Читать книгу Эрагон. Вилка, ведьма и дракон - Кристофер Паолини - Страница 3

День не заладился с самого утра.

Эрагон откинулся на спинку кресла и отхлебнул из кружки большой глоток черничного меда. В горле вспыхнуло сладкое тепло, а с ним нахлынули воспоминания о летних днях за сбором ягод в долине Паланкар.

Очень захотелось домой.

Мед – это лучшее, что удалось почерпнуть из беседы с Хрутмундом, посланником от гномов. «Дар, призванный укрепить узы дружбы между гномами и Всадниками» – так заявил Хрутмунд.

Эрагон фыркнул. Какая уж тут дружба. Он все утро потратил на споры о том, когда гномы должны доставлять обещанные припасы. Хрутмунд уверенно заявлял, что одного раза в три-четыре месяца будет вполне достаточно. Еще чего! Гномы живут к Академии ближе, чем все остальные расы, раз в месяц отправлять караваны ухитрялась даже Насуада, – а это другой конец пустыни Хадарак, далеко на западе.

«Надо будет переговорить с Ориком напрямую и уладить этот вопрос». Одна из важных задач в бесконечной череде таких же неотложных дел.

Эрагон окинул взглядом груды свитков, книг, карт, разрозненных обрывков пергамента, заваливавшие стол, – все они требовали его срочного внимания. От этой картины стало грустно. Он вздохнул и выглянул в большое окно. Из «орлиного гнезда» открывался прекрасный вид. Над открытыми всем ветрам равнинами, раскинувшимися вокруг горы Арнгор, сияли лучи заходящего солнца. На севере и западе поблескивала, словно серебряная лента, река Эдда. В порту за излучиной стояли два корабля, и из этого порта на юг, к холмам, обрамлявшим подножие Арнгора, тянулась узкая тропа.

Эрагон выбрал эту гору по совету Сапфиры и ее спутников. Она станет для Всадников новым домом. Кроме того, здесь под надежной охраной будут храниться Элдунари и, возможно, совьют гнезда новые поколения драконов.

Высокий обрывистый пик чем-то напоминал Беорские горы. Он был ниже этих неприступных гигантов, но все равно во много раз выше, чем хребет, у подножия которого стоял его родной дом. Арнгор высился среди зеленых восточных просторов, в двух неделях пути неспешного плавания от Алагейзии.

К югу от Арнгора земля была холмиста, словно скомканное одеяло, и усеяна деревьями, листья которых ярко серебрились на ветру, как рыбья чешуя. Дальше к востоку высились обрывы, утесы, каменные столбы с плоскими вершинами, увенчанные шапками зелени. Среди них жили бродячие племена, странные полудикие люди, каких Эрагон никогда прежде не встречал. До сих пор они не доставляли хлопот, но он все равно был настороже.

Таковы уж теперь его обязанности.

Гора носила много имен. На языке гномов Арнгор означало «Белая гора», и ее верхняя треть и впрямь была укутана снегом и льдами; при взгляде издалека вершина ярко сияла среди зеленых равнин. Но у гномов было для нее и другое имя, древнее и тайное. Когда отряд, возглавляемый Эрагоном, начал обустраиваться среди холмов у подножия горы, повсюду обнаруживались туннели, уходящие далеко вглубь, и на их стенах рунами было написано: «Гор Наррвелн», то есть Гора Самоцветов. Какие-то древние кланы или племена гномов выкопали в толще горы глубокие шахты.

Гномы, примкнувшие к отряду Эрагона, были в восторге от этого открытия и долгими часами спорили о том, кто вырыл эти шахты и какие самоцветы там добывались.

На древнем языке гора называлась Фелл Тиндар, что означало «Гора Ночи». Эльфы так и не смогли объяснить Эрагону, откуда пошло это название, поэтому он его редко использовал. Но он также слышал, как между собой эльфы называют гору Ваэта, или Надежда. Это название показалось ему подходящим, так как Всадники на драконах были надеждой для всех народов Алагейзии.

У ургалов было свое имя для горы – Унгвек. Когда Эрагон спросил, что оно означает, те заявили: «Упрямец». Но он не был в этом уверен.

Жили там и люди. Эрагон слышал, как они употребляли все четыре названия, а также использовали свое – Седой Шип, и в этих словах ему мерещилась насмешка.

Самому Эрагону больше нравилось звучание слова Арнгор, но он относился с должным уважением ко всем именам. Их многообразие ярко отражало происходящее в Академии, где смешались все возможные расы, культуры, каждая со своим жизненным укладом, со своими взглядами и привычками, и нужно было между всем этим балансировать…

Он отпил еще глоток меда из муннвлорсса. Так – муннвлорсс – Хрутмунд назвал бутылку. Эрагон повертел это слово на языке, ощутил его форму и попытался понять значение.

Помимо встречи с Хрутмундом, ему сегодня пришлось улаживать много других дел. Ургалы, как всегда, держались воинственно. Люди разбивались на разрозненные группы. Драконы в своих Элдунари хранили загадочное молчание. А эльфы… эльфы были изящны, деловиты и донельзя вежливы, но если уж они что-то вбили себе в голову, никто и ничто не могло их переубедить. С ними вести дела оказалось гораздо труднее, чем предполагал Эрагон, и чем больше он с ними общался, тем сильнее соглашался с мнением Орика. Эльфами лучше восхищаться издалека.

Помимо межличностных трений, не прекращались и другие бесконечные хлопоты: надо было возвести крепость, закупить провизию, создать запасы всего необходимого на грядущую зиму, да мало ли еще что – тысячи дел, в которые выливается управление большим городом.

Вот во что превратилась в конечном итоге их экспедиция. Поселение, которое в скором времени станет постоянным.

Эрагон допил последние капли меда. Напиток подействовал, пол под ногами еле заметно качнулся. Всю первую половину дня Эрагон посвятил строительству крепости, и это отняло у него и у Сапфиры гораздо больше сил, чем он предполагал. Ел он достаточно много, но все равно никак не мог восполнить потраченную энергию. В последние две недели он стал застегивать ремень на две дырочки туже, и это если не считать дырочки, потерянной за неделю до этого.

Он взял со стола пергамент, пробежал его глазами и нахмурился.

Восстановить расу драконов, возглавить Всадников, оберегать Элдунари – эти обязанности он исполнял охотно и относился к ним серьезно. И все же… Эрагон не предполагал, что рутинные дела будут отнимать так много времени. Что придется целыми днями сидеть за столом и до рези в глазах всматриваться в бумаги и цифры. Как ни странно, сил на это уходило даже больше, чем на войну с Империей и битвы с Гальбаториксом – а еще раз испытать нечто подобное Эрагон ни за что бы не согласился. И тем не менее эти хлопоты были приятны.

Временами он мечтал, как пристегнет свой меч Брисингр, сядет на Сапфиру и полетит искать приключения. Мечта так и оставалась мечтой. Нельзя же оставлять драконов и Всадников на произвол судьбы.

– Барзул, – буркнул Эрагон. Брови сдвинулись еще суровее, и ему захотелось обрушить на пергамент целый ворох проклятий: огонь, мороз, молнию, ветер, уничтожение и забвение, да и много чего еще.

Он перевел дыхание, выпрямился и потянулся за пером.

«Перестань», – вдруг сказала Сапфира. Она сидела на другом конце комнаты в мягком углублении-гнезде. В этом самом гнезде Эрагон и спал по ночам, уютно устроившись под драконьим крылом.

Она расправила шею, и по стенам заплясали голубые искры, отраженные от ребристой, словно самоцветы, чешуи.

– Не могу, – вздохнул он. – Я бы с удовольствием, но не могу. К обеду надо проверить эти списки, и…

«Работа никогда не иссякнет, – сказала она, подходя к столу. Кончики сверкающих когтей стучали по каменному полу. – Всегда найдутся те, кому что-то от нас нужно. Но ты, малыш, должен позаботиться о себе. На сегодня ты сделал достаточно. Отложи ручку и выкинь заботы из головы. Небо еще светлое. Иди потренируйся в фехтовании с Блёдхгармом или поборись со Скаргазом. Только не сиди и не ворчи».

– Нет. – Эрагон устремил взгляд на руны, испещрявшие пергамент. – Это дело надо закончить, и сделать его больше некому, кроме меня. Если я не…

И вдруг отпрянул. Левый передний коготь Сапфиры обрушился на ворох пергамента, пригвоздил его к столу и опрокинул чернильницу.

«Хватит, – фыркнула она, опалив Эрагона жарким дыханием. Потом вытянула шею и покосилась на него мерцающим бездонным глазом. – На сегодня достаточно. Ты уже сам не свой. Иди».

– Ты не…

«Иди!» – Она изогнула губы и раскатисто рыкнула.

Эрагон в раздражении прикусил язык. Отшвырнул перо – оно упало рядом с когтем драконихи.

– Ну ладно. – Отодвинул кресло от стола, встал, воздел руки. – Ладно. Твоя взяла. Иду.

«Вот и хорошо. – В глазах Сапфиры блеснула веселая искорка, и она носом подтолкнула его к сводчатому коридору. – Иди. И не возвращайся, пока не поднимешь себе настроение!»

– Гм.

Но все же улыбнулся. Вышел, спустился по широкой изогнутой лестнице. Эрагон хоть и спорил, однако был рад встать из-за письменного стола. И знал, что Сапфира это прекрасно понимает. Его это немного раздражало, но не ворчать же по таким пустяковым поводам!

Иногда легче вступить в бой, чем решать бесчисленные повседневные проблемы.

Этот урок ему еще предстояло усвоить.

Ступеньки были невысокие, однако стены расходились достаточно широко, чтобы между ними легко проходила Сапфира. В этой крепости все, кроме личных покоев, было пригодно даже для самых крупных драконов – точно так же строили на острове Врёнгард, в древней столице Всадников. Без этого было не обойтись, однако любая комната получалась монументальной, а залы – огромными и хмурыми, даже мрачнее, чем в шумном Тронжхайме, главном городе гномов.

«Крепость будет выглядеть приветливее, – подумал Эрагон, – когда наконец найдутся время и силы, чтобы ее украсить». Гобелены на стенах, ковры возле каминов помогут гасить гулкое эхо, добавят цвета, придадут помещениям уюта и тепла. Но сейчас единственным реальным усовершенствованием были подарки гномов – десятки беспламенных фонарей. Их развесили на стенах через равные промежутки, и в коридорах сразу стало светлее.

Да и сама крепость была пока что невелика. Несколько складских помещений, кое-где стены, «орлиное гнездо», где спали он сам и Сапфира. Оно расположилось на верхушке высокой скалы, откуда открывался прекрасный вид на будущую цитадель. Предстоит сделать еще очень и очень много, прежде чем постройка обретет тот величественный вид, какой представлял себе Эрагон.

Он спустился в главный двор – пока что это был всего лишь квадрат из грубо обтесанного камня, уставленный шатрами и усеянный инструментами, веревками и прочими атрибутами строительства. Возле костра, по своему обыкновению, мерились силами ургалы. Эрагон посмотрел-посмотрел, но вступать в борьбу не стал.

На крепостной стене, откуда открывался вид на подножия холмов, стояли на страже два эльфа – Астрит и Рилвен. Увидев Эрагона, они кивнули. Он ответил на приветствие и остановился поодаль, сцепив руки за спиной и с наслаждением вдыхая прохладный вечерний воздух.

Потом он пошел проверить, как идет строительство главного зала. Гномы продумали расположение комнат согласно его, Эрагона, общему плану, а эльфы довели отделку до совершенства. Между этими группами не раз вспыхивали жаркие споры.

Из зала Эрагон отправился на склады и стал пересчитывать ящики и бочки с припасами, прибывшие накануне. Несмотря на напутствия Сапфиры, он никакими усилиями не мог выбросить работу из головы.

Надо сделать еще так много, а у него вечно не хватает ни времени, ни сил осуществить хотя бы часть своих задумок.

В глубине души он чувствовал легкое недовольство Сапфиры. Ей хотелось бы, чтобы он покутил с гномами, сразился на кулачках с эльфами, занялся бы еще чем-нибудь – лишь бы забыл о работе. Но эти развлечения его не привлекали. Драться не хотелось. Читать тоже. Вообще не хотелось тратить силы на занятия, которые не помогут в решении неотложных задач.

Потому что все они лежали на его плечах. Его и Сапфиры. Любое принятое ими решение могло повлиять не только на будущее Всадников, но и на сохранение драконов как вида, и если решение будет неверным, всем им придет конец.

С такими мыслями не очень-то расслабишься.

Недовольный собой, Эрагон поплелся вверх по лестнице к «орлиному гнезду». Но не поднялся на самую верхушку, а свернул в боковой коридор и очутился в комнате, которую они – кирками и заклинаниями – выкопали уровнем ниже.

Зал был большой, круглый. В середине, на нескольких многоярусных стеллажах, лежали сверкающие Элдунари. Бо́льшую их часть он с Сапфирой забрал из Склепа Душ во Врёнгарде, но были там и те, которые Гальбаторикс подчинил своей воле и держал в рабстве.

Темные Элдунари – те, которых Гальбаторикс свел с ума своими заклятиями и пытками, – хранились в глубокой пещере на склоне горы Арнгор. Там они никому не принесут вреда всплесками своих необузданных мыслей, и Эрагон надеялся, что со временем, при помощи других драконов, сумеет их исцелить. Но на это уйдут годы, если не десятилетия.

Будь его воля, он бы спрятал в таких пещерах все Элдунари, а заодно и драконьи яйца. Там они будут под надежной защитой. Несмотря на все замки и охранные заклинания, которыми был укреплен драконий зал, он прекрасно понимал, как много на свете охотников заполучить Элдунари в свои руки.

Однако Глаэдр, Умарот и другие драконы, сохранившие ясность ума, отказались селиться под землей. Как сказал Умарот, «мы сотни лет были заперты в Склепе Душ. Возможно, впереди у нас еще сотни долгих лет ожидания в темноте. А сейчас мы хотим ощутить на своей чешуе солнечный свет».

Значит, так тому и быть.

На центральном стеллаже лежало самое большое Элдунари, а вокруг него – другие, поменьше. В стенах круглого зала было прорезано множество узких окон. Эльфы вставили в них пластины хрусталя, и солнечный свет преломлялся, рассыпаясь на мириады радужных искр. В любое время суток северную комнату пронизывали яркие разноцветные лучи, как падавшие из окон, так и испускаемые самими Элдунари.

Эльфы и гномы прозвали эту комнату Залом Тысячи Красок, и Эрагон был склонен согласиться. Название вполне подходящее.

Он прошел в центр и опустился на колени перед сверкающим золотым самоцветом – сердцем сердец Глаэдра. Разум дракона соприкоснулся с его собственным, и перед Эрагоном распахнулась широкая гамма мыслей и ощущений. Как всегда, он был растроган до глубины души.

«Что тревожит тебя, Эрагон-финиарель?»

Эрагон, еще не успокоившийся, прикусил губу и выглянул в полупрозрачное хрустальное окно.

«Слишком много дел. Я не успеваю с ними справиться и из-за этого не могу заняться ничем другим. Я устал».

«Надо учиться сосредоточению, – ответил Глаэдр. – Тогда мелкие заботы не будут тревожить тебя».

«Знаю… И еще знаю, что на свете есть очень и очень многое, что мне неподвластно. – На губах Эрагона промелькнула короткая мрачная улыбка. – Но знать и делать – совсем разные вещи».

В их беседу вступил еще один разум, и Эрагон машинально бросил взгляд на белое сердце сердец. Умарот, самый старший из драконов, сказал:

«Тебе нужно отвлечься, чтобы ум твой отдохнул и восстановил силы».

«Этого-то я и хочу», – ответил Эрагон.

«Тогда, возможно, мы сумеем помочь, аргетлам. Помнишь, как мы с моими крылатыми товарищами наблюдали за всей Алагейзией из Склепа Душ?»

«Да», – отозвался Эрагон. Он уже догадался, куда клонит дракон.

Он не ошибся.

«Мы делали это, аргетлам, чтобы скоротать дни, а также для того, чтобы оставаться в русле событий и не быть захваченными врасплох при появлении нового врага».

К Умароту присоединились другие Элдунари. Они окружили сознание Эрагона морем рокочущих голосов. Как обычно, ему пришлось сильно напрячься, чтобы отстранить их и удержать в повиновении собственные мысли.

«Я почему-то не удивлен».

«Если хочешь, – предложил Глаэдр, – мы покажем тебе кое-что из того, что видели. Далекие события помогут тебе обрести новую точку зрения».

Эрагон задумался:

«Много ли это займет времени?»

«Столько, сколько нужно, птенец, – успокоил Умарот. – Беспокойство о времени – это как раз то, от чего тебе надо избавиться. Разве орел беспокоится о долготе дня? Разве тревожатся об этом медведь, олень, рыба в море? Нет. Вот и тебе не надо. Жуй, что можешь, а остальное оставь на завтра».

«Ладно, – ответил Эрагон и глубоко вздохнул, готовясь. – Покажите же это».

И драконьи разумы, неудержимые, как прилив, захлестнули его сознание. Они подхватили Эрагона, как волна, вынесли из его собственного тела, из Зала Тысячи Красок, далеко-далеко от заснеженной горы Арнгор, от его тревог и забот, навстречу таким знакомым и таким далеким землям Алагейзии…

Перед ним вспыхивали яркие картины, и в них Эрагон увидел и почувствовал гораздо больше, чем ожидал…