Читать книгу Крылатый отбор - Кристина Логоша - Страница 1

Софи

Приклад плотно упирался в плечо, дуло винтовки смотрело на одного из браконьеров. Он тревожно глянул на своего подельщика и нехотя поднял руки. За их спинами в клетках бились птицы. Их истошный клич и поднял меня среди ночи.

– Барышня, давайте без глупостей. Это же всего лишь дичь, на неё разрешена охота, – произнёс худощавый.

– Мы заплатим за них, как и предлагали, – басом добавил полный, и я навела дуло ему в лицо.

– Птицы не продаются, это частный заповедник, – отчеканила каждое слово.

– Мы готовы поднять цену. Можем дать в три раза больше, – отвлёк меня худощавый, а второй рывком схватил за дуло винтовку. Палец дрогнул, и я нажала на курок.

Выстрел взорвал ночную тишину. Из камышей вспорхнули птицы, а в единственном в округе доме загорелся свет. Браконьера откинуло на несколько метров. Лёжа на земле, он корчился от боли, проклиная меня и весь мой род. Жить будет – винтовка заряжена солью.

– Вы сумасшедшая! Вы могли его убить! – кинулся худощавый к товарищу, осматривая его раны.

– Убирайтесь, – передёрнула пустой затвор и добавила громко, чтобы они это слышали: – Дробь!

Магией перезарядила винтовку настоящими патронами. Прицелилась. Выстрел, громче предыдущего, промчался над их головами. Худощавый быстро поднял раненого, перекинул его руку через своё плечо, и, хромая, они растворились в темноте.

Светящийся огонёк приближался ко мне со стороны дома. Торопливо открыла клетки, выпуская лебедей на свободу. Поднявшись в небо, они сделали круг и приземлились на зеркальную гладь реки.

– Софи! – услышала голос дедушки.

– Я здесь! – повесила на плечо винтовку и подняла с земли палантин.

Побежала к нему навстречу – он не должен видеть клетки браконьеров.

Вскоре увидела его с пузатым фонарём в руке и в наспех надетой одежде. Очки набекрень, но в блеклых глазах полно решимости дать отпор обидчикам.

– Дедушка, куда ты собрался? Врач сказал тебе больше отдыхать, – развернула его к дому и подталкивала идти обратно.

– Стреляли же. А вдруг грабители? Ты всё проверила?

– Всё, – ответила как можно мягче. – Лиса забралась, вот я и спугнула её солью.

– Лиса, говоришь… Тогда ладно.

На веранде нас встретила взволнованная бабушка. Года посеребрили её волосы, а мелкие морщины украшали постаревшее лицо, но выправка осталось идеальной – прямой и уверенной, как у благородной рэтты1.

– Что там стряслось, Софи?

– Лисы.

– Вот я тебя говорила, что это мелкий хищник, – начала отчитывать деда. – Откуда взяться браконьерам в наших краях? Врач строго-настрого запретил нарушать режим, Лаврентий. Тебе нужно беречь сердце, а ты бегаешь по ночам, как двадцатилетний мальчишка.

– Не надо делать из меня инвалида, – обиженно ответил и прошёл в дом.

Я последовала за ним, но остановилась под пристальным взглядом Агаты.

– Лисы? – рассматривала палантин в моей руке. Она всегда проницательна. – И много же тебе их повстречалось?

– Двое, но они трусливо убежали, слоило мне пару раз пальнуть.

– Ох, не нравятся мне эти лисы. Слишком они зачастили, – устало произнесла бабушка и пропустила меня внутрь, – Давай я приготовлю тебе чай, сегодня важный день.

– Самый обыкновенный.

Хотя я лукавила – день был необычный – но утренние обязанности никто не отменял. Я успела выпить чашку травяного напитка перед тем, как покормить лебедей на ферме. Их осталось немного – около трёх сотен, мало по сравнению с предыдущими годами. Спрос на лебединый пух падал, в моду вошло перо экзотических птиц. Охотники и браконьеры при первой возможности норовили поохотиться в заповеднике, ведь в дикой природе лебедей осталось очень мало.

Лебедь – символ моего рода, и мы всеми силами пытаемся восстановить популяцию. Я, наверное, одна из последних чистокровных рэтт Лебедянских. Когда-то чистая кровь была привилегией аристократов, гарантом высокого положения, большого магического потенциала и успешного брака. Сейчас же от неё мне осталась лишь мелкая магия и палантин. А рэтта или простая неяра2 – сейчас неважно, помёт в сараях сам себя не уберёт.

До семи часов возилась в птичнике. Дед Лаврентий пытался пробраться ко мне на помощь, но был пойман бабушкой Агатой и отправлен обратно в кровать. В этом году он перенёс сердечный приступ и только недавно встал на ноги. Я всячески оберегала стариков. После того как моих родителей не стало, они остались единственными близкими мне людьми.

– Софи, завтракать! – донеслось с веранды.

Я быстро приняла летний душ и надела приготовленный заранее наряд: коричневую хлопковую юбку-колокольчик длиной до щиколотки, бежевую блузку с воротником-бантом и туфли-лодочки. На ходу завязала ленты на воротнике, затягивая так туго, чтобы не оставить ни одного сантиметра кожи открытым.

В доме приятно пахло едой.

– Ты не забыла, что сегодня прилетает чиновник из столицы? – напомнила бабушка и поставила на стол овсяную кашу.

– Приём горожан в двенадцать часов в ратуше. Я успею поработать с утра в магазине, а затем попробую попасть на приём.

Ополоснула руки и села за стол. Агата заняла место напротив меня. В её взгляде читалась озабоченность, видимо, сейчас начнётся один из тех ужасных разговоров.

– Софи, сейчас лето, ты должна найти себе пару. Следующий брачный сезон начнётся через девять лет. Я хочу видеть тебя счастливой и с детьми, а не гуляющей по болоту в кирзовых сапогах и стреляющей по браконьерам.

– Не беспокойся, скоро я обязательно себе кого-нибудь найду, – пыталась усыпить её тревогу.

Но тщетно, Агата уже выучила все мои уловки.

– София, ты мне говоришь это уже который месяц! Ты вынудишь меня, и я выйду на улицу и буду подходить к незнакомым мужчинам и просить их познакомиться с тобой. Да я готова за руку их вести к тебе! Ты пойми, я желаю тебе счастья.

Беспокойство бабушки трогало, но с ним пробуждался глубинный страх.

– Не уверена, что найдётся желающий.

– Будем искать. Знакомиться с новыми людьми, ходить на свидания. Девушки в твоём возрасте часто ходят на свидания. Такая красивая и обаятельная рэтта не может не понравиться.

Её слова стали комом в горле, желудок скрутило спазмом.

– Красивая, – повторила её слово, видя, как Агата уже побледнела – она затронула тему, о которой говорить не принято. – Спасибо, бабуль, я наелась.

– Но ты даже не притронулась к тарелке? Будешь весь день ходить голодная.

Еда не лезла в горло, даже из вежливости я не смогла заставить себя есть.

– Я с Марком Стрижевым еду в город, он работает в кондитерской и по утрам угощает меня конфетами.

Агата тут же просияла. Обрадовалась то ли смене темы, то ли тому, что в разговоре появился мужчина.

– Хороший этот парень, Марк. И семья у него приличная, присмотрись к нему получше.

– Обязательно, бабуль, – поднялась со стула, поцеловала родную в щёку и выскочила из дома.

До остановки идти минут десять, но трамвай ходил три раза в день и опоздание приравнивалось к прогулу. Слегка запыхалась, но успела – заскочила в самую последнюю минуту. За годы поездок уже выучила всех пассажиров наизусть и по памяти помнила, где чьё место. В хвосте автобуса меня ждала знакомая компания.

– Привет, Софи, – просиял Марк, стоило пройти мимо него по проходу. – Я принёс твои любимые конфеты.

Смущённо протянул мне бумажный пакет с эмблемой кондитерской его семьи.

– Ох, Марк, не стоило. Мне уже неудобно перед тобой.

– Ерунда. Мне хочется тебя радовать, – произнёс, буравя меня взглядом, отчего я покраснела.

Взяла угощение и поблагодарила его ещё раз. Вжалась в угол трамвая, рассматривая вид за окном. Всю дорогу кожей чувствовала на себе его заинтересованный взгляд.

Это замечала не только я.

– Марк возмужал, скоро от конфет перейдёт к активным действием, – пихнула меня локтем Мари – моя ближайшая соседка, мы дружили сколько себя помню. – Видимо, решил обзавестись парой в это лето.

– Это ты виновата, – прошептала, чтобы нас не услышали, и спародировала голос Мари: – Давай осадим эту Курочкину? Скажи, что тебе нравится сладкое, построй ему глазки… И что? Вот что мне теперь делать? Трамвай один, мне теперь до скончания дней в окно смотреть?

– Ты лучше посмотри сюда. Здесь вид намного интересней.

Мари повернула меня в сторону Марка. Теряя последние остатки достоинства, к нему подошла Рита Курочкина: у девушки платье с глубоким декольте, из которого вызывающе выглядывает пышная грудь. Девушка всячески пыталась прикоснуться к Марку, списывая это на кочки и туфли с высоким неустойчивым каблуком, не забывая их продемонстрировать, поднимала подол юбки на непозволительную высоту – выше колена. За этим лицедейством с интересом следил весь автобус, за исключением самого Марка, который, заприметив, что я смотрю на него, ответил мне искренней улыбкой.

Я отвернулась, в который раз ругая себя за то, что пошла на поводу у подруги. Мари лишь хихикала. До конца пути я томилась в ожидании конечной остановки.

Трамвай остановился, и я одной из первых вышла на станцию, чтобы избежать навязчивого внимания. Но не успела, Марк перехватил меня на остановке.

– Давай я тебя провожу до магазина, Софи, – предложил.

– Не думаю, что это хорошая идея, Марк, – я на ходу придумывала, как отделаться от него побыстрей. Нашу беседу заметила подруга и подошла ближе.

– Не стоит её провожать, – повторила мои слова Мари.

– Почему? – Стрижев растерянно смотрел на нас обеих.

– У Софи есть жених, ему может не понравиться, что её провожают незнакомые мужчины.

– Жених? – переспросил, сомневаясь в её словах.

– Да. Об этом все знают. Вот, смотри, – она взяла мою руку и продемонстрировала висящую на тонкой серебряной цепочке подвеску – летящего сокола. – Обручальный браслет. Я не обманываю.

– И где же твой жених, Софи? Я никогда его не видел.

– Он ещё не пришёл за мной, – чистейшая ложь, – но скоро явится.

– Я тебе не верю. Это похоже на враки романтичных барышень о сказочных принцах.

Усмехнулась.

– Раз не веришь – проверь. Попробуй разорвать цепочку.

Марк высокий и сильный, его семья не только держит кондитерскую, они сами выращивают всё для производства. У них огромные поля, и парень с детства привык к физическому труду.

Он обхватил тонкую цепочку двумя руками и попытался разорвать её, на его лбу появилась испарина. От его усилий на моей руке оставался красный след, но я терпела, давая ему возможность испытать себя. Глубоко внутри надеялась, что он порвёт браслет.

Марк разочарованно выдохнул и бросил затею – украшение не разорвать.

– Он защищён магией. И снять его может только тот, кто его надел, – прояснила с нотками досады.

Словно лисица, охотившаяся на зазевавшегося тетерева, к нам подошла Рита Курочкина. Обхватила Марка за локоть и, хлопая пушистыми ресницами, произнесла:

– Проводи меня, Марк. У меня такая тяжёлая сумка, – показала небольшой ридикюль, который настолько мал, что не стал бы тяжёлым, наложи в него до верха свинцовые слитки.

– Хорошо, – согласился Стрижев, и под мелодичный хохот барышни они удалились.

– Теперь-то она точно его на себе женит. Эх, Софи, ты упустила такую возможность, – произнесла подруга.

Мы спокойно дошли до центра. Мари работала официанткой в кофейне напротив моего магазина.

– Какую возможность? У нас, лебедей, одна любовь на всю жизнь. Это было бы нечестно по отношению к Марку.

– А что нечестного? Он бы получил любимую красивую жену, а ты – спокойную сытую жизнь. Я бы уже с ума сошла в одиночку вести такое хозяйство, ещё и работать в городе.

– Ещё не сошла, но рада, что ты за меня переживаешь, – произнесла с иронией.

Звон часов на главной ратуше разнёсся по всему городу. В двух- трёхэтажных особняках, окружённых кованой оградой, засуетились слуги. Я открыла ключом навесной замок над пожелтевшей табличкой магазина «Лебединый пух». Меня встретили звон дверного колокольчика, щербатый прилавок, полки с подушками, одеялами и пуфами, украшенные аккуратной вышивкой Агаты.

Чуть ли не сразу за мной зашёл первый посетитель.

– Доброе утро, Софи, – им оказался арендодатель, у которого уже не одно десятилетие мы снимали помещение под магазин.

– Доброе утро, господин Грачёв.

– У меня печальные новости. К сожалению, я вынужден поднять цену за аренду. Я и так держал её до последнего, помня, сколько лет мы сотрудничаем с вашей семьёй, но сейчас я начинаю работать в убыток. Мне жаль, но цена повышается на двадцать пять процентов.

Немного шокированная новостью, взяла себя в руки и с улыбкой ответила:

– Хорошо, деньги будут к концу месяца.

Арендодатель кивнул и, пожелав хорошего дня, оставил приходить в себя от шокирующей новости. Денег от продажи пера и изделий едва хватало на оплату помещения. С повышением цены мы будем вынуждены отказаться от магазина.

Я старалась не думать о худшем, продолжала заниматься делами. До обеда заглянули двое приезжих – решили, что мы торгуем лебединым мясом, но ушли ни с чем. Мы не продаём туши животных.

Ближе к обеду зазвенел колокольчик, и в дверях появилась госпожа Уткина. Она везла небольшую прогулочную коляску, тонкими ремешками к которой было пристёгнуто большое яйцо.

– Здравствуй, Софи. Мне нужно детское пуховое одеяло. Не хотелось бы, чтобы наш птенчик укрывался пером мёртвых птиц.

– День добрый, госпожа Уткина. Есть у меня такое.

Достала с верхних полок лёгкое одеяло, словно наполненное миллионом невесомых паутинок. Завернула в крафтовую бумагу и перевязала лентой.

– Десять золотых. Для вашего птенчика скидка.

Уткина расплылась в довольной улыбке.

– Спасибо, Софи. Детские вещи такие дорогие. Тем более у нас будет девочка, на них всегда нужно больше. Мне бы так хотелось, чтобы она родилась с палантином. Врач говорит, что есть случаи, когда неяры рождаются с ним. Я, конечно, не питаю надежд: мой муж из клана ворон, я – Уткина. У межвидовых браков есть свои недостатки, но ты же понимаешь, как тяжело найти подходящую пару, ещё и в своём немногочисленном клане?

– Странно, я всегда думала, что утиный клан – один из самых больших.

– Да, но когда дело доходит до выбора пары, ты просто не представляешь, насколько он становится мал. Хотя что я тебе говорю. Этим летом и ты должна определиться с выбором супруга. Уже есть кандидаты на примете?

От любопытной болтушки Уткиной меня спас звон часов на ратуше. Полдень. Откланявшись, выпроводила посетительницу и поторопилась к главному зданию города. Чиновник из столицы прилетает в наши края раз в полгода. За это время у местных жителей накапливается множество вопросов.

Из другого конца улицы я видела огромную очередь – скорее всего, придётся стоять до вечера, чтобы передать прошение. Это уже обязательный ритуал, к которому я привыкла. Каждые полгода я выстаиваю очередь и подаю один и тот же документ, на который через три-четыре месяца мне приходит отказ. Протектор уже знает меня и со вздохом принимает бумагу, хотя исход моего дела ясен нам обоим.

Разрешение на охоту на лебедей было подписано Стефанией Кровавой много лет назад. Теперешним молодым правителям нет дела до трагедии какой-то маленькой стаи. Но, несмотря на это, я продолжаю писать прошения и передавать их в Савойю, столицу империи Орниталь, с просьбой убрать лебедей из списка птиц, на которых разрешена охота.

Я заняла очередь – люди стояли в ней с самого рассвета.

– Софья Лебедянская? – обратился ко мне незнакомец.

– Да, это я, – растерянно рассматривала мужчину в мундире императорской кавалерии. Если бы не изображение кавалериста на бумажных купюрах, я бы и не знала, что это солдат. Военных в наши краях почти нет, их лагеря находятся на восточной заставе на другом конце империи.

– Пройдёмте, чиновник хочет с вами поговорить.

Под любопытные взгляды ожидавших меня провели в обход очереди. Завтра каждая замшелая собака в городе будет обсуждать это происшествие.

Прошла в главный холл, откуда меня направили не в кабинет, в котором принимал чиновник, а по винтовой лестнице в приёмную мэра.

У двери стояла пара кавалеристов в форме, один из которых учтиво открыл мне дверь. Осторожно вошла, осматривая дорого обставленное помещение и троих мужчин, одним из которых был мэр города. На нём не было лица, он вытирал пот платком. Тихонько сказал присутствующим «Да, это она», и с их разрешения опрометью бросился из кабинета.

Незнакомец лет тридцати, с армейской выправкой, стоял у окна. На нём был такой же мундир, как и у солдат, но медали и погоны другие, видимо, он выше званием.

– Присаживайтесь, Софи, – пригласил второй.

Обратила на него внимание и застыла, забывая сделать вдох. Я видела лишь его глаза – угольно-чёрные как беззвёздная ночь, огранённые длинными ресницами. Хищный взгляд, от которого захотелось сжаться в клубочек и спрятаться под одеялом. Так смотрит только рэтт плотоядных видов, готовый вонзить острые когти в тело невинной жертвы. Чувственные губы, резкие скулы, милая небольшая морщинка между бровей. Смоляные длинные волосы заплетены в косу, доходившую до локтя. Если бы не взгляд, я сказала бы, что это самый красивый мужчина, которого я когда-нибудь видела.

Секундная заминка казалась бесконечной, пересилив себя, села в кресло напротив. Заметила, как черноглазый поворачивает голову к тому, что у окна, и довольно кивает. Уровень тревоги рос с сумасшедшей скоростью, но я держала себя в руках и не показывала свои эмоции.

– Спасибо. Письмо, – произнесла, пугаясь своего блеклого голоса. Откашлялась и поправилась: – Прошение.

Мужчина взял бумагу, раскрыл и прочитал. Поймала себя на мысли, что незнакомца я откуда-то знаю, только не могу вспомнить откуда.

Он оторвался от прошения и рассмотрел меня с интересом:

– Неяра?

– Рэтта, – ответила, радуясь, что ко мне, наконец, вернулся нормальный голос.

– Вас ждут галеры, госпожа Софья Лебедянская.

Гавриил

– Вас ждут галеры, госпожа Софья Лебедянская.

Ни одна мышца не дрогнула на прекрасном личике. Словно ей каждый день грозят тюрьмой.

– На каком основании? – спросила уверенно, но я слышал нотки тревоги в голосе.

– Воровство, – вклинился Вацлав.

Всегда тихий и незаметный, помощник не удержался от реплики. Нарушил устав – одурел от красоты девчонки. И я его понимал – трудно думать о чём-то, когда видишь эти бирюзовые глаза. Её бледная кожа будто никогда не видела солнца. Такими делают фарфоровых кукол для маленьких придворных девочек. Кипенно-белые локоны подхвачены лентой, так и выпрашивают зарыться в них ладонью и впиться поцелуем в эти сладкие губы.

Откинулся на спинку кресла, взявшись пальцами за переносицу, отвёл взгляд. Соображать в присутствии крошки тяжело, но это даже хорошо, так и должно быть. Именно такая мне и нужна.

– Вы присвоили обручальный браслет императора Марьяна.

Взгляд Софи опустился на кисть, на котором висело украшение.

– Император лично надел мне его на руку. У меня есть письмо с подтверждением его воли.

От её слов сорвало пелену наваждения. Значит, она знала, кто хозяин браслета. Разозлился на себя и Вацлава – нужно лучше проверять информацию. Что-то здесь нечисто, любая другая на её месте кричала бы на каждом углу, как ей повезло, а Софи таилась, и если бы не её имя в списке претенденток Марьяна, никто бы и не узнал о ней.

– За какие заслуги безродная девчонка получала такую привилегию? Ещё и за десять лет до начала отбора?

– Не ваше дело, – ядовито ответила, вмиг превратилась из ангела в опасную фурию.

– Знай своё место. Ты не знаешь, с кем разговариваешь! – тут же среагировал Вацлав, осадив девчонку. Уверенность пропала с её лица.

– Бумагу, – приказал помощнику, и он вложил в руку заранее приготовленный документ. Прочитал вслух строки: – «Сегодня в пять часов утра госпожа Софья Лебедянская расстреляла из винтовки господина Сыча и господина Чижа, нанеся им тяжёлые увечья…».

– Я стреляла солью, они вторглись на чужую территорию, пытались обворовать нас. Это была самооборона, – затараторила девчонка.

Испуганный взгляд метался от меня к Вацлаву.

– Это решит суд, – произнёс, упиваясь её паникой.

– А у вас же больной дедушка, Софи. Он только перенёс инфаркт. Судебный процесс сильно ударит по его здоровью, – добивал Вацлав.

Софи растерянно хлопала ресницами.

– Вы кто такие и что вам от меня нужно?

– Доброжелатели. Желаем добра вам, Софи, императору Марьяну, а ещё одной дряни, которая без мыла лезет в одну из царских семей.

– Дряни? – повторила мои слова.

– Именно, – произнёс, а у самого скулы сводило от вспыхнувших воспоминаний.

***

За три недели до происходящих событий

Срочное письмо из Савойи заставило покинуть заставу на восточной границе. С отрядом мы вылетели на рассвете, и уже к вечеру я попал во дворец. Марьян сидел за массивным столом, вальяжно откинувшись на спинку.

В его руке крутился маленький металлический волчок, при взгляде на который захотелось засунуть его ему в глотку. Канцлер – Мирон Клёст – при виде моего птичьего лика занервничал, а когда я принял образ человека, и вовсе покрылся красными пятнами. Он знал о своих прегрешениях.

– Ваше величество император Гавриил, как же вы быстро. Мы ждали вас не раньше завтрашнего вечера. Вам стоит отдохнуть после долгой дороги.

За мной в комнате появился Вацлав и ещё двое из моей гвардии. Я достал из внутреннего кармана полученное письмо и с грохотом припечатал его к столу прямо перед лицом Марьяна, отчего его игрушка потеряла равновесие и скатилась на пол.

– Это что ещё такое?! – грозно прорычал.

Мирон вжал шею в плечи, как черепаха.

– Это документ, которым мы уведомляем тебя, Гавриил, что собираемся провести отбор невест, – безразлично сказал Марьян.

– Я умею читать. Почему сейчас, Марьян? Был же уговор, что отбор начнётся через девять лет.

Он наконец поднял на меня свои бледно-голубые глаза, в которых не читалась ни одна эмоция. Дворцовая жизнь научила его скрывать свои истинные чувства.

– Я не готов ждать девять лет до следующего отбора. Кто знает, может, я не доживу до тридцати шести.

– Я налагаю на указ вето! – с силой ударил кулаком по столу, отчего Мирон подпрыгнул на стуле.

– Это не имеет значения. Мой голос и согласие сената даёт нам право начать процедуру отбора этим летом. Если ты против, можешь выбрать себе жену через девять лет. Я тебя не заставляю.

Дворцовый оборванец поднялся с места и поправил камзол, взглянул на меня как на пустое место.

– Рад, что ты вернулся. Пойдёмте, канцлер, у нас остались ещё нерешённые вопросы.

– Конечно, ваше императорское величество.

Марьян и канцлер вышли из комнаты. Во мне всё клокотало от ярости. Вацлав подошёл ближе.

– Агентура доложила, что Марьян собирается жениться на дочке канцлера – Татьяне Клёст.

– Я и без тебя это знал. Гадёныш сговорился с канцлером и решил отодвинуть меня от дел. Канцлер получит пожизненное звание, а Марьян – шестьдесят процентов голосов в поддержку его решений. Как изящно они решили от меня избавиться.

– Значит, нужно убрать Татьяну.

Задумался. Предложение заманчивое, но последствия могут быть непредсказуемыми. Марьян может повернуть это против меня. И у него появится возможность стать единственным правителем империи Орниталь.

– Нет. Слишком опасно, нужно действовать аккуратнее. Мне нужен список всех, кому пришло приглашение от Марьяна.

– Будет сделано, – сказал Вацлав.

– И чтобы на каждую девушку у меня было досье…

Сейчас

– На днях будет официальное объявление об открытии двойного отбора. Вам придёт приглашение в Савойю в императорский дворец. Ваша задача – сделать всё, чтобы Татьяна Клёст вылетела из отбора раньше вас.

Вацлав достал миниатюру с портретом дочки главы сената, и Софи с любопытством рассмотрела соперницу.

– А если я откажусь?

– Значит, дадим ход вашему делу. Выжмем всё до последнего: заберём земли, все птицы пойдут на убой, а вы останетесь на улице. Но если согласитесь помочь, – взял письмо Софи, – я сделаю так, чтобы ваше прошение было удовлетворено.

Девушка притихла, размышляя над моими словами, но я заранее знал ответ, мои силки были расставлены ловко.

– Хорошо, согласна.

– Вот и умница, – я достал из внутреннего кармана золотой браслет, украшенный вензелями из драгоценных камней, с подвеской в виде сидящего на ветке стервятника. – Давай вторую руку.

– Это ещё зачем? – спросила, округлив глаза, и прижала к груди ладонь.

– Страховка. Руку! – повторил с нажимом.

Софи протянула худосочную кисть с тонкими пальцами. Надел браслет, и, как только захлопнулась защёлка, стервятник на подвеске расправил и замахал крыльями, заколдовывая украшение, и снова застыл безжизненной подвеской.

– Не может быть… – протянула Софи.

– Шинель, – приказал Вацлаву, и он тут же подал мне одежду.

Наблюдал, как ошарашенно рассматривала мои погоны девушка, наконец, осознав, кто перед ней.

– До встречи на отборе, Софи.

Обернулся стервятником и вылетел в открытое окно. За мной следовал Вацлав. Уже над ратушей к нам присоединились солдаты императорской кавалерии. Пролетая над тихими улочками провинциального городка, жители которого и не догадывались, что над их головами парит императорская кавалерия Гавриила Грифа.

Софи

Я вышла из здания ратуши на ватных ногах. Не помню, как добралась до магазина и закрылась изнутри. Зашла за стойку и уронила голову на руки. В уме не укладывалось – это был император Гавриил Гриф. Его фотографии украшают купюры номиналом пятьсот золотых. Я держала такие деньги всего пару раз. Помню, он изображён на них ещё молодым юношей с аккуратной стрижкой, а не мужчиной с длинными чёрными волосами.

Как же я могла опять так встрять? Случай десятилетней давности и этот злосчастный браслет, надетый мне Марьяном. Его письмо с извинениями и обещанием помочь, которое забылось при первой же просьбе. Наверное, Гавриил решил, что между мной и Марьяном было какое-то чувство, что и стало причиной обраслечивания. Глупая… глупая ошибка, которая набирала роковые обороты.

Я не просила ни первого браслета, ни второго. И что я буду делать во дворце, если я видела Марьяна только на портретах? Как мне выбить с отбора Татьяну Клёст? От всех этих мыслей давило в висках.

Как в тумане вернулась домой, и, пожаловавшись на плохое самочувствие, завалилась в постель. Хотелось спать, спокойно жить и любить искренне, а не по приказу.

За мятежными мыслями провалилась в сон, но даже здесь мне не давали покоя угольно-чёрные глаза, которые смотрели, будто заживо отдирали мясо от костей. А вместе с ними вернулся и кошмар, которого не было уже много лет.

Мне всегда снился один и тот же сон: вокруг тьма, издалека доносится шум реки, и внезапно огромные острые когти невидимого монстра врезаются в мою кожу, и яркая вспышка боли взрывает сознание. Я кричала до хрипоты, но зверь не отпускал, ещё сильнее сдавливая моё хрупкое тело. Слёзы лились градом, а меня, как тряпичную куклу, трясли, наслаждаясь, из стороны в сторону. И каждый удар сердца грозил стать последним…

Под собственный вой я очнулась от ночного наваждения. Сердце бешено грохотало, и выступили слёзы. Понемногу осознавала, что это лишь кошмар и я нахожусь в безопасности. В комнате был полумрак, и только свет из открытого окна слегка очерчивал силуэты мебели. На стареньком столе с облупившейся лакировкой стояла коробка с белым палантином. Перья, переплетённые с белоснежной нитью, красиво отблескивали в лунном свете.

Опустила ступни на холодный пол и подошла к волшебному покрывалу. Рукой провела по оперенью. Внутри всё зудело – хотелось вырваться из человеческой оболочки и размять крылья, почувствовать порыв ветра и ощутить магию полёта.

Накинула на плечи палантин – тонкие нити сияющих огоньков спиралью оплели мою кожу, превращая из девушки в лебедя.

Переминаясь на перепончатых лапках, я оттолкнулась от пола и вылетела на улицу. Поймала поток ветра и поднялась высоко в небо. Сделала круг над домом и, медленно паря, спустилась на речку. Вылетать за пределы заповедника опасно – кто-то может принять меня за обычного лебедя и с удовольствием зажарить. Даже плавая, я тревожно посматривала по сторонам – браконьеры могут и сегодня нагрянуть, но в этот раз у меня нет с собой ружья.

На берегу, словно от тяжести чужого ботинка, хрустнула ветка. Я опрометью нырнула и сбросила палантин, отчего воду озарили золотистые огни магии, подсвечивая водоросли и зазевавшихся рыб. Волосы разметало в разные стороны и холод сковывал движения, но я схватила волшебную накидку и вышла на берег в образе девушки.

– Кто здесь? – нервно вскрикнула, пробежалась взглядом по берегу.

– Это я. Не хотела тебя напугать, – из темноты вышла Агата.

Я успокоилась, страх стал отступать.

– Ты меня до приступа доведёшь, – лицо бабули выглядело суровым. – Что случилось? Что-то с дедушкой?

– С Лаврентием всё в порядке. Ты так быстро заскочила в свою комнату, что я решила отложить этот разговор до утра. Но раз уж мы тут встретились, то вот, – она протянула мне письмо.

Влажными руками я раскрыла конверт с императорской печатью. В нём было приглашение на Крылатый отбор в качестве претендентки в невесты императора Марьяна Соколова.

– Я не хочу идти на отбор. Мне там нечего делать.

– Софи, ты должна! Этот твой шанс вырваться из нищеты, увидеть мир и наконец помочь своей родовой стае. Пусть ты не станешь императрицей, но ты познакомишься с молодыми людьми. Это же столица, а не захолустная деревушка на окраине империи. Ты обязана туда поехать.

– Но это нечестно. Я же буду там не потому, что он меня выбрал. Ты же читала письмо – он замаливает грехи.

– И правильно делает. Обещал устроить твоё будущее – пусть устраивает! Хоть что-то сделает хорошее.

Темнота скрадывала её черты, и сложно было понять, серьёзно она говорила или нет.

– А кому нужна такая… уродка?

– Софочка… – бабушка подошла и обняла меня, прижалась к мокрой одежде. – Глупая, ты очень красивая. Очень! У всех есть изъяны, а когда любишь, ты их не замечаешь. Поверь мне, я многое повидала.

Я тяжело вздохнула, но перечить не стала. Нужно беречь своих родных, даже если с ними не согласна.

– А как же вы без меня, как хозяйство? – искала я последнюю зацепку остаться.

– Разберёмся. Может, наймём рабочего. У меня припасено немного золотых, – она погладила меня по голове. – Не беспокойся за нас. Тебе нужно свою жизнь устраивать.