Читать книгу Механическая молодость - Кристина Николаевна Ивашкина - Страница 3

Елизавета была очень красивой женщиной, потому, несмотря на свое происхождение, смогла отхватить одного из самых завидных женихов того времени. Альберт был императорским советником, да еще и из богатой семьи, которая сама имела одни корни с императорскими предками. Его родители, когда он привел домой Елизавету, дочь разбогатевшего ремесленника, были очень недовольны выбором сына. Они надеялись снова возобновить родство с правящей семьей с помощью императорской племянницы, которая на тот момент как раз вошла в подростковую пору. Но Альберт был непреклонен, несмотря на то, что никогда раньше не противился воле отца и матери. В те дни очень часто можно было слышать подобные разговоры:

– Ну милый, скажи, зачем тебе эта девушка? Она же даже вести себя не умеет! Только и спасает ее красота. Но ведь красота быстротечна. Не успеешь оглянуться, и рядом с тобой женщина, с которой тебе даже не о чем побеседовать!

– Что-то не припомню, чтобы вы с отцом сидели и о чем-то беседовали. Разве что на приемах, чтобы немного развлечься в перерывах между общением с другими людьми. Вы же даже спите в разных комнатах, сколько я себя помню!

– Таковы приличия. Кроме того, мы с твоим отцом женаты уже очень давно. Эта девчонка тебя будет позорить на каждом приеме!

– Она намного умнее, чем вам кажется!

– Она определенно умнее тебя самого, потому как иначе я не могу объяснить это непонятное помешательство!

Каждый такой скандал, вопреки надеждам родителей, все больше сближал его с Елизаветой. Была некая запрещенная прелесть в этом романе. Кроме того, девушка казалась ему образцом честной добродетели, открытой и доброй, и совсем не похожей на всех тех охотниц за положением и богатством, что он встречал на многочисленных приемах и балах. Елизавета, которая на деле была совсем не так чиста и непорочна, какой пыталась себя показать, была только рада поддерживать этот образ. Она как раз мечтала о такой жизни, какой жили родители Альберта. Жениха она, конечно, не любила, так что ждала тех дней, когда можно будет жить с ним в отдельных комнатах и почти не пересекаться, разве что за обедом и ужином.

После свадьбы она очень быстро влилась в местное общество и со временем совсем перестала замечать мужа. И, как ни странно, невероятно сблизилась с его матерью, которая была просто помешана на разного рода традициях и приличиях. Елизавете тоже была по нраву эта жизнь, так что женщины порой проводили целые дни за разговорами, походами по магазинам или приемам.

Альберт был в том самом первом поезде, что попал в разлом. И вернулся оттуда совершенно другим человеком. От этого Елизавета его, впрочем, любить больше не стала, скорее, наоборот. Альберт совсем перестал думать о правилах приличия, более того – он перестал посещать гостей, да и у себя в особняке предпочитал никого не принимать. И самое главное – он сам начал яростно заниматься наукой, как будто был каким-то обычным механиком! Одну из больших комнат он переоборудовал в мастерскую, в которой и пропадал целыми днями, занимаясь непонятно чем. Оттуда он выходил очень счастливым и все время то в какой-то грязи, то просто в пыли. Часто все его руки были исписаны чернилами.

Дальше – больше. В доме стали появляться какие-то непонятные и очень подозрительные личности. Это были такие люди, которых с большей вероятностью можно было встретить в городских закоулках, чем на пороге такого богатого и приличного дома.

Тем не менее, император поддерживал все эти изыскания, так что и Елизавета не жаловалась. Правда, часто она с тоской вспоминала те дни, когда их дом был наполнен красивыми дамами и джентльменами, когда рекой лилось шампанское, звучали разговоры об искусстве. Только в такие моменты Елизавета могла себя ощущать в полной мере частью этого общества. А это ведь было именно то, к чему она стремилась все эти годы! Именно это было причиной замужества, а потом и жизни с этим человеком. И если поначалу она его уважала, относилась с трепетом к его положению, манерам, то со временем он стал ей противен. Да еще и тот факт, что он сильно постарел в этом нелепом путешествии в разлом, а ведь он и до этого не был красавцем! А после этого и начали появляться многочисленные любовники. К счастью, муж, которого теперь не интересовало ничего, кроме металла в различных его проявлениях, женой не особенно интересовался, потому ничего и не замечал.

Но один день перевернул всю их жизнь.

В этот день Елизавета, как и каждый день, спала до обеда. Где-то внизу уже звучали привычные звуки дома – готовилась еда, в мастерской что-то гудело и временами постукивало. В женщине сразу же начало подниматься раздражение. Сколько можно это терпеть? Никогда настолько высокородные особы не делали ничего своими руками! Есть же для этого механики, в конце концов! Не должны были руки его мужа украшать мозоли, а в действительности там были не только мозоли, но и многочисленные царапины и даже один шрам! Это уже не лезло ни в какие рамки. А еще этот постоянный запах машинного масла… Отвратительно.

В последнее время она даже перестала с ним завтракать, предпочитая отправляться куда-то в город на свидание с очередным любовником. Это было намного приятнее, к тому же была какая-то особая пикантность в этом постоянном хождении по краю. Ведь ее похождения могли дойти до родителей Альберта! И тогда ее ждало нечто очень ужасное. Это был не развод, нет. Намного хуже. В таких случаях женщину обычно отправляли в далекое поселение, где она была вынуждена шить одежду, ухаживать за скотиной, заниматься огородом. В общем, делать все то же, что и любая бедная жительница деревни, с той лишь разницей, что за ней постоянно присматривали, дабы не сбежала и не вернулась. И на памяти Елизаветы вернулась только одна, да и та сошла с ума, бедняжка. Она все рассказывала, как над ней проводились ужасные эксперименты, как какой-то ученый пытался подсадить к ее телу дополнительные механические руки! Разве такое видано? Конечно, она сразу же попала в сумасшедший дом, а все остальные дамы стали намного более осторожными и следили за каждым своим шагом и словом. Конечно, это не могло быть правдой – высокородная женщина не могла подвергаться никаким пыткам! Для этого было полно другого рода людей… Да и вообще – слишком мало вероятности, что такие эксперименты вообще возможны. Наука пытается шагать вперед, но еще не настолько далеко смогла зайти. Тем более в какой-тот далекой деревне. Все знали, что самые лучшие изобретения – в Большой Тройке городов, а это столица и два крупнейших мегаполиса.

Пока Елизавета размышляла, в комнату поднялась ее горничная.

– Миссис, Вы уже готовы умываться? С утра доставили посылку для Вас. Думаю, Вы хотели бы взглянуть. Судя по большому банту и бумаге, в которую была завернута коробка, он очень дорогой.

– Что ж ты раньше меня не разбудила?

– Вы сами велели…

– Надеюсь, муж мой посылку не видел?

– Конечно, нет, мы по обыкновению занесли ее через кухню и спрятали в гостевой гардеробной. Там уже никто давно не останавливался, так что я подумала – туда точно никто не сунется. Ну а господин совсем на ту половину не заглядывает.

– Умница. Набери мне ванну и принеси подарок. Альберт у себя?

– С ночи не выходил из мастерской. Вчера поздно вечером к нему прибыл какой-то господин, они сразу же заперлись там. Два раза выходили, чтобы попить кофе с сэндвичами, но потом сразу же закрывались снова. Примерно с четырех утра не видели ни его, ни гостя.

– Очень странно, он привык завтракать в одно и то же время. Да и не припомню, чтобы он когда-либо позволял себе не спать всю ночь.

Впервые за долгое время в Елизавете пробудилась искра интереса к собственному мужу. Слишком уж он не похож на себя самого.

– Сейчас наберу для Вас ванну, – горничная решила не продолжать разговор о муже своей госпожи, ту ее часто раздражало.

– Нет, погоди. Я спущусь сначала к мужу, посмотрю, как у него там дела.

– Как прикажете.

Горничная немного поклонилась и ушла, оставив на спинке кресла свежий халат. Елизавета умылась, привела себя в порядок, как того требовали приличия, и поспешила по лестнице вниз, на первый этаж, прямо к мастерской. Этот дом, который много лет принадлежал семье Альберта, совсем не коснулись изменения, царившие в общественной жизни. Женщина много слышала о технических новинках, которые давно были в ходу, и даже видела некоторые из них, но хотела, чтобы дом оставался в своем первозданном виде, порой даже в ущерб функциональности. Конечно, она понимала, что от изменений ей не скрыться, рано или поздно мир возьмет свое, но предпочитала до тех пор оставаться в своем красивом аристократическом мирке. Тем не менее, со временем все больше и больше комнат обрастали нововведениями, но пока еще они все органично вписывались и не раздражали глаз.

Чем ближе она подходила к мастерской, тем больше понимала, что все звуки оттуда звучат удивительно ритмично. Создавалось впечатление, что это не человек работал каким-то инструментом, а сама по себе работала какая-то машина. И это вполне могло оказаться правдой, учитывая, сколько времени Альберт там что-то собирал. Да еще и какой-то незнакомец… Елизавета и представить не могла, кто именно это может быть. Порой она видела, как тот или иной джентльмен интересовались работой ее мужа, но никто настолько не был увлечен, чтобы оставаться на ночь. Кроме императора, но даже тот не стал бы приезжать ночью, да еще и запираться в мастерской так надолго. Он был скорее наблюдателем, чем активным участником, и кроме того, щедро спонсировал научные изыскания Альберта.

Дверь мастерской была обита железом и смотрелась как что-то невероятно инородное в этом королевстве пушистых ковров и старинных картин. Потому Елизавета ненавидела сюда приходить. Со временем все это крыло перешло в полную и безраздельную власть мужа, тогда как другое досталось жене. Они об этом не договаривались, это произошло будто само собой. Потому женщина уже очень давно не приходила в эти коридоры. К счастью, прислуга все равно содержала в порядке все помещения, независимо от того, насколько это необходимо здешним обитателям.

Елизавета постучалась в дверь, что вызвало просто оглушающий грохот по всему поместью. Ответом ей была тишина. Точнее, звуки были, конечно, но с тех пор, как она подошла, они никак не изменились. Этот факт еще больше нагонял мыслей о том, что внутри никого нет. Женщина подождала с минуту, после сказала:

– Альберт, что за игры ты удумал? Всю ночь не спал, да еще и теперь не отзываешься? Я очень, очень недовольна таким поведением!

Обычно от такого тона мужчина терялся, извинялся и сразу же бросался исправлять все то, что он натворил. Или то, что думала жена, он натворил. Альберт вырос в интеллигентной атмосфере, где все друг с другом обращались уважительно, никто никогда не был наказан. Даже повышенного тона он никогда не слышал. Конечно, бывало, что родители были не согласны друг с другом или злились на маленького Альберта, но они никогда не выходили из себя, а все претензии высказывали предельно корректно. И вот теперь несчастный мужчина временами сталкивался с таким потоком эмоций, криков и временами даже слез, что это просто выбивало его из колеи, хотелось сбежать куда-то далеко-далеко.

В этот же раз настойчивый стук и крики жены не произвели на Альберта никакого эффекта. Если, конечно, принять за данность, что он все еще был внутри. Постояв еще пару минут, женщина решила все же попытаться проникнуть внутрь. На ее удивление, дверь была не заперта. Она была довольно тяжелой, так что Елизавете пришлось навалиться на нее всем телом, чтобы открыть. Но если в первые пару секунд она была почти неподвижной, то, начав открываться, распахнулась с невероятной для металла скоростью так, что Елизавета совершенно некрасиво шлепнулась на пол. Женщина быстро осмотрелась, убедилась, что никто ее не увидел, и поднялась. Прическа растрепалась, шикарный домашний шелковый халат распахнулся, так что Елизавета, которая привыкла выглядеть безукоризненно, почувствовала, что злость переполняет ее все больше и больше с каждой секундой. Поскорее бы найти мужа – уж тогда она отыграется за все это безобразие.

– Альберт, ты тут? – Снова спросила она, осматриваясь.

В этой комнате она была впервые. Сама не интересовалась всеми этими механическими штуками, да и муж не стремился ее привлечь к своей деятельности. Они быстро поняли, что интересы у них не совпадают. Да и не пристало даме столь высокого положения копаться в железяках. Как, впрочем, не пристало и джентльмену, но его это нисколько не останавливало.

Мастерская была очень большой, состояла из нескольких комнат. Самая первая, та, что сразу открылась глазам Елизаветы, была чем-то вроде кабинета. В углу, у камина, стоял большой письменный стол, заваленный бумагами с какими-то чертежами, и массивный дубовый стул. Чернила и перьевые ручки в беспорядке лежали повсюду, местами оставляя чернильные пятна. В эти помещения явно не приходили убираться. Видимо, Альберт не хотел никого пускать, чтобы не нарушать целостность своих расчетов. По стенам также висели листы бумаги, только гораздо большего размера, на них также были какие-то схемы и расчеты. От этой комнаты вело два прохода в противоположных направлениях. Шум доносился справа, потому и Елизавета направилась именно туда. Эта комната была намного просторнее предыдущей и по размеру, и по высоте потолков. Тут, видимо, и проходили все эксперименты. Комната была заполнена какими-то инструментами и различной формы деталями, а в конце ее располагалось что-то, похожее на металлическую капсулу. Елизавета видела похожие в салонах красоты – внутрь ложилась женщина, что-то происходила, и выйти она оттуда должна была помолодевшей лет на десять минимум.

Сама Елизавета к таким процедурам не обращалась, она считала себя еще слишком молодой и прекрасной. К тому же, она не очень доверяла всем этим новым веяниям и побаивалась их. По этой причине она до сих пор предпочитала передвигаться на карете, хотя уже в большом ходу были паровые автомобили. Некоторыми из них женщины даже могли управлять самостоятельно. Но это, как считала Елизавета, было совсем ей не по статусу. Кроме того, говорили, что такая повозка может сломаться в любой момент, так что любому, кто брал на себя смелость обзавестись таким новшеством, приходилось еще и механиком становиться, чтобы иметь возможность что-то быстро починить. А уж женщина-механик была просто за гранью понимания Елизаветы.

Но, несмотря на свой страх, женщина решила все же приблизится к капсуле и заглянуть внутрь нее. Загадочный стук совершенно точно шел оттуда. Она надеялась увидеть какое-то окно, стекло, которое позволяло бы посмотреть на то, что происходит внутри, но ничего подобного не обнаружила. Пытаться открыть странное изобретение было очень страшно, потому она решила еще немного осмотреться и найти-таки мужа, чтобы точно все выяснить.

Из этой комнаты вел всего один проход, потому Елизавета направилась, не раздумывая, именно туда. Вошла и обомлела. Комната была пуста, только в ее центре сверкал и потрескивал… Разлом!

Она сама видела его всего один раз, случайно и мельком, но он произвел на женщину ужасающее впечатление. Эта штука была точно не из мира кожи и пара, он был из какой-то невероятной вселенной, в которой точно все было не так, как надо. Этот разлом был гораздо меньше, примерно с человеческий рост, тогда как тот, что на вокзале, достигал метров пятнадцати в диаметре и почти искривлял пространство. Может быть, он при появлении становится того размера, что нужен тому, кто его призывает?

Неужели муж снова отправился туда? И он постареет еще на 10 лет? Куда делся второй, пошел вместе с ним? И что делать ей?

Елизавета не знала. Что-то влекло ее прямо к разлому, он сверкал невероятно притягательно. Как большой бриллиант, который очень хочется хотя бы взять в руки. Он стоит в витрине, такой красивый, и кажется, что это кольцо прямо предназначено для твоей руки. Но денег у тебя нет даже на дешевую подделку, потому смысла нет даже заходить в магазин. Да и кто такую замарашку пустит в такой магазин? Никто. Все эти невеселые воспоминания сразу всплыли в голове женщины. Ей было жаль ту девочку. Но эта девочка превратилась в женщину, которая может себе позволить любые украшения. Все ювелирные магазины этого города будут невероятно счастливы, если она их посетит. Все лучшие украшения тут же будут надеты. И она добилась этого своей пробивной силой, своим стремлением к целям и мечтам.