у письменного стола висел свитер Мэтью. На кушетке лежал роман, который она читала. На миг ей показалось, что все произошедшее за последние несколько дней было каким-то адским кошмаром, от которого она наконец-то очнулась. Наверное, Мэтью был в Цюрихе. Наверное, сейчас он едет домой. Наверное, все это просто ужасная ошибка.

Аннабель села. Из гостиной доносился чей-то голос. Мужской. Она окончательно проснулась и насторожилась. Может быть, это Мэтью? При этой мысли сердце у Аннабель екнуло. «Это абсурд, – сказала она себе. – Прекрати немедленно!» Тем не менее она вскочила с кровати и неуверенно поковыляла к двери спальни.

Когда Аннабель открыла ее, голос стал четче. Она остановилась в коридоре и прислушалась.

– Здесь что-то не так, – тихо сказал Джулиан. – У меня дурное предчувствие.

Аннабель на цыпочках подкралась поближе и осторожно выглянула из-за угла. Он стоял к ней спиной, прижав мобильный телефон левым плечом к уху. Руки у Джулиана были заняты – в них он держал фотографию в рамке.

– Ну не знаю, – продолжал он. – Просто такое ощущение, что расследование произведено второпях… Да. Именно. Я тоже это чувствую. Я хочу сказать, что все-таки погибли два человека. Два очень важных человека.

Джулиан повернулся и поставил фотографию обратно на книжную полку. Увидев, что на ней запечатлено, Аннабель закусила губу. На этом снимке были они втроем, взявшись за руки, стояли перед креслом горного подъемника в Церматте. Мэтью был посередине. Его голова была чуть склонена набок, рот приоткрыт в улыбке. Аннабель любила это фото. Это был один из самых счастливых моментов в их жизни, после того как они уехали из Нью-Йорка. Тогда они остались в шале у Джулиана, только они втроем. В тот уик-энд Мэтью был таким беззаботным, таким расслабленным. На фотографии он смеялся в ответ на слова Джулиана. Аннабель припомнила, что это была шутка про Йонаса. Джулиан умел очень забавно копировать выражение лица их босса, особенно когда хорошенько выпьет.

Аннабель увидела, что он снова взял фото и осторожно провел по нему пальцем.

– Йонас в шоке. Как и я, – сказал Джулиан кому-то в телефон. – Да, он согласен. Послушай, сделай мне одолжение. Пробей агента Блоха из федеральной службы полиции. Найди о нем все, что сможешь, и дай мне знать. – Он сделал паузу, во время которой кивал головой невидимому собеседнику. – Ладно, спасибо. Это было бы очень хорошо. И, разумеется, все это строго между нами.

Аннабель чуть сдвинулась с места, и половица под ней скрипнула. Джулиан оглянулся.

– Я перезвоню тебе, – тут же сказал он и снова поставил фотографию на книжную полку.

– Прости, я не хотела подслушивать. Просто шла налить себе стакан воды…

– Не говори глупостей. Ты в своей квартире. Надеюсь, это не я тебя разбудил?

– Нет. Я сама проснулась. И рада, что ты до сих пор здесь.

– Я не хотел оставлять тебя одну. Подумал, что в крайнем случае могу поспать и на диване.

– Не думаю, что сегодня ночью нам удастся выспаться. – Аннабель села на диван и похлопала ладонью по подушке рядом с собой, приглашая Джулиана присоединиться к ней. – Люблю эту фотографию.

– Я тоже. Какой замечательный выдался уик-энд!

– Я тогда впервые почувствовала себя здесь как дома. Собственно говоря, это был один из очень немногих таких моментов.

– Правда? По тебе не скажешь.

– Когда я переехала в Гринвич-Виллидж, там я сразу же почувствовала себя как дома. Но тут…

Джулиан понимающе кивнул. И похлопал ее по колену.

– Экспатом быть нелегко. Особенно в Женеве. Но ты хорошо с этим справлялась.

– Не знаю. С другими женами банкиров я не сошлась.

– Может быть, именно поэтому ты мне так нравишься.

– Потому что я склочная выскочка из рабочего городка?

Джулиан рассмеялся.

– Нет, потому что ты умная, крутая и интересная.

– Ну не знаю. Тогда, в Церматте, я в первый раз почувствовала себя собой. Как будто я уже не разыгрываю шоу для непонятно кого. Знаешь, честно говоря, я чувствовала себя потерянной, пока не встретила тебя.

– Ты и представить себе не можешь, сколько женщин говорили мне то же самое.

Аннабель улыбнулась.

– С кем ты разговаривал? – спросила она, и ее голос вновь стал серьезным.

– С одним другом. У него есть связи в федеральной полиции.

– Зачем?

– Ты правда хочешь это знать?

– Да.

– Я не уверен, что агенту Блоху можно полностью доверять. Или, по крайней мере, я не уверен, что он хорошо выполняет свою работу.

– Ты считаешь, что эта авиакатастрофа не была несчастным случаем.

– Я считаю, что они поторопились с выводами, заявив, что это был несчастный случай. Не хочу тебя пугать, Аннабель, но Мэтью был моим другом. И если кто-то это подстроил, я хочу знать, кто это был.

– Я тоже. И к тому же я тоже не доверяю Блоху.

Некоторое время они сидели молча. Потом Джулиан обнял Аннабель и она положила голову ему на плечо. Она крепко зажмурилась, но слезы все равно потекли по щекам.

– Здесь все кажется каким-то неправильным, – прошептала Аннабель. – Зачем было кому-то… – Она умолкла, так и не договорив.

– Не знаю, – сказал Джулиан и поцеловал ее в макушку. – Но поверь мне: если это было сделано умышленно, я это выясню.

– Я помогу тебе.

– Нет. Тебе есть чем заняться. Прошу тебя, просто дай мне сделать несколько запросов. Я знаю нужных людей, с которыми об этом можно поговорить. Если кто-то и может докопаться до сути… Обещаю, что, как только что-нибудь узнаю, сразу же сообщу тебе.

Аннабель нахмурилась. Ей не понравилось пренебрежение в его голосе, но она чувствовала, что в этом споре ей не победить.

– Хорошо, – сказала она. – Спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала.

– А ты отдохни еще, ладно? – Джулиан похлопал ее по бедру. – Тебе это необходимо.

– Это необходимо нам обоим. Тебе будет удобно на диване? Я сейчас принесу постель и подушку.

– Все нормально. Я могу спать где угодно. Мне еще нужно сделать несколько звонков.

Аннабель подавила зевок.

– Только не оставайся всю ночь на ногах, – сказала она и поцеловала Джулиана в висок. – Спокойной ночи.

Она встала и поковыляла к себе в спальню. Там Аннабель еще долго не спала, прислушиваясь к голосу Джулиана, беседовавшего по телефону. Что именно он говорил, Аннабель из своей спальни разобрать не могла. И это хорошо. Ей было чем заняться. Аннабель просидела за компьютером до рассвета, пока ее веки не начали тяжелеть. Но она не прекращала своего занятия даже тогда, когда звуки в гостиной стихли. Когда Джулиан заснул, Аннабель поднялась, приняла душ и вышла из квартиры, чтобы успеть на первый поезд до Берна.