Читать книгу Жена Нави, или прижмемся, перезимуем! - Кристина Юраш, Кристина Юрьевна Юраш - Страница 3

О, боже, какой мужчина! Быстро снимай штаны!

А еще я хочу от тебя шубу, куртку, варежки и сапоги!

Очень замерзшая девушка

  Я схватила мокрую и холодную руку, таща ее к себе. Лед трескался и обламывался несколько раз, перед тем как мне удалось втащить рыбака на льдину.

– Снасти, снасти! – орал Мамонтенок, пытаясь встать, пока я тащила его волоком на берег. – Они же денег стоят! И рыба там же!

 Я дышала, как паровоз, с  трудом таща за собой озябшее тело на берег.

– Есть!  – выдохнула я, лежа на снегу и глядя  в небо, подернутое первым сумраком вечера. Успели до вечера! Повезло!

– Уф… – простонала я, шипя рации. – Стоп поиск! Найден! Жив! Лиса один! Повторяю! Стоп поиск! Найден. Жив!

– Ура! Лиса нашла хвост! Ура! – радовались на том конце рации, пока я укутывала продрогшее тело пенсионера одеялами и наливала сладкий теплый чай. – Состояние?

– Среднее! Переохлаждение, был в холодной воде, в сознании, стоит на своих ножках, – устало отрапортовала я. – Грею до прибытия! Боюсь, сама не выведу!

– Стоп поиск по Носку! –  слышался шелест рации. – Перебросишься на Шепелева? Народу катастрофически не хватает! У меня всего пятеро! Плюс трое местных!

– Пить, – шептали посиневшие губы. – Пить…

– Сейчас дам, – выдыхала я, вкладывая в трясущиеся руки дымящуюся крышку от термоса.

– Пить! Пить… – стонал Носок, глядя на меня преданным и очень знакомым взглядом: «Я обещаю, я так больше не бубу!».

И тут я замерла.

Мне показалось, или я услышала женский голос в легкой поземке.

 «Та, кто вместо меня…»…

Ничего себе, что почудилось!

– Семен Семенович!  – ласково возмутилась я. – Вот как вам не стыдно! Какого вы опять поперлись в лес! Что ж вам дома –то не сидится!

– Ч-ч-что ж ты злишься, доч-ч-чка, – послышался разнесчастный голос. Вроде отогревается. Нужно проверить, сможет идти или нет.

– А что мне не злиться? – сделала я глубокий вдох. – Вместо того, чтобы сидеть дома, как все нормальные люди, пить чай, смотреть хахашки, я прочесываю лес вместе с ребятами! Да у меня из-за вас мужики не задерживаются! Чуть что  по звонку куда? Правильно! В лес! Слышите, что у меня с голосом! Да у меня хулиганы какают и писяют в подъезде, когда я отвечаю им, который час! Кхе!

– Да ты не р-р-руг-г-гайся, доч-ч-чечка! Ты только посмот-т-три, как т-т-тут к-к-красиво! К-к-красотища ведь! – вздохнул Носок, требуя еще чая.

– И медведи! – резковато ответила я, уже планируя следующий поиск. Так, отогреюсь и приду в себя. На работу мне только послезавтра.   Еще один поиск потяну!

Раньше я часто брала больничные. И меняла работы. А однажды, уже на этой работе, меня в очередной раз позвали в кабинет к начальству. Я готовилась услышать, что меня уволили. Но директор просто подошел и пожал руку. «Что ж ты не сказала!». И показал наше фото на телефоне вокруг спасенной бабушки. «Если вам там че надо, говори… У меня мать так нашли три года назад! Пошла в кооперативе мусор вынести!».

– Кто вам разрешил на лед выходить, Семен Семенович! – ласково упрекала я. – Он же тонкий!

– Хочешь конф-ф-фетку… Вкусная! – протянули мне маленькую шоколадку на озябшей ладони.

– Нет, спасибо, – строго произнесла я, терпеливо ожидая подкрепления.

Я стояла возле маленькой замершей лужи. Плохо, что ребята из моей Лисы уехали. Им на работу сегодня. Так бы мы его быстро дотащили.

– Кто возомнил себя сборной органов по фигурному катанию с посмертной медалью?  – беззлобно возмущалась я, чувствуя дикую усталость. Она вдруг навалилась на меня со всей силой. Так всегда бывает, когда один поиск окончен.

На меня смотрели самым разнесчастным взглядом: «Так я ж… Так это… Жене только не говорите!».

– Ребята уже на подходе! – послышалось шипение в рации. – Разговаривай с ним! Чтоб не уснул! Держитесь, помощь уже видит следы! Скорая ждет на дороге!

– Это что за  ледовое побоище моих нервов? –  устало зевнула я, тряся головой. Главное – не спать! – Вы же должны понимать, что сейчас потепление! И лед хрупкий! Перед тем, как выходить на лед, нужно проверить его!

– Это все Карачун! – вздохнул Семен Семенович. – Это он лед хрупким сделал! Знаешь, девонька, как мороза раньше звали? Ну того, которого на утренниках зовут?

«Говори с ним! Смотри, чтобы не спал! Пофигу о чем!», – мысленно поддерживала себя я.

– А вот и не знаешь! Откуда тебе знать? Его Карачуном раньше звали! И боялись его! А про снегурок слыхала? – рассказывал отогревающийся Семен Семенович, пока я высматривала помощь.

– Мы здесь! – крикнула я на всякий случай.

– Почему их под елочку ставят нарядных? – продолжал Семен Семенович.

– Знаете, я бы этому Карачуну бороду оторвала, и посох в задницу засунула! И провернула бы три раза, – не очень вежливо заявила я. – У меня трое замерзших. Двое из них дети… До сих пор забыть не могу! А лед надо проверять!

 Я потопала ногой по маленькой замерзшей луже в пяти метрах от озера.

– Не вот так вот! – выдохнула я, прыгая на лужице двумя ногами.

«Та, кто вместо меня…»… – снова  послышалось в ветре, как вдруг лед подо мной хрустнул. И я неожиданно ушла с головой в ледяную воду.

«Снегурочка» – прошептало что-то в моей голове.

Я вынырнула и тут же панически схватилась руками за лед, пытаясь вытащить себя. Лед хрустел и обламывался. Не помню как, но мне удалось выбраться.

– К-к-какой к-к-кошмар, – выдохнула я, трясясь от холода. Еще бы! Искупаться в ледяной воде в мороз – это вам не шутки.

Семен Семеновича нигде не было. Исчезли и рюкзак, и одеяла, и рация.

Я решила, немного пройти вперед, чтобы не замерзнуть. Одежда начала твердеть, превращаясь в ледяные доспехи. Но я знала, что снимать ее ни в коем случае нельзя. Иначе смерть. Пусть мокрая, пусть холодная, но все-таки одежда!

На поляне, на пеньке сидел огромный бурый медведь. Его шерсть была припорошена снегом. Вот почему Семена Семеновича нет! Он от медведя спасался!

– Ша-шатун, – ужаснулась я, тут же замирая. – Ме-медведь… ш-ш-шатун…

– Где? – басом произнес медведь, оборачиваясь по сторонам.

Мне показалось, что он разговаривает?

– А, ну да! Я – медведь, – согласился  медведь. И вздохнул.

– Ша-ша-шатун, – подсказывала я, охреневая от ужаса.

– Не шатун! Буран! – обиженно прорычал медведь, уставившись на меня.

Степень ужаса просто зашкаливала. Я попыталась найти файер, но он остался в рюкзаке, который, видимо, унес Семен Семенович!

«Прикинься дохлой!», – прострелила мое сознание спасительная мысль. И я упала на снег. Меня толкнули лапой, перекатывая по снегу. Снег набивался в нос и рот.

– Людям нельзя в лес зимой, – катали меня по снегу, как вдруг послышался ехидный женский голос.

– Че? Мышкуешь, Миша?

– Гляди, какая тощая! – раздался рев надо мной. Я мало что видела, кроме снега, облепившего лицо и набивающегося в рот. – Кто ж тебя такую замуж возьмет! Одни кости!

– Видать в деревне совсем есть нечего! – согласился женский голос.

– Женщина! Уб-берите в-в-вашего ме… – пыталась позвать я на помощь храбрую девушку, как вдруг увидела над собой морду волчицы.

– О, гляди, глаза открыла! – переглянулось зверье. – Ты че в лесу забыла, опилка!

– Кто? – прошептала я, сплевывая снег и пытаясь встать, но меня прижали лапой.

– Эта… Как его… стружка… – напрягся медведь. – Бревно! Хотя нет, бревно толстое… Слово забыл!

– Щепка, – послышался женский голос. Это говорила волчица. – Щепка, Буранушка. Так люди тощих называют!

– Тебе что, не говорили, что в лес зимой негоже хаживать! – склонилась надо мной огромная медвежья морда. – Неужто мамка уму-разуму не учила? А коли медведь какой задерет? Чем же ты думала, дурья твоя голова! Знаешь, сколько в лесу медведей нынче ходит?

– А коли волки встретятся? – послышался голос волчицы. – Что тады? Как отбиваться будешь? Эх, Буранушка, осерчает хозяин, что ты девку пропустил! Он же велел тебе лес от людей сторожить!

– Да не виноват я, Метелица! Сижу на пеньке, сторожу. Потом смотрю, девка лезет из лужи! Сам перепугался! Думал русалка! Зимой! Русалка! Откуда, спрашиваю, зимой русалки? А потом глянул, не русалка! – добивал меня медведь. – Русалки, они красивые…

Теперь понимаю, почему опасно встречаться с шатуном! Этот начал жрать меня с самооценки.

– Потом думаю, грибочки вчерашние так себе были… Вот и лезет девка… В глазах мерещится… Блазнит… А потом гляжу, не грибы! – рычал медведь, словно оправдываясь. – От грибов такие красавицы мерещатся, а эта… Как его… Опилка!

– Че делать с ней будем? – перебила волчица. Она была сама белая, глазища у нее были разноцветные, как у хаски, а на шкуре блестели снежинки.

– Воспитывай и кати ее из лесу, пока хозяин не видел! А то замерзнет девка! Как к деревне подкатишь, так рявкни что ли! А не как в тот раз. Молча прикатил, молча положил и ушел! – нарычала на него волчица. – Ой, чую Карачун нам устроит тут, если про девку узнает! Это все ты!

– А ты, что, воспитывать не будешь? – прорычал медведь, продолжая катать меня лапами туда-сюда.

– Тоже мне нашли маугли! – рявкнула я, сплевывая снег. Я попыталась пошевелиться, но одежда заледенела.

– А ты молчи, румянься! – проворчал медведь, натирая снегом мое лицо. – А то смотреть на тебя страшно! Бледная, холодная! Не докачу!

И меня действительно … покатили!

– Ой! – послышался бас, когда я скатилась с холма прямо в сугроб. – Упустил маленько! Так, лежи на месте, сейчас Буранушка спустится и дальше покатит.

Я вскочила на ноги, отплевываясь от снега.

– Как я докатилась до такой жизни? – задыхалась я, пытаясь поднять ногу, увязшую в сугробе по пояс.

– Ты до жизни еще не докатилась! Жизнь во-о-он там! Где дымки идут! Вот там жизнь! Еще двенадцать верст! – проревел медведь. – Ложись, давай, катить буду! А то не пройдешь! Там снега…

 Я сделала шаг и ушла в сугроб по самую макушку.

– Так, где ты тут у нас! Ой, бедный я бедный, – послышался рев, а меня стали откапывать. – Сказано ж тебе! Лежи! Катить буду!

Меня снова положи поверх сугроба и покатили… Медведь толкал меня, а потом сам увязал в сугробе.

– Я… я чувствую себя круглой д-д-д-дурой, – околевала я, ощущая леденящий холод.

– Ты не круглая дура, – порадовал меня медведь. – Была бы круглая, то катить было бы сподручнее! А так нет!

– Буранушка! Буранушка! – послышался голос волчицы. – Ой, не докатишь! Глянь, у нее уже губы синие!

– А куды ее? – удивился медведь. Он задумчиво почесал голову.

– Хозяина что ли позвать? – заметалась волчица по сугробам.

– Нельзя хозяина звать! Тебе-то все равно! А мне меда не дадут! – обиделся Буран. – Мед-то вкусный. Липовый. Эх…