Читать книгу Семь кругов Яда - Кристина Юраш - Страница 5

Во рту было гадостное чувство, как – будто сердобольная бабушка вынесла кошечкам тухлую рыбку. В голове мелькали подозрительные мысли о том, что сейчас на мне в кое-то веков попытаются исполнить супружеский долг, пользуясь моим беспомощным состоянием, причем с такой скоростью, словно я на последнем издыхании, а некромант очень не хочет стать некрофилом. Успеть, так сказать, пока тепленькая. И, судя по скорости, делать прогноз дольше, чем на пять минут, фактически бессмысленно. Не может быть! Это категорически исключено! В мире же столько всего происходит! Курсы ценных бумаг и валют скачут, как бешеные белки по веткам новостей, террористы взрывают не только бомбы, но и общественность, вооруженные конфликты вспыхивают на карте мира точками возмущения народных масс. Как можно в такой тревожный момент думать о любви?

Я требую, чтобы мой муж был героем боевика с эпическим взрывом в конце и кучей трупов, приходящейся на минуту экранного времени. Да-да, именно тем героем, который в финале должен засасывать возлюбленную, как вантуз раковину, намекая на то, что пока вверх ползут титры под решительную музыку, где-то ритмично скрипит ближайшая койка. Я хочу видеть, как в ответственный момент, когда красивые губы героини тянуться к нему для контрольного поцелуя, он скривился, как последний инквизитор и девственник, брезгливо отодвигая развратницу на безопасное для игривой части тела расстояние. «Как ты можешь сейчас думать о любви! – гневно восклицает он, сурово устыдив прелестницу. – Когда в мире такое творится!».

До сих пор не могу понять взаимосвязи между цунами на далеком побережье, куда мы никогда не поедем отдыхать, скачками валют, которые мы даже в руках не держали, и направлением, куда меня посылали после кокетливого заигрывания.

Я разлепила глаза, ощупывая все вокруг и пытаясь сориентироваться. Красивая комната, мягкая кровать, смятая подушка, которую я уже отметила своей сезонной линькой, как свою. Протяжно и с наслаждением зевнув, подтянувшись, как удав, расправив плечи и сплевывая волосы, я честно пыталась восстановить события, которые предшествовали мутному утру и состояния «не будите лоха! Ему и так плохо!».

Я всегда была уверена, что последний полноценный отпуск был у меня в детском саду, а следующий будет отписывать патологоанатом, поэтому местный санаторий меня слегка удивлял. Но еще больше меня удивляло кольцо с зеленым камнем, лежащее на столике.

Мозг обрабатывал несколько вариантов, склоняясь к мысли, что пока я лежала без сознания в лесу, мимо проезжал прекрасный принц. Его Высочество увидело меня, обрадовалось дохлятинке, оттащило в свой дворец, заочно для меня познакомило с родителями, махнув моей безвольной рукой, выслушало о том, что дохлый голубь, дохлый кот и прочая снулая живность, которую стаскивали во дворец ранее, – это было в какой-то степени даже мило, по сравнению с дохлой невестой. Но принц – некромант был настроен решительно и требовал, чтобы нас как можно быстрее сочетали узами брака. Смерть, которая должна была нас разлучить задумчиво почесалась косой. «Она же вонять начнет?», – скривилась будущая свекровь, предугадывая будущие трудности совместного проживания. «Зато молчаливая!», – обрадовался свекор, поглядывая на жену.

Все тело ломило так, словно на церемонию бракосочетания бессовестный принц тащил меня за руку по ступенькам, но гул в голове свидетельствовал, что все-таки за ногу, как машинку на веревочке.

Странные мысли роились вокруг уже не такого пресветлого образа принца. Хотя бы потому, что вместо того, постижения тонкостей государственного управления, он с бесцельно шлялся по лесу.

Я сползла с кровати, понимая, что принц на радостях даже не удосужился меня раздеть, пошлепала босыми ногами по каменным плитам, подползла к зеркалу, из которого на меня сонно взглянуло лохматое чудовище. «Самка!», – обрадовалось чудовище, душераздирающе зевая. Тушь текла по щекам, во взгляде читалось: «Сижу, грущу, как Хатико. Мечтаю, чтобы меня забрал Ричард Гир!». Пригладив волосы и одежду, я вышла за дверь, чувствуя, как за мной крадется плохое настроение, чтобы покусать меня, как следует. Эх, не раскрыла я тему печенек, не раскрыла! Надо было на вкусовые качества напирать! Пальчики облизать! Нет, я, конечно, знаю пару семей, в которых мужик за печеньку душу дьяволу продаст, но… В моей голове мысленно маршировало черное воинство по девизом: «Хотим печенья!». Моя фантазия уже рисовала картинку, как черные рыцари влетают в каждый дом, заставляя хозяев прикидываться мебелью. «Печенье есть?» – рявкает гора доспехов и мускулов, шаря по сусекам в поисках очередной дозы кондитерки… Госнаркоконтроль прищурился и погрозил мне пальчиком.

– Сюда! – рявкнул какой-то постовой, несущий почетный караул возле двустворчатой двери.

Я вошла в тронный зал, понимая, что принц – некрофил катается не по лесу, а по кладбищу, в поисках целевой аудитории. Поэтому мы с ним не встретились.

– Бе-е-едненькие. А помыться пробо-о-овали? Просто водичкой? А с мы-ы-ылом? – подпирая рукой щеку, протянул Эврард, пока перед ним чесались восемь несчастных, но очень злых и нервных бомжей знакомой наружности. – Но убить ее я вам не да-а-ам. Она – моя-я-я. Моя-я-я детка…

– Вообще-то, я – сама по себе девочка! – фыркнула я, привлекая всеобщее внимание. Нет, можно было бы пустить скупую слезу от того, что начальство меня так ценит, но я собираюсь написать заявление на увольнение и вернуться к голодному «политолоху», ибо когда видела во сне похожие приключения всегда старалась проснуться в холодном поту. Я повела плечом, вспоминая, что у меня была сумка, но сумки не было. В комнате ее тоже не было… Та-а-ак! Его гадостное высочество встало с трона и подозвало меня.

– Челом бью, царь, великий князь! Не вели козлить, но оставаться здесь не планирую. Схема работает, так что вперед! Завоевывай! А теперь вопрос! Где моя сумка? Отвечай! – рявкнула я, представляя некое ООО «Корсика» и ее генерального директора Наполеона, предлагающего портрет Императора в каждый дом.

– В надежном ме-е-есте, – негромко заметил Эврард, улыбаясь, как котенок по имени Гав. – Я ее спря-я-ятал. Не мешало бы извиниться за опозда-а-ание.

– Простите за задержку! – ядовито ответила я, отвешивая нарочито демонстративный реверанс. Если я и плачу дать вежливости, то пусть она предоставляет мне какие-то льготы.

– Так быстро? – удивленно поднялись брови. – Я ду-у-умал, что подожда-а-ать придется ме-е-есяц. Наверное, я даже подумаю взять вину на себя-я-я…

Я шла к этому гаду с горячим желанием прикончить на месте, если не физически, то морально. И честно взять вину на себя! Да так, чтобы тараканы подхватили его упавшую самооценку и поволокли под плинтус! Да чтоб его ежики унесли за такие шутки!

– Су… – шипела я, приближаясь к герою не моего обмана. – …мку сюда! Быстро!

– А щито поделать? – развел руками и, судя по всему, меня этот принц гадский. – Де-е-етка, а ты что хотела? Но если хо-о-очешь бросить начатое, позорно отступить, сбе-е-ежать и трусливо спря-я-ятаться, тогда я тебя не держу. Я вообще тебя не держу. Ты мне больше не нужна. Я увидел то, что хоте-е-ел… Но если настаиваешь, то мы договоримся. Причем, догова-а-ариваться со мной будешь ты.

– Сейчас ты у меня договоришься! – рявкнула я, негодуя и мысленно разрывая его на сувениры.

Пока я задыхалась от негодования, раздался пронзительный крик: «Месть ведьме!». Через секунду меня резко дернули в сторону, сердце ухнуло вниз, я покачнулась на ногах, чувствуя, как тело резко и неожиданно поменяло место дислокации в пространстве.

Я стояла за чужой спиной, пока охрана нежными ударами укладывала на пол страдальцев от похудения и увеличения, больно обезоруживая их в процессе укладки.

– У них еще и ру-у-уки чешуться! Какая пре-е-елесть! Ру-у-уки им связать! Чтобы не чеса-а-ались! – послышался нежный голос. – За спи-и-иной. Да-а-а…

Чесотка оказалась заразной, поэтому я слегка почесывала свой когнитивный диссонанс, глядя на высокую фигуру, вставшую между мной и опасностью. Моя логика с размаху и вдребезги разбилась об стену.

Почему-то вспомнилось, как к нам в гости заглянул пьяный сосед с монтировкой, с целью выяснить отношения, ибо ему показалось, что именно мы стали теми стукачами, которые слили его номер телефона и номер его мамы коллекторам. В тот момент, когда скандал готов был перерасти в рукоприкладство, я в пылу словесного сражения не заметила, как мой муж осторожно дезертировал с поля боя в туалет, в котором просидел час, пока я успокаивала возмущенного должника. Как только опасность миновала, благоверный выполз, как ни в чем не бывало и начал рассказывать, что если бы не внезапный порыв несварения, то он бы ему зарядил! По коридору прыгал, роняя тапки, Джеки Чан, демонстрировал бицепсы Арнольд Шварценеггер, готовясь тут же открыть охоту на Хищника, а потом Чак Норрис показывал на примере воздуха, как правильно наносить удары. «Да я его! Да тут с одной подачи! Да пусть только попробует сунуться! Нет, ну ты слышала, как я сказал: «Вон отсюда!». Да если бы не ты, я бы ему все лицо разбил! Да! Нас в армейке как учили…». Дальше он вел себя, как спецназовец, рассказывая о горячих точках… Но я – то знала, что единственная горячая точка, в которой был мой благоверный – это душ, поэтому устало сидела на тумбочке, поглядывая на дверь. В прихожей снова раздался требовательный звонок.

– Эм…э… – послышался знакомый голос. – Монтировку верни…

Я посмотрела на прислонённую к стенке монтировку – результат моих красноречивых переговоров и прислушалась к шороху тапок и хлопку туалетной двери.

Но сейчас я смотрю на спину, которая заслонила меня от опасности… Один жест, одно движение сняли многолетнее напряжение с моих плеч, заставив их опуститься и расслабиться. Внутри меня подняла голову маленькая, нежная и послушная девочка, удивленно осматриваясь по сторонам. Какая-то странная спокойная слабость пробежала теплой волной по всему телу, оборачивая меня невидимым одеялом. Как же так? Мои кулаки разжались, а теплое невидимое одеяло расслабляло тело, скованное холодом постоянной боеготовности. Шальная мысль пролетела свистящей пулей. Может… Может, и вправду… остаться?

На меня смотрели зеленые, ядовитые глаза, заставляя тонуть в странном, томном болоте. Медленно и со странным наслаждением какого-то сиюминутного импульса.

С тобой все в поря-я-ядке, детка? – послышалось тихое мурчание. Этот голос завораживал, заставляя что-то внутри сладко перевернуться. Я смотрела на него, как кролик на удава. – Сильно испуга-а-алась, ма-а-аленькая?

Сердце глухо стучало, прохладная рука осторожно прикоснулась к моей щеке, а я почувствовала, как чужие пальцы медленно заправляют мои волосы мне за спину. Тум-тум-тум-тум… Я боялась даже вздохнуть, чтобы не спугнуть это наваждение. Стыд заливал мои щеки, в груди что-то теплело, вызывая новый порыв мучительного стыда.

– Ну чего ты? – я снова слышала шепот, но мои глаза напряженно смотрели в одну точку. – Испуга-а-алась? Не бойся. Я ко-о-ому сказал!

Нет, не ножи в руках разбойников напугали меня до ступора. Нет. Я впервые испугалась самой себя. «Лиза! Соберись!», – твердила я себе, снова пытаясь сжать кулаки и разбудить бурю негодования по поводу того, как против воли стала вкладчиком сомнительного банка.

– Пойди, умо-о-ойся, детка, – шептали мне, обволакивая этим спокойным и сладким шепотом. – А не то я поставлю тебя в первых рядах армии, наводить стра-а-ах и ужас на окрестности… Шучу, де-е-етка, шучу…

– Неважно, – попыталась отмахнуться я, предпринимая попытку сжать кулаки и вернуть то изначальное негодование со смесью горячего желания восстановить справедливость.

– Ты права-а-а. Выгля-я-ядишь нева-а-ажно, – прохладная рука легла мне на лоб. – Нет, не заболе-е-ела… Ты молодец. Ты просто молоде-е-ец… Я верил в тебя, де-е-етка…

– Ты что себе позволяешь? – задохнулась я от вялого возмущения. Вялое возмущение пожало плечами и заметило, что это все, на что оно способно в данный момент. Что-то мне подсказывало, что сначала на него бабы вешаются, а потом от него вешаются.

– Мно-о-огое, очень мно-о-огое, – загадочно ответили мне, убирая прохладную и нежную руку с моего лица. На лице цвела широкая улыбка чеширского кота, медленно исчезая. Зато глаза не давали мне отвести взгляд, притягивая его к себе и удерживая непонятной, магнетической силой.

– Прекрати! – прошипела я, приходя в себя. – Я на тебя все еще очень злюсь! И все эти нежности…

– Да-а-а, вот такой я нехороший, – усмехнулись мне, оставляя меня в покое. – А теперь марш приводить себя в порядок. Нам нужно мно-о-огое обсудить.

Я выходила из тронного зала, чувствуя, как ко мне возвращается прежнее негодование. Искушение бросить гневный взгляд напоследок было настолько сильно, что я остановилась в дверях.

– Смотрю я на этих червя-я-ячков и понять не могу, – услышала я задумчивый голос. Эврард сидел на троне и с интересом поглядывал на лежащий на животе и расползающийся с глухим стоном бомжеватый контингент со связанными за спиной руками. – Или они так че-е-ешуться, или пыта-а-аются уползти… Понаблюда-а-аем… Интересно, не так ли?

Охрана молча смотрела, как разбойники с кляпами во рту мычали и рычали и дергались на полу.

– Не-е-ет, я так не могу. Во-о-обще-то мы – добро, просто методы у нас радика-а-альные, так что… – Эврард украдкой взглянул на меня сощурил глаза. – Переверни-и-ите их на спину. Не могу смотреть, как они страда-а-ают…

Выкупали и все! В комнате, куда меня отвели, ждал бассейн с теплой водой. Меня похитили с целью выкупа. На бортике лежал суровый, сточенный о чье-то экономное и чистоплотное тельце, обмылок. «Ручная работа!» – вздохнула я, понимая, что на таком даже поскользнуться стыдно. Не говоря о том, чтобы наклоняться за ним. Я брезгливо взяла в руки склизкий гель для душа, шампунь, бальзам, гель для интимной гигиены, скраб для лица с эффектом нежного очищения в одном флаконе, принюхиваясь к запаху. Хозяйственное мыло. Очень хозяйственное. Все никак не кончится. Экономится.

Отмывалась я водой, глядя на обмылочек, который заискивающе мечтал спутать мне не только планы, но и волосы. Мыться этим раскисшим чудовищем я не рискнула. Глядя на уже сама была готова выкупить обратно свой гель для душа! Как можно жить в такой антисанитарии? Замотав мокрое тело в простыню, отряхивая длинные волосы, которые в последний раз видели парикмахера на картинке, ибо «дорого» и семейный бюджет не переживет такого потрясения, я нацепила предложенное местным гардеробом черное платье, понимая, что сейчас будут играть реквием по мечте.