Читать книгу Прикус смерти - Ксения Еленец - Страница 2

Холодный воздух слегка прочистил мозги. Ночная улица, свежая после недавнего дождя, была пустынна, отчего тугой жгут жажды, сдавивший голову, слегка расслабился. Слух, до сих пор обострëнный, ловил тихий шелест человеческих сердец, запертых в многоэтажных бетонных коробках, но они были далеки и недосягаемы.

Уже возле подъезда Мир осознал, что сбежал прямо в том, в чем был – босой, в мятой-перемятой футболке, в бриджах и с пустыми карманами. Ключи, паспорт, телефон… Всё осталось в больничной тумбочке. Балбес.

Легко взбежав по ступенькам, Мир толкнул подъездную дверь, которая, ожидаемо, оказалась открыта. Курящая и вечно теряющая ключи братия вела партизанскую войну с управляющей компанией и пока что побеждала. Поэтому магнитный замок девяносто процентов времени был безнадёжно сломан.

Мирон никогда не задавался вопросом, почему Герман снял квартиру именно в этом доме – сером и старом, расположенном в дешёвом, практически криминальном районе. У Вознесенского были деньги. Причём столько, что он мог позволить себе не работать, лишь изредка пописывая статейки в журналы различной паршивости. Для души, как однажды объяснил он. Конечно же, Мирон тогда ответил, что души у таких тварей как они (и особенно у такой, как Герман) нет, и разговор скомкался.

Ведущие на третий этаж ступени закончились быстро и Мир нерешительно остановился возле хлипенькой обшарпанной двери квартиры, уже год служившей ему домом. Осталось только решить, как попасть внутрь.

Глупая ситуация. Где-то на антресолях памяти нашарилась информация о том, что можно вызвать специальных людей, которые вскроют двери. Но эта идея была обречена на провал сразу по нескольким пунктам. Во-первых, у него не было телефона. Во-вторых, что-то подсказывало, что специальные люди притащат с собой ментов, а документов у него тоже нет. К тому же, с полицией на ближайшее время Мирон наобщался. В памяти всплыл холодный, пронзительный взгляд капитана Васильева и Мир поëжился.

Застонав от безнадёги, он привалился к двери, глухо стукнувшись о неё лбом. Дверь, поставленная неизвестным гением так, что открывалась внутрь квартиры, неожиданно поддалась и Мирон с тихим вскриком шлëпнулся на пыльный коврик прихожей.

Квартира встретила тишиной и затхлым душком. Хозяева отсутствовали всего несколько дней, а жильё как будто успело осиротеть и обветшать.

Мир запнулся о щегольские остроносые ботинки Германа и наткнулся взглядом на его плащ, висящий на вешалке. Всё выглядело так, слово старший Вознесенский вышел в магазин и скоро объявится на пороге, с ходу ворча насчёт очередной ночëвки беспутного отпрыска неизвестно где.

Небрежно вытерев грязные ступни о придверный коврик, Мирон поплëлся на кухню, оставляя за собой цепочку отпечатков.

Герман всегда был очень организованным и запасливым. Помимо пакетов со свежей кровью, которые он таскал откуда-то стабильно раз в неделю, в морозилке всегда лежала пара пакетов плазмы.

Плазма была даже отвратительнее крови. Мутная желтоватая дрянь, не вызывающая ничего, кроме рвотных позывов. Но, как объяснил Герман, храниться она может довольно долго, поэтому незаменима в экстренных случаях, когда нужно срочно успокоить жажду.

Дверь морозилки открылась неохотно, с верхней полки посыпалась ледяная крошка.

Мир рассеяно подумал, что Герман снова будет ворчать, что он плохо прикрывает дверь и на полках намораживаются снежные горы. Замер, поняв, что ругаться в этом дома больше некому и, тряхнув головой, зашарил в поисках пакета с плазмой.

Руку ожгло холодом, но ничего, кроме ледяной крошки в морозильнике не было.

Проглатывая ком панической атаки, Мирон обшарил ещё и холодильный отдел, но, конечно же, ничего кроме скользкого и попахивающего куска говяжий печени там не обнаружилось.

Плазма пропала.

Открытая дверь, неплотно прикрытая дверца морозилки, песок на пороге. В измученном жаждой мозге что-то с щелчком встало на место.

В квартире побывал посторонний. Кто-то, кто наследил на вечно вылизанном коврике и ушёл, не заперев дверь.

Свежий взгляд пробежался по кухонным полкам, замечая незначительные перестановки. В квартире точно кто-то рылся.

Мирон качнулся и как сомнамбула поплёлся по комнатам, бездумно отмечая следы вторжения. Клыки вылезли полностью и больно царапали губы, но ему было уже плевать.

Всей его силы воли и контроля хватило только на то, чтобы добрести до собственной спальни, рухнуть на кровать и лежать, запрещая себе слушать бьющуюся со всех сторон музыку чужого пульса.

Время пропало. Осталась лишь боль, выламывающая суставы, собственная кровь, густая, со скрипом ползущая по сосудам и грохот чужих сердец.

Прошла целая вечность, когда одно из пульсирующих кровью существ остановилось вплотную к входной двери. Мозг Мирона лениво отметил настойчивый стук и, кажется, трель дверного звонка. Открывать дверь было нельзя. Мир уже не помнил почему, но это знание придавило его к кровати не давай шелохнуться.

Входная дверь скрипнула. Мирон так и не обзовëлся полезной привычкой запираться. По квартире зашуршали шаги. Вторженец прошёл на кухню, потоптался в нерешительности и что-то произнёс. Нынешний слух Мирона слова не разбирал. Он отметил лишь тревожный, участившийся пульс. Шаги поблуждали по квартире и замерли возле двери спальни.

Скрипнули плохо смазанные петли. В слабо освещëнном проëме возникла крепко сбитая фигура, притормозила на мгновение и шагнула внутрь комнаты.

Мирон словно со стороны наблюдал как вторженец тронул его одеревеневшее плечо, потянулся к шее, пощупать пульс, но закончить движение не успел. Пальцы, уже не управляемые мозгом, сжали чужое предплечье, дëрнули, роняя тяжёлое тело на кровать. Мирон пружинисто подпрыгнул, придавив противника собственным весом.

Расширившиеся глаза, уже знакомые, за проведенные в больнице дни, скользнули по оскаленным клыкам и пульс Ивана забился совершенно лихорадочно. Совершенно одуряющее.

Мир сдался и тварь, захватившая тело, словно почувствовала слабину.

Отросшие когти вонзились в мягкую плоть прижимая практически не сопротивляющееся тело к смятым простыням. Вторая рука грубо, почти до хруста шейных позвонков, откинула чужой подбородок, обнажая зазывно пульсирующую артерию.

Иван, словно опомнившись, отчаянно забился, но силы были неравны. Тогда, на мосту (кажется вечность назад) Лисицын встретил невысокого нескладного пьяного парня. Сейчас в остекленевших от ужаса глазах Ивана отражался древний хищник, дикий и зверски голодный.

Последним волевым усилием Мир заставил себя оторвать глаза от артерии. Клыки вспороли тонкую кожу где-то в районе ключицы и одуряюще-теплая кровь наполнила рот, окончательно отключив разум.

Контроль над телом, а вместе с ним и ужасное осознание происходящего пришли после нескольких жадных глотков солонлватой, тëплой крови.

Мирон одеревенел от ужаса, глядя на обмякшего в его руках Ивана. Того, кажется, отключило, но он определённо был жив. По крайней мере, сердце в его груди до сих пор работало, пусть и слегка заторможено.

Из разодранной ключицы лежащего на кровати мужчины медленно сочилась кровь, но, видимо, вампирский организм получил достаточно топлива, потому что вид её вызывал только рвотные позывы.

Лихорадочно размышляя, сколько Иван успел потерять крови и сколько вообще человеческое тело может потерять без угрозы для жизни, Мирон сдернул с подушки наволочку и крепко зажал рану.

Что ему теперь делать? Мирон напал на человека, который теперь точно знает, что за тварью он является. Убить? Тогда в квартире Вознесенских найдут труп, усеянный отпечатками Мирона. Да, его в городе ничего не держит, он может уехать, но в наше время всё завязано на документах. Куда бы Мир не поехал, его в итоге найдут. А как сделать новые документы он понятия не имел. Таким в их странной семье занимался Герман. Да и денег у Мирона не было. Ситуация патовая.

Но времени на обдумывание у Мира не оставалось. Иван до сих пор недвижно лежал на постели, побледневший, с выступившей на лбу испариной, дыхание было таким же редким и рваным, но участившиеся пульс выдавал его с головой. Он пришёл в себя и, видимо, так же лихорадочно обдумывал, как ему быть дальше.

– Я знаю, что ты очнулся, – нужно было срочно брать ситуацию в свои руки. Правда, руки эти тряслись как у запойного алкаша с похмелья. Но голос прозвучал уверенно и спокойно, Мирон даже загордился своей выдержкой.

Сердце Ивана пропустило удар. Он медленно открыл глаза и попытался приподняться, но рука подломилась в локте. Мир не знал, правда ли он потерял столько крови, что теперь слаб как ребёнок, или просто притворяется, но проверять было слишком опасно. – И далеко ты собрался?

– Подальше отсюда, – коротко выдохнул Иван и откинул голову назад. Лицо его слегка позеленело. Похоже, если он и притворялся, то не сильно.

– Боюсь, что в ближайшее время ты никуда не пойдёшь, – осторожно сказал Мир, наблюдая за реакцией мужчины. В голову коротко ударила волна чужой паники, но Иван хорошо держал себя в руках. Его лицо не выдало и тени тех эмоций, что бушевали внутри.

– Ты ведь понимаешь, что меня будут искать? – чувствовалось, что Иван тоже осторожно подбирает слова. – Если ты меня убьешь, тебя посадят. Неважно что… кто ты такой.

Мирон грустно усмехнулся. Что он такое знал только козлина Герман. Вообще, всё это дерьмо произошло по его вине, и если бы кто-то мог воскресить «папашу», Мирон дорого бы за это заплатил. Чтобы иметь возможность лично оторвать уроду его породистую голову.

Видимо, на его лице промелькнуло что-то зверское, потому что Иван беспокойно задëргался:

– Ещё не поздно всё исправить. Давай я просто уйду и забуду, что здесь произошло?

Это был бы чудесный вариант. В фильме про крутых кровососов главный герой обязательно бы выкинул какой-нибудь фокус, и жертва забыла бы о его существовании. Но Мирон был совершенно бестолковым и бесталанным кровососом. Однако и его мозгов хватало чтобы понять, что как только Иван переступит порог его квартиры, Мирон обречён. На него натравят полицию, а может и каких-нибудь современных охотников на нечисть и, конечно же, выловят и убьют. А умирать Миру не хотелось.

Разогнавшийся до первой космической скорости мозг вдруг выдал такую бредовую и отчаянную идею, что Мирон от неожиданности тут же её озвучил:

– Ты не можешь уйти. Потому что теперь ты тоже вампир.

От сказанного охренели оба. Иван уставился на Мирона круглыми глазами и осторожно переспросил:

– Я… вампир?

– Да, – язык потерял связь с мозгом, и Мирон даже не пытался думать, что за ересь он несёт. – Кино не смотрел что ли? Тебя укусил вампир. Ты практически умер и теперь переродишься. Это, к сожалению, процесс небыстрый, поэтому мне придётся проконтролировать тебя. Чтобы ты не напал на невинных людей. Иначе наше вампирье правительство порешает нас обоих.

Мирон врал вдохновенно и отчаянно, с такой уверенной рожей, что и сам практически себе поверил.

Иван, судя по его виду, до сих пор испытывал симптомы кровопотери и думал со скрипом, но и в таком состоянии смог уловить слабое место в рассуждениях Мирона:

– Погоди, а то что ты напал на меня? За это тебя не порешают?

– Я защищался, – Мирон сделал огромные невинные глаза. – Ты зашёл в мой дом, подошёл к безоружному мне. Что я должен был думать?

– Что я принёс тебе твои документы, придурок, – вспылил мужчина, снова прорываясь подняться. Рука Мирона, до сих пор прижимавшая наволочку к его шее помешала это сделать, но Иван попыток не оставил. – Отпусти. Мне плевать, кто там за тобой придёт. А меня пусть сначала найдут.

– И куда ты пойдёшь? – ситуация опять выходила из-под контроля, и Мирон начал откровенно злиться. – Домой? К своей жене и детям? Чтобы завтра проснуться по уши в их крови?

– У меня нет жены и детей, – буркнул Иван, но чувствовалось, что слова Мирона заставили его задуматься.

Оба замолчали. Мир отпустил наволочку и Иван, пошатываясь, приподнялся и сел, опершись о спинку кровати. Шестерёнки в его голове щелкали так отчётливо, что Мир это практически слышал.

Неожиданно стабильно заработавшие способности сообщали, что Иван напуган, растерян, но больше не зол. Скорее озадачен и отчаянно пытается найти приемлемый выход из сложившегося положения.

– Как это будет? – тихо спросил Иван.

– Больно, – ответ прозвучал тихо и искренне, потому что собственное обращение было ещё слишком свежо в памяти.

Снова повисла тяжёлая тишина. Мир чуял, что Иван принял какое-то решение, но всё ещё колеблется. Требовался последний толчок, чтобы он не пошёл на попятный.

– Это займёт дня два-три. А после обращения ты перестанешь быть опасен для общества. А я тем временем расскажу тебе, как жить в новом мире. – Мир надеялся, что сможет выиграть эти несколько дней отсрочки. А потом попытается придумать что-то новое.

– Хорошо, – Иван сдался. Мир сам не знал, как умудрился не заорать от радости. – Мне обязательно находится здесь?

Мирон едва не ляпнул, что да, обязательно здесь, потому что в этой части города очень подходящий для вампиров микроклимат и рядом банки бесплатной донорской крови, но вовремя закрыл рот.

Сейчас, когда жажда больше не раскручивала извилины на прямые полосочки, Мирон осознал, что в его квартиру не просто проникли. Кто-то вынес кровь и не тронул навороченный телек, ноутбук, не выпотрошил шкафы в поисках денег. Вломившийся действовал нагло и целенаправленно. Он пришёл в жилище вампира и знал, что хочет там найти.

Напрашивалась мысль, что Герман попал в аварию не так уж и случайно. А если ему помогли упокоиться, то где гарантии, что доброхоты не придут помочь и младшему Вознесенскому.

– Да не обязательно, – Мир постарался, чтобы голос звучал ровно и скучающе. Голос повиновался, а вот сердце частило как ненормальное. Какое счастье, что люди такие тугоухие. – Но тогда тебе придётся пригласить меня в гости.

Иван закатил глаза, показывая, насколько его радует эта идея, но спорить не стал.

Сборы проходили сумбурно и нервно. Мирон совершенно иррационально боялся спускать с Ивана глаз, опасаясь, что тот всё-таки удерëт, а Иван вполне рационально опасался поворачиваться к вампиру спиной.

В такой напряжённой обстановке Мир облазил шкафы и выгреб всю наличку. Набралось немного, но на пару месяцев, если хорошо прижаться, должно хватить. Паролей от карт Герман (чтоб ему в аду икалось) не оставил, так что после того, как кончится наличность, Мирона ждёт весёлая жизнь в коробке под мостом, наполненная драками с бомжами за мусорные контейнеры. Мирон ожидал, что хотя бы из половины сражений выйдет победителем, но перспективы всё равно не радовали.

Когда деньги, документы и ноутбук были аккуратно упакованы в спортивную сумку, настала очередь одежды. И тут вспомнилось, что Иван выглядит как жертва косорукого маньяка из молодёжного триллера.

Пришлось рыться по шкафам в поисках чего-нибудь подходящего.

Одежда Мирона была откровенно мала. Если в росте Иван выигрывал не критично, то по ширине груди и размаху плеч Мир сильно уступал.

Вредности ради Мирон поворчал про лишний вес и проблемы с сердцем, пользуясь тем, что Иван его чувства читать не может, и гаденькая зависть останется незамеченной. Потом Мирон долго успокаивал себя тем, что он молодой и растущий восемнадцатилетний организм. Был, год назад. А сейчас он чëрт пойми что и не факт, что вообще может меняться с возрастом.

В общем, погружённый в недра чёрной депрессии, Мирон нарыл в вещах Германа что-то похожее на футболку.

Герман был значительно выше Лисицына, но в плечах тоже уступал. Поэтому футболка облепила Ивана как вторая кожа. Выглядел он в этой тряпке как дешёвый стриптизёр из сельского клуба, о чём Мирон, практически хрюкая со смеху, не преминул сообщить.

Иван хмурился и огрызался, но беззлобно, скорее по инерции.

В ванной обнаружились бинты и перекись водорода. Пока Мир размышлял, откуда им оказаться в доме двух кровососов, лечащих порезы за долю секунды, Иван промыл укус и теперь внимательно его разглядывал.

Рана была безобразная – рваная и неровная. Но, по крайней мере, Мир не задел артерию, о существовании которой он смутно подозревал из уроков биологии, и не разгрыз ключицу, которая так и напрашивалась, влезая между зубами.

– Очень похоже, – сказал вдруг Иван. Мирон, как раз думавший о неприспособленности человеческой шеи для комфортного обеда растерянно заморгал. – Тела с подобными укусами лежат у нас в холодильнике.

Глаза Ивана стали острыми, как скальпель.

– Э-э-э, дядь, притормози, – Мир выставил перед собой руки в оборонительном жесте. – Я ж не один такой зубастый в этом городе. К тому же, если я жру людей направо и налево, почему ты до сих пор жив?

Иван смотрел цепко и мысленно что-то взвешивал.

– Может ты женоненавистник. По крайней мере, погибшие все женского пола, – наконец произнёс Лисицын.

– Ага, а то, что к тебе я воспылал нежными чувствами мы выяснили ещё в больнице, – фыркнул Мир. – Но прости, даже так, будь я серийным пожирателем юных дев, я б тебя прикончил.

Глаза Ивана говорили, что он ни на йоту не верит, но доказать пока ничего не может.

– Хорошо, тебе станет легче, если ты сравнишь свой укус с укусами жертв вашего Джека-Потрошителя? Размер челюсти, прикус или что вы там такое сравниваете? – Мирону не улыбалась идея жить с человеком, который считает его не просто монстром, но ещё и убийцей и при удобном случае постарается придушить подушкой. Пусть даже такие попытки не принесут результатов, осадочек всё равно останется.

– Возможно, – Иван задумчиво кивнул и принялся перевязывать свою рану.

Мирон мысленно фыркнул. Хорошо иметь дело с медиками, их жрёшь, а они самовосстанавливаются.

– Такси вызови, я до сих пор без телефона, – бросил Иван, натягивая поверх развратной футболки Германов плащ. Тот ожидаемо не застегнулся.

– Ты помчался сюда прямиком из больницы, что ли? – брови Мирона поползли вверх. – Только выписался и тут же ринулся возвращать мне паспорт?

Иван нахмурился, явно смущенный.

– В больнице переполошились, когда выяснили, что ты убежал. Медсестра, которая дежурила той ночью, сказала, что выглядел ты хреново. Меня наутро как раз собрались выписать, и я заметил, что ты оставил своё барахло. А в паспорте адрес прописки… А это оказалось рукой подать…

– Да ты реинкарнация матери Терезы, – умилился Мир. – Диктуй адрес.

Открыв мобильное приложение, Мирон набил названную улицу и номер дома и нажал кнопку оформления заказа.

– Не похоже на больницу, – хмыкнул он, разглядывая стилизованную иконку места назначения.

– Потому что это не она, – отрезал Иван. – Ты же не думаешь, что я заявлюсь на работу в таком виде?

Мирон как раз думал, но благоразумно промолчал.

Доехали без происшествий. Разве что таксист – пожилой дядька не особо славянской внешности – кидал на Лисицына косые неодобрительные взгляды.

Дом, к которому их доставили, оказался практически элитным. По крайней мере, двор был обнесён забором, на воротах висел домофон (исправный!), а рядом с детской площадкой угадывалось нечто похожее на подземный паркинг.

В подъезде обнаружился консьерж. Это было последней каплей и когда двери лифта отрезали их от лишних ушей, Мир не выдержал:

– Слушай, ты точно врач? У нас все патологоанатомы живут в таких хоромах?