Читать книгу Книги про волшебников и волшебство - Кристина Выборнова - Страница 6

Когда скрипичная музыка смолкла, дочь мэра вернулась с балкона в свою комнату.

Она рассеянно полистала журнал мод, бесцельно походила из угла в угол и с тоской подошла к зеркальному трюмо.

То, что Мария увидела в зеркале, заставило её на миг отшатнуться, затем зажмуриться, потом широко раскрыть глаза, и на этот раз вплотную приблизиться к своему отражению.

Это была она и не она! Голубоватая бледность кожи теперь приобрела благородную белизну, тонкие линии носа даже самые придирчивые критики назвали бы аристократическими. Высокое чело, нежные, чуть подрагивающие губы. Вместо стеснения и угловатости подростка – женственность.

Мария испуганно и недоверчиво провела рукой по лицу – девушка в зеркале повторила те же движения. Без сомнения, это – она! Такой Мария видела себя только во снах, только в мечтах! И вдруг – наяву! И прекрасные глаза её стали ещё прекрасней.

«Неужели это я?» – улыбнулась она себе.

– Да, это – я! – рассмеялась Мария счастливым тихим смехом. – Конечно же, это – я! – расхохоталась она до слёз. – Ах, это – я!.. – И закружилась по комнате.

А когда сердце уже готово было выпрыгнуть наружу, девушка остановилась, отдышалась, заглянула напоследок в зеркало и заспешила на площадь.

У гостиницы горожане до хрипоты спорили о том, что это было, в конце концов?! Одни говорили: сказочный сон, другие утверждали: волшебный спектакль, третьи уверяли: мировой гипноз. Старушки крестились, шепча о конце света. Но большинству было всё равно: лишь бы из-за этой новоиспеченной весны не стало вдруг хуже. Необычайное явление так поразило жителей города, что они не заметили мэра, появившегося в толпе.

Это был невысокого роста человек, лет сорока, располневший, с гладковыбритым лицом. Мешки под глазами свидетельствовали то ли о болезни почек, то ли о чрезмерной любви к застолью. Его насупленный взгляд, говоривший, казалось, об угрюмости или жестокости, на самом деле был обманчив – мэр, или как его называли за глаза «отец города» был, как ни странно, человеком весёлым и добродушным. Лишь должность, на которой он находился, требовала от него всей строгости и собранности, поэтому большинство горожан, не зная мэра близко, считали его грозой всего города, а его именем пугали детей.

Рядом с ним почти всегда находились два крепких коренастых молодца по имени Белый и Чёрный, что соответствовало цвету их цилиндров на голове. Они были не только его охраной, но и тайными агентами городской власти, хотя ни для кого это давно уже не было секретом. Всё, что бы ни случилось в городе и его окрестностях, в любом доме и на любой улице, с каждым жителем или животным, днём или ночью, – тут же передавалось в Ратушу устным или письменным доносом. Говорили охранники редко, чаще молчали, а если и открывали рот, то не утруждали себя длинными фразами. В основном, употребляли два междометия: «у-уу» и «угуу». Они-то и привели на площадь «отца города».

– Всем разойтись! – приказали они горожанам и, пригрозив толпе кулаком, вбежали в гостиницу следом за мэром.

Навстречу им с несмываемой улыбкой уже спешил Гостинщик:

– Какое счастье видеть вас в моем скромном заведении! – закатил он в восторге глаза.

– Допоёшь потом! – прервал его мэр. – Где они?!

– Кто?! – опешил Гостинщик.

– Скрипач и его сообщник! Хоть бы проверил, кого поселяешь…

– Они за-а-автракают… – втянул голову в плечи хозяин гостиницы, с ужасом осознавая, что сделал что-то не так.

– В тюрьме их накормят! – заорал мэр.

– Ва-ва-ваше превосходительство! – заныл Гостинщик, ни жив, ни мёртв. – Не знал, что они – преступники! Больные, знаете ли, глаза. Нервная работа! Просмотрел!

– Веди! – зарычал на него хозяин города, и тут же отдал приказ тайным агентам: – Достать оружие! Бандиты могут быть вооружены!

Чёрный и Белый вытащили из потайных карманов по огромному револьверу.

Бесшумно поднявшись на второй этаж, защитники городского спокойствия остановились у двери, указанной Гостинщиком, мэр властно постучал.

– Что нужно? – донесся голос Снегиря из комнаты.

Гостинщик растерянно взглянул на «отца города» – тот жестом велел ему отозваться.

– Это я… – проблеял хозяин. – Я вам… м-м-м… молочка принес… э-э-э… с кофе.

Задвижка щёлкнула, и агенты тут же ворвались в номер. Не успели музыканты охнуть, как их уже обыскали с ног до головы, однако оружия у подозреваемых не обнаружили.

– Кто такие?! – грозно навис над ними мэр.

– Бродячие музыканты, – бесстрашно ответил певец.

– Бродяги, значит!

– У-уу! – угрожающе протянул Белый.

– Угуу! – констатировал Чёрный.

– Мы не бродяги! – повторил Снегирь с достоинством.

– А паспорта у вас есть? – строго спросил мэр.

– Это ещё зачем? – удивился Антон.

– Чтобы удостовериться, – нравоучительно изрёк мэр, – что вы именно те, за кого себя выдаёте.

– Что значит: «выдаём»?! – возмутился Снегирь. – Во-первых, мы никогда никого не выдавали, а во-вторых: все видели, что играл он сам! – он кивнул на Антона и уточнил: – Причём, совершенно бесплатно!

– У-ууу! – недоумённо подняли брови тайные агенты.

– Ну, почти… – сказал Снегирь. – Вообще-то мы оставляем себе горсть монет на ночлег и ужин.

– Хорош ужин! – усмехнулся мэр, выразительно тряхнув полной шляпой Снегиря.

– Это не наши деньги, ваша милость, – ответил Антон. – Мы их отдаём в детские приюты. Я сам вырос в таком.

– У-уу, ненормальные! – сказал Белый.

– Угуу, сумасшедшие! – согласился с ним Чёрный.

– Чокнутые! – вытер пот со лба Гостинщик, не отрывая алчного взгляда от шляпы.

– Безумцы! – осуждающе подытожил мэр и тут же приказал агентам: – Деньги конфисковать в городскую казну! Они им больше не понадобятся.

– Чего же мы такого натворили? – поинтересовался Снегирь.

Мэр вплотную подошёл к певцу.

– Имя? – сурово спросил он.

– Снегирь, менестрель!

– Странное имя, – покачал головой мэр. – И фамилия подозрительная… – Он перевёл свой хмурый взгляд на Антона: – А тебя как зовут?

– Антон-музыкант, – ответил скрипач.

– Разве? – ухмыльнулся мэр. – А я вижу, что никакие вы не музыканты… Вы – колдуны!

– Мы?! – воскликнули те в один голос.

– А кто превратил зиму в весну? Кто сорвал охоту его светлости?!.. То-то! – И он отдал приказ агентам: – В тюрьму обоих!

Но не успели те исполнить его распоряжение, как откуда-то раздался телефонный звонок.

Гостинщик, не веря своим ушам, в растерянности завертел головой и выпучил глаза: уж он-то точно знал, что телефона в номере никогда не было.

Однако Белый уверенно подошёл к треногому столику, изнемогавшему под тяжестью огромной глиняной вазы, вышвырнул пыльно-шёлковый букет пёстрых роз и, достав оттуда телефонную трубку, протянул её мэру.

– Мэр слушает! – громко сказал тот.

Агенты и Гостинщик привычно заткнули пальцами уши. Музыканты же так и остались стоять в недоумении.

– Да, ваша светлость!.. Выяснил, ваша милость! Певец и скрипач… Кого? Скрипача?.. Говорит, что Антон, ваша светлость! – отчитывался перед кем-то мэр. – Что?!.. – Его лицо вытянулось. – Гм-гм… – Он прикрыл ладонью микрофон, отвернулся в угол и понизил голос: – Не совсем понимаю, ваша милость!.. Как прикажете… – разочарованно сказал он. – Будет исполнено! До завтрашнего утра, ваша светлость!..

Он бросил трубку в вазу и повернулся. Казалось, лицо его заменили: оно сияло, словно начищенный кофейник. Гостинщик оторвал руки от ушей, а агенты бросились к музыкантам, намереваясь выполнить последний приказ мэра.

– Отставить! – остановил он их. Теперь и его голос журчал добродушно и гостеприимно, хотя и немного растерянно: – Хочу, гм-гм, извиниться перед нашими гостями и просить считать случившееся просто весёлой шуткой.

Все вытаращились на мэра.

– Да-да, господа! Это был розыгрыш! – и он дружески-поощрительно потрепал Антона и Снегиря по плечу.

– Хорош розыгрыш! – не удержался Снегирь.

– Выходит, мы – не преступники? – уточнил Антон.

– Ну, конечно же, нет! – нервно расхохотался мэр. – Вы, ребятки, талантливые музыканты! Гордость нашего города! Любимцы нашего края!.. Только что, – торжественно объявил он, – звонил сам князь! Его светлость приветствует вас и приглашает завтра на охоту!

– Кто это? – полюбопытствовал Антон.

– Господин Вольнор – почётный житель Мэргорода!

– Не люблю, когда убивают… – мрачно сказал Снегирь.

– А вы, маэстро? – спросил Антона мэр. – Любите пострелять?

– Нет!

– М-да… – мэр сочувствующе развёл руками. – Я тоже… Однако, увы! Отказываться нельзя… А охота – Бог с ней! Не любите – и ладно!.. Но поехать придется… Эй, гостинщик, шампанского! Выпьем за счастливый случай, который привёл вас сюда! Во всей этой суете, я ведь так и не представился: Ленард – «отец города»! – со значением произнёс он, вновь добродушно рассмеявшись.

Гостинщик тут же бросился выполнять приказ.

– Никого не впускать! – приказал «отец города» агентам, также выпроваживая их из номера.

Когда они остались втроём, он плотно закрыл окна и, усадив музыкантов на плюшевый диван с подушечками, многозначительно произнёс:

– Совет нашего Магистрата… по моей просьбе, конечно… предлагает вам… «вид на жительство»! – И, улыбаясь, скрестил руки на груди, в ожидании эффекта.

Однако музыканты не проявили должной радости.

– Видали мы его! – презрительно сказал Снегирь. – У нас такие виды в дороге открываются!..

– Да, мы не собираемся здесь оставаться, – согласился с ним Антон.

– И напрасно! – обиженно сказал мэр. – Творчество – это не только концерты. Воспитать учеников – разве не благородное дело, господа?! Я предлагаю открыть музыкальную школу, где вы оба смогли бы преподавать! Скрипку и вокал! И ещё!.. – важно добавил он, глядя на Антона. – Предлагаю вам должность Главного консультанта на фабрике музыкальных инструментов! Будете отбирать для продажи экземпляры тех скрипок, которые более-менее соответствуют звучанию скрипок Страдивари и ставить на них клеймо великого Мастера. Его подарил мне князь Вольнор! – хвастливо добавил он.

– Но Страдивари… – пробормотал Антон, ища поддержки у Снегиря, – собственноручно мастерил скрипки! Любой музыкант сразу же отличит оригинал от подделки!..

Мэр одобрительно рассмеялся:

– Вот именно: музыкант! А наша продукция – для всех и каждого!

Антон удивился:

– Зачем это?!

– А для престижа! – ответил мэр. – Такие скрипки будут пылиться под стеклом или задыхаться в сундуках среди нафталина, зато раз в месяц их будут выносить на бархатной подушечке и важно хвастаться перед гостями: работа самого́ – ого-го́!..

– Однако… – Антон пытался вставить слово.

Но Ленард не дал ему это сделать:

– Мошенничество, хотите сказать? – Его глаза смеялись.

Антон не знал, что ответить.

– Мы можем назвать их «сувенирами». Зато чистый доход – тысяча золотых в неделю! Кроме того, мой товар благоприятно влияет на социальную обстановку в городе: когда у всех одно и то же – нечему и некому завидовать!.. Ну, что? По рукам?

– Тысячи скрипок «под Страдивари»!.. – прошептал Антон. – Это ужасно!..

– Спасибо за заботу, ваше превосходительство, – ответил за двоих Снегирь, – но каждому своё. Наша жизнь – это дорога. От дома – к дому, от сердца – к сердцу.

– Разве вы путешественники или кардиологи?! – нетерпеливо воскликнул господин Ленард. – Вы – музыканты, ребятки!

– Вот именно! – воскликнул Антон. – Мы дарим музыку людям!

– Глупости! – решительно произнёс мэр. – Вы что же, надеетесь, что на дорогах вам воздадут должное? – Он испытующе глянул на обоих. – Сомневаюсь… Искусство – не для всех! По-настоящему вас оценит лишь тот, кто сам в нём разбирается. Я – один из них, господа! – гордо заметил он. – И предлагаю вам не только вид на жительство, но и «место под солнцем», в виде славы и почёта! Фестивали, конкурсы, зарубежные гастроли! – вот что ждёт вас, останься вы в моём городе!

– В этом нет надобности, ваша милость, – сказал Снегирь. – Славы не ищем, как и «места под солнцем»: его хватает на всех.

– Браво! – кисло рассмеялся мэр, вяло аплодируя. – Узнаю себя в молодости… – Он не договорил: в дверь постучали.

– Шампанское, ваше превосходительство! – раздался из коридора голос Гостинщика.

– Неси! – рявкнул Ленард.

Тот принёс поднос с хрустальными бокалами и ведёрко со льдом, в котором стояли три запечатанных бутылки, покрытые изморозью.

– Откупорим сами! Ступай!

Гостинщик поклонился и на цыпочках вышел из номера, чрезвычайно довольный, что всё обошлось. Хотя по-прежнему недоумевал, как это в вазе оказался телефон!

Мэр, между тем, достал из ведёрка бутылку, обернул её салфеткой и привычным движением откупорил. Пробка выстрелила в потолок и метко попала в глаз лепному ангелу. Раздался чей-то приглушенный крик. Мэр, мельком взглянул на «Божьего посланника», перекрестился и поднял тост:

– Когда-то в молодости я, как и вы, мечтал всех осчастливить. Наивно, не правда ли?.. И лишь только, повзрослев, понял: для того, чтобы сделать счастливыми всех – не хватит ни семи, ни семидесяти жизней. Но недаром в Библии сказано: «Возлюби ближнего…» А раз так – значит, не нужно топтать дороги и переплывать реки. Выпьем за тех, кто рядом с нами, кто ждёт вашей доброты, вашей щедрости, вашего Искусства!.. – И первым осушил бокал.

– Вы несколько раз упоминали Искусство, ваша милость, – взял слово Снегирь, ставя недопитый бокал на стол. – И даже сказали, что оно – не для всех.

– Да, – согласился Ленард. – Люди живут на земле в суете и заботах, и большинству нет дела до Божественного. В Бога ведь тоже истинно верят не все. Слушают, да не слышат. Но если Богу можно помолиться, не очень-то в него веря… прости Господи!.. – Он перекрестился, подняв глаза на гипсового ангела. – То скрипача не станешь слушать, если сам в душе не музыкант.

– А вот и неправда! – горячо возразил Снегирь. – Как же все те на площади, кто слушал Антона?! Вы бы видели их благодарные взгляды!

– Чушь! – скривил губы мэр. – Делают вид, будто что-то понимают в музыке, чтоб не казаться болванами! Слушают да не понимают. И, слава Богу! Ведь, начав её понимать, все быстренько достигли бы совершенства, и тогда не имело б смысла жить дальше!

– Смысл есть во всем, – улыбнулся Снегирь, поднимаясь из-за стола. – И, тем не менее, нам пора уходить.

– В каком смысле?! – удивился мэр. – А концерт в Ратуше? Я уже приказал художнику сочинить афишу! – соврал он.

– Концерт в Ратуше – это здорово! – воскликнул Антон.

Снегирь не ответил. Он взял с подоконника свою шляпу и, отсчитав оттуда несколько монет, высыпал остальные на стол.

– Передайте это в детский приют, – обратился он к Ленарду, повязывая на шею клетчатый шарф. – А концерт мы уже дали, – и направился к выходу.

Растерявшийся мэр выскочил из-за стола и преградил ему путь:

– Так нельзя! Как я слышал, господин Антон изъявил желание выступить ещё раз!

– Верно! – вспомнил скрипач. – Я дал слово!

– Вот-вот! – обрадовался мэр. – Тем более, что с вами не знаком князь!

Тут Снегирь снова вспомнил слова старой цыганки: «Бегите отсюда!.. Плохой город…»

– Ты – как хочешь, – ответил он Антону, надевая шляпу, – а я ухожу.

– Как-то неловко отказываться… – шепнул ему скрипач.

В этот миг дверь распахнулась, и на пороге появился Белый, прижимая платок к левому глазу.

– Там… ваша дочь… – неуверенно произнёс он, обращаясь к мэру. – Кажется…

– Что значит «кажется»? – недовольно проворчал господин Ленард и направился к двери. – Кто это тебя? – мимоходом поинтересовался он у агента.

– Ударился о косяк… – промямлил тот и скривился от боли: – У-уу!..

Мэр не стал вдаваться в подробности: на пороге стояла девушка в тёмно-жёлтом платье, богато украшенном золотым шитьём, и коричневой пелерине с капюшоном, из-под которого выбилась светлая прядь волос. Девушка в нерешительности теребила указательный палец под левой перчаткой. Из-за двери выглядывали любопытные головы Гостинщика и Чёрного.

«При чём тут моя дочь?» – раздражённо подумал мэр. И вдруг, на мгновенье ему привиделось, что время повернуло вспять, и перед ним стоит его юная покойная жена Луиза… «Господи, – дрогнуло сердце, – что же это?.. Как такое возможно?!» – И ему вспомнилось, как в давнем сне: приезд в Мэргород, его сватовство, свадьба и появление дочери…

«Неужели это было со мной? – спросил себя Ленард.

– Угуу!.. Девчонка, что надо, – сказал на ухо Чёрный Белому.

– Красотка! – облизнул губы Гостинщик.

– Отец… – промолвила девушка.

– Мария! – прошептал потрясённый мэр, обнимая дочь. – Девочка моя! Что с тобой произошло?!