Читать книгу Выкупленная родная семья - Ксения Фави - Страница 5

– Я могу положить его на кровать?.. – говорю о сыне. – Он в подгузнике.

Рот Мирона отпускает напряжение, и на нем даже проскакивает улыбка.

– Конечно.

– Мирон, – взмахиваю уже свободными руками, – покажи мне тест на отцовство.

Мужчина, не задумываясь, в согласии машет головой.

– Сейчас.

Достает из стола и прозрачного конверта бумаги. Да, там более-менее понятно всё написано. На 99,9 и так далее процентов Мирон – отец Матюшки. Что же, хотя бы это был не блеф.

– Ты до сих пор не веришь?

Кажется, Красильников хочет поговорить.

– Конечно, ведь это не независимая экспертиза. Я уже когда-то поверила Ивану, что донор анонимный.

Мирон отвечает тут же.

– Можешь сделать еще один тест, сама. Я сдам кровь или что там нужно? Волосы? Зубную щетку? Бери, что хочешь. Но сын даже похож на меня.

Он не говорит – ребенок. Мирон произносит слово сын совсем неравнодушным тоном. А взгляд, который он тут же направляет на Матюшку, еще более красноречив. Мужчина не пытался все это время приблизиться, взять малыша. Но его нутро явно рвется к нему.

– Да, я хочу сделать самостоятельный тест.

Вроде бы получаю желаемое, но радости нет. Наоборот вдруг на глаза наворачиваются слезы. Может, окончательно понимаю, что это все не сон.

– Ты любишь Ивана?

Даже сразу не понимаю, о чем он.

– Мм… Он мой муж. Конечно, я вышла за него по любви.

– И продолжаешь любить? Несмотря на то, что он использовал тебя?

Мирон как обычно не деликатен. Но чего он хочет? О какой любви можно сейчас говорить… Слезы окончательно выкатываются.

– Использовал?

Какая выгода Ивану от брака и малыша? Вот это я и имею в виду. Но Мирон говорит о другом.

– Он хоть что-то сделал? Перед тем, как семья назначила его твоим женихом?

Вот какие у него мысли. Хотя, возможно, со стороны так и выглядело. Все были рады нашим отношениям.

– Я бы не вышла замуж только из-за мнения родных, – говорю твердо, – я сама захотела быть с ним.

– И чем же он заслужил?

– Он… ухаживал! – не понимаю, почему так не хочу оказаться в его глазах пустышкой. – Я вообще давно чувствовала его внимание… Еще когда Ваня меня от собаки защитил. Пес прибился ко двору, соседи его подкармливали. А мальчишки раз решили поиздеваться. Вечер, я с секции по плаванию шла. Рыжик как кинется от них ко мне! За ногу схватил. У меня даже память отшибло от страха.

– А Иван? – голос Мирона звучит скептически.

– Он его оттащил! Я опомнилась только в лифте, когда Ваня меня обнимал и успокаивал.

Красильников вдруг усмехается.

– Наверное, напуганный пес знатно его подрал?..

Жму плечами.

– Не знаю… Не видела.

Всхлипываю… Я не плакала весь вчерашний чудовищный день. Но сейчас вопросы Мирона выворачивают. Я как будто хочу оправдаться перед ним за выбор мужа. И от того чувствую себя совсем мерзко.

Не понимаю, какая цель у этого разговора. Может быть, Мирон уже пожалел, что перевез нас в свой дом. Он хочет уединения, а тут хожу я, да еще и с ребенком. Вот вломились в его супер-спальню.

– Почему ты не снял нам квартиру? – не смотрю на него, в голосе явные слезы. Но плевать. – Если хотел помочь своему сыну? Не обязательно нам занимать целый этаж в твоем личном доме.

Матюшка вроде бы тихо лежит на большой кровати. Так что слышу я только звук шагов по направлению ко мне. Мои глаза уткнулись в пол, и я вижу в меру большие мужские ступни в серых спортивных носках. Мирон подошел ко мне очень близко.

– Не расклеивайся, Лада. Ничего ужасного не происходит.

Да Красильников – мастер поддержки. Конечно, всего лишь мой муж продал меня другу, который внезапно оказался отцом нашего сына. Сущие пустяки!

– Моя жизнь разрушена, Мирон…

Говорю искренне. И точно так же от души изумляюсь, когда мужские руки грубовато опускаются на плечи и притягивают меня вперед. Реакции заторможены, и я не сопротивляюсь. Чувствую крепкие мышцы щекой. Меня не окатывает нежностью или каким-то смущением. Ничего пошлого. Я ощущаю только силу, которая идет от этого человека. И не вырываюсь, наверно, потому, что хочу хоть немного подпитаться ею.

– Иван может пойти на попятную, – не отпуская, Красильников начинает говорить, – появиться рядом с вами. Поэтому я решил, что вы будете именно здесь.

А ведь реально, в теории мы могли бы помириться. Убрать факт продажи, как бредовейший в наше время… А в остальном – даже после самых крупных ссор супруги сходятся и дальше живут вместе. Мирон этого очень не хочет. Однако.

– Я не такая дурочка, даже если ею кажусь.

Выбираюсь из его объятий без особого труда, сразу шагаю к Матюшке. Сынок с любопытством таращит свои серые глазки.

– И не думал называть тебя дурой, – поправляет меня его отец, – но еще к слову об Иване – нужно забрать у него остатки ваших вещей. Я могу отвезти тебя, его в тот момент не будет дома.

Он так уверен в действиях моего мужа. Хотя, наверное, Ваня против него не попрет. Почему же он тогда просто не прикажет ему держаться от меня подальше? Зачем опять-таки нам быть здесь?..

– Это ты ему велишь не появляться дома? – сажусь к сыну, вкладываю палец в его кулачок. – Тогда ты мог бы сказать ему, чтоб он не приходил мириться. И не надо будет нам постоянно торчать перед твоими глазами.

– Ему я могу приказать… – Мирон вдруг усмехается. – Для вас же выделен целый этаж.

Я не до конца поняла первую фразу. Ему он может, а кому-то нет?.. Но больше меня зацепило продолжение речи. Хозяин дома ведь и правда выделил нам просторные комнаты. А я сама каждый вечер выискиваю его в доме.

– Да, пойдем-ка мы, наверное, туда, – аккуратно забираю сынишку с белой постели, – насчет вещей спасибо. Из той квартиры их точно надо скорее забрать.

Мирон молчит в ответ, и мне приходится на него посмотреть. Делаю это и замечаю, что он, в свою очередь, глядит на головку сына, которую я поддерживаю рукой. Поднимает глаза на меня, и я вижу в них оттенок разочарования. Что-то не так?

– Хм, отдыхайте. Спокойной ночи, – отмирает бизнесмен.

Киваю.

– Доброй ночи.

Мы общаемся вежливо в нашей странной ситуации. Вроде бы абсурд, но я понимаю, если бы Мирон вел себя как быдло, я бы вообще сломалась морально. Так остаются хотя бы крупицы покоя.

Пока купаю Матюшку, вспоминаю, как вел себя Красильников в прошлом. Когда еще был просто другом моего старшего брата, а не влиятельным богачом. Хоть у нас дома с ним всегда общались сухо, он уважительно здоровался с родителями, даже спрашивал о здоровье. Если доводилось сидеть за столом, хвалил еду и благодарил. Почему же у меня всегда было ощущение того, что он не такой, как мы?

Трудно понять, ведь мне было мало лет, и я всегда держалась от него подальше.

Засыпая, ухожу мыслями в другую тему. Иван… Неужели правда он когда-нибудь захочет вернуться? Вот его я, казалось, знала как свои пять пальцев. Аккуратный, воспитанный, приятный. Родной? Да, и это тоже. Хотя за последние месяцы мы отдалились, а его предательство залило остатки чувств черной краской.

Мне больно даже думать о нем, а не то что тосковать по нему, как по мужчине. С таким выводом проваливаюсь в сон, не подозревая, что супруг может еще больше пасть в моих глазах.

Утром Мирон объявляет, что к полудню мы отправимся в наше с Ваней «семейное гнездышко». Хм, поэтому-то он не умчался по делам пораньше. Впрочем, за завтраком хозяин особняка со мной не сидит, закрывается в своей спальне-кабинете. Я ем в компании сына в портативной люльке и Марины. Помощница щедро накладывает мне горячие оладьи.

– Испекла на кефире, – сообщает она, – хозяин сморщился, ему правильную еду подавай! А вы такая худенькая.

Как-то я в последнее время не смотрю в зеркало. Возможно, Марина права. Хотя я никогда не была пышной, да и роста во мне мало.

– Очень вкусно, – не вру.

Еще и варенье клубничное. А быть проданной не всегда плохо! Боже, у меня черный юмор.

– Мирон Алексеевич сказал, ему по интернету переговорить нужно, – вполголоса сообщает домработница, – а так он сейчас много в своей комнате не сидит, как раньше.

Марина простовата и болтлива. Я благодарна ей за доброе отношение – хоть ей и платят за это деньги, отнеслась она ко мне и малышу с искренним позитивом. Но вот рассказы я ее уже пропускаю мимо ушей. А на связанном с Мироном делаю стойку.

– Когда-то Мирон просиживал в комнате? – поднимаю брови.

Помощница вдруг суетится, подливает мне чай. Видать, хочет показать, что стоит рядом не только из-за сплетен.

– Это если Сюзанна здесь была! – слышу имя бывшей жены Мирона. – Она обычно в путешествиях жила. А один год, оба они тут почти от лета до лета просидели… Вот тогда он и оборудовал себе логово. Это как раньше мужики в гараж ходили.

Ох, Марина! Или она так сильно ко мне прониклась, или просто хочет засадить бывшую женщину хозяина в глазах новой. Нет, я лично не считаю, что мы с Красильниковым можем быть вместе! Но в глазах работницы я не просто так тут очутилась.

А Сюзанна и правда своеобразная. Сначала, насколько помню, она была просто смешной. Безумно хорошенькая, нарядная всегда в меру сил. У нее, как и у Мирона, были проблемные родители, они в интернате и подружились. Сюзанка была легкой, безобидной какой-то. Но чем дальше в брак, тем больше становилась стервой.

Мама всегда говорила на рассказы брата – если не бросает, значит, его все устраивает. Макс что-то там про семейные ценности Мирона бухтел. Я слишком не вникала.

Хм, вот только что будет с Сюзанной, когда она узнает про Матвея?.. Ведь у нее с Мироном наследников не вышло.

Как только доедаю, Мирон выходит из своего убежища. Нужно собираться понемногу, но тут же встает дилемма – брать ли с собой малыша? Я паникую от мысли, что придется оставить его. Но и дальнюю дорогу по пробкам он плоховато в прошлый раз перенес.

– Мы поставим камеру, и ты в любой момент увидишь его со смартфона, – говорит Мирон.

Помощница по хозяйству не обижается на мое недоверие и радостно кивает. А я в итоге прихожу к выводу – хотел бы у меня Красильников забрать малыша, мог спокойно сделать это и в моем присутствии. Для ребенка реально лучше никуда не мотаться.

Но идею с камерой мы все же воплощаем. И по дороге я только и пялюсь в экран. Еще и потому, что говорить с Мироном мне неловко. Он тоже, слава богу, молчит и не заводит больше про мою любовь к Ване и наше воссоединение. Однако скоро нам придется поговорить и очень серьезно.

Мы доезжаем, поднимаемся в новом лифте на этаж. Еще до брака Иван продал бабушкину квартиру и купил эту, в более современном доме. Он гордится этим и всегда трепетно относился к своему жилью. Почему и не разрешал ничего менять под ребенка. Ведь он все равно вырастет.

– Не торопись, – говорит Мирон, когда я открываю своими ключами, – его не будет до вечера.

Связку я банально забыла отдать. Да и сам Иван выпихивал меня с вещами в зубах из дома.

– Хорошо, – отзываюсь деловым тоном.

Смотрю по сторонам, и мне кажется, я не была здесь как минимум год. Все стало таким холодным и чужим.

Да и не время разводить нюни. Нужно собрать то, что принадлежит мне и малышу. Возможно, кто-то бы поднял высоко голову и сказал – мне отсюда ничего не надо! Оставил бы даже колготки, купленные на деньги мужа. Но я смотрю трезво – без одежды трудно жить. А Мирон хоть пообещал содержание, может ведь передумать.

Марина дала мне с собой больших пакетов, трамбую туда теплые вещи, офисную одежду, коробки с обувью. У Матюшки вещичек меньше, но я собираюсь забрать его манеж и большой надувной мяч.

Мой сопровождающий не лезет под руку, засел в гостиной и что-то смотрит в телефоне. К слову о большой комнате… Нужно еще перебрать документы! Основные я для удобства держала в сумке, и они уже при мне. Надо глянуть, что еще осталось.

Ванина педантичность играет мне на руку, все бумаги у него в двух ящиках шкафа. Не развожу бардак, перебираю корочки и квитки. Мой диплом, боже! Но нужно и его забрать. Вдруг на самом дне вижу узкие почтовые конверты. Это могут быть ответы мне насчет инвалидности папы из инстанций…

Машинально достаю листки бумаги, и взгляд сам собой приковывается. Что за черт?..

«Как вы и хотели, у нас родился мальчик – Матвей. Как только он окрепнет, я привезу его в Лос-Анджелес. Вы поймете, что ваше дело уйдет в надежную семью».

Это что вообще?! Резко шарю по деревянной поверхности, достаю все конверты. Письма не мои, но там говорится о моем сыне! Глаза бегают по строчкам. Хоть адресат явно находится в Штатах, текст русский.

«Мы счастливы, что сможем повидаться с самым старейшим представителем нашего рода, дядя Мэтью! Высылаю вам фотографии вашего тезки, Матюшки. У него явное сходство с вами, порода».

Ахаю! Какое сходство?! Ребенок не имеет отношения к родне Ивана. Я все еще мало понимаю и решаю прочесть самое раннее по датам письмо. Оно и расставляет точки.

«Здравствуйте, Иван! Я являюсь кузеном, или как говорят на нашей родине – двоюродным братом вашего дедушки. Не знаю, в курсе ли вы, но когда-то давно мы работали на секретное ведомство. К сожалению, позже мой брат подвергся репрессиям. Мне же удалось сбежать из страны. Каюсь, я был настолько рад, что тут же забыл о родне. Да и переписка только подставила бы их под удар. Мне дали хорошее место работы и жительства, я процветал. Вот только не смог родить детей. Это болезнь, генетика. Брату в этом больше повезло, хотя в нашем роду бесплодие – не редкость. Я хотел бы видеть вас, если у вас есть дети. А коли роду суждено прерваться, отпишу наследство в медицинский фонд».

– Ты знал, Мирон?! – выдыхаю я.

Ноги несут меня вперед по комнате. Краем глаза замечаю, на смарфоне Красильникова трансляция из спальни Матюшки. Там вроде все в норме, так что не заостряюсь. Меня будоражит другое.

– О чем? – отец «наследника» Ивана поднимается на ноги, хмурится.

– Что Ваня провернул аферу ради наследства?! Ему ведь так резко понадобился ребенок! Как раз в тех числах! Как он мог?!

Мирон тоже смотрит с удивлением. Но его, оказывается, поразило другое.

– А ты разве не знала?..

Он в курсе. Но похоже, не всего.

– Я в первый раз вижу эти письма! Ни о каких родственниках из Штатов понятия не имела. Ваня заговорил о ребенке, сказал – нашей семье нужно развитие. И я не буду грустить, пока он пропадает на работе. И что любая женщина мечтает о малыше. А он не хочет лишать меня счастья!

Меня пробирает нервный смех. Как же так?!