Читать книгу Лекарство - Ксения Гранд - Страница 2

– Наконец-то. Ты заставила меня поволноваться.

В щелочке глаз показалось лицо. Пухлые губы, карие глаза, круглое лицо. Я уже видела где-то эти рыжие волосы.

– Ты кто?

– Не волнуйся, все позади. Здесь ты в полной безопасности.

Точно. Это та рыжеволосая девушка из кафетерия. Откуда она здесь взялась?

– Где это здесь?

– Шеридан, штат Вайоминг.

Вайоминг?! Опускаю голову и понимаю, что лежу на кровати. По грудь натянуто бордовое покрывало. Что, черт возьми, это значит? Где Блэквуд?

– Вот, – она протягивает мне чашку, – выпей это.

Сквозь окно просачивался свет. Учитывая его яркость, можно предположить, что сейчас далеко за полдень, а я даже не помню, как наступило утро. Не помню, как мы вообще куда-то приехали! Меня отключило, как по щелчку. Черт-бы-его-побрал-Блэквуд что-то сделал со мной, а понятия не имею что.

– Что это?

– Отвар. Поможет восстановить силы.

Заметив, как я с опаской поглядываю на темноватую жидкость, она отпивает.

– Смотри. Это безопасно.

Но я даже не притрагиваюсь к чашке. Еще не хватало, чтоб они меня опоили.

– Ладно, – чашка опускается на стол. – Я Мирилин. Мы вместе ходим на черчение. Не знаю, помнишь ли ты меня.

Вот почему мне знакомо ее лицо. Я видела ее в академии, но как она оказалась здесь?

– Моров здóрово тебя задел. На лодыжке была немалая рана. Я предлагала сделать инъекцию, но Старейшина не позволил. Пришлось обойтись настойкой. А потом вдруг ты пошла на поправку. Это удивительно! Наверное, ты и впрямь особенная.

– Какая рана? Как я вообще здесь оказалась?

– Верховный Жрец привез тебя. Мы опасались преследования, но моровы пока не вышли на твой след. У нас есть время, чтоб…

– О чем ты? Какое преследование, что за моровы?

– Не бойся, все хорошо. Мне ты можешь доверять.

– Доверять? Да я Блэквуда-то еле знаю. Тебя я вообще вижу второй раз в жизни.

Мои слова стирают с ее лица улыбку, правда, ненадолго.

– Это все шок. Тебе нужно отдохнуть.

– Подожди, – но Мирилин уже на полпути к двери, – что я здесь…

– Я зайду за тобой в шесть, чтоб мы успели подготовиться.

Не успеваю возразить, как дверь захлопывается с другой стороны. Как громко… или это у меня голова раскалывается? Отдергиваю покрывало и поднимаюсь. Плечо болит, нога занемела. Мне стоит немало усилий удержать равновесие. Кажется, я и вправду неплохо ушиблась. Стряхиваю головой и осматриваюсь. Интерьер не похож на типичные дома Уинтер Парка. Деревянная мебель, позолоченные лампы, гардины с ручной вышивкой, панели. Везде только дерево. Словно проснулась на пару веков раньше. Похоже, я попала к кому-то состоятельному. И этот кто-то большой любитель антиквариата. И дерева. И что я вообще здесь делаю? Голова кружится. Присаживаюсь на кровать. Нужно успокоиться и все обдумать. Но как тут можно быть спокойной. Я не знаю ни где я, ни зачем, ни надолго ли. Как можно засунуть человека в машину и увезти в неизвестном направлении? Похоже, у Блэквуда серьезные проблемы с головой. А еще говорят, что я чокнутая. При мысли о нем руки невольно сжимаются в кулаки. Я знаю его меньше недели, но сама мысль о нем отзывается практически болью в голове. За последние пару дней произошло слишком много событий, и каждое из них, так или иначе, связано с ним. Кто он такой и почему так нагло вторгся в мою жизнь?

Но сейчас главное не это, а как отсюда выбраться. Пытаюсь сосредоточиться – безрезультатно. В голове густое месиво из страхов и воспоминаний. На мне по-прежнему джинсы и свитер – первое, что выпало из шкафа. На кресле в углу куртка. По размеру вроде моя. Подхожу к окну. За стеной солнечного света выныривает двор с живой изгородью. А еще трехъярусный фонтан. Это уже не двор, а целый парк. По обе стороны виднеются стены особняка. Учитывая состояние камня, можно предположить, что здание довольно старое. По стенам разрастаются ползучие растения. На линии крыши видны клыки шпилей. Красиво, конечно, но не настолько, чтоб остаться. Мое окно на третьем этаже. Спрыгнуть не получится. В голове колокольчиком зазвучали слова Мирилин: «Я приду вечером». Черта с два я буду сидеть и ждать, пока меня приготовят к столу, как тушеного цыпленка. Раз никто не удосужился объяснить, что здесь происходит, выясню это сама. Пара шагов, поворот ручки, и я в коридоре. К моему огромному облегчению, охраны возле двери нет. Как и дальше по коридору. Либо они меня недооценивают, либо знают, что мне не сбежать.

В холле поджидают двое охранников. К счастью, мне удается проскользнуть незамеченной. Сворачиваю в узкий отголосок коридора. Надеюсь, он приведет меня прямо к выходу. Если повезет, я сумею даже проскользнуть на улицу. Стены усыпаны дверьми через каждые пять шагов. Что может быть в таких маленьких комнатах? Ноздри улавливают запах гари. Похоже, кто-то неподалеку разжигает камин. Линия прохода резко переламывается надвое. Я оказываюсь на распутье. Налево или направо? Что ж, придется действовать наугад. С левого ответвления доносятся шаги. Черт. Вжимаюсь спиной в стену. Вдали слышен кашель. Если он пройдет прямо – я спасена, свернет направо – мне конец. Кто знает, как они поступают с беглецами. Может, меня будут пытать. А у меня даже нет оружия. Шаги приближаются. Еще пара метров. Буквально прирастаю кожей к стене. Несколько шагов, шаг и… парень с пепельными волосами проходит прямо. По спине пробегает волна облегчения. Он меня не заметил. А это что за звук? Шум голосов прямо за дверью. Один голос узнать нетрудно. Блэквуд, но с кем он разговаривает? По тону голоса понимаю, что его собеседник явно недоволен.

– … неподходящее время. Она не готова.

– Другого выхода не было, сир, – защищается Блэквуд. – Произошло нападение. Все, что оставалось, увезти ее в безопасное место.

По голосу собеседника ясно, что этот мужчина намного старше Блэквуда не только по возрасту, но и по статусу.

– Ты взял на себя неоправданный риск! Нельзя подвергать ее такой опасности!

– Теперь она везде в опасности. Рано или поздно они снова придут.

– Думаешь, сейчас эта раненая девочка сможет осознать всю важность ее предназначения? Она напугана. Все, чего она жаждет, сбежать домой. Что нам с ней делать?

Это они обо мне? Придвигаюсь ближе к щели. В узком просвете вижу Блэквуда. Голова склонена, глаза притуплены в пол. Его собеседник, мужчина с седыми волосами, навис над ним, как статуя.

– Наша задача – сделать все, дабы завоевать ее доверие. Без доверия невозможен союз. Надеюсь, это не нуждается в объяснении.

– Конечно, – отвечает Блэквуд и спустя время добавляет: – Сир.

Похоже, мысль о «союзе» со мной ему не особо нравится. Я бы тоже не вынесла ни дня с тобой, Блэквуд, мерзкий ты грубиян и похититель девушек. Поэтому я должна убраться отсюда, пока не поздно. Иду к повороту, убеждаюсь, что за углом никого нет, и сворачиваю налево. Впереди прорывается свет. Главный холл, видимо.

– Куда-то собралась?

Блэквуд застает меня врасплох. Наверное, заметил меня у двери.

– Подышать свежим воздухом.

– Тебе не разрешено покидать комнату.

– Отпусти!

Он отдергивает руку и толкает меня вперед.

– Живо в комнату.

– Стойте!

Из коридора выныривает парень, тот самый, которого я видела пару минут назад.

– Милорд!

Это к кому он так почтительно обращается? К Блэквуду? Из него такой же милорд, как из меня королева Великобритании.

– Прошу простить, – его голова склоняется в поклоне. – Старейшина желает ее видеть.

– Сейчас?

– Он просил подготовить ее для ужина.

Кивок в знак благодарности, и меня уже ведут по коридору без малейшего намека куда. Правда, ведет он себя как-то странно.

– Ты кто?

Быстрый взгляд, волосы цвета пепла. Почему-то он внушает доверие, хоть я и вижу его впервые.

– Куда ты меня ведешь?

Он подводит меня к двери.

– Кто-то мне объяснит, что здесь происходит?

– Послушай, – он берет меня за плечи, но увидев мою реакцию, опускает руки. – Знаю, ты напугана, понимаю, но здесь нечего бояться. Никто тебя не тронет. Я не могу сказать больше. Мне за это влетит, понимаешь? Как и за ложь Верховному Жрецу. Поэтому, пожалуйста, иди в ванную и приведи себя в порядок, а потом я отведу тебя к Старейшине, хорошо?

Заставляю себя кивнуть и дергаю за ручку. Кто этот парень и с чего он вдруг так за меня переживает? Он рисковал, вырывая меня из лап Блэквуда, но зачем ему это? Ничего не понимаю, и с каждой минутой, проведенной в этом месте, все только запутывается сильнее. В крохотной ванной цвета топленого молока меня поджидает чистая одежда. Быстро умываюсь, быстро привожу в порядок лицо. Вообще все делаю быстро, не оттого, что есть куда спешить, а потому что хочу узнать, зачем я здесь.

– Я готова.

Парень окидывает меня взглядом и кивает в сторону коридора. Вопросов не задаю, от него я все равно не добьюсь ответов, но могу добиться от того, кто поджидает меня в банкетном зале. Мужчина. Учитывая морщины, я бы сказала, что ему за пятьдесят, но мягкие черты молодят на пару лет. При виде меня он вежливо кивает на свободный стул.

– Ты, надо полагать, проголодалась?

Машу головой из стороны в сторону. Он улыбается.

– Прошу, не стесняй себя. В еде мы нужды не испытываем.

И правда. Стол битком забит. Закуски, сыры, мясо, фрукты. В конце столешницы, которая растянулась метров на пять, вижу даже фаршированную утку и красный виноград. Или это фазан?

– Или ты предпочитаешь что-то более утонченное?

Не успеваю оглянуться, как перед лицом материализуется тарелка. На самом деле, ее подал… не знаю, как его называть. Тот парень в странной одежде, непонятное сочетание костюма с высоким воротом и сюртука. Видимо, здесь все так одеваются. Мужчина жестом приглашает начать ужин, но я не спешу брать в руку вилку. После того как Блэквуд силой привез сюда, у меня нет желания давать им повод себя травить. Кто знает, что скрывается под этой золотистой корочкой?

– Твои волнения не беспочвенны, но излишние, – морщинистая рука передвигает вилку ко рту. – Спешу заверить, тебе не о чем волноваться.

На свой страх следую его примеру. Голодать – недопустимо, особенно если я собираюсь отсюда выбраться. К тому же отказ может восприняться как оскорбление. А я ведь не хочу оскорблять того, чей дом снизу доверху напичкан охраной? Утиный жир заполняет рот, наслаивая на язык вкус пряностей. Необычный вкус.

– Magret de canard à la sauce blanche, – отпивает он вино. – Утиная грудка в белом соусе – традиционное блюдо французской кухни. Мое любимое. Вкус раскрывается, если…

– Вы ведь не о французской кухне меня позвали поговорить.

Мужчина прерывается, и я уже начинаю жалеть, что мой язык живет своей жизнью.

– Твое нетерпение допустимо. У тебя есть вопросы, которые жаждут отыскать ответы. Что же, я постараюсь их удовлетворить.

Мне не по себе от того, как он связывает слова. Краем глаза замечаю охранника у стены, еще двое – по обе стороны от двери. Среди них – Блэквуд, подпирает стенку, будто его главная задача не дать ей упасть.

– Мое имя Кристиан Леблан, а это, – взмах руки на людей у стены, – мои подопечные. То, что я расскажу, сложно осознать, еще сложнее – поверить, ибо вера исходит из понимания. Но для этого ты должна откинуть предрассудки и навязанные с годами узы скептицизма.

Почему он так говорит? Ему что, сто лет?

– Я и мои подопечные представляем редкую касту сангвинаров, чья физиологическая структура выделяет нас среди прочих. Речь идет о генетической мутации, ошибке в структуре крови, которая обуславливает изменения работы организма.

Он крутит бокал в руке, заставляя жидкость переливаться от края до края, а я в ступоре смотрю на него. Из всех слов, что он произнес, я поняла только «редкую» и «кровь».

– В нашем организме отсутствует ферматоницин, важный фермент в структуре кровяных телец и проводник гемоглобина. Недостаток гемоглобина провоцирует дефицит кислорода и, как результат, кислородное голодание. Последствия подобного чрезвычайно тяжкие: спазмы, приступы, удушье и в конечном счете околеванец.

Выражение моего лица побуждает его добавить уточнение попроще.

– Смерть, – вино отправляется к морщинистому рту. – В результате мутации наш организм не способен к самостоятельному существованию. Дабы обеспечить выживание, приходится идти на крайние меры. Существуют инъекции, позволяющие на некоторое время восполнить запас кислорода в клетках. Процедура проста, но рискованная, потому что для инъекции требуется не лекарство, а кровь.

– Кровь? – опускаю вилку на стол, она до сих пор почему-то была у меня в руке. – Животных?

– К несчастью, нет. Животная кровь бедна на ферматоницин, поскольку они используют иные способы насыщения кислородом. По этой причине использование животной крови бесполезно, ведь даже нескольких литров будет недостаточно для насыщения взрослого сангвинара кислородом.

– То есть вы используете… чело…вве…ческую кровь? Как… вампиры?

– О нет, – белозубая улыбка разрывает неловкость, – вампиры – мифологические существа, в то время как мы настоящие и походим из благородного рода сангвинаров…

Благородный род? Больше похоже на какую-то секту.

– …но мы предпочитаем называть себя сиринити. Инъекции человеческой крови – это не убийство или беспощадная забава, а способ выживания. Они наполняют клетки кислородом, позволяя организму сиринити выжить. Осложнение в том, что эффект их недолговечен. Длительность зависит от силы организма. Некоторым достаточно инъекции единожды в семь дней, другие – страждут укол каждые два часа.

По спине пробегает дрожь не только от сырости в помещении, но и от его слов. Использовать кровь, да еще и человеческую? Они все здесь, похоже, свихнулись.

– Несмотря на риск, инъекция оказывает поистине удивительное влияние, обновляет клетки, запускает процессы регенерации. Благодаря ей сиринити продлевают жизнь в буквальном смысле этого слова.

Точно секта. Авария, похороны, теперь секта. Молодец, Блум. В этом месяце тебе точно везет.

– Зачем вы мне это рассказываете? Вы не собираетесь…

– Ни в коем случае. Тебе, дитя мое, ничего не грозит. Здесь ты в безопасности.

Четверо охранников за спиной говорят об обратном. Говорю ему, что до сих пор не понимаю, почему я здесь. Блэквуду это не нравится. Я буквально чувствую, как напрягаются его плечи. Мужчина, наоборот, сдержан и терпелив. Как он сказал его зовут, Кристиан?

– Дело в том, что у нас с тобой много общего. Ты никогда не замечала, что ты не такая, как все? Твое мышление отличается, поведение выделяется – и это лишь поверхностные отличия.

– К чему вы клоните?

– К тому, дорогая моя, что ты не просто человек. Ты одна из нас.

– Не может быть. Я обычная.

– Не в традиционном понимании. Твой организм не нуждается в инъекциях, но важно не это. В твоих жилах течет особая кровь.

– Что не так с моей кровью?

– Как раз наоборот. Она идеальна. Дело в том, что…

Кристиан рассказал мне, что у сангвинаров целых двенадцать групп крови, а не четыре, как у людей. Каждая обладает уникальным составом, но самой редкой считается двенадцатая. Она настолько редкая, что ею обладали лишь два процента населения, но за годы все носители вымерли, кроме меня.

– Нет. У меня третья группа крови, третья положительная. Так написано в моей…

– …медицинской карте? Помнится, твоя мать была доктором?

Не нравится мне его тон.

– Хирургом.

– Да, точно.

Бокал приближается к сморщенным губам, создавая неловкую паузу. Не нравится мне эта пауза, и он, и комната. Вообще это место не нравится. Я хочу домой.

– Что это за существо, завладевшее моей сестрой?

– Это моров. Тварь, жаждущая только одного – крови.

Он рассказывает что-то о вратах, восстании и войне, длящейся уже сто лет. Мне вдруг вспоминаются слова дяди. Что он там говорил? Граница, врата… Не могу сосредоточиться. Слишком много информации.

– То, что ты видела, уже не твоя сестра, а кровожадная тварь, которая пыталась и, я уверен, попытается еще заполучить твою кровь. Именно поэтому тебе не следует оставаться од…

– Она умрет?

– Думаю, теперь это зависит от тебя. Ты можешь помочь ей, себе и нам.

– Как я могу вам помочь?

– Твоя кровь может изменить ход событий.

Глоток красного, и рассказ продолжает свое течение. С его уст звучат какие-то невообразимые вещи. О границе между мирами, о моровах, запертых на другой стороне, и о лекарстве. Ничего не понимаю. Как я связана с этой всей историей?

– Почему бы вам не взять у меня кровь и не отпустить домой?

– Боюсь, все не так просто.

Он рассказывает о каких-то вратах, о землях, политых кровью, и о лекарстве, которое может все остановить, но я уже не слушаю. Я перестала слушать пару минут назад, когда с его рта прозвучало слово «война» и «клан». Само слово клан подвергает сомнению весь его рассказ.

– …слишком затянулось. Мы априори обречены на по…

– Чего вы хотите? – не выдерживаю. – Мою кровь, мою клетку, ДНК? Что конкретно я должна сделать?

По его взгляду понимаю, что дальше не последует ничего хорошего.

– На плечи сиринити возложена нелегкая миссия – перебраться на Другую сторону и отыскать лекарство, и ты, моя дорогая, должна нам в этом помочь. Дело в том, что врата границы оснащены замысловатым механизмом, для открытия которого требуются образцы всех групп.

На языке так и вертится «возьмите мою кровь и оставьте меня в покое», но Кристиан улавливает ход моих мыслей.

– Мы могли бы взять образец твоей крови, но это не сработает. Прежде чем стражи доберутся до границы, кровь свернется, а этого допускать нельзя. Механизм не сработает. Это не поддается объяснению, но чтоб врата открылись, ты вместе с одиннадцатью другими стражами должна отправиться к границе.

– Куда?

– К моему прискорбию, месторасположение стены должно оставаться в тайне.

– Как долго? Когда?

Ни одного ответа.

– Открыть врата – это все, что от тебя требуется.

– Да, но где это?

И снова молчание. Нервы натягиваются до предела.

– К несчастью, это все, что я могу сказать. Ты должна поверить, что…

– Поверить? – голос срывается на хрип. – Во что? В существование уникальной касты людей, во все эти истории о войнах и вампирах, в то, что у меня в жилах течет редкая кровь?

– Я не питал надежд на то, что ты сразу пойдешь навстречу. Но все, что касается твоей крови…

– Моя мама была врачом. Она бы знала, если б у меня была редкая группа.

Его взгляд утопает в бокале. Что еще? Мои родители – инопланетяне, а я на самом деле выросла на Луне?

– Мне не хотелось затрагивать эту тему, – растягивает слова, словно старую затвердевшую жвачку, – но лучше ты узнаешь это от меня, нежели от кого-либо еще. Женщина, которую ты помнишь, не была твоей биологической матерью. Она была одной из двоих сиринити, приставленных к тебе для защиты.

Что он несет? Как он вообще смеет о ней говорить?

– Этого не может быть.

– Мне досадно, что ты узнала об этом таким образом.

Он все продолжает говорить, а я чувствую, каким тяжелым становится воздух. Вдыхаю его, словно через трубочку, и ловлю себя на том, что не перестаю мотать головой. Это все какая-то злая шутка.

– А как же папа? Он тоже ваш шпион?

– Нет, – вздыхает Кристиан, – Аарон был твоим биологическим отцом. С прискорбием вынужден сообщить, что твоя настоящая мать скончалась после родов. Отец вынужден был растить тебя самостоятельно и предпочел скрыть этот факт, когда повстречал Лорейн. Эмили была и остается твоей сестрой по отцовской линии и твоим единственным родственником.

Нет. Что за бред? Папа не мог умолчать о таком! Как можно лгать ребенку о его настоящей матери? Ведь я всегда думала, я полагала…

– Вы сказали, что приставили двоих. Кто второй?

– Не думаю, что сейчас подходящ…

Повторяю вопрос и ловлю на себе взгляд Блэквуда. Ему не по душе, что я обращаюсь к Старейшине подобным образом, но мне плевать.

– Кто второй?

– Николас Неймон.

Это уже слишком!

– Он сам вызвался на эту миссию. Но хочу тебя заверить, что…

– Что мои мама и дядя на самом деле чужие люди? Думаете, я в это поверю?

Чувствую, как слезятся глаза, и боюсь, что не смогу сдержаться. – Понимаю, с какими трудностями ты столкнулась, но хочу заверить, Николас и Лорейн…

– Не смейте.

Пальцы дрожат, ногти впиваются в кожу так сильно, что проступают капельки крови. Зачем он это делает?

– … никогда не относились к тебе как…

– Хватит! Не смейте даже имя их произносить и тем более говорить, что они были чужими. Я в это ни за что не поверю! Как и во весь этот бред!

Вскакиваю со стула так резко, что он валится на пол, и уже мчусь к двери, но ее перекрывает фигура в черном.

– Отрицание – большее, на что я мог рассчитывать. Но у меня таилась надежда, что ты проявишь хоть каплю понимания если не ради себя, то ради сестры.

Не могу пошевелиться. Хоть Блэквуд и не притронулся ко мне даже кончиком пальца, такое ощущение, что меня сковали цепями.

– Тебе нужно время, чтоб все обдумать, но когда ты будешь взвешивать все за и против, помни, что жизнь сестры теперь в твоих руках. Думаю, будет лишним упоминать, что все услышанное не подлежит разглашению.

Взгляд Блэквуда просачивается через мое плечо. Стук металла о керамику за спиной, и он отступает в сторону. Двое охранников открывают дверь, и я уже мчусь по коридору. Каким-то образом мне удается найти комнату, в которой я очнулась. Воздух опускается на грудь каменной глыбой, когда я захлопываю дверь. Пульс на шее отдается с такой силой, будто вены хотят прорваться сквозь кожу. Боже, куда я попала? Во что меня втянули? Сажусь на кровать и подпрыгиваю от неожиданности.

– Все в порядке?

Мирилин, черт бы ее побрал. Когда она научится не появляться из ниоткуда.

– Что ты здесь делаешь?

– Старейшина просил передать тебе это.

Только сейчас замечаю на кровати одежду.

– Как прошел ужин?

– А ты как думаешь?

– Думаю, ты в замешательстве.

– Старейшина вампирской секты сообщил, что они уже сто лет борются с какими-то кровожадными тварями, а я, как последний представитель редкой группы крови, должна им помочь. «В замешательстве» – это мягко сказано.

– Понимаю, это сложно понять.

– Правда? А я что-то сомневаюсь.

Чувствую, что могу вспыхнуть, как спичка, облитая керосином, с минуты на минуту.

– Я хочу помочь тебе понять, что на самом деле…

– Да как ты не понимаешь? Меня уже тошнит от ваших объяснений! Я не хочу ничего знать ни о тебе, ни об этой кучке помешанных сектантов.

Она отодвигается, но не уходит. Словно ждет чего-то. Чего? Чего она от меня хочет?!

– Все не так, как кажется. Мы лишь…

– Вы убили его… Вы убили дядю.

– Конечно, нет! Он был одним из нас.

– Откуда мне знать?

– Сильвер, я клянусь, мы здесь ни при чем.

Сначала разговоры о вампирах, а после этого я должна поверить, что такие люди не способны на убийство? Они все это делают специально, хотят меня запутать, чтоб я потерялась и вообще ничего не понимала. Им просто нравится мучить людей.

– Это сделали моровы. Это они выследили твоего дядю и, возможно, сейчас выслеживают тебя.

– Нет никаких моровов! Вы это выдумали, чтоб меня запутать, заманить сюда и…

– Ты все видела. Как ты можешь отрицать?

– Я… – голова трясется из стороны в сторону, будто на шее нет костей, – не знаю, что видела. Откуда мне знать, что это по-настоящему? Может, вы мне что-то подсыпали!

Она опускает руки мне на плечи. Говорит спокойно, как доктор психически нездоровому пациенту, который в любой момент может выпрыгнуть из окна.

– Твоя сестра пыталась тебя убить. У тебя рана на лодыжке.

Прослеживаю за ее движением. Багровое пятно расплывается на ноге полумесяцем.

– Это все было реально. И ты это знаешь, но боишься признаться.

– Почему я должна тебе верить? Я знаю тебя пару часов.

Руки соскальзывают с моих плеч.

– Думала, ты проявишь больше понимания, но ты даже не пытаешься. Без тебя нам не выжить.

– А что, если я не хочу понимать? Будете держать меня здесь, пока я не состарюсь?

– Что? Нет! Здесь ты не пленница, хоть и не можешь вернуться домой. Просто это опасно. Ты должна понять: все, что мы делаем, это ради тебя.

– Я не хочу торчать здесь! Я хочу домой!

Мой крик окончательно выматывает ее.

– Тебе лучше отдохнуть.

Прежде чем успеваю открыть рот, дверь уже стучит о дверной короб. Господи, почему это происходит со мной? Неужели я недостаточно пережила? Последний месяц был напичкан событиями больше, чем весь прошедший год. Только два вечера назад я была дома. Все было нормально. Как так случилось, что картина благополучия рухнула за один день? А может, они правы и трещина пошла уже давно, только я об этом не знала? Нет. Они играют с моими чувствами. Они ненормальные. Как еще можно назвать людей, возомнивших себя вампирами? Или чем-то вроде них. Поверить в существование расы людей-вампиров, которым ради выживания требуются инъекции крови? Ладно. Опускаюсь на кровать. Допустим, подобная каста существует. Закрыв глаза, заложив уши и заклеив рот, я могу поверить, что это так. Но поверить в то, что мама и дядя мне чужие, не говоря уже о редкой группе крови, это слишком. Они бы не стали мне лгать. Как вообще можно врать о таком? Дело ведь касается не мелкой лжи, вроде травки с приятелями. Речь идет о жизни человека, моей жизни! Нет, они не стали бы мне лгать, а папа не смог бы скрывать правду о маме. Я ни за что в это не поверю. Даже если эти люди тысячу раз спасут мою жизнь. Им нельзя доверять, никому из них.

Здесь оставаться опасно, но безопасно ли возвращаться домой? Что, если Эми так и не вернулась? Или еще хуже – вернулась. Если все это было лишь галлюцинацией (кто знает, что эти психи могли вколоть мне), и Эми сейчас в порядке. Должно быть, она в панике, обзвонила всех соседей. Наверное, они уже ищут меня. Как мне это объяснить? Понятия не имею, но точно знаю одно – мне нельзя здесь оставаться.

– Вам что-нибудь нужно?

Не успеваю открыть дверь, как перед ней вырастает фигура.

– Хотела убедиться, что я не одна.

– Вам не о чем волноваться.

Ни на секунду не оставляют меня без присмотра. Можно подумать, я какой-нибудь преступник. Кто вообще так обращается с гостями? Отмеряю шагами комнату, подхожу к окну. Возле здания не меньше троих охранников. Еще двое на подъездной площадке и двое у ворот. С такой охраной мне вряд ли удастся проскользнуть дальше входной двери. А что, если удастся? Куда бежать? В ближайший город? Искать телефон, просить о помощи прохожих? Господи, что угодно, лишь бы не оставаться здесь! Пока охрана начеку, у меня нет шансов. Лучше дождаться темноты.

Часы на тумбе отмеряют двенадцать. Выглядываю в окно – охраны нет, света тоже. Только два фонаря возле центральных ворот. Отлично. Переодеваюсь в свою одежду, платье оставляю на кровати. Не хочу, чтоб что-нибудь напоминало об этом месте. Осторожно приоткрываю дверь. Никого. Можно идти. Ночью свет внутри горит не так ярко. Приглушили до максимума, словно не хотят, чтоб кто-то вроде меня ночью шастал по коридорам. Коридор, холл, лестница, второй этаж. Прохожу мимо дверей-близнецов, наугад дергаю ручки. Заперто. Наконец в конце коридора ручка одной подается, и дверь со скрипом проваливается в темноту. В лицо ударяет прохлада. В свете единственного окна проглядывается силуэт угловой кушетки, у ножек притаился кофейный столик. Книжный шкаф, комод, пара подсвечников. Похоже на кабинет. Открываю окно и выглядываю на улицу. Внизу виднеется силуэт охранников. Черт. Похоже, дом круглосуточно охраняется. И как мне отсюда выбраться?

– Решила подышать свежим воздухом?

У меня чуть сердце не останавливается. Уже представляю разгневанное лицо Блэквуда, но нет. Это всего лишь парень с пепельными волосами.

– Как ты меня нашел?

– Это моя комната. Так что это ты меня нашла.

В приоткрытой двери слева виден силуэт кровати. Книжные полки, комод со стопкой одежды, расческа, журналы. Как я могла этого не заметить? Хотя в потемках комната действительно выглядит нежилой.

– Расслабься. Я никому не расскажу, но при одном условии. Если ты прогуляешься со мной.

– Прогуляться? Куда?

– Поверь, здесь есть на что посмотреть. Ты ведь целый день сидела взаперти. Не пора ли освежиться?

Это правда, так и быть. Этот парень единственный вызывает у меня если не доверие, то хотя бы не неприязнь. Он мог бы меня уже давно сдать, пожелай он этого. И он прав. Я не выходила за пределы стен этого мрачного здания уже… Да, в общем-то, никогда. Любопытно увидеть, что снаружи.

– Идет.

Лабиринт змеиных закоулков, и мы выходим в сад. В жизни не видела подобной красоты. Живые изгороди образуют непрерывный лабиринт. Вокруг статуи, фонтаны, кустарники, клумбы. И повсюду белые цветы. На стенах, у подножия статуй. Белый снег, белые цветы. Похоже на чайные розы, но ведь сейчас зима, не так ли?

– Это камелии, – словно услышав мои мысли, отвечает парень. – Дивные цветы. Расцветают в разгар зимы. Никакие морозы не в силах их придушить.

Мысль о бегстве колет в спину. Теперь, когда я снаружи, мне ничего не стоит убежать, только куда. Сад кажется бесконечным.

– Я не знаю твоего имени.

– Прости, грубо с моей стороны. Я привык, что все здесь знают друг друга. Меня зовут Уильям, можно просто Уилл.

– Сильвер.

– Я знаю.

Пара секунд, и он уже мчит в другой угол сада к лабиринту.

– Сюда!

Следую за ним и поражаюсь размахам лабиринта. Кажется, кустарники раскинулись на добрые десятки километров. Стены в два раза выше меня. Отсюда точно не убежать. Поворачиваю за угол и нахожу Уилла возле статуи с цветами.

– Ты не похож на сумасшедшего.

– Сочту за комплимент.

– Извини, просто… ты вроде нормальный парень. Как ты здесь оказался?

– Это долгая история.

– Мы вроде не спешим.

Парень отвечает не сразу, очевидно, думает, стоит ли делиться со мной столь сокровенной информацией.

– Эти люди не такие плохие, как тебе кажется. Они приняли меня к себе, дали еду, одежду и кров. Это дорого стоит, поверь.

– Может, они не все такие замечательные, как тебе кажется.

– Упрямая до мозга костей, – улыбается он. – Как Николас и говорил. Я думал, он несерьезно. Теперь понимаю, он говорил в буквальном смысле.

При упоминании дяди внутри все леденеет.

– Ты знал моего дядю?

– По-твоему, кто привез меня сюда? – он шагает вглубь лабиринта. – Это были суровые времена. Вторая мировая, испанка. Страна трещала по швам, а люди выживали как могли…

– Стой, – перебиваю. – Вторая мировая? Ты ведь не можешь этого помнить. Сколько тогда тебе лет?

– Немного больше, чем кажется, – поворот за угол, и он продолжает: – Мой дом был разрушен во время войны. Я жил на улице, еды не было, денег тоже. Я был на грани, когда ко мне на улице подошел мужчина. Он сказал, что даст мне еду и кров в обмен на доверие, – он делает паузу, словно мысленно возвращаясь в тот момент. – Я согласился. Думал, он отвезет меня в приют, а это в любом случае лучше, чем умирать на улице. Но он привез меня сюда, к таким же людям, как и я. Людям, которые понимают меня потому, что сами столкнулись с подобной проблемой. Людям, которые знают, каково жить на улице, когда нет ни еды, ни шанса раздобыть кровь до того, как случится приступ. Людям, которые, как и я, вынуждены были собирать кровь умерших, рискуя умереть либо от инфекции, либо от испанки. Он дал мне намного больше, чем дом. Он дал мне семью.

С трудом перевожу дыхание. Мысль о дяде будоражит затягивающуюся рану, но это не та боль, которая заставляет тебя лить слезы, выкручивая наизнанку. Это приятная боль, боль воспоминаний.

– Старейшина не желает тебе зла. Он хочет уберечь всех от опасности.

– Посылая меня в отрезанные от цивилизации земли, кишащие тварями?

– С чего ты взяла? – он мотает головой. – С момента возведения стены прошло лет сто, а значит, моровы, оставшиеся там, вымерли.

– Правда?

– Всех людей эвакуировали за стену, скот выгнали. Запасы крови у моровов истощились лет восемьдесят назад. Так что тебе не о чем переживать.

Его слова меня немного успокаивают, но лишь слегка. Почему-то мне слабо верится, что эта затея такая уж безопасная.

– Все настолько серьезно? – решаю изменить тему. – Я про вашу болезнь.

– Ты даже не представляешь.

– Но ведь есть и положительные стороны. Тебе больше семидесяти, а ты выглядишь лет на двадцать. Многие люди мечтают о таком.

– И, как и любой сказке, за дар приходится платить.

– Ты о чем? Разве делать инъекции так сложно?

– Сильвер, все не так просто. Приступы не просто проходят, они убивают, а если не убивают, то изнуряют. Кислородное голодание может лишить тебя рассудка, даже если ты выживешь. Нам приходится постоянно носить с собой пробирки. Не взял шприц – считай, ты труп. Некоторым нужна инъекция каждые два часа. Два часа, понимаешь? Эти люди, – его рука обводит стены здания, – никогда не покидали поместья, боясь, что не успеют сделать инъекцию. И то, что они проживут на пятьдесят лет больше, ничего не даст, ведь они никогда отсюда не выйдут.

Как несправедливо. Если верить его словам, эти люди вынуждены страдать, и все из-за моровов. Они испортили их жизнь, испортили мою. Как же Эми? Неужели она останется монстром до конца жизни? Нет, она это не заслужила. Должен быть способ вернуть ее, если она еще не лишилась рассудка.

– Что такое?

Он останавливается. Наверное, у меня ужасная гримаса на лице, раз он смотрит на меня как на раненого котенка.

– Волнуюсь за сестру. Боюсь, что не успею ей помочь. Думаешь, она уже…

– Вполне, но есть шанс, что обращение не завершено.

– Как это вообще происходит? Разве можно просто изменить сущность человека?

– Никто не говорит, что это просто, но возможно. Понимаешь, кровь моровов как яд. Она изменяет человеческое ДНК. Организм начинает бороться с момента ее введения, но если он слаб, человек превращается быстрее. Фактически его клетки отмирают, а их место занимают клетки моровов. То есть человек как бы жив, но на клеточном уровне мертв.

Может, поэтому медики предположили, что дядя Ник был мертв целую неделю? Потому что его клетки отмерли в результате действия крови моровов?

– Извини, но мне сложно в это поверить.

– Я знаю, что в глубине души ты не веришь ни единому слову. Но перед тем как послать все подальше, хочу тебе кое-что показать.

– Что это?

Конверт, пожелтевший. Бумага явно долго хранилась.

– Открой.

Достаю выцветший лист, свернутый пополам. Похоже, это письмо. Я уже видела эти завитушки над буквой «Д». Господи…

– Это почерк…

– Лорейн Стивенсон, твоей мамы.

Не могу поверить. Кажется, эти буквы нереальны. Такие старые, такие хрупкие, словно готовы рассыпаться на глазах.

– Она хотела, чтоб я передал его тебе, когда придет время. Думаю, этот момент настал. Я буду неподалеку.

Я даже не замечаю, как он уходит, потому что все мое внимание приковано к буквам, выведенным на клочке ничего. И это «ничего» вмиг становится для меня самым ценным в мире.

Дорогая Сильвер. Когда тебе в руки попадет этот конверт, меня уже не будет. Я пишу это письмо не для оправдания, а чтоб осветить тот мрак, в котором ты сейчас оказалась. Знаю, ты считаешь, что все выдумки, но это правда. Сиринити существуют, моровы существуют. Я надеюсь, вы никогда не встретитесь, но если это все-таки произойдет, ты должна быть к этому готова. Сангвинары – несчастные люди. За долгие годы они претерпели много страданий. Их презирали, отождествляли с демонами, забивали кольями, сжигали на кострах только из-за болезни. Чтоб обезопасить себя от нападок людей, сангвинары ушли далеко в Блу-Маунтинс, где в горных долинах основали первый город, Аравию. После основания поселения жизнь наконец-то обрела желанную стабильность. Пока в один вечер все не изменилось. Частью сангвинаров овладели жажда крови, и единственным их желанием стало свергнуть человечество. Так появились моровы – безжалостные, жадные существа, не знающие пощады. Они разрушают все на своем пути, поглощают жизни, и единственный способ их остановить – найти лекарство. Я не вправе тебя просить, но без твоей помощи нам не победить.

Знаю, ты укоряешь меня за то, что скрывала правду твоего происхождения. Хотелось бы сказать, что это было ради тебя, но это неправда. Я хотела вырваться из цепей сангвинаров, получить шанс на новую жизнь, и мне это удалось, с твоей помощью. Прошу, не вини отца за сокрытие правды о твоей биологической матери. Он сделал это, чтобы защитить тебя. Я люблю тебя, Сильвер, как родного ребенка, потому что ты всегда была им и останешься. Не важно, какая в твоих жилах течет кровь, важно кто ты и кем станешь. Ты особенный ребенок. И, как всем особенным людям, тебе уготовлена нелегкая судьба. Я не прошу поверить мне, Старейшине или сиринити. Я прошу подумать. Не отрицай все, что они скажут. Не запирайся в сундуке страхов, как ты это всегда делаешь в трудные моменты. А подумай. Уверена, со временем ты примешь правильное решение. Не потому что кто-то велел так сделать, а потому что так считаешь Ты. Твое решение в любом случае будет верным, потому что оно твое, и никому кроме тебя не подвластно.

С любовью, Мама.

Как я ни старалась, к концу третьего абзаца слезы уже бегут по щекам. Поверить не могу. Она обо мне не забыла. Никогда не забывала и даже думала наперед, в то время как я не могу думать даже о настоящем. Мама всегда меня поддерживала, даже когда все отворачивались. Кто я такая, чтоб пренебрегать ее последней волей? К тому же я просто обязана помочь Эми, ведь кроме меня у нее больше никого нет. Как и у меня. Она – все, что осталось от моей семьи, и родство по отцовской линии не меняет положение вещей. Она останется моей сестрой, что бы ни случилось. Кроме того, если вся эта история с лекарством правда, я могу помочь не только Эми. Я могу помочь сотням жизней. Разве это не стоит того, чтоб хотя бы попытаться? Ты всегда можешь вернуться домой, закрыть окна, запереть двери и забыть обо всем. Но смогла бы ты потом спокойно жить, зная, что упустила? Думаю, мы обе знаем ответ.

– Уилл? – пепельная копна выныривает из-за угла. – Я помогу вам найти лекарство.

* * *

Если бы мне сказали, что осенние каникулы я проведу в поместье с кучкой людей, считающих себя спасителями мира, я бы врезала ему по голове альбомом. Кто мог подумать, что все действительно будет так, а ведь я надеялась провести это время наедине с диваном и всеми сезонами «Остаться в живых». Итак, если верить сиринити, мир разделен на две части – Нашу сторону и Другую. Все из-за тварей, которых они называют моровами. Чтобы обезопасить человечество и избежать массового истребления людей, сиринити удалось запереть моровов на Другой стороне, построив между мирами огромную стену. Но не всех. Некоторым удалось убежать, и эти «некоторые» терроризирует цивилизованный мир, убивая невинных людей. Существует лекарство, способное излечить моровов и вернуть им человечность, но оно осталось за стеной. Задача сиринити – добраться до границы и найти лекарство. Моя задача – помочь открыть врата.

Вроде все просто, но голова до сих пор идет кругом. Проще было бы истребить моровов без поиска сказочного лекарства, но сиринити оно тоже нужно, так как оно поможет излечиться от ужасной болезни. К тому же силы между ними не равны. Как сказал Кристиан, из-за неконтролируемого потребления крови, сил у моровов гораздо больше, а поэтому победить их в честной схватке невозможно. Запутанная история, не правда ли? Но мне придется во всем разобраться.

Проводив Изи на поезд к отцу в солнечную Флориду (их родители давно в разводе), мне ничего не оставалось, как собрать вещи и дать Уиллу увезти меня в фамильное поместье Леблан. За подготовкой ко Дню памяти в академии никто даже не заметил, что я пропустила два последних днях перед каникулами. Поэтому я с чистой совестью могу пуститься во все тяжкие. Кристиан обрадовался моему решению, но сказал, что с поездкой придется повременить. Нужно пару дней для подготовки, ведь «нас ждет полон опасностей путь». Я не протестую, ведь это шанс изучить окрестности. Все-таки не каждый день выпадает возможность пожить в фамильном доме восемнадцатого века. Сложно подобрать слово для здания размером с квартал, в котором помещается две сотни людей, но все зовут его просто «поместье». Десятки спален, пять приемных, банкетный зал, собственная библиотека и холл, в котором можно проводить королевские балы. Здесь есть все, что нужно для жизни, но для его жителей шик – это не главное. Главное – безопасность. Мне было бы нереально разобраться во всех этих змеиных коридорах. К счастью, есть человек, который с радостью взял на себя роль моего гида.

– Это главный холл, справа кабинеты, слева – гостиная. А вон там, – палец Уилла устремляется в угол, – у нас кухня. Не советую заходить туда раньше завтрака, повара жуткие зануды. Могут и тарелкой запустить. А здесь, – он кивает в сторону двери, – комнаты отдыха. В них ты можешь отдохнуть от проблем насущных, ну, или сыграть партию в дартс, если не боишься, что Лим уделает тебя в два броска. Карточный стол, шахматы, маджонг, бильярд – здесь есть все, чтоб не дать тебе умереть со скуки. Я предпочитаю бильярд, хотя Марена говорит, что игрок из меня никудышный.

Киваю и иду дальше. Кивать – это все, что я успеваю, потому как переговорить Уилла мне не по зубам. Он чем-то напоминает мне Изи. Хотя когда скучаешь по человеку, любой будет его напоминать, даже если они совсем непохожи.

– А здесь… Нет, сюда лучше не соваться.

– А что там?

– Кабинет Старейшины. Он не любит, когда его беспокоят, так что…

Встречаться с Кристианом сейчас не особо хочется. Предпочитаю вообще меньше показываться ему на глаза.

– Кстати, нужно тебя со всеми познакомить. Ты ведь никого не знаешь? – он бросает взгляд на запястье. – Сейчас два часа. Они должны быть в комнате отдыха.

Когда мы доходим до двери, у меня дрожат колени. Не оттого, что мы прошли весь первый этаж, а от предвкушения. Знакомство с новыми лицами всегда вызывает у меня трудности. Надеюсь, все пройдет нормально.

– Народ, внимание, хочу вас кое с кем познакомить!

Дюжина лиц поворачивается на голос Уилла. От такого количества незнакомцев в одном помещении дискомфорт нарастает до размеров штормовой волны. Установившаяся тишина сгущает и без того тяжелый воздух. Наконец, мужчина, сидевший за письменным столом, подходит к нам. Мне не нравится его надменная походка.

– Так это она, Двенадцатая? Что-то она мелковата.

Я словно врастаю ногами в паркет и становлюсь еще меньше. Если бы не Уилл рядом, меня бы уже и след простыл.

– Это Скретч, Верховный Страж. Не переживай, для него все «мелковаты».

– Я думал, носители такой редкой группы выделяются исключительной внешностью. А к нам привели Дюймовочку.

Тишину прорезает пара смешков, заставляя меня вжаться в пол еще сильнее.

– Эй, полегче. Она под попечительством Верховного Жреца. Забыл?

Скретч переминает пальцы и возвращается к письменному столу.

– Верховного Жреца?

– Он привез тебя в поместье. Забыла?

Блэквуд – Верховный Жрец? Трудно поверить, что он здесь важная птица.

– Что это вообще значит?

Не успевает Уилл открыть рта, как девушка в углу его перебивает.

– Верховный Жрец – попечитель Верховного Совета, глава стражей и правая рука самого Старейшины. Ты должна была это знать до того, как переступила порог поместья. Или наши традиции для тебя – пустой звук?

– Это Пейшенс, – отмахивается Уилл. – Можешь делать вид, что ее здесь нет. Остальные так и делают.

Только Пейшенс, похоже, с этим не согласна. Ее поведение, одежда – все буквально пропитано одним желанием – притянуть к себе внимание. Не говоря уже о волосах цвета спелой вишни.

– Дельный совет, Уилл.

Парень с коротким ежиком на голове протягивает мне руку.

– Я Лим, а это моя сестра Марена.

За его спиной показывается девушка с такой же стрижкой, глазами, губами… Эй, да они одинаковы!

– Вы одинаковы. Невероятно, – они переглядываются между собой. – То есть… это круто. Иметь брата или сестру, похожего на тебя.

– Спорный вопрос, – вскидывает брови Марена.

– Это точно, – соглашается Лим. – А у тебя есть сестра или брат?

При виде моего лица Марена пытается загладить оплошность брата.

– Он не хотел. Мы слышали, что случилось с твоей сестрой. Это ужасно. Правда, Лим?

Она незаметно (ну, или почти) пихает его локтем.

– А, да. Ужасно. Что тут скажешь, не повезло.

– Что ж, продолжим, – Уилл поворачивает меня к креслу. – Это Тори. Она у нас молчаливая, но слышит за пятерых.

Девушка машет мне рукой, отвечаю ей тем же. Парень за бильярдным столом разбивает кипу шаров.

– Это Сэт.

Высокий блондин пожимает мне руку. Его манера держаться в стороне мне по душе.

– Рад знакомству. Наверное, сложно влиться в мир, где все кажутся незнакомцами.

– Некоторых я уже знаю. Мирилин, Уилла и Блэквуда.

Его глаза округляются.

– Лучше тебе его так не называть.

– Почему?

– Верховный Жрец не терпит нарушения правил и любит наказывать тех, кто ими пренебрегает.

Каких правил? Не называть его по имени? Как мне еще его называть, Ваше Преосвященство? Может, еще поклон с реверансом отдавать при входе? Он не заслужил таких почестей. Имена градом сыплются на голову, а я и половины не успеваю запомнить.

– Шрадрик, Лори, Гарсия, Раквелл, Шон…

Уилл крутит меня в разные стороны, как куклу на проводках, только успевай кивать. Но я даже этого не успеваю. Ни улыбнуться, ни поздороваться. Даже рассмотреть всех толком. Так много лиц, так много имен. Не уверена, что смогу хотя бы пару вспомнить. Кроме близнецов. Черные волосы с синими кончиками, татуированные руки и шея. Такое сложно не заметить. Еще и пирсинг над левой бровью у Лима. Или это Марена? Когда с губ Уилла срывается последнее имя, моя голова готова взорваться. Он это замечает, но лишь улыбается. Мол, ничего, привыкнешь. Утром он обещал кое-что показать, а пока я предоставлена самой себе.

Первый этаж, гостиная, кабинет, парадный зал – и это даже не четверть богатств, которые скрывают мраморные стены. Для начала хочу подышать воздухом. Заворачиваю за угол и вижу, что на террасе кто-то есть. И этот кто-то не из тех, кого я хотела бы встретить в ближайшее время. Мирилин. После того как я обозвала сиринити чокнутыми, встреча с ней не сулит ничего хорошего, но я не решаюсь пройти мимо.

– Любуешься природой?

– Жду, когда группа вернется с ночного обхода.

– Откуда?

– С Майлз Сити. В последнее время там участились случаи обращения.

– О чем ты?

Она поворачивается к саду. После моего срыва она не такая общительная. Неужели мне силой придется вытягивать из нее объяснение?

– Может, объяснишь?

– Тебя ведь не интересует жизнь сиринити?

Так и знала, что в этом все дело.

– Слушай… тогда вечером я наговорила лишнего. Я не хотела тебя обидеть.

– Знаю, – кивает она, – на тебя много свалилось. Я не в обиде.

– Расскажешь об обходе?

– Все дело в моровах, – она пододвигается ближе, – раньше они просто убивали, но сейчас все чаще обращают людей.

Массовое превращение в чудовищ? К такому я не была готова.

– Это началось шесть лет назад, тогда мы впервые обнаружили нового морова. Мы знали точно, потому что это был один из местных.

– Но зачем и как?

– Моровы используют кровь для создания себе подобных, только обращением это назвать нельзя. Скорее, отравлением.

Эми. Вот почему она стала такой. Ее отравили. И дядю.

– Кровь моровов – это яд. Она настолько насыщена ферментами, что попросту травит организм, меняет саму ДНК человека. И это хуже смерти. Это как вирус, который мы пытаемся остановить.

Мирилин рассказывает, что моровам, прорвавшимся за стену, удалось взять под контроль голод и сохранить человеческий облик. Это правда. Ведь я видела морова. Дядя Ник. Не знаю, как давно его заразили, но больше он был похож на человека, а не на тварь из рассказов Кристиана.

– Вот чем мы и занимаемся. Мы сражаемся. Каждую ночь отправляем группу захвата в город, вылавливаем тварей и истребляем, чтоб спасти тех, кому уготовлена лучшая жизнь.

Получается, сиринити жертвуют своей жизнью на благо других, в то время как «другие» даже не догадываются об их существовании. Каждый день они встают с кровати, зная, что этот день, возможно, станет последним. Ведь если не моровы, их может убить болезнь. Достаточно пропустить инъекцию. И этих людей я звала сектантами? Да в них больше человечности, чем в людях.

– Блэквуд тоже патрулирует?

Не знаю, зачем я спросила, но то, как изменилось выражение лица Мирилин, заставило меня сто раз пожалеть о своем неконтролируемом языке.

– Верховный Жрец возглавляет патруль, но не всегда идет на обход.

– Почему?

– У него есть дела поважнее обходов с дежурными стражами.

Мне показалось, или я уловила нотку злорадства?

– Тебе он тоже не особо нравится?

– Поверь, он никому не нравится.

– Он так ужасен?

– Хуже. Я уж точно знаю.

– Знаешь? – сглатываю камень в горле. – То есть вы с ним…

– Он мой брат!

Камень проваливается куда-то в желудок, а то и еще ниже. Такого я точно не ожидала. Мирилин! Сестра Блэквуда? Но ведь они непохожи! Я имею в виду, эта маленькая скромная девчушка с рыжими кудряшками и Блэквуд?

– Знаю, о чем ты думаешь, но это так. И вот что я тебе скажу. Представь худшее, что есть в мире… и это все равно будет в сто раз лучше его. Он не знает слов благодарности, никого не щадит, не ценит.

– А как же ты? Ведь ты его сестра.

– Не имеет значения. Он Верховный Жрец, ему все одинаково безразличны. Так что если тебе дорога жизнь, держись от него подальше.

Принимая во внимание те недолгие моменты, проведенные с Блэквудом наедине, можно с уверенностью сказать, что он далеко не подарок. Но ведь она его сестра. Кто, как не она, должна его надоумить? Но сейчас не это главное. Я должна знать врага в лицо.

– Мирилин?

– Да?

– Расскажи мне все, что знаешь о моровах.

И она рассказывает. От нее я узнаю, что у сиринити и моровов общие корни. Они походят из древнего рода сангвинаров – людей, больных сангморой. Сангмора – редкая генетическая мутация, из-за которой нарушена выработка красных кровяных телец (по крайней мере, я так поняла). В результате организм не получает достаточно кислорода, который разносится к органам вместе с кровью. Единственное лечение – инъекции крови.

В древние времена больных сангморой принимали за демонов, закалывали кольями и сжигали за то, что те пили кровь. Да, вам не показалось. Именно пили, ведь в те времена понятие инъекции было чем-то из области магии. Достать стерильный шприц было не по силам даже лекарю, что уже говорить об обычных людях, поэтому большинству приходилось пить кровь прямо из вены. Вот откуда все эти легенды о вампирах. И хотя у них общие корни, моровы сильно отличаются от сиринити. Все дело в их жажде. Бесконтрольное потребление крови превратило их в хищников, движимых инстинктами. Их рефлексы быстрее, а силы больше. По причине неравенства сил, сиринити решили раздобыть лекарство, которое поможет одержать победу и излечить тех, кто подвергся заражению моровами. Но есть и обратная сторона медали. За свою жажду моровы поплатились человечностью. Они не испытывают жалость, боль, обиду. Ими движет только одно чувство – голод. Конечно, Эми не была такой при нашей последней встрече, но она не родилась моровом. Ее организм борется с ядом, и пока этот процесс не завершится, я могу ей помочь. После рассказов Мирилин я искренне обрадовалась, что моровы за стеной давно вымерли. Не хотелось бы встретиться с ними лицом к лицу.

Но больше всего меня поразили слова Мирилин о Блэквуде. Почему родная сестра его презирает? За что его все ненавидят? И почему всякий раз, когда я пытаюсь что-то узнать, все говорят держаться от него подальше? Эти мысли долго не дают мне покоя, пока я разгуливаю по коридорам поместья. В этом каменном лабиринте легко заблудиться, но хуже то, что некоторые места идентичны. Как этот холл, который похож на холлы всех трех этажей.

Сворачиваю в коридор и утыкаюсь в стену. Тупик? Но я видела окна со своей комнаты. Подхожу ближе и замечаю дверь за занавесью. Потайная комната. Это уже интересно. Наверное, это башня с часами. Ее видно с подъездной площадки. Проход в стене выводит меня в помещение. Света нет, только пара лучей из дыр в потолке и единственного окна. Вижу какие-то механизмы, рычаги. Что это? Шестеренки, лопасти, зубцы повсюду. Вся комната – сплошной рабочий механизм. Каждое движение заранее продумано, каждый поворот – часть идеально составленной схемы. Скрип металла такой тихий, не громче моего дыхания. Наверное, кто-то их регулярно смазывает. Возле окна есть кровать, стол и кресло. Похоже, здесь кто-то живет. Подхожу к столу, перебираю пару шестеренок и вдруг замечаю одну интересную вещицу. Деревянная шкатулка. Большая шестеренка скрывает на крышке цветочный узор. Достаю из-под ворота медальон и прикладываю к шкатулке. Не может быть. Тот самый рисунок. Завиток в завиток. Но почему он здесь? Что это за шкатулка и как она здесь оказалась? Если она связана с тем, что говорил дядя, я обязана это узнать. Вдруг она подскажет… Ой! Шкатулка выскальзывает и летит прямиком в чьи-то руки. Мне требуется мгновение, чтоб осмелиться поднять глаза.

– Извини…

– Убирайся.

– Я не хотела ничего сломать.

– Я сказал: вон!

Желчь в голосе Блэквуда выталкивает меня к двери так быстро, что я даже не замечаю, как оказываюсь в своей комнате. Это была комната Блэквуда. Он живет в башне с часами. Более того, он за ними ухаживает, смазывает. Но главное не это, а шкатулка. На ней такой же цветок, как на медальоне. Вот почему он хотел забрать его. Он знает, кому он принадлежал. Но это лишено смысла. Дядя сказал, что медальон должен защитить меня. А Блэквуд меня ненавидит. Почему тогда дядя так сказал? Что ж, кажется, на одну загадку стало больше.

* * *

На лице Уилла сияет улыбка, словно сегодня утро Рождества и мы идем распаковывать подарки. Мне он нравится. Он милый и шутит постоянно. У меня такое чувство, что я его давно знаю. У вас никогда такого не было? Согласна, это странно. Лучше не буду об этом думать. Итак, сюрприз. Не знаю, куда Уилл меня ведет, но, думаю, это что-то впечатляющее. Я не ошибаюсь. Спустя десять минут передо мной открывается немыслимое по размерам помещение, высота стен которого сравнилась бы только с горным массивом. Белый потолок и стены сливаются в одно целое, только метровые окна показывают, что стена не бесконечная. На предназначение помещения указывают мишени, матрасы и деревянные манекены, расставленные по всему периметру. Уилл называет ее тренировочным центром, но, по-моему, это больше похоже на площадку для съемок фильмов. Слишком уж нереалистичными кажутся декорации.

Взять, к примеру, эту стену напротив, усыпанную холодным оружием. Кинжалы, мечи, мачете, даже нунчаки. И зачем стражам так много оружия? На мой вопрос Уилл улыбается, но не отвечает. Мол, сама увидишь. Вид тренировочного зала приводит меня в восторг. Оказывается, стражи обязаны тренироваться постоянно для поддержания формы. Большинство из них начало тренировки с детства. Детства! Дети изучают приемы владения мечом. Можете себе представить? Я нет. Мы подходим к бойцовской арене. В центре ринга – Марена и Лим. Кружат напротив друг друга, словно в медленном танце. На них снова эта странная одежда. Черный комбинезон с рукавами-митенками и воротом до самых скул. Спрашиваю об этом Уилла, он лишь пожимает плечами.

– Это стандартный боевой костюм. Все стражи такие носят. Тебе тоже выдадут.

Марена делает захват, и Лим уже лежит лицом в пол, проклиная ее последними словами.

– А почему ворот такой высокий?

Уилл объясняет, что это для защиты, так как моровы всегда цепляются в шею. На лице Марены горит ухмылка. Она довольна собой, но больше всего, кажется, ее радует возможность поиздеваться над братом. Что с нее взять. Все старшие сестры одинаковы. Лим сползает с ринга, держась за правый бок. Сбитое дыхание дает понять, что ему неплохо досталось. На его смену выходит рыжеволосый парень. Он был вчера в комнате отдыха. Личи, по-моему. Он настроен решительно. Принимает оборонительную стойку, но ни настрой, ни стойка ему не помогают. Перехват руки, удар в колено, выпад. Меньше чем за три секунды Личи оказывается на полу. Нужно отдать Марене должное. Она мастер своего дела. Пока все поздравляют ее с победой, мы на полпути в другой конец зала. Уиллу не нравится, что в зале с утра так людно. Он говорит, что ближе к полудню все уйдут обедать и можно будет расслабиться. Я соглашаюсь.

А пока можно развлечь себя глазами. Понаблюдать, как стражи дерутся на мечах, метают топоры и бросают металлический снаряд через весь зал. Некоторых я уже видела. К примеру, того парня на канате. Жаль, не могу вспомнить его имени. Но есть и те, кого бы я предпочла никогда больше не встречать. Например, Скретча, чья мрачная фигура с луком пачкает собой белизну стен. Или Блэквуда, занявшего весь восточный угол. Упражняется с клинком, уродуя и без того безобразный манекен. Нас не замечает, но я-то вижу, как напрягаются его плечи, когда мы проходим мимо. Словно моя тень обжигает ему кожу. Мы обходим зал вдоль и поперек и даже не замечаем, как помещение пустеет. Как только в двери исчезает последний страж, на лицо Уилла оседает непривычное серьезное выражение.

– Так, – начинает он. – Хватит тратить время попусту. Перейдем к делу.

– Что предлагаешь?

– Сегодня последний день. Вечером выезжаем. Предлагаю потратить его с пользой.

Я заинтригована. Его тон предвещает что-то интересное.

– Всему я обучить тебя не смогу, но краткий курс выживания мы осилить сможем.

Он снимает со стены с оружием кинжал и показывает мне.

– Всегда бери кинжал за рукоять и никогда не поворачивай к себе лезвием. Это может сыграть с тобой злую шутку.

Он приподнимает мою руку с клинком, показывая, как правильно держать.

– Как держать кинжал зависит от того, куда ты собираешься нанести удар. Снизу, – он опускает клинок острием вверх, – от большого пальца, для удара в грудь или шею. Сверху, – лезвие вздымается над его головой, – от мизинца, для удара в бок или живот. В случае с моровами лучше всего бить в шею.

– В шею, поняла.

– Кинжал должен быть при тебе всегда, куда бы ты ни пошла.

– Всегда носить с собой. Ясно.

Он хмурится. Похоже, понимает, что краткий урок владения оружием мне вряд ли поможет.

– Хорошо. А сейчас перейдем к практике, – скрежет металла, и у него в руках появляется еще один клинок. Можно подумать, он их из воздуха берет.

– Покажу тебе пару приемов.

Он торжественно вручает мне клинок, будто посвящает в тайный орден. Тяжелый, не то что охотничий нож, и больше раза в два. Два лезвия сплетаются между собой, словно змея. Необычная форма для оружия.

– Чтобы отразить атаку сверху, нужно перехватить правую руку, – он заносит кинжал над головой. – Во время атаки захватываешь запястье правой руки. Это поможет сдержать нападающего. Затем бьешь в шею, локтевой сгиб или колено. Главное, чтоб это было неожиданно.

Уилл приближается и заносит кинжал над головой. Внезапно замечаю в его глазах странный отблеск.

– У тебя что, линзы?

– Ах, это, – он потирает левый глаз, словно стряхивает пылинку, – так уж получилось, что природа наделила меня шикарными волосами в обмен на хорошее зрение.

Зато скромностью явно не обделила.

– Ну так что, попробуем?

Идея бить Уилла мне не нравится, но он старается ради меня. Стоит и мне немного постараться.

– Внимание, – кинжал приближается к моему плечу, – запястье.

Обхватываю его правую руку.

– Теперь отвлекающий прием.

Пока я раздумываю куда лучше ударить, лезвие уже застывает возле моей шеи. Сначала. Исходная, атака, удар между ребер. Неплохо, но слабовато, чтоб обезоружить противника. Я все-таки нетренированный боец. То же самое с ударом живот. А в шею в самый раз. Правда, я начинаю переживать, что ударила слишком сильно. Уилл отрицает, но ему все равно требуется минута, чтоб перевести дыхание.

– Уже лучше, а теперь с клинком, – он принимает стойку, – я буду нападать, ты – защищаться. Идет?

Киваю, хоть на самом деле понятия не имею, как вообще вести себя с этой штукой.

– Когда я делаю выпад, подними клинок вниз, блокируя атаку.

Он шагает вперед, я выставляю клинок, но, кажется, слишком высоко. Рука дрожит от непривычки.

– Нет. Сейчас покажу, – он обхватывает руками мои и опускает их на пару сантиметров, – так.

Чувствую, как неудобство разливается по щекам. Он слишком близко.

– Еще раз.

Он занимает позицию, делает выпад и… я его блокирую. Его клинок ударяется о мой. Звон металла неприятно бьет в виски, но все же я это сделала!

– Молодец. Еще раз.

Он нападает еще, затем еще. И с каждым разом у меня получается все лучше. Уверена, он мне поддается, но это все равно приятно. Чувство уверенности оттого, что можешь себя защитить, приятно. Ощущение металла в руках вызывает у меня неподдельное восхищение, которое усиливается потому, что клинок поддается. Он становится послушным, гнется в руке, словно для нее и был сделан. Ничего подобного не испытывала. Последний выпад Уилл делает снизу, чтоб застать меня врасплох. Не получается. Я блокирую эту атаку тоже.

– А ты молодец, – выдыхает он. – Учишься налету. Скоро будешь драться не хуже стражей.

Не могу сдержать улыбку. Знаю, он мне льстит, но все равно приятно.

– Тебя это забавляет?

Голос Блэквуда застает меня врасплох. Я думала, он давно ушел.

– Тренировки кажутся тебе забавными?

– Нет. Я просто…

– Защищайся.

Не успеваю опомниться, как клинок устремляется прямо на меня. Еле успеваю блокировать атаку.

– Что ты делаешь?!

Его удары не похожи на выпады Уилла. Они в десять раз сильнее и раза в четыре быстрее. Лезвие так и дрожит у меня в руках. Теперь я точно уверена, что Уилл мне поддавался.

– Хватит!

– Почему? Ты ведь хотела быть одной из сиринити. Давай сражайся.

Он бьет сильнее и сильнее, пока я не выпускаю оружие из рук. Но даже это его не останавливает. Выпад и клинок оставляет кровавый след на моей руке.

– Защищайся.

Очередной выпад, кровавый след на предплечье.

– Не могу!

– Что такое? Тебе больше не весело?

Удар слева, выпад, и я прижата к стене. Легкие горят. Не могу… дыш…

– Я не… – лезвие врезается о мою шею, – могу…

– Моровы не ждут, пока ты будешь готова. Они просто нападают и не отступают, пока жертва не будет мертва.

Не могу дышать. Чувствую, как лезвие врезается в кожу.

– Хватит, пож…а…луйста.

Рывок и давление обрывается. Я валюсь на пол. Грудная клетка горит от недостатка кислорода. Кажется, я сейчас задо…

– Ты не сиринити и никогда не будешь. Ты идешь на Другую сторону только из-за своей крови. Без нее ты всего лишь закуска. Твоя задача – не путаться под ногами, а не сражаться. Поняла?

Он устремляется к двери, оставляя меня на полу, слабую и дезориентированную. Вижу приближающуюся фигуру Уилла.

– В мой кабинет.

– Но сир…

– Это приказ.

Уилл смотрит на меня, затем на Блэквуда. Вижу, как ему нелегко. Он хочет помочь, но не может. Потому что есть приказ, а он не может ослушаться Верховного Жреца. Даю понять, что все в порядке. Он должен, я понимаю, поэтому не обижаюсь. Сама как-нибудь справлюсь.

* * *

Восемь вечера, а я до сих пор не готова к отъезду. На самом деле, мне и готовить-то нечего. Поэтому когда Мирилин стучится в дверь, я тяну до последнего, пока ее голова не просовывается в щелочку.

– Выезжаем через полчаса.

На кровать опускается походный рюкзак. Судя по звуку, тяжелый.

– Снаряжение и тренировочный костюм. И еще, – она опускает на подушку шарф, – думаю, тебе пригодится.

Когда я спускаюсь, на подъездной площадке уже настоящий ажиотаж. Полсотни стражей загружают вещи в багажники двух внедорожников. Мне требуется пара минут, чтоб понять – здесь все. Все сиринити, живущие в поместье. Молодые, старики, дети. Даже те, кто, как видно по оттенку кожи, нечасто покидает свою комнату. Неужели все пришли проводить нас? Невероятно. Некоторые подходят ко мне, желают удачного пути. Другие – молча кивают мне вслед. Некоторых я уже видела. Например, Пейшенс – девушку с волосами цвета вишни. Такая хмурая и вечно недовольная. Ее взгляд трудно не заметить. Будто кирпичом по голове. Прямо как у Блэквуда. Они, случайно, не дальние родственники? Хотя вряд ли на двоих в семье хватило столько яда. Вижу Мирилин. Она в багажнике внедорожника. Направляюсь к ней, но Блэквуд перерезает мне дорогу. Проходит мимо, закидывает сумку в багажник. Делает вид, что меня здесь нет. Будто почувствовал, что я о нем думала. Ну и ладно. Так даже лучше, лишь бы не бросался на меня с кинжалом. Иногда я все же чувствую на себе его взгляд. Холодный, ржавый, как крышка консервной банки, отсыревшая под проливным дождем. И такой же острый. Так смотрят на человека, приговоренного к пожизненному за убийства детишек или на дождевого червя. Хотя последнее более точно подходит. А в академии еще говорят, что я чокнутая. Бросаю рюкзак на кучу в багажнике, когда слышу шаги сзади.

– Это тебе.

Девочка протягивает мне что-то в раскрытой ладони.

– Мне он приносит удачу и тебе принесет.

Камень в виде полумесяца. Странный амулет, но если он действительно приносит удачу, он мне понадобится. Не успеваю и рта открыть, как за ее спиной вырастает Марена.

– Кити, не доставай Сильвер. У нее и так забот хватает.

Она подталкивает малышку в спину, и та растворяется в толпе.

– Это ваша сестра?

– Так заметно?

Губы Марены расплываются в улыбке. Видимо, мысль, что у нее есть не только противный брат-близнец, но и сестра, ей приятна. Вещи загружены, машины готовы к отъезду. Но только я собираюсь забраться в салон, как Мирилин тычет в меня локтем. Показывает куда-то в сторону. При виде приближающейся фигуры я отступаю от машины.

– Что ж, момент настал. Надеюсь, ты готова к испытаниям, которые вам уготовила судьба.

Руки Кристиана, массивные, словно каменные глыбы, опускаются на мои плечи.

– Не стоит бояться.

– Я не боюсь.

Он улыбается. Видимо, тоже чувствует, как вены бешено пульсируют под его руками.

– Страх – это нормальная реакция. Не стоит его стыдиться, но и отрицать не нужно. Его нужно просто принять. Как бы ты ни отрицала, это путешествие важно не только для нас, но и для тебя. Оно изменит твою жизнь.

– Надеюсь.

– Ты очень храбрая, Сильвер. Об этом свидетельствует не только твое поведение, но и твой выбор. Пускай этот дар помогает тебе.

Не знаю, что ответить, поэтому просто киваю. Такого откровения я точно не ожидала. Можно подумать, он действительно за меня переживает. Стук дверцы, скрип оседающего снега – машина трогается с места. Наблюдаю, как тает в темноте силуэт поместья. У меня дурное предчувствие. Не знаю, что ждет меня там, за тысячи километров от цивилизации и прав ли Кристиан насчет моего происхождения. Но в одном, думаю, он не ошибается – это путешествие изменит мою жизнь.