Читать книгу Экскременты космических лосей - Крюк - Страница 9

Встретиться с таким человеком, как Бертехельм, оказалось непросто. По пути на Макнамару – главную планету системы Ву-Цзяньсюн – беглецов настиг патруль, и они спрятались в жерло пространства-времени. Жерла были изучены крайне плохо: перемещаться на чистом энтузиазме мундиморийцы научились всего пару десятилетий назад. Стандартное топливо стоило в разы дешевле, однако на нём невозможно было пересечь горизонт событий.

– Здесь точно нет охраны? – спросила Хельмимира, когда корабль уже приготовился выйти из жерла.

– Точно нет, – отозвался Гардиальд. – Этот туннель не имеет хозяйственной ценности: расстояние маленькое. Он даже на карте не отмечен.

Для того, чтобы выйти на Ульфа Бертехельма, мундиморийка использовала свои старые контакты с журналистами. Наконец, встреча состоялась. Гардиальд пошёл туда вместе с Хельмимирой. Бертехельм давно был в курсе того, кто она такая и что с ней случилось. Он даже оговорился, что некоторые номера «Свободы слова» доставляли ему особой почтой. В итоге Хельмимира действительно получила работу, и довольно грязную: искать компроматы на мундиморийских чиновников и военных. Гардиальда и Стефанию она взяла к себе в штат. Беглецы-нелегалы раскапывали пахучие подробности чужих пороков. Свои находки Хельмимира публиковала под псевдонимом «Г. С. Мымриков».

Бертехельм обеспечил Хельмимиру и её друзей поддельными документами; беглецы работали за еду и безопасность. Однако такая жизнь продолжалась недолго: вскоре началось восстание генерала Кермунда.

Кермунд был одним из имперских генералов, чьи гарнизоны стояли на территории Ву-Цзяньсюн. Заручившись поддержкой князей, он попытался совершить государственный переворот в свою пользу. По всей Ву-Цзяньсюн существовали подпольные заводы, где производили оружие. Кроме того, силы империи в тот момент были сосредоточены в Свободных Художниках: Мундимора помогала соседям в борьбе с террористами из «Творческого кризиса». Это повышало шансы повстанцев на победу. Двигаясь к столице, Кермунд без особого труда захватывал одну планету за другой.

Опираясь на ресурсы Ву-Цзяньсюн, Кермунд пообещал князьям автономию и снижение поборов чистого энтузиазма. Ульф Бертехельм поддержал восстание. По мере того, как мятежники брали очередную планету, им нужно было привлекать её население на свою сторону. Для этого Бертехельм снаряжал специальные экспедиции. Сначала это были челноки – наподобие почтовых – которые сбрасывали информацию на орбиты захваченных планет. Затем появились «передвижные редакции» – боевые корабли, в экипажи которых входили журналисты. Когда повстанцы взяли планету Виви-Уоррен, Бертехельм предложил Хельмимире возглавить одну из таких редакций. Так Хельмимира получила свой первый боевой корабль и вооружённый экипаж.

Работать Хельмимира умела. Вскоре на Виви-Уоррен появилось несколько газет под её руководством. Многие местные жители присоединились к армии Кермунда. По всей территории планеты создавались тренировочные лагеря. Журналистов охраняли солдаты, но Хельмимира настояла на том, чтобы её сотрудники также проходили военную подготовку – независимо от пола. Каждые сутки они отрабатывали смену в газете, а потом обучались управлять военной техникой. Хельмимира тренировалась наравне с остальными. Вскоре она стала отправлять на фронт военных журналистов из своей команды. Часто она сама ездила по горячим точкам. Агитаторы писали статьи, поддерживали боевой дух повстанцев и посылали сигналы на орбиты ещё незахваченных планет.

Однако в своей борьбе Хельмимира пошла дальше, чем остальные руководители «передвижных редакций». Зная о существовании Программы Культурной Доступности, она призывала разумных гуманоидов игнорировать отупляющее искусство. В противовес ему повстанцы распространяли запрещённые фильмы и книги. Чтобы поддержать независимых творцов, создавались целые мастерские. Любой желающий мог отправить своё произведение в штаб Хельмимиры. Гардиальд, Стефания и другие активисты вместе подбирали материалы в печать.

Спустя какое-то время Хельмимира уже командовала десятью «редакциями». Вокруг неё собралось немало гуманоидов, которые были преданы идеям борьбы за свободу. Именно тогда Хельмимира выдвинула теорию о том, что чтение помогает излечиться от лазерной идиотии. Однако без научных данных это утверждение ничего не стоило. Многие доктора относились к нему скептически. Желая доказать свою правоту, Хельмимира устраивала массовые чтения в госпиталях и оставляла там книги. В тех палатах, куда приходили чтецы-энтузиасты, лазерные больные поправлялись чаще. «Всё это нетяжёлые пациенты, – говорили врачи. – А вот пусть она попробует вылечить кого-нибудь посложнее».

Однако вскоре удача отвернулась от мятежников. Армия генерала Альдагора, чьим протеже был Зугард, остановила шествие Кермунда к столице. Началось отступление, в ходе которого повстанцам приходилось сдавать планеты.

Хельмимира не спешила убегать в тыл. Она и близкие к ней журналисты работали в полевых условиях. Не единожды она спасала солдат Кермунда благодаря своему чистому энтузиазму, помогая целым батальонам скрываться в жерлах пространства-времени. И всё же становилось понятно, что армию генерала Кермунда ждёт неминуемое поражение. Отступая назад на Макнамару, силы мятежников редели; боевой дух падал, и уже никакая агитация не могла вернуть измождённым воинам прежней веры в победу.

Однажды стало известно, что Кермунд погиб, а Ульф Бертехельм и другие ву-цзяньсюнские князья бежали. Зугард находился на подступах к Ву-Цзяньсюн. Новость о том, что восстание обезглавлено, посеяла в его рядах смуту. Армия уже не была единым целым: вместо неё существовали отдельные отряды, которые постепенно уничтожались войсками императора Сигриса Гордетольфа.

Среди всеобщей сумятицы Хельмимира знала, что делать. На астероиде в глубине Ву-Цзяньсюн был расположен подпольный завод военной техники, до которого ещё не успел добраться враг. Там руководил один из подручных Ульфа Бертехельма. Хельмимира взяла своих сторонников и отправилась туда. Она связалась с заводом по радиосвязи попросила открыть ей ворота, однако получила отказ. Понимая, что завод прекрасно охраняется, а силы её невелики, Хельмимира отступила.

Фронта больше не существовало; командиры генерала Кермунда вместе со своими войсками находились в бегах. К одному из них, полковнику Эниброну, Хельмимира пришла за помощью. Она рассказала ему о заводе и предложила атаковать его как можно скорее.

– Мы можем укомплектовать новый флот, – говорила мундиморийка. – Мы соберём остальные силы и продолжим борьбу.

Эниброн, казалось, был заинтересован. Он последовал за Хельмимирой, и вместе они взяли завод штурмом. Выяснилось, что подручный Бертехельма обещал продать какому-то иностранному князьку большую партию военной техники. Нажившись, он собирался бежать из империи, но не успел: совместные отряды полковника и Хельмимиры ворвались на завод, и ушлый делец был казнён как предатель.

Однако Хельмимира совсем недолго радовалась победе. Эниброн заявил, что сам продаст князьку обещанные корабли и сбежит в Забархан-Шахад вместе со своими ближайшими товарищами. Её, Хельмимиру, он звал с собой. Поражённая, мундиморийка не хотела верить своим ушам… Однако следовало всё-таки признать грустную правду: у тех, кто поддержал восстание, не оставалось больше надежд на победу.

– Что ж, – сказала Хельмимира, – отдай мне часть флота, как договаривались, и на этом разойдёмся. Солдаты, которых ты бросаешь, останутся со мной.

Эниброн усмехнулся, пряча неловкость и стыд под маской высокомерия.

– Ты, как и все бабы, глупа, – надменно проговорил он. – Да и кто признает тебя как лидера? Люди не станут слушать женщину. Погибнешь ни за что – вот и вся твоя история.

– Возможно, погибну, – ответила Хельмимира. – Но, знаешь, есть вещи и похуже смерти.

Под «вещами похуже смерти» Хельмимира имела в виду жизнь в Забархан-Шахаде, где у женщин не было прав. Они, к примеру, не могли выйти на улицу без сопровождения мужчины. При этом каждая женщина обязана была носить на себе коробку с дырочками для носа и глаз. В особо ортодоксальных регионах женщин зашивали в специальные мешки и таким образом переносили по улице. Если женщина появлялась на людях без мужчины, с ней разрешалось делать всё, что вздумается. Если же она смела показаться кому-либо без мешка или коробки, её забивали камнями. Женщине воспрещалось получать образование и говорить то, что может не понравится мужчине. Все эти красивые обычаи пришлись бы по вкусу многим мундиморийкам, но Хельмимира предпочла бы скорее сдохнуть, чем жить в Забархан-Шахаде.

Позади была империя, где повстанцев казнили; впереди была унизительная, неприглядная «бабья» участь… Что ещё оставалось Хельмимире, кроме как продолжать борьбу? Войдя во вкус, Хельмимира следовала порывам своей решительной и властной натуры. Одна только мысль повести за собой армию вызывала в ней странное возбуждение. Посреди откровенной безнадёги она ощущала нездоровое веселье. Это пошло ей только на пользу: отчаянная бодрость мундиморийки была так заразительна, что многие солдаты воспряли духом.

Основной костяк сторонников Хельмимиры составляли журналисты – такие, например, как Гардиальд и Стефания – а также подчинённые Ульфа Бертехельма, которые не сумели вовремя покинуть Мундимору. По дороге на завод к ним присоединялись участники подпольных ву-цзяньсюнских движений, беглые военнопленные и те, кого могли репрессировать имперские власти. «Не войско, а сброд», – говорили имперцы о партизанах.

Понимая, что сопротивление хочет возглавить женщина, многие были в недоумении. Кто-то говорил, что всё безнадёжно, и дезертировал. Многие надеялись на то, что мятеж возглавят мужчины – младшие офицеры Эниброна, которых мундиморийка взяла в союзники. Мало кто верил, что женщина способна руководить солдатами. Однако Хельмимира пресекала любые попытки указать ей на её место. Она нещадно высмеивала всех, кто заикался о «женском предназначении». Она осаживала шутников, которые намекали на «женский ум» и «неженское дело» – за словом в карман не лезла. Она спорила с теми, кто всерьёз говорил ей уйти из главного штаба. «Я уже сделала достаточно, чтобы здесь находиться», – говорила Хельмимира. Она заставляла людей отвечать за свои слова – и те сдавались, когда у них заканчивались аргументы. И в конце концов её признали: Хельмимира стала одним из лидеров мятежа. Офицеры больше не смущались, когда она присутствовала в главном штабе и обсуждала решения. Воины больше не ставили её авторитет под сомнение, а журналисты гордились ею.

Хельмимира давно привыкла брать на себя ответственность за людей. Теперь же это были не просто люди, а солдаты, которые, несмотря на вековые предрассудки, распознали в ней лидера. Она понимала, что не может позволить им хоть на минуту усомниться в себе. Полковник бежал, бросив своих воинов на произвол судьбы. Хельмимира же не только осталась, но и вселила в них страсть к победе.

Она не была профессиональным полководцем и только-только начинала осваивать навыки боевого командира. Поэтому, несмотря на пылкие речи и громкие лозунги, Хельмимира вовсе не спешила вести свои отряды в бой. Каждую свободную минуту она посвящала тому, чтобы почитать какое-нибудь руководство по военному делу. Избегая встречи с противником, партизаны учились воевать бок о бок и вести подпольную борьбу. Иногда им всё же приходилось отбиваться. В этих потасовках они получали опыт. Местные жители многих планет помогали партизанам. На планетах, где в период восстания работали «передвижные редакции», появилось много тайных групп, которые поддерживали Хельмимиру.

Двигаясь по территории Ву-Цзяньсюн, Хельмимира надеялась отыскать других командиров, чтобы объединить усилия. Она знала, что полковник Ротигерн всё ещё продолжает борьбу с имперскими войсками. Разведка докладывала, что он командовал двумя гаргрифами, которые состояли из нескольких родов войск. Однажды Хельмимира узнала, что армия Ротигерна попала в окружение у орбиты Виви-Уоррен. Пользуясь случаем, мундиморийка попыталась прийти ему на помощь, но пробиться не удалось. Вместо этого партизаны отступили. Укрывшись в одном из жерл пространства-времени, флот Хельмимиры подсчитывал потери и готовился к новым, ещё более суровым, испытаниям.

Пытаясь объединить свои войска с войсками Ротигерна, Хельмимира сама оказалась под прицелом. Она понимала: её уже ищут и собираются атаковать. Находясь внутри жерла, партизаны копили силы. Их аппараты имели мощные системы генерации кислорода, а дополнительным источником энергии служила сингулярность. И всё же Хельмимире следовало быть начеку: в любой момент могли появиться войска империи.

Расположившись в кают-компании одного из кораблей, лидеры сопротивления обсуждали план действий. В самый разгар дискуссии в каюту вошёл Гардиальд.

– Есть срочные новости, – доложил он Хельмимире. – Только что у горизонта событий задержали имперский челнок. Внутри только один солдат – скорее всего, дезертир… Похоже, вы знакомы.

– Как его зовут? – спросила Хельмимира.

– Исаак. Исаак Бергдис Варда.

В одно мгновение Хельмимира побледнела.

– Прикажите ему стыковаться с патрульным кораблём и обыщите, – сказала она. – Если всё будет в порядке, то привезите его на базу.

– Ну уж нет! – запротестовал кто-то из офицеров. – Вы хоть понимаете, что это опасно?!

– В моей газете работал качкоид с таким именем, – твёрдо возразала Хельмимира. – Это был преданный, мыслящий сотрудник. И теперь мы должны узнать, зачем он явился.

Ожидая, когда приведут пленника, она оглушённо молчала. Гардиальд, который когда-то читал Исаака, разумеется, всё понял; для остальных же Хельмимира изо всех сил пыталась казаться спокойной. В это время двое офицеров продолжали спорить между собой… Хельмимира не слышала ни слова из того, что они говорили. Никто, наверное, не заметил, как блестели её глаза. Умопомрачённая, она прятала от всех своё непутёвое, пылающее, беспредельное счастье.

Наконец, он вошёл – похудевший, гладко выбритый, одетый в форму имперского солдата. Благодушно возвышаясь над своим конвоем, он смотрел на Хельмимиру со странным, ироническим спокойствием. Они не видели друг друга целую вечность.

– Ну здравствуй, Исаак, – спокойно произнесла Хельмимира. – Не думала, что встречу тебя снова. Зачем пожаловал?

– Хотел бы присоединиться к партизанскому движению, – ответил качкоид, словно по нотам. – Разделяю ваши ценности. Привёз данные, которые могут вам понадобиться.

– Да ты, я вижу, просто псих, – заявила мундиморийка, глядя Исааку в глаза. Внутри неё всё ликовало.

Кто-то из конвоиров сказал, что у перебежчика изъяли актуальную карту жерл пространства-времени.

– Если принять на веру слова этого качкоида, – произнесла Хельмимира, торжествующе оглядывая офицеров, – остальные жерла могли бы служить нам прибежищем.

– Карты постоянно обновляются, – скептически заметил кто-то из её подручных.

Проигнорировав его реплику, Хельмимира вновь посмотрела на Исаака пристальным взглядом.

– Судя по тому, что ты здесь, – произнесла она, – имперцы о нас знают?

– Они знают, – подтвердил Исаак, – и готовят операцию по зачистке. Батальон, в котором я служил, сейчас находится на планете Лиза-Мейтнер. Там около гаргрифа имперских солдат вместе с боевой техникой. Командиры ожидают подкрепления и, когда оно прибудет, собираются атаковать вашу базу.

В штабе Хельмимиры на Исаака смотрели враждебно и с недоверием: он прибыл из тыла врага, его мотивации были расплывчаты. Всё это выглядело так странно и глупо, что качкоида следовало бы попросту пристрелить. В глубине души Хельмимира знала, что он не врёт, но разве может настоящий лидер слепо верить эмоциям?

Партизаны вычислили самый короткий путь, по которому к Лизе-Мейтнер могло подойти подкрепление. Они встретили его прямо в открытом космосе. Сработал эффект неожиданности, и несколько имперских гаргрифов были разбиты наголо. Перед этим партизаны обесточили все спутники связи, по которым на Лизу-Мейтнер мог прийти сигнал бедствия. Хельмимира следила за тем, чтобы ни один челнок не ушёл с поля боя.

Не теряя времени, партизаны отправились на Лизу-Мейтнер. Теперь в их распоряжении были дополнительные корабли и пленники. Партизанский флот было невозможно отличить от имперского. Сначала военные на Лизе-Мейтнер приняли их за подкрепление и подпустили к себе. Правда всплыла только тогда, когда часть партизан принялась обстреливать аппараты на орбите Лизы-Мейтнер, а другая часть напала на главный военный космодром. К тому времени, как со стороны Нэтти-Стивенс пришли ещё два имперских гаргрифа, Лиза-Мейтнер и её орбита оказались под контролем партизан.

Пройдёт ещё немало времени, прежде чем имперцам удастся вернуть Лизу себе. Её мирные жители поддержали партизан. За то время, пока на планете находилась Хельмимира, там была организована самая крупная во всей галактике сеть подпольных ячеек.

Информация, которую привёз Исаак, подтвердилась. Однако партизаны всё ещё держали его под стражей; Хельмимира дождаться не могла удобного случая поговорить с ним. Однажды, когда в её блоке объявили отбой, она вышла из каюты и направилась в камеру, где находился заключённый. Солдат, который стоял у входа, посмотрел на неё с удивлением.

– Открывай, – приказала ему Хельмимира.

Рассудив, что начальству виднее, партизан повиновался.

– Жди меня здесь, – произнесла Хельмимира, видя, что охранник намерен идти вместе с ней. – Хочу одна допросить этого пленника.

Дверь захлопнулась – и сердце Хельмимиры дрогнуло; расположившись на узкой лежанке, Исаак поглощённо читал. Не говоря ни слова, Хельмимира сделала несколько шагов вперёд и остановилась посреди каюты. Выйдя из оцепенения, качкоид закрыл голограмму и встал с кровати. Несколько минут они молча смотрели друг на друга, как бы не веря, что всё это происходит на самом деле.

– Ты зачем сюда явился, ненормальный? – тихо спросила Хельмимира, пытаясь удержать себя последним усилием воли.

– К тебе, фифа, явился, – ответил Исаак, пожав плечами.

Хельмимира подошла к нему вплотную и, уткнувшись в его камуфляжную куртку, глухо зарыдала. Не существовало больше ни опасности, ни смерти. Вселенная вдруг приняла гармоничную и правильную форму, и всё в ней теперь было идеально. Бережно обнимая возлюбленную, Исаак гладил её по волосам. Когда-то она вдохнула смысл в его жизнь и душу в его творчество – а теперь она вдохновляет миллионы живых созданий на борьбу с несправедливостью.

Он рассказал ей о том, как долго искал её; не нашёл – запил. Вначале ему казалось, что Хельмимиру арестовал Тайный Комитет. Однако после того, как сотрудников «Свободы слова» вызвали на допрос, Исаак вообще перестал что-либо понимать. Он бывал на Эстер-Ледерберг, на Нэтти-Стивенс и ещё много где, пока надежда совсем не угасла. После этого он окончательно опустился: перестал писать, иногда подрабатывал где придётся и топил своё отчаяние в дешёвом алкоголе. «А что? Могу себе позволить, – скажет он своему другу Гоблиновичу. – У меня, в отличие от тебя, прекрасное здоровье».

Когда столицу всколыхнула новость о восстании Кермунда, Исаак остался безучастен. Однажды он услышал имя Хельмимиры – и тут же подумал, что ошибся. Когда же бедняга понял, что это действительно она, она сумела повести за собой стольких гуманоидов, сомнений не оставалось… Качкоид записался добровольцем в армию Его Величества. Основные войска империи находились на тот момент в Свободных Художниках. Имперские рекрутёры поспешно набирали солдат из мирных жителей. Такого здорового качкоида была рада заполучить к себе любая дивизия. Пройдя короткие курсы бойца, Исаак отправился на фронт.

Сначала приходилось очень тяжко. Непосредственная цель казалась почти недосягаемой. Множество раз Исаак чуть было не погиб и чуть было не отчаялся. Наконец он узнал, что армия империи готовится уничтожить шайку недобитых повстанцев.

– Это люди Эниброна, – говорили имперцы. – С ними какая-то журнашлюха-пропагандонка. Она якобы придумала способ лечить лазерную идиотию и теперь пудрит всем мозги.

Будучи охранником одного из старших офицеров, Исаак услышал много важной информации. Командиры говорили на литературном мундиморийском, даже не подозревая, что качкоид может его знать. Перед тем, как совершить своё подлое бегство, Исаак оглушил нескольких сослуживцев. Когда дезертира хватились, он был уже далеко.

Слушая качкоида, Хельмимира немного успокоилась. Наконец, наступила её очередь рассказывать свою историю. Они с Исааком уселись друг напротив друга. Хельмимира взахлёб говорила обо всём, что случилось; иногда она прерывалась для того, чтобы снова обнять его и убедиться, что он реален… Так продолжалось до тех пор, пока в каюту не заглянул охранник.

Вскоре Исаака выпустили из-под стражи и позволили присоединиться к партизанам. Смущаясь, они с Хельмимирой держали свои отношения в тайне. Он вращался среди обычных солдат, она – среди командования. Новенький быстро нашёл общий язык с другими качкоидами. Мундиморийка мечтала сделать Исаака своим личным телохранителем, но почему-то стеснялась соратников. Спустя некоторое время он стал командиром небольшого отряда.

В один прекрасный день партизаны объединились с остатками армии полковника Ротигерна; действуя сообща, союзники заняли несколько планет. Вначале Хельмимира очень радовалась такому альянсу, однако не тут-то было: совсем скоро ей пришлось узнать Ротигерна поближе – и это знакомство оказалось не из приятных.

Ротигерн был ещё молод: высокие звания в военное время раздавались щедро. Из всех людей Хельмимиры полковник уважал только офицерский состав, а остальных считал сбродом. Саму же мундиморийку Ротигерн и вовсе не воспринимал всерьёз: ну какой, спрашивается, из бабы предводитель? Хельмимира знала, что в мечтах Ротигерн видел себя новым Кермундом; однажды кто-то из её подручных подслушал разговор полковника с одним из офицеров – и выяснил, что Ротигерн собирается встать во главе повстанцев. «Бабу выбросим на какой-нибудь планете, – говорил Ротигерн. – Ну, или пусть с нами летает…»

Хельмимира прислушивалась к Ротигерну в том, что касалось тактики и стратегии. Ротигерн же, напротив, обращался с Хельмимирой презрительно и свысока. Пытаясь переманить офицеров на свою сторону, он неумело фамильярничал. Пытаясь вызвать лояльность простых солдат, он рисовался и пытался произносить пафосные речи. Тех, кто не был военным, Ротигерн попросту не принимал в расчёт. Глядя на всю эту клоунаду, Хельмимира думала о том, что же делать с наглым компаньоном. Ротигерн был нужен ей ради победы – и в то же время представлял опасность. Она слишком много вложила в партизанское движение, чтобы вот так просто отдать его первому встречному.

Глядя на нового лидера, партизаны были озадачены. Мужественный полковник выглядел и вёл себя как человек, способный возглавить сопротивление. Находилась те, кто готов был его поддержать. Однако многие из партизан всё также были верны Хельмимире. «С одной стороны, она, конечно, баба, – рассуждали они. – Но ведь это она придумала, как лечить идиотию. Она не бросила своих людей, когда Эниброн бежал. Она собрала костяк сопротивления из тех, кто не был военным. Значит, не такая уж она и баба».

«Воспринимайте любого лидера критически», – написала Хельмимира в одной из своих статей.

Однажды после взятия планеты союзники устроили пирушку в каком-то разграбленном дворце. Там, где когда-то был большой парадный зал, накрыли стол для командования. Закусывая чем придётся, ключевые фигуры сопротивления по-фронтовому пили. Алкоголя было в достатке; захмелев, бражники разделились на группы и переговаривались между собой, не обращая друг на друга никакого внимания. Хельмимира сидела во главе стола и, закинув ногу за ногу, вальяжно курила; Исаак стоял позади неё в качестве охранника. Ротигерн и несколько офицеров сидели справа от Хельмимиры и оживлённо общаясь. Внезапно полковник презрительно произнёс что-то наподобие «бабам никогда нельзя доверять ничего серьёзного», после чего с неприятной ухмылкой посмотрел на Хельмимиру. Та, выпустив дым, усмехнулась.

– Эй, Ротигерн, – окликнула она его так, чтобы все слышали. – Ты говоришь, бабам нельзя доверять ничего серьёзного?

Услышав громкую фразу, партизаны умолкли. Ротигерн, продолжая скалить свои ровные зубы, с нахрапом уставился на Хельмимиру.

– Я всегда это говорю, – произнёс он с вызовом, – и сейчас могу повторить.

Неторопливо выпустив дым, Хельмимира сделала паузу.

– Тогда скажи мне, – спокойно обратилась она к полковнику, – член свой ты кому доверяешь?

За столом послышались разрозненные смешки. Притихшие партизаны слушали нетрезвую перепалку с ехидным интересом.

– Тебе могу доверить, – заявил Ротигерн, глаза которого начинали наливаться яростью.

– Ты, вижу, смелый парень, – одобрительно произнесла Хельмимира. – Но что-то не сходится. Для таких щеглов, как ты, нет ничего серьёзнее собственного хрена.

Последняя фраза вызвала за столом громкий хохот. Ротигерн перестал улыбаться и продолжал смотреть на мундиморийку с остервенением.

– Не будь у тебя охраны из качкоидов, – злобно проговорил он, – не была б ты такая языкастая!

Выпустив дым, Хельмимира печально вздохнула.

– А знаешь, Ротигерн, чем быдлоид от приличного гуманоида отличается? – спросила она. – Тем, что быдлоид ведёт себя нормально только тогда, когда боится получить по морде.

С того дня противоречия между Хельмимирой и полковником обострились ещё сильнее. Это привело к нескольким неудачам подряд. Видя откровенное презрение, мундиморийка уже в открытую спорила с Ротигерном на заседаниях штаба. Полковник хотел, чтобы она ушла; офицеры не спешили его поддерживать, хоть и Хельмимиру не защищали. В один прекрасный день вышло так, что Ротигерн и Хельмимира не договорились. Желая доказать превосходство над глупой бабёнкой, Ротигерн вместе со своей армией двинулся в наступление… и проиграл.

Понеся большие потери, его флот возвращался на базу. Специальный подъёмник привозил экипажи из ангара. Покидая кабину, солдаты один за другим отправлялись на обработку в санитарный отсек. Хельмимира вместе с группой своих людей стояла у выхода из лифта, подсчитывая уцелевших и раненных. Она была в ярости. Наконец, из-за механической двери показался Ротигерн. Заметив это, Хельмимира тотчас же двинулась в его сторону.

– Много народу погубил, герой? – резко спросила она.

Ротигерн молчал. Его смуглое мужественное лицо искажала гримаса бессильной злобы. Одержав победу, он поставил бы нахальную бабищу на место и забрал бы себе её армию… Однако этого не случилось, и приходилось терпеть её жалкие проповеди. Коридор опустел: солдаты, что прибыли с Ротигерном, уже находились в санитарном отсеке, а остальные корабли ещё не стыковались.

– Что ты понимаешь в войне, посудомойка? – глухо прохрипел полковник.

– Ты угробил половину флота из-за мелочных амбиций, – произнесла Хельмимира. – Будешь и дальше называть меня посудомойкой?

Крыть было нечем. Побагровев ещё больше, Ротигерн сжал кулаки.

– Старая подстилка, – свирепо произнёс он, теряя контроль над собственным гневом. – Будь ты мужиком – я проучил бы тебя в честном бою. Но ты всего лишь позорная шлюха – и я даже не знаю, что с тобой делать. Хочешь поиграть в командира? Валяй, только это не для бабьих мозгов. Ты посмотри на себя: твоё место в солдатском борделе. Ты…

Договорить он не успел: Хельмимира достала пистолет и пристрелила его на месте. Адъютант полковника мгновенно бросился к ней и попытался выбить оружие из её руки, однако тоже был застрелен. Всё произошло в течение нескольких секунд; направив пистолет на оставшихся спутников Ротигерна, Хельмимира стояла, готовая снова выстрелить в любого, кто двинется с места. Говорить она не могла: в горле застрял огромный ком.

Никто, казалось, не ожидал ничего подобного. Оглушённые, спутники Ротигерна стали поднимать руки вверх. Постепенно Хельмимира осознала, что партизаны, которые находились позади неё, также взяли их на мушку. Внезапно её затрясло; на полу, прямо перед ней, находились двое: у одного была прострелена голова, у второго – грудная клетка, не защищённая бронежилетом. Первый лежал неподвижно; второй был в агонии.

Сомневаясь в том, что её барабанные перепонки целы, Хельмимира вызвала подкрепление. К этому времени адъютант, очевидно, был уже мёртв. Партизаны скрутили помощников Ротигерна; пытаясь не смотреть на пол, мундиморийка поместила пистолет обратно в кобуру и обернулась к подчинённым.

– Уберите трупы, – приказала она двум качкоидам, и тут же, обращаясь к остальным, продолжила: – Подготовьте несколько отрядов. Когда люди Ротигерна стыкуются, заберите у них оружие и отправьте в санитарный блок. Возьмём их под стражу. Вам всё понятно?

Отходя от шока, партизаны молчали. Недоуменно глядя на своих подручных, женщина повторила вопрос.

– Понятно, возьмём их под стражу, – внезапно произнёс Исаак, – а что дальше?

Не понимая, к чему он клонит, Хельмимира подняла на него удивлённые глаза.

– Дальше – в материализатор, – убеждённо ответила она. – Нужно собрать их чистый энтузиазм.

– А потом? – не унимался качкоид. – Потом ты что с ними сделаешь?

Хельмимира смотрела на него так, будто видела впервые.

– Думаю, им нужно раздать винтовки и отпустить свободно гулять по базе, – насмешливо проговорила она. – Чтобы они подняли мятеж и расправились со мной за своего лидера.

Несколько секунд Исаак задумчиво смотрел ей в глаза.

– Хельмимира, отмени приказ, – негромко, и в то же время твёрдо произнёс качкоид. – Нужно поговорить с этими людьми и убедить их перейти на нашу сторону.

– Хочешь, чтобы я спустилась в ангар? – с вызовом спросила Хельмимира.

– Тебе нельзя: ты в ярости.

Ошеломлённая, она была возмущена и сбита с толку – но всё же понимала, что Исаак, в сущности, прав. Внезапно её охватил панический страх.

– Ты никуда не пойдёшь! – заявила Хельмимира. – Они убьют тебя раньше, чем ты успеешь им что-либо доказать!

– Давай-ка без эксцессов, – ответил качкоид. – Ничего они со мной не сделают.

С ним вызвалось идти ещё двое. Хельмимире хотелось спуститься в ангар самой, но она знала, что всё бесполезно; глядя на то, как Исаак переговаривается с подручными, Хельмимира готова была удерживать его любыми способами… Вместо этого она просто стояла, опустив руки вдоль тела, и смотрела переговорщикам вслед.

Исаак долго беседовал с людьми Ротигерна. В результате они присоединились к армии Хельмимиры и присягнули ей на верность. Многие пожелали вступить в отряд Исаака, признавая в нём своего лидера. Впервые качкоид заявил о себе как о шкипере космических партизан – первом помощнике Хельмимиры.

На обед каждому партизану выдали дополнительный паёк. Оправляясь от потрясений, Исаак и Хельмимира пили в отдельной каюте. Она сидела на полу, опершись о стену; он возился у стола, разливая вино: себе – в металлическую кружку, ей – в гранёный стакан.

– Этот подонок, видно, решил, что у меня там косметичка, – усмехнулась Хельмимира, указывая на кобуру.

– Такие вот вы, женщины, импульсивные, – шутливо отозвался Исаак. – Убьёте ненароком – и имени не спросите.

Приблизившись, он протянул ей напиток. Мундиморийка взяла стакан, сделала несколько глотков и вспомнила о заброшенном горном поместье: тогда она едва бы поверила, что вновь увидит любимого… Подумать только: он бывал на Нэтти-Стивенс в то самое время, когда она так сильно о нём тосковала! Это было иронично и жутко. Больше всего на свете она боялась потерять его снова.

– Осуждаешь меня? – спросила Хельмимира.

– Нет, почему же, – ответил качкоид. – Если б ты его не пристрелила, я свернул бы ему шею.

– Я говорю не об этом.

– А о чём?

– О том, что было после… Мне страшно смотреть, во что я превращаюсь.

Исаак, который до этого ходил по комнате, остановился напротив Хельмимиры.

– А по-другому и не получится, – сказал он, подумав. – Обратной дороги у нас больше нет.

– Тогда зачем ты остановил меня? – спросила Хельмимира. – Зачем не позволил расстрелять его людей?

– Затем, чтобы тебе потом жить было легче.

С того времени партизанское движение стало намного более организованным. Дисциплина и субординация усилились. Хельмимира избавлялась от всех, кто мог составить ей конкуренцию или ставил под сомнение её авторитет. Спустя какой-то время в главном штабе остались только её сторонники.

«Иногда женщине приходится действовать жёстче, чем мужчине», – говорила Хельмимира. – Иначе её не воспринимают всерьёз».

Объединив войска, Хельмимира перенимала опыт профессиональных военных. Дух вольного братства стал покидать отряды, однако и в такой обстановке многие из партизан продолжали заниматься творчеством. В какой-то момент Хельмимира официально запретила отупляющее искусство среди своих соратников. Собрав последний силы, партизаны отстояли занятый ими регион. Однако, несмотря на достижения, исход войны был очевиден: огромное войско империи против кучки недобитых повстанцев. План объединить армию Кермунда провалился. Союзников не осталось, ресурсы иссякли. Отбросив ненужные иллюзии, Хельмимира осознала: для того, чтобы выжить, партизанскому движению следует уйти ещё глубже в подполье.

На каждой захваченной планете появлялась тайная ячейка сопротивленцев. Даже если планету не удавалось удержать, Хельмимира знала: семена посеяны, основа заложена. Среди подпольщиков были крупные чиновники, сотрудники Комиссии Уголовных Расследований, преподаватели, врачи… Все они тайно помогали движению и распространяли искусство партизан.

Хельмимира активно продвигала свою доктрину о том, что чтение и анализ могут защитить разум от идиотии. Каждый из партизан обязан был прочесть все книги, которые она привезла когда-то с Джоселин. Иногда неравнодушные доносили на подпольщиков. Тогда имперские власти арестовывали их и облучали без суда и следствия. Однако после этого многие облучённые оставались в здравом уме. Это ещё раз доказывало то, что методы Хельмимиры были и вправду эффективны.

Официально война окончилась в пользу имперцев, однако подпольное и партизанское движение распространилось вплоть до ядра империи. Со временем Хельмимира наладила связь с ву-цзяньсюнскими магнатами, которым удалось избежать репрессий. Потом появился ещё один источник финансирования, который контролировала сама Хельмимира. Говорили, что это был кто-то при дворе.

Партизаны нападали на почтовые челноки, выводили из строя спутники связи и отправляли свои сигналы на трансляторы пользователей. К тому времени, когда их удавалось обнаружить, они скрывались. Иногда происходили стычки между партизанами и военными.

Имперские газеты ласково называли космических партизан «тоталитарной сектой». Злые языки твердили, будто Хельмимира поклоняется Дядюшке Ю-Ю – древнему божеству мундиморийского пантеона. Его изображали как бородача в огромных очках верхом на чёрной собаке. В руках у Ю-Ю была гитара, которой он поражал демоническую сущность, одетую в поющие трусы. Особливо суеверные гуманоиды верили, что Хельмимира давно продала ему душу и призывает его с помощью мантры «Что такое осень». Имперские газеты писали, что партизаны проводят свои ритуалы там, где в море тонет печаль. Оккультисты возражали: «Ю-Ю завещал «Не стреляй», а стерва Хельмимира только этим и занимается».