Читать книгу Целоваться запрещено! Рассказы для школьников - Ксения Драгунская - Страница 6

Когда мы были маленькие и летом жили на даче, у меня была подруга Наташа. Мне всё время ставили её в пример.

– Вот, ― говорили мои мама и тётя. ― Посмотри на Наташу! Что за чудо-девочка! Встанет рано-рано, сделает зарядку, примет душ, оденется нарядно и идёт полоть огород. И никогда не сутулится.

Учёные специалисты говорят, что если одному ребёнку всё время ставить в пример другого ребёнка, то он его возненавидит.

Но я и не думала ненавидеть Наташу. Мы все её жалели. Она была бедная и несчастная.

Целыми днями она играла упражнения на пианино, или убирала дом, или зубрила французские глаголы, или, действительно, полола огород.

Мама у неё была ужасно строгая. Самая строгая из всех знакомых мам. Она никуда не отпускала бедную Наташу, ни на речку, ни на велике покататься, ни картошку на костре печь, а дома у них полагалось не просто снимать уличную обувь и надевать тапочки, но ходить в носках! И носки после их полов оставались белыми-пребелыми, будто только что из стиральной машинки, вот какая у них была чистота.

– Посмотри на меня, Наталья, ― говорила ей мама. ― Я всю жизнь, с детства встаю ровно в семь утра и тружусь. Никогда я не тратила время на какие-то там прогулки, разговоры с девочками и другую вредную ерунду. Именно поэтому я окончила школу с золотой медалью, меня приняли в институт без экзаменов, я выучилась на врача, выбилась в люди, работаю в Москве, и мной гордится весь мой родной город Лысогорск.

Когда она говорила, что выбилась в люди, мне казалось, что раньше она была каким-то упитанным сердитым зверьком из далёкого Лысогорска и только с большим трудом превратилась в тётеньку.

Да, зверьку из Лысогорска трудновато выбиться в люди… Но Наташа-то вполне человеческая девочка из московской школы, и ей уже совсем необязательно целыми днями сидеть дома и что-то зубрить.

И вот однажды Наташа сказала, что к ним приезжает дядя Володя, мамин брат-близнец из Лысогорска. Перед его приездом всё драили до полного блеска и пекли пироги, а Наташа разучивала новую музыку на пианино.

Дядя Володя был похож на Наташину маму, только с бородой и совсем не строгий.

– Ну что, хлопцы, ― сказал он, хотя в нашей компании были одни девчонки. ― Айда на речку? Для начала берём лодку часика на два, на три, а там поглядим…

Лодку! Часика на два!! На три!!! Когда кто-то из старших, после долгих уговоров, выклянчиваний и канючинья шёл с нами покататься на лодке на полчаса, мы просто прыгали от восторга…

И мы катались на лодке, плавали далеко-далеко, за мост, на травяной берег, где народу совсем нет и очень чистая вода. Было чудесно! А когда с букетами кувшинок мы вернулись к ним домой, дядя Володя перво-наперво сказал Наташиной маме:

– Анюта, что-то Наташка у тебя слабовато плавает. Ты-то в её годы просто как амфибия волны рассекала… Помнишь, как ты однажды от бабушки удирала, а она за тобой на всех парах, с ремнём в руке, а ты в нашу речку ― бултых, и на тот берег?

Наташина мама ничего не сказала, наклонилась и стала молча выпалывать из цветника маленькие травинки.

– Ну, это когда ты из окна выпрыгнула? ― напомнил дядя Володя. ― Когда тебя в доме заперли? В наказанье. За то, что ты соседского кота побрила?

Мы уставились на Наташину маму.

– Главное, ну при чём тут кот? ― смеясь от души, продолжал дядя Володя. ― Ну, обиделась ты на Юрия Петровича ― он нажаловался, будто ты взяла его трубку и курила на чердаке… А кот-то чем виноват?

Наташина мама села на корточки и наклонилась совсем близко к земле, собирая около цветов какие-то песчинки.

Мы даже не смеялись. Мы онемели.

Получалось, что в детстве Наташина мама была самой что ни на есть безобразницей, а никакой не примерной отличницей.

– Фантазёр ты, Вова, ― не своим каким-то голосом сказала Наташина мама, не поворачиваясь к нам.

– Это я фантазёр? Да мне за тобой и не угнаться… Ты всегда такое выдумаешь… Помнишь, как привидения в простынях в окна людям стучали и выли? А потом оказалось, это ты девчонок подговорила? А, Анюта? Помнишь?

Наташина мама закашлялась.

― У тебя, Анюта, что-то с памятью, ― забеспокоился дядя Володя. ― Ешь побольше витаминов. Я вот почему-то всё помню. И милиционер наш, Егор Игоревич, тоже помнит. Он тебе даже привет передавал. Привет, говорит, сестре… Может, говорит, приедет всё-таки? Она ведь уже большая, с учёта в детской комнате милиции мы её давно сняли…

И мы поняли, что всё это самая настоящая правда.

– Расскажите, тётя Аня, ― первая стала канючить я, всегда охочая до всяких смешных историй. ― Расскажите про привидения…

– Про трубку, про трубку! Вкусно трубку курить?

– А как вы кота брили? Он же царапается! В одеяло, что ли, заворачивали?

Так мы все закричали, заверещали, так что Наташина мама вдруг улыбнулась совершенно по-человечески. Как человек, который всегда был просто человеком и не выбивался ни в какие люди.

– Пойдёмте лучше картошку печь, ― сказала она.

И с тех пор жизнь бедной несчастной Наташи улучшилась.

Дружочек мой дорогой! Если твои родители целыми днями рассказывают тебе, какими они были образцово-показательными детьми, не спеши думать, что ты гораздо хуже их, что ты какой-нибудь там неправильный. Ты лучше осторожно, постепенно порасспроси друзей своих родителей, с которыми они вместе росли. Своих дядей, тётей, бабушек и дедушек. Чтобы они рассказали, как на самом деле твои родители себя вели в детстве. Ничуть не сомневаюсь, откроются такие интересные проделки и шалости, что ты будешь хохотать до икоты с бульканьем. Главное, запомни эти истории как следует, чтобы рассказать мне. И тогда эти истории никуда не денутся, а попадут в книжку, и папе с мамой уже не удастся сказать, что ничего этого не было…