Читать книгу Рак подарил мне жизнь - Кристина Леонова - Страница 4

Тем временем уже наступило лето, и находиться в больнице становилось всё более скучно, ибо все знакомые и друзья уже вовсю жарили шашлыки, а кто-то даже начал купаться. Всё, что я тогда очень хотела – уже поскорее пролечиться и вернуться домой.

"В нашем сквере…"

Операцию я ждала не как что-то страшное и опасное, наоборот – для меня это уже стало точно долгожданное свидание! Даже принудительное клизмирование накануне не омрачало моего “предвкушения” скорейшей свободы. В назначенный день я проснулась около пяти утра и пошла в душ готовиться. Утро операции можно назвать пародией на “утро невесты” – водные процедуры, белые чулки-утяжки, заплетание волос в косу… романтика, одним словом. Во мне не было страха и тревог, даже лёгкого переживания не ощущалось, а когда вкололи сильный узбагоин, или что-то в этом роде – так вообще стало забавно смотреть на всё происходящее, точно я – героиня какого-то дешёвого российского сериала с НТВ, где сэкономили на графике и спецэффектах.

Операционная палата совсем не оправдала моих ожиданий – она была зелёного цвета с высокими потолками и большими окнами, два или три операционных стола и огромное количество всякой аппаратуры и лампочек (ну если я правильно всё помню, ибо я была уже под медицинским уколом, если вы понимаете). У меня же в голове почему-то был образ кипельно белых стен, что будет лишь один стол и лишь одна команда врачей. Видать, отложилось из зарубежных сериалов про хирургию…

Люди, точнее врачи, медсестры и медбратья не обращали на меня вообще никакого внимания – всё настолько было доведено до автоматизма, что наблюдая со стороны, я вспомнила свой офис и своих коллег утром – как мы приходим на работу, делимся какими-то новостями, подтруниваем друг над другом… Один медбрат достал торчащую из-под моей подушки карту и скинул с меня простыню, оставив меня лежать в одних чулках на каталке. Мне стало смешно от механики его движений – ни один мускул на его лице не дрогнул, когда перед ним открылось моё обнажённое стройное тело. Следом зашла полная медсестра и также – даже не глядя на меня, она накинула простыню обратно одним лишь взмахом руки.

“Спасибо” – хихикнула я. Там было очень холодно, да и не комильфо лежать в таком виде, когда рядом столько людей.

На каталке я лежала минут пятнадцать, или даже больше, пока меня не подвезли к операционному столу и не попросили перепрыгнуть с каталки на стол. Вот тут мне стало не по себе, ибо катетер, торчащий у меня из уретры, с мешком на длинном “проводе”, доставлял не столько дискомфорта, сколько неприятных мыслей о том, что он может выскочить при любом неосторожном движении, и причинить мне реальную физическую боль. Я замялась и произнесла вслух что-то вроде: ”а я думала вы сами меня переложите?”, на что получила вполне адекватный и спокойный ответ кого-то из медперсонала – “сама-сама, нам тебя обратно перекидывать, а вас сегодня много – можно спину сорвать”. И я полезла сама, максимально осторожно, точно кошка по карнизу двадцатого этажа, широко растопырив пальцы на руках и ногах и, скорее всего, с безумно выпученными глазами. Я старалась не делать никаких резких движений, и просчитать каждое действие. Оказавшись на операционном столе, очередная мысль в моей голове “я это не так себе всё представляла” вновь вызвала улыбку.

Слева от меня были какие-то непонятные аппараты и провода с датчиками, надо мной одна большая и пара маленьких ламп, холодная поверхность стола не даёт лечь расслабленно и, самое главное – я в сознании! Я всегда думала, что человек уже в отключке до того, как попадёт на операционный стол. Ко мне подошёл анестезиолог и просто положил мне на лицо маску с кислородом. Он сказал, что нужно просто глубоко дышать, а на меня накатила паника – “Чёрт! маска не плотно сидит! Чувак! А если меня не вырубит?? Может, прижмёте хотя бы?” – все эти мысли просто взрывали мне мозг, но я молчала и старалась реально глубоко дышать. Так смешно – я всегда думала, что наркоз имеет какой-то особенный запах, что вдыхая его, ты понимаешь, что скоро заснёшь на время, но нет – никакого запаха, никакого вкуса не ощущалось. Мои глаза таращились на врача в ужасе и надежде, что он наконец-то закрепит маску, но он лишь слегка прижал её рукой и…

И я чувствую, как земля уходит из-под ног. Мои глаза закрыты, или вокруг просто слишком темно? Меня кто-то держит под руки и слишком кружится голова… Где и самое интересное – как я смогла тааак напиться? Я даже не понимаю где и с кем нахожусь, но понимаю, что состояние у меня очень неадекватное. Нужно присесть хотя бы на корточки. Я сажусь и чувствую, как меня силой поднимают обратно. Как много голосов, но ни одного знакомого… Попытка открыть глаза – в них точно песок, солнце нещадно выжигает мои глаза и я резко их закрываю – так то лучше. Но все эти люди настаивают на том, чтобы я смотрела на них. Да что им нужно?! Я вновь открываю глаза, на этот раз более медленно и осторожно – врач-анестезиолог… Как??? Я начинаю вспоминать где я, помню, что только что этот же врач слегка прижал ко мне маску, а теперь уже он хочет, чтобы я открыла глаза – прошла всего секунда. Что-то пошло не так? Или всё уже закончилось? Немного осмотревшись, я поняла, что я уже на кушетке, а не на операционном столе. Надо мной висят часы – я помню, что видела их, пока лежала на этом месте в ожидании операции. Надо узнать сколько сейчас времени, чтобы понимать что в итоге происходит, но вокруг меня врачи и сёстры – за их колпаками ничего не видно…

Всё тело дрожит. Мандраж такой, словно мне очень-очень холодно. Но холода я не чувствую, не ощущаю и боль, а дрожь не унимается. Стараясь успокоиться и расслабиться, я делаю глубокий и медленный вдох носом – тело успокаивается, но на выдохе меня начинает колбасить с новой силой. Ещё пара подобных попыток не увенчались успехом, и я решила оставить это дело – само пройдёт. Постепенно приходя в подобие сознания и ясности ума, я поняла, что врачу нужно вынуть дыхательную трубку из моего горла, о существовании которой я и не подозревала вообще, ибо перед началом операции мне никакую трубку не вставляли. Он попросил меня просто слушать его голос и смотреть на него – окей, это не вопрос! Я так всё лечение прохожу – делаю, что велят врачи. Один миг и трубки как не бывало – я и не думала, что она настолько длинная, мне показалось, что если её приложить к руке – то как раз по локоть, даже длиннее. И снова странность – все, кому операцию уже провели, жаловались на болезненное изъятие этой трубки, но я не почувствовала вообще ничего… Словно наблюдала за процессом откуда-то со стороны.

Согласно медицинским правилам, некоторое время после операции пациент лежит прям в операционной палате под наблюдением, на всякий случай, а уже потом его перевозят в послеоперационную. Мой таймер был запущен. Спать хочется просто безумно, в глазах песок и крайне больно смотреть на свет, который точно специально бьёт мне в глаза через окно напротив. Любая попытка закрыть глаза тут же пресекается – врач должен видеть, что ты подаёшь признаки жизни! Любая попытка прикрыть глаза рукой – также пресекается – причина та же… Мне удалось уговорить анестезиолога на компромисс: я закрою глаза, но шевелю пальцами на руке, чтобы он видел, что я жива и что я не сплю. Но счастье от комфорта длилось недолго – буквально через пятнадцать секунд мимо проходящая медсестра горланит мне на ухо, что нужно глаза открыть. У меня не было ни сил, ни желания что-то ей объяснять о нашей договорённости с врачом, я просто открыла глаза и старалась моргать медленнее. Состояние на девять из десяти походило на самое паршивое похмелье – во рту всё пересушено и хочется не столько пить, сколько промочить всё нёбо и глотку, так, чтобы влага как можно дольше не проскальзывала в желудок, и хорошенько смочила каждую клеточку. Голова мутная – ты вроде бы здесь, но, в тоже самое время – где-то в ста местах одновременно. Какие-то левые мысли и образы, не связанные с происходящим, воспоминания, фантазии, отрывки из фильмов… Глаза режет, а руки ватные и не слушаются. Полный набор неприятных ощущений, при которых от тебя вообще ничего не зависит – просто лежи и слушайся. Смирись.

Я пыталась сфокусироваться на часах, чтобы понять сколько времени прошло с начала операции. Получалось это так себе. Я не соображала в каком порядке цифры на циферблате, не понимала где короткая, а где длинная стрелка, и вообще мне казалось, что цифры меняют своё положение с каждой новой попыткой. Когда в конечном итоге я поняла, что на часах что-то около 11:15 у меня возникла новая проблема – я вообще не помнила во сколько меня забрали и это существенно осложняло и портило весь мой идеальный план. Но я продолжала таращиться в эти часы и фокусировать своё внимание, пробуждать память и выстраивать логическую цепочку. И знаете что? – это шикарный способ скоротать время, не думать о результатах самой операции и абстрагироваться от болевых и неприятных ощущений! А ещё это прибавляет тебе ясность ума, чтобы можно было скорее вернуться из мира наркозных грёз в явь – в момент “здесь и сейчас”. Так что, если у тебя, мой дорогой читатель, планируется операция – пользуйся лайфхаком!

В послеоперационной палате я себе накануне присмотрела классное местечко и мечтала лечь именно туда.(Да, это было суровое время и я развлекалась как могла и радовалась даже таким мелочам, как уютная послеоперационная койка). Дело в том, что в палате четыре койки по обе стороны палаты – две у окна и две у двери. Те койки, что справа от входа хорошо видно из коридора (дверь в палату всегда открыта, на всякий случай) и напротив входной двери маленькая комната-часовня, на двери которой хороших размеров православный крест. Те койки, что слева – из коридора не так видно – не со всех сторон, а часовня для лежащего в палате остаётся где-то в стороне общего обзора. В тот период, да в общем-то и сейчас, я остаюсь далека от церкви, от заповедей, крестов и причастия – у меня есть вера в высшее Божество, но от религии я немного в стороне. Это личное моё мировоззрение и мне комфортнее общаться с Создателем в любой точке нашей Земли. Так вот, я очень хотела занять местечко у окна слева, чтобы и светло, и от часовни подальше. Когда меня завозили в палату, я очень просила сестёр положить меня именно на ту кровать. Но что-то пошло не так и мне выделили почётное место у окна. Напротив креста.

В послеоперационную не разрешено брать телефон, как минимум первые сутки, там нет телевизора, соседи по палате не разговорчивые – максимум, что слышно – стоны от боли, похрапывание и посленаркозный бред. Так что переключиться и отвлечься там не на что, кроме как на сон.

Сразу после операции мне не было дела не до чего особо, я больше мечтала о питье, но пить нельзя… Мне смочили кусок ваты, или марли и обтёрли губы. Не помогло. Я попросила оставить мне воду, чтобы я могла сама протирать рот и нёба по мере необходимости и мне оставили бутылку с водой на тумбочке. Когда я проснулась спустя некоторое время, и мой рот по ощущениям был похож больше на кусок резины – я вспомнила про воду и марлю, вот только дотянуться до неё я не могла. Орать я не любитель, да и во рту так сухо, что мне кажется голоса бы не было… Я решила спать дальше – тут даже стараться не пришлось, засыпаешь сразу, стоит чуть медленнее моргнуть и на какую-то секунду дольше задержать глаза в закрытом положении.

Большой плюс утренней операции – ты не маешься в ожидании, не накручиваешь себя мыслями, не успеваешь проголодаться (ни есть, ни пить в день операции нельзя). Большой минус – ты устаёшь ждать нового утра. Врач приходит к тебе через сутки на утренний обход, а до этого момента, я лежала в одной и той же неудобной позе на спине просто потому, что боялась случайно вырвать тот самый катетер и ещё дренаж, который у меня появился после операции и торчал не внушающей доверия трубкой из левого бока. Сутки проходят как в бреду: проснулась – заснула – проснулась – увидела крест – кого-то нового завезли – заснула и так по кругу. Я ждала, когда уже наступит утро и теряла счёт времени. Тогда я представила себе, как люди сходят с ума, когда находятся в похожих условиях, где нет понимания о том, сколько часов уже прошло и сколько ещё это будет продолжаться. Где ты боишься, либо не можешь пошевелиться, где ты не можешь говорить, или говорить тебе не с кем. Есть только ты, то что ты чувствуешь физически, твои мысли, твоя боль и твои страхи…