Читать книгу Не мешайте лошади балансировать - Кристина Стрельникова - Страница 12

– Бегемота видел? – спросила я у дедушки дома.

– Хм-м-м… – сказал дедушка.

«Хм-м-м» означало многое. Например: видел, но издалека; видел в зоопарке; видел по телевизору; видел, когда был маленьким, и ещё что-нибудь.

Человек, который ни разу не видел живого бегемота, – ни разу не видел древнего зверя. В жизни у каждого должен быть свой бегемот! Тот, кто ещё не завёл знакомство с бегемотом или с клоуном, должен пойти в цирк. Дедушка не был здесь 38 лет. Это 456 месяцев. Это 13 881 день! Непонятно, для чего человеку столько работать, если он даже не может сводить себя в цирк? А кто-то ходит туда каждый день. На работу.

Вот идёт рядом обычный человек и обычно едет с тобой в автобусе. А по вечерам он надевает парик. И в этом апельсиновом парике он становится клоуном. Ему надо насмешить 20 рядов. Клоуны меня не смешат. Но не пугают. Они и не обязаны насмешить всех 1980 человек, которые пришли на представление. Просто без клоунов цирк не живёт.

Клоуны тоже немного доктора, как лошади. Они излечивают от печали. Ещё клоуны – немного силачи, они поднимают настроение. Нет, силачам такое не по силам.

Эмма сказала, что хочет стать клоуном, ведь тогда у неё будут весёлые туфли. Бывают клоуны-женщины – клоунессы. Но я бы не выбрала такую профессию. Будут ещё надо мной смеяться каждый день!

Мы пришли пораньше. За 1 час и 49 минут до представления. Я сказала Эмме, что мне нужно поддержать друга перед выступлением. Дедушка попросился с нами за кулисы. Он мечтал увидеть бегемота в нерабочей обстановке.

– Где закулисы? – спросила Эмма, как будто это название страны.

А это – внутренний карман цирка, там много чего понапрятано. Там, за кулисами, кругами бегал директор.

Он распоряжался налево и направо. Для артистов у него специальные слова, которые нам не понятны.

– Ну? – спросил он меня на бегу. – Как живёшь? Всё в порядке?

– Вот, – ответила я и показала, кого привела.

– Прекрасно! – обрадовался директор. – Румба тебя ждёт.

Мы с Эммой и дедушкой подстроились под директорский бег. Навстречу – золочёные тумбы, чёрные ящики, блестящие обручи, клетки, звёзды, решётка, табличка: «Вход запрещён! Хищники!».

Эмму и дедушку я оставила возле гримёрной. Эмма села на ящик с двойным дном. «Что, если она провалится?» – начала думать я, но не додумала.

Директор добежал со мной до денника, где стояла Румба. Он понимал, что нас нужно оставить одних.

Румбу уже нарядили. На ней была концертная попона. Увидев меня, она вздохнула.

Я вошла к ней, и она положила голову мне на плечо.

– Будет много звука. Много света. И много людей, – сказала я ей. – Но ты ведь уже перешагнула через верёвку, Румба.

Если бы все-все могли перешагнуть через свой страх, как через верёвку!

Румба помнила. У лошадей верная память. В их памяти – дороги, музыка, люди и ароматы. Даже те, что встречались их предкам много лет назад.

– Знай, если ты испугаешься и убежишь, то ничего страшного. Ты всё равно – главная Лошадь в моей жизни.

Лошадь подышала мне на плечо. Она поверила. А теперь – самое важное. Я включила Румбе её любимую песню о стае лебединых лошадей. Румба опустила нижнюю губу и прикрыла глаза. Она расслабилась.

За дверцей денника Румбу поджидал джигит-наездник. Он был в костюме с перьями. Они с Румбой будут изображать индейцев.