Читать книгу Проданы в понедельник - Кристина Макморрис - Страница 5

Пружины узкого, комковатого матраса испустили гортанный скрип – как будто в предупреждение.

Эллис стащил со своей головы подушку. И прищурился от солнечного света, проливавшегося в окно.

Он оставил его открытым – чтобы ослабить духоту. Но решение оказалось неудачным: вместо духоты комнату заполнили городские шумы да зловонный смрад выхлопов и канализационных стоков. Эллис перекатился к тумбочке, служившей еще и столом. На ней стоял жестяной будильник с двумя колокольчиками. Усиленно заморгав, Эллис попытался сфокусировать на нем взгляд. Пятнадцать минут одиннадцатого. Крайний срок сдачи статьи истек четверть часа назад.

Черт! Должно быть, он выключил будильник во сне. Что было совсем неудивительно, поскольку супружеская перебранка этажом выше не давала ему заснуть половину этой проклятой ночи.

С трудом поднявшись на ноги, Эллис наступил на простыню, уже сползшую на грубый деревянный пол, и обругал себя за желание испражниться. На это ведь требовалось время, которого у него не было. Добравшись до двери за несколько шагов (единственное преимущество квартиры размером с кладовку), Эллис пристроился в конец очереди в туалет, растянувшейся на половину коридора. Еще один побочный результат массовой безработицы в стране. Два года назад, в этот же час буднего дня, дома оставались только матери, малыши да старики.

– Ну же, двигайтесь уже, – пробормотал Эллис. На его призыв отреагировала только мышь, поспешно обратившаяся в бегство. Стоявшие перед Эллисом три женщины среднего возраста прервали разговор и устремили на него свои взгляды. В них сквозило откровенное изобличение: если не считать семейных трусов, Эллис предстал перед дамами практически голым.

– О, господи, пардон… – рефлекторно прикрылся он рукой.

Хотя его среднее телосложение набрало с годами приличную мышечную массу, в подобные моменты Эллис всегда превращался в хилого, тщедушного мальчугана. Каким он был до достижения половой зрелости – посредственным подающим в стикболе, редко радовавшим свою команду новыми очками, и бегуном, чья уверенность и, соответственно, скорость всегда резко падали всего в нескольких шагах от трофея.

Потребность облегчиться внезапно пропала, и Эллис быстро ретировался в свою комнатку. По коридору эхом разнеслось женское ворчание, осуждавшее его непристойное поведение и грубую речь.

Эллис ополоснул голову и тело в тазу отстоявшейся за сутки водой и сорвал свою стираную рабочую одежду с веревки, разделявшей комнату пополам. Затем запихал свою статью в портфель из мягкой кожи, сунул его, как футбольный мяч, себе под мышку (за отсутствием ручки) и выскочил за дверь.

Когда-нибудь он будет ездить на работу с шиком, не переживая стоимости бензина. А до тех пор ему предстояло бегать за хвостом битком набитого трамвая.

В салоне пассажиры пытались остудиться импровизированными опахалами: сложенными газетами, полями шляп. Глядя на них, Эллис осознал, что позабыл не только прихватить свою фетровую шляпу, но и укротить свои строптивые волосы тоником. Черные волны были хоть и короткими, но непослушными. И все время норовили сбиться в космы.

Еще одна причина избегать сегодня главного входа.

Рельсы скрипнули, колокольчик звякнул, и трамвайный вагон покатился вперед. Достаточно медленно, чтобы можно было ухватить глазами заголовки газет в руках у разносчиков – «Линдберг приземлился в Японии!», «Правительство и люди Таммани снова схлестнулись!» А со всех сторон к бойким паренькам подступала дымка, тянувшаяся от фабрик и заводов, которые целыми днями шипели, кашляли и плевались, тужась удержаться на плаву.

Наконец показалось здание мэрии – одновременно уродливое и прекрасное строение из известняка и гранита. Наверху его часовой башни бронзовый Уильям Пенн сердито указывал на циферблат.

На своей остановке Эллис спрыгнул с подножки трамвая, чудом не попав под конную повозку. Почти бегом пересек Рынок, петляя между торговцами и чистильщиками обуви. И замедлил свой шаг только тогда, когда вошел в каменную пятиэтажную обитель «Экземайнера». Это, конечно, был не «Ивнинг Бюллетин», но за двадцать с лишним лет своего бытия «Экземайнер» все еще оставался его достойным соперником для любителей почитать новости на ночь.

– Мне на третий, – сказал Эллис, скользнув в лифт вслед за двумя парнями из корректорской. Сутулый лифтер закончил зевать еще до начала подъема, а корректоры как несли, так и продолжили нести всякую чушь о дамах, с которыми познакомились накануне вечером – парочке продавщиц из универмага «Ванамейкерс». Лифтер открыл дверь на фут выше третьего этажа (гораздо чаще он открывал ее на фут ниже, но никогда не на уровне), и в кабину подъемника ворвались резкие запахи кофе и чернил, вместе с клубами сигаретного дыма.

Эллис вышел в редакцию местных городских новостей – мозговой центр газеты. В середине хаотичного лабиринта рабочих столов на своих местах вкалывали редакторы четырех главных отделов.

К счастью, признаков присутствия своего непосредственного шефа, заведующего отделом Лу Бэйлора, Эллис не заметил. А не увидеть его тучное тело с лысой головой было невозможно.

Эллис нырнул в самую гущу утреннего гула. Болтовня сотрудников и портативных радиоприемников состязалась с трескотней пишущих машинок и дребезжанием телефонов. Курьеры сновали взад-вперед, и каждый пытался наверстать упущенное за выходные. В лучших традициях постоянной гонки без финиша.

В нескольких шагах от своего рабочего стола Эллис почувствовал, как кто-то дернул его за локоть. Резко развернувшись, он увидел Лили Палмер, с кружкой кофе в руке.

– Господи, где вы были?

– Я… просто… мой будильник… он не зазвонил.

Лили была привлекательная, хоть и не типичная красотка в стиле Джин Харлоу. Ее каштановые волосы были заколоты в аккуратный пучок. А ее нос – тонкий, как и губы – был припорошен светлыми веснушками. Но сегодня внимание Эллиса приковали ее глаза. Не своими переливами зелени и меди, а искрящейся срочностью.

– Босс спрашивал о вас. Вам лучше сразу зайти к нему.

Эллис метнул взгляд на настенные часы, охватывавшие четыре временных пояса. Местное время было десять часов сорок две минуты. Неужели слухи о его конфузе уже долетели до Тримбла?

В большинстве газет такой величины главный редактор предоставлял выпалывать ежедневные сорняки заведующему отделом. Но как старший сын отошедшего от дел основателя газеты, Говард Тримбл изредка брался за решение даже совсем незначительных проблем. Особенно когда эти проблемы требовали кого-то попенять или выбранить.

Как раз такой напыщенной отповеди и опасался Эллис.

– Дайте мне только минуточку – положить свои вещи…

Из своего кабинета в дальнем углу заорал Тримбл:

– Мне принесут когда-нибудь кофе или я все должен делать сам? И где, черт возьми, этот Рид?

Дверь босса была приоткрыта только наполовину, но его крик разнесся до самого цокольного этажа, где даже печатные станки вряд ли смогли бы его заглушить.

Лили вздохнула и выгнула дугой бровь:

– Пошли?

Эллис кивнул. Как будто у него был выбор.

Вдвоем они пересекли помещение, огибая ряды рабочих столов, подпертых столбцами из пачек газетной бумаги. В туфлях на низких каблуках и прямой черной юбке Лили молча шагала рядом с Эллисом. Всегда вежливая и любезная, но вместе с тем строгая, она никогда не заводила праздных разговоров. Только на этот раз ее молчание показалось ему пугающим.

А потом Эллис перехватил ее взгляд. Очень странный взгляд. Возможно, Лили знала что-то, чего не знал он?

– Что такое?

– Что-что? А, нет… ничего.

– Мисс Палмер. – Эллис остановил ее в паре ярдов от двери.

Лили заколебалась, но затем смягчилась.

– Вы… выглядите так, словно у вас выдалась тяжелая ночь.

Эллис вдруг увидел себя во всей неприглядности: лицо небритое, волосы нечесаные, костюм мятый, одет как франтоватый бродяга из подворотни.

– Секретное задание, – пояснил он.

Лили едва улыбнулась: уж больно банальной, к сожалению, вышла шутка. А уже в следующий миг ее губы выровнялись – она повернулась к кабинету босса. Эллис пригладил свои волосы – торчавшие как колючки ежа и все еще влажные – и последовал за ней внутрь.

На низком картотечном шкафу у открытого окна лезвия механического вентилятора тикали при каждом повороте.

– Чертовски вовремя! – пролаял из своего кресла босс. Его редко можно было увидеть без галстука-бабочки и очков на самом кончике носа. Немного полноватый, с бровями такими же густыми, как и его борода, Тримбл напоминал добряка-дедушку, пока не раскрывал рта.

Эллис угнездился в кресле для посетителей и, прислонив портфель к своей голени, приготовился выдержать торнадо. По обыкновению, стол главного редактора выглядел так, словно ураган уже по нему пронесся. Письма, папки, обрывки записок. Памятки, циркуляры, газетные вырезки. Этого вороха бумаг хватило бы, чтобы погрести под ним целое тело.

Несостоявшегося репортера, к примеру.

– Не забудьте о встрече в одиннадцать часов, – донеслись до Эллиса слова Лили, подавшей боссу кружку. – И еще звонила ваша жена. Она хочет узнать, где вы будете ужинать в пятницу.

Тримбл замер на половине глотка:

– Господи, я забыл зарезервировать места…

– Тогда я скажу миссис Тримбл, что ужин будет в «Каретном дворе». Они смогут принять вас в семь. Я намекну метродетелю, что у вас годовщина; пусть приготовят цветы и еще что-нибудь… особое, по такому случаю.

Намек на алкоголь был завуалирован только слегка; ведь даже в первоклассных ресторанах было в порядке вещей обменивать щедрые чаевые на вино или шампанское (разве что подавались они в посуде, не соответствовавшей подобным напиткам). При всех своих добрых намерениях сухой закон повысил не только желание публики пить в разы больше, но и коррупцию гангстеров, теперь заживших на полную. Не проходило и недели без новостей о таких типах, как Макс «Бу-Бу» Хофф и Мики Даффи или о банде Нига Розена.

– Тогда ладно… хорошо. – Тон Тримбла почти граничил с любезностью. Но уже через миг он отмахнулся от Лили и скосил свой тяжеленный взгляд на Эллиса.

– Итак, – произнес его рот, – Рид…

Эллис выпрямился в кресле:

– Да, сэр.

Глаза прошедшей мимо Лили точно пожелали ему удачи. А потом она захлопнула за собой дверь, и под дребезжание оконного стекла босс продолжил:

– Похоже, вы увлекаетесь натурными съемками.

Сбитый с толку, Эллис пожал плечами в ожидании разъяснения:

– Сэр?

– Как вы объясните вот это? – Тримбл выудил из папки на стол фотографию. С двумя мальчиками на крыльце, на фоне ужасной таблички у дома. Босс, без сомнения, увидел и другие его снимки. «Так вот в чем дело!» – У Эллиса противно засосало под ложечкой.

– Сэр, это просто… мне надо было убить время, после выставки рукоделия. Видите ли, день выдался жарким, и мой мотор…

Продолжать дальше не имело смысла. Разве можно было оправдаться за использование в личных целях фотокамеры и пленок, принадлежавших газете? За то, что ты снимал не то, что нужно, а что тебе понравилось, и проявлял потом негативы средствами, опять же принадлежавшими компании…

Тримбл откинулся назад и забарабанил пальцами правой руки по подлокотнику своего кресла – то ли размышляя, то ли готовясь к атаке. Молчание в такой ситуации показалось Эллису наилучшим вариантом.

– Сколько вы уже у нас работаете? Года четыре?

– Пять… на самом деле.

Это же формальность. Эллис моргнул – поправлять босса было неразумно. Но затем его же слова начали доходить до его же сознания.

Пять лет были пусть и не вечностью, но все-таки приличным отрезком времени. Потянув лямку в «морге» (как метко прозвали сотрудники газеты архив, лишенный окон и изъеденный пылью), Эллис – совершенно естественно – поработал потом составителем некрологов. И в итоге взмолился о повышении. «Я возьмусь за все что угодно», – заявил он.

Как раз в это время по причине женитьбы из газеты уволился один из двух социальных журналистов. И Эллис задвинул свое мужское «эго» подальше. Эта работа была мостиком. К тому же он очень кстати узнал, что редактором отдела социальной жизни стал мистер Бэйлор (вместо коллеги, уволившейся ради ухода за матерью). Отчитываться ему было гораздо приятнее. А Говард Тримбл всегда с большим воодушевлением воспринимал все, что отвечало целям его газеты и обеспечивало ей успех.

Это было два года назад. Увы, несмотря на все свои последующие (и неоднократные!) попытки перейти в ранг настоящего репортера Эллис так и не продвинулся по службе. К счастью, большинство заданий, требовавших подробного описания кексов и шифонов, выполняла сотрудница почтеного возраста – миссис Дженкинс. Но Эллису все равно приходилось беспрестанно таскаться на галерейные выставки, чванные торжества, эпизодические встречи со знаменитостями и особенно любимые им благотворительные сборы средств. Их устраивали представители элиты, дабы умалить свою вину за игнорирование уличных бродяг по пути за покупками в магазины «Гимбел бразерс».

Если кто-то и заслужил право сетовать на то, что его ущемляют, так это был Эллис.

Его подбородок приподнялся, поддержанный всплеском гордости:

– Да, это так. Уже пять лет. И все это время я отдавал всего себя делу. Работал практически все выходные, бывал на всех мероприятиях, освещать которые мне поручали. И никогда не жаловался. Так что, если вы собираетесь наказать меня выговором или уволить из-за пары паршивых снимков, что ж – валяйте!

Разум попытался охладить парня; время, чтобы лишиться работы, было неподходящим. И – Бог свидетель – он бы никогда не приполз за помощью обратно к отцу. Ну и ладно, к черту все!

На лице босса не отразилось никаких эмоций:

– Вы закончили?

Эллис отбросил все крупицы сожаления и ответил кивком.

– Вот и прекрасно. – Тон Тримбла остался ровным, но натянуто-напряженным. Как проволока, резонирующая звук при каждом слоге. – А я вас вызвал по другой причине. Поручить вам написать очерк. Историю этой семьи, проиллюстрированную вашей фотографией. Надеюсь, это не потребует от вас слишком много усилий.

Эллису показалось, будто тикавший вентилятор высосал из комнаты весь воздух.

Он сглотнул и подавил огромное желание расстегнуть воротник. Покорность сжала его тело до размера жокея. Сменив настрой, парень попытался вести себя естественно. Осмотрительно. Взвешенно. А не как полный осел.

– Конечно, сэр. Отличная идея. Я займусь этим прямо сейчас.

Босс ничего не ответил.

Эллис вскочил, чуть не позабыв свой портфель, и резко развернувшись, поторопился уйти (пока босс не передумал).

Не успел он выйти за дверь, как его лицом завладела улыбка. Все эти банальные статейки, пустые мероприятия, годы терпения и стойкости… Наконец-то они принесли результаты! И, наверное, были не напрасны.

Сквозь привычный бедлам Эллис уже уверенной поступью пошагал к своему столу. Но прислушался к голосу разума и попытался обуздать чрезмерный энтузиазм. Очерк еще надо было написать. А затем получить одобрение. Значит, все в его статье должно было быть безупречным: ясно выраженные мысли, сильные цитаты, меткие наблюдения, хлесткие замечания, критические выводы. И, главное, неоспоримые факты! Эллис уже планировал свою поездку обратно в округ Ланкастер, когда в памяти всплыла картинка сельского дома.

Его шаги замедлились.

Идея проинтервьюировать родителей (не говоря уже о мальчиках)… Что-то в ней ему показалось неправильным.

Эллис попытался отбросить сомнения – в погоне за резонансной статьей репортеры типа Клейтона Брауэра безо всяких колебаний накинулись бы на несчастную семью. Но он-то сознавал: эти люди не являлись ни политиками, ни кинозвездами, которым лишний раз оказаться в центре внимания было только в радость. Вряд ли они желали стать объектами широкого обсуждения. А обсуждение могло получиться громким и животрепещущим, мягко говоря. Стоила ли правда того, чтобы еще больше усугублять проблемы горемычного семейства? Ведь могло оказаться, что отец-пьяница проматывал все деньги. Или мать попросту устала от своей тяжкой ноши. Но в любом случае больше всего пострадали бы дети!

Эллис предпочел бы не рисковать. Надо было найти другой подход, без подробностей, способных навредить. Только сделать это следовало поскорее. Протяни он слишком долго, и интерес босса пропадет. А с ним канет в Лету и перспективное предложение.

Эллис посмотрел на настенные часы. До следующего приема босса еще оставалось время. Хотя и не слишком много.

Не дожидаясь, пока сомнения заставят его передумать, Эллис пошагал обратно к угловому кабинету. И, уже заходя в него, сформулировал обращение, остро сознавая все риски.

Внимание Тримбла переключилось на кипу газетной бумаги. Он лишь мельком посмотрел на Эллиса, которому принятое решение принесло неожиданное успокоение.

– Сэр, вы знаете, тут есть одна загвоздка. Понимаете, я не вполне уверен, что эта семья будет мне благодарна, если я начну бомбардировать их вопросами…

Эллис не успел договорить, как ему прилетел ответ:

– Тогда запишите мне, где находится этот дом. Я подключу другого автора.

– Что? Но… я не имел в виду…

Послышался легкий стук в дверь, и в кабинет заглянула Лили:

– Простите, что прерываю вас, мистер Тримбл, но председатель союза профессиональных спортсменов уже здесь и ждет с вами встречи.

Босс глянул на часы:

– Да-да. Пусть заходит.

Лили кивнула и вышла из кабинета. Эллиса охватила паника. Верный шанс добиться прорыва в карьере ускользал.

– Я пытался сказать только то, что… ну, в общем, эта фотография отражает историю не одной семьи. – Покосившись через плечо, Эллис увидел приближавшуюся Лили. И поспешил продолжить, невзирая на раздражение, явно нараставшее у босса: – Подобные истории не редкость. И статья, на мой взгляд, должна в первую очередь вскрыть, почему такое случается до сих пор. Это проблема не одной семьи, вот в чем дело.

Последовала долгая пауза; покрепче зажав свой портфель под мышкой и затаив дыхание, Эллис застыл в ожидании.

Наконец Тримбл покачал головой, словно не одобряя собственное решение:

– Ладно. Пишите.

Эллис с облегчением выдохнул, но сообразил, что дольше задерживаться в кабинете и открыто торжествовать не стоит.

– Спасибо, сэр. Большое спасибо. – Попятившись, он чуть не налетел на Лили, вошедшую в кабинет вместе с гостем. Эллис посторонился, уступая им дорогу, а затем устремился к своему рабочему столу.

В столь возбужденном состоянии он почти позабыл про свою текущую статейку. Он быстро подыскал к ней подходящее фото (к счастью, без зазора), сдал в набор и опустился в кресло.

Через два стола от него Клейтон Брауэр без передышки печатал что-то на пишущей машинке двумя указательными пальцами. Полностью оправдывая свою родословную, парень обладал правильными чертами лица, широкими плечами и точностью германского станка. Из уголка его рта, как обычно, свисала наполовину выкуренная сигарета. А лицо лоснилось самодовольством – и не без оснований, вызывавших зависть.

В мире новостей подавляющее большинство даже нелицеприятных статей публиковалось без подписи. Стандартная практика любой авторитетной газеты. Но благодаря своим броским историям о преступности и коррупции Клейтон Брауэр добился того, что его имя стало мелькать на страницах «Экземайнера» – и даже на первых полосах – чаще, чем Эллис мог подсчитать.

Очерку Эллиса явно не светило быть напечатанным на первой странице. Но теперь он оказался намного ближе к той заветной строке, под которой могла появиться его подпись. Более того – к написанию статей, несравнимых по своему значению с тем, что он кропал до сих пор.

Свернув трубочкой свежий номер газеты, Эллис убрал ее в свой «Роял». И в поисках вдохновения еще раз рассмотрел снимок. Несомненно, подходов к подаче материала имелось множество. Было из чего выбрать. Пальцы парня зависли над клавишами машинки в ожидании подходящих слов. Чего-то провокационного. Сразу пробуждающего интерес.

Может быть, даже… творческого.