Читать книгу Сердце под левым карманом - Кристина Стрельникова - Страница 3

Наверное, это даже не встреча, а свидание. Все-таки встречи – это что-то внезапное, случайное или деловое.

Мальчик Павел не позвонил. Лада не успела побеспокоиться и даже вспомнить об этом. Потому что на следующий день он уже маячил возле ее дома. Его белокурая голова торчала над забором. Он ждал Ладу.

– Приехали… – сказал отец, выглянув из окна.

В самом деле, приехали. Мальчик прибыл на собственном транспорте – на велосипеде.

Одной рукой Павел держался за забор. Другой звонил в велосипедный звонок.

Лада переоделась в полосатое платье и вышла. Теперь они разглядели друг друга как следует – лицом к лицу, в анфас, а не как в комиксах с необычными ракурсами.

То, что они увидели, понравилось им обоим. Мальчику – красивая девочка с круглым лицом, круглыми глазами и мягкими чертами лица. Девочке – плечистый блондин с заостренным носом и такими светлыми внимательными глазами, про которые она читала в книгах, что они «пронзительные». Да, смотрел он очень пронзительно. Но ее это нисколько не пугало. Правда, не очень приятен был его узкий рот. Он зачем-то поджимал губы, так что они казались тонкими и сухими. Но к его хищно-пронзительному облику это подходило.

– А я тут случайно проезжал мимо, – сказал Павел, глядя поверх деревьев.

Она кивнула. Пусть будет «случайно», раз ему так легче. Наверняка спросил соседку, где живет Лада. Значит, хотел ее увидеть.

Перед коттеджем Лады стояли четыре раскидистых дерева. Между одной парой деревьев – качели из большого колеса. Между второй парой – деревянная скамья. Все это – и качели, и скамья, и деревья – теперь в распоряжении Лады и Павла.

Лада уселась на колесо, и Павел сразу принялся ее раскачивать.

Так прекрасно! Ветер. Начало лета. Нет уроков – нет забот. Только длинный список литературы для чтения.

Первым делом, конечно, поговорили о музыке, кто что слушает.

Павел блеснул знаниями о музыкальных направлениях. Лада прослушала историю зарождения джаза в России.

– А ты кем хочешь стать, когда вырастешь? – спросил Павел, резко меняя тему.

– Не знаю… Мне кажется, ветеринаром. Я люблю животных.

– А… я думал, актрисой или певицей.

Лада пожала плечами. Разве только такой певицей, которая прячется в шкафу и оттуда поет, чтобы ее никто не видел. Она ни за что не вышла бы петь перед всеми. Вот певица в закрытом шкафу – совсем другое дело. Все бы с придыханием называли ее вымышленное имя (к примеру, Кассиопея) и аплодировали зашифрованному таланту. Было бы очень загадочно. На тусовки она бы не являлась. (Ладе не нравилось, когда по ТВ показывали мероприятия с участием развязных артистов). Лада, то есть Кассиопея, сохраняла бы интригу. Все бы шептались про нее и представляли, какая она. И, может быть, когда-нибудь, Лада открыла бы свое настоящее лицо. Произвела бы фурор. Заголовки в новостях: «Кассиопея снимает маску».

– А ты кем хочешь стать?

– Я – дальнобойщиком. Поеду на север.

– Зачем на север?

– За длинным рублем.

Лада с сомнением посмотрела на Павла. С такой артистичной внешностью – да на север, дальнобойщиком. Странные мечты. Да еще и эта взрослая мужская фраза «за длинным рублем». Услышал где-то. Хочет похвалиться, что в будущем станет богатым?

Но Лада не заглядывала далеко в будущее.

Павел звякнул велосипедным звонком и уехал. Договорились пойти прогуляться на следующий день. Так и началось – прогулки каждый день, с велосипедом и без.

Гуляли по улицам Лады, потом по улицам Павла. Как-то возле дома Павла наткнулись на фургончик с сахарной ватой.

Лада уставилась на квадратный ларек. Случилось чудо! Он был открыт! Из окошечка высовывалась рука и подавала желающим вату на палочке. Настоящее волшебство!

Они с Павлом взяли одно ватное облако на двоих. Откусывали от облака по очереди. На щеках возле губ появлялся блестящий сахарный налет. Они доставали бумажные платочки и бережно вытирали друг другу щеки.

– А знаешь, я ведь однолюб, – серьезно сообщил Павел, глядя на Ладу сквозь паутину ваты. – Весь в отца. Отец у меня тоже однолюб.

Лада не знала, как расценить это сообщение и промолчала.

– Это значит, если уж влюбился, то на всю жизнь, – решил объяснить Павел и снова многозначительно посмотрел на Ладу.

Лада не была уверена, что она – однолюб. Но, если Павел таким образом решил объясниться в любви, то, наверное, это хорошо.

«Неужели теперь Павел будет приезжать ко мне всю жизнь?» – подумала Лада и представила его взрослым мужчиной, а потом стариком, на велосипеде возле ее забора. Она не была уверена, что ей этого хочется. Ну ладно, раз уж судьба у нее такая… Придется смириться.

Однажды Павел зашел за Ладой, чтобы пригласить в кино. Только раз в месяц в кинотеатре «Аврора» показывали старинные черно-белые фильмы. В это время у Лады гостила подружка и увязалась с ними.

Ладе было неудобно, что Павлу пришлось покупать и билеты, и мороженое на троих. Вдруг у него не хватило бы денег? Но подружку это не слишком волновало. Мальчик же пригласил. Предусмотрительная бабушка дала Ладе с собой денег, и Лада предложила оплатить мороженое. Павел отказался.

Перед началом сеанса Павел прохаживался по фойе и всматривался в портреты киноактеров. Рассматривал жадно, вбирая в себя портретные выражения лиц. Бодров. Миронов. Меньшиков. Хабенский. Ладе показалось, что Павел копирует их жесты. В кинотеатре Лада заметила, что у Павла спина – дугой, как будто он все еще едет на велосипеде. Рубашка над лопатками надулась парусом. Неудобно было сказать, чтобы он выпрямился.

И Павлу, и Ладе очень понравился старый фильм «В джазе только девушки». У Лады перед глазами вставала главная героиня, вернее, красивая актриса-блондинка. Лада решила, что, когда вырастет, покрасит волосы в белый цвет. Павлу понравилась музыка.

– А как он сказал в конце: «У каждого свои недостатки!» – повторял Павел.

– Это точно!

Только подружка Лады пожимала плечами и говорила: «Ничего особенного». Лада решила, что больше не будет тащить за собой подружек, только портят настроение.

Любимым местом для прогулки стал небольшой лес возле Пашиного дома. Посередине леса пролегала асфальтированная дорожка. В лесу было тихо. Зеленая тишина позволяла обо всем поговорить под птичьи трели. Можно было взяться за руки, но Павел просто шел рядом и смотрел на нее, все пронзительнее и пронзительнее.

Когда Лада возвращалась домой, бабушка встречала ее с неизменными песнями. Эти песни были откопаны из ветхого сундука бабушкиной молодости. Бабушка здорово веселилась, приседала и притопывала ногой:

Сначала Ладу это раздражало. Ну как можно петь одно и то же, да еще и глупость, про какого-то любимчика. Но потом песня стала ее смешить. Бабушка пела «с огоньком» и задором, как деревенскую частушку. По сравнению с тем, что слушала Лада, бабушкины песни казались совсем детскими.

Еще одна песня, которую Лада считала чудовищно примитивной, привязалась к бабушке, когда Паша принес цветы и положил их Ладе на подоконник. Это был романтичный жест. Ранним утром Лада проснулась и увидела у раскрытого окна большой, взлохмаченный, ромашково-колокольчиковый букет. Бежевый плюшевый медведь, всегда сидящий на подоконнике в одиночестве, теперь смотрел на букет удивленными шоколадными глазами.

Но если уж бабушка завела какую-то песню, ее не остановишь.

Лада злилась.

– Ну при чем тут любовь-то? Уж и цветы подарить нельзя?

– Можно, можно, – успокаивала бабушка. – В густых лугах… лалай-ла-ла-ла-ла.

– Дурацкая песня! – шипела Лада.

Каждый день, выглянув из окна, Лада могла увидеть возле качели-колеса или возле забора блондина в рубашке, раздувающейся на спине.

Он не звонил, не стучал, не бросался мелкими камушками в окошко. Он просто ждал. Да, каждый день.

У соседей из коттеджей слева и справа приоткрывались окна, тихонько отползали в сторону шторы. Все знали: к Ладе приехал «любимчик Пашка».

– Молодец! Ходит без прогулов, – отмечали соседи.

Лада и Паша никогда не ссорились. И спорить было не о чем. В основном, он говорил, а она слушала. Не потому, что он старше. У них были одинаковые взгляды на мир – мир взрослых, мир музыки, мир вообще.

Все было прекрасно. Лес, кино, парки, букеты и конфеты. Но больше всего Ладе нравились их встречи под кленами возле ее дома. Он сидел верхом на велике, смотрел на нее и улыбался. Одна бровь изогнута, взгляд – проницательнее некуда. Светлый мальчик на фоне солнца.

Только однажды легкая тень налетела на этот ясный образ.

– Оказывается, его мать совсем пожилая, – сказала бабушка. – Отец у него сильно пьет, и поэтому они живут бедно.

– Что? С чего ты это взяла? – Лада вскочила и побелела от возмущения.

– Так мне Катя сказала. А ей – соседка.

– Мне это неинтересно! Не вздумай больше ничего выспрашивать!

– Так я не выспрашивала…

– Оно и видно!

Лада расстроилась. Почему взрослым надо обязательно все выяснять? Какая семья, кто воспитывал, как живут, сколько получают. Разве это важно? Почему взрослым обязательно нужно все портить? Лезут в беспечные легкие отношения со своими тяжелыми взрослыми понятиями… Размахивают железными кувалдами над кружевными мотыльками.

Однажды Лада, глядя на Павла, на его бледное лицо и упрямо поджатые бескровные губы, невольно вспомнила бабушкины слова.

«Может, поэтому и решил погнаться за «длинным рублем». Все-таки безденежье, тяжело».

Но Лада отгоняла от себя мысли, навязанные взрослой жизнью. Сейчас был открыт фургончик с розовыми пузырями на боку. Сейчас был Пашка, с рубашкой-парусом. Они откусывали по кусочку воздушного счастья от одного облака. Хотелось сказать ему: «Не сутулься!» Но она молчала. Только вытирала с его щеки сахарные блестки.

Так пролетело чудесное сахарно-ватное лето. Светлое лето, светлоглазый мальчик.

А осенью Лада уехала в другой город. Так вышло. Но ничего страшного, мальчик подождет. Тем более, если он – однолюб.