Читать книгу Граница. Песчинки на чашах весов # 1 - Ксения Крутская - Страница 2

Странное чувство. Ты ведешь машину. А кто ведет тебя?

До самого горизонта – горы. Самые высокие вершины вдали ослепительно сверкают на солнце. Чуть ближе – тонут в синеватой дымке. Дорога вьется по краю обрыва, у подножия которого играет пеной и бликами мутно-зеленоватый поток горной реки, по-весеннему бесшабашной и опасной, допьяна напоенной таянием снега и ледников. Узкая асфальтовая лента огибает выступы отвесных скал, с которых того и гляди сорвется камень – хорошо если просто припугнет или преградит путь, а то и расплющит машину, как жука.

Горы впереди. Горы позади, в зеркале заднего вида. Горы справа и слева. Горы вокруг, куда ни глянь.

Этого не может быть. Невозможно.

Сегодня вторник, время – около полудня. Сейчас перед глазами должны быть не приборы и зеркала, не сизые зубья вершин на горизонте, не дрожащее марево над нагретым асфальтом и не цветные пятна дорожных знаков, а экран рабочего компьютера с рядами и столбиками ничего не значащих, пахнущих пылью и скукой цифр и слов… Скоро обеденный перерыв, надо бы успеть забежать в аптеку…

Стоп.

Что происходит? Это сон? Проснуться, скорее… А вдруг будильник не сработал?

Нет. Спокойствие. Не задумываться, не сомневаться.

Нельзя терять контроль. На этой дороге нужна полная и постоянная концентрация. Стереть из сознания все, кроме отработанных до автоматизма действий. Быстрые взгляды – спидометр, зеркала, датчик температуры двигателя. Тонкая игра педалями – уверенно, но нежно, будто не внедорожником управляешь, а играешь на фортепиано… Сбросить скорость и плавно войти в очередной «слепой» поворот. Знаки на обочине – белые стрелки на красном фоне – кричат об опасности. О чем они предупреждают? О крутом вираже на дороге – или в судьбе?

Не думать, не сомневаться. Не бояться.

Бояться уже поздно. Понимаешь? Поздно.

Не глядя, дотянуться и чуть повернуть регулятор громкости магнитолы. «What’s done is done. Nothing’s the same»1. Как же ты прав, Джесси2…

Мелькают верстовые столбы. Сменяют друг друга, как полосы света и тени, мгновения ликования и ужаса.

…И чувствуешь, что сдаешь важнейший в своей жизни экзамен. А вопросы в билете написаны на неизвестном тебе языке. И времени на подготовку не дается.

И оценка ниже, чем «отлично», недопустима.

Руки с длинными тонкими пальцами плотнее сжали обтянутый вытертой кожей руль. Светло-карие глаза быстро глянули в зеркало заднего вида, затем – на экран навигатора. «Потеряно соединение со спутниками», – словно только этого и ждал, отозвался неприятный, неживой женский голос из устройства. На губах той, с кем Ольга пока еще немного боялась встречаться взглядом в зеркале, на мгновение проступила чужая, холодная усмешка.

Километр за километром разматывается позади серебристая лента Чуйского тракта. Охрово-рыжие и сумрачно-серые склоны гор, местами расцвеченные зеленой дымкой первых майских листьев и лиловой кипенью цветущего маральника, нависают над дорогой то справа, то слева, то сжимают узкое асфальтовое полотно с обеих сторон. Отвесные скалы словно хмурятся, глядя сверху вниз на крошечную синюю машинку, виток за витком упрямо ползущую вверх по серпантину Чике-Тамана. Строгие взгляды безмолвных стражей этой земли скользят по лицу, и Ольге кажется, будто ей буквально сканируют мозг, выискивая там оправдания ее вторжению.

Что она везет в этот заповедный, затерянный край? От чего пытается заслониться этими каменными стенами, от кого надеется спрятаться, путая следы, петляя, как шустрая и вездесущая речка Чибитка? И что осталось за спиной?

А за спиной – два с лишним десятка пустых, не отпечатавшихся в памяти лет. Как безвкусная, не холодная и не горячая, мертвая вода, утекли они сквозь пальцы. А потом? Безжалостная правда о себе, пришедшая внезапно, как сердечный приступ: она не на своем месте. Она живет не так и не там, она проживает не свою жизнь!..

Типичный симптом невроза офисного страдальца среднего возраста?

Да, верно. Это первое, что приходит на ум. А не сходить ли к врачу?

Пусть избавит от этого чувства, от которого, просыпаясь, хочется завыть в голос, потому что проснулся ты опять не там и не тогда… От мимолетных приступов узнавания, когда один взгляд в глаза случайного прохожего или попутчика в маршрутке вдруг отзывается таким ударом тоски, что впору прямо на ходу хвататься за спасительный зеленый флакончик с травяным сиропом, якобы успокаивающим нервы – но скорее просто отупляющим.

Глоток приторной сладости с аптечно-травяным вкусом. Потерпеть, пока подействует. Минут двадцать, всего двадцать минут…

Уходит острота чувств. И приходит пустота. А она пугает намного сильнее, чем тоска и боль. Все не так…

Страх. Одно из тех чувств, которые ну никак не пожелаешь испытать лишний раз. Но тут…

Лучше уж страх, чем эта пустота. Чем давящее чувство предательства, которое непонятно чем можно объяснить – кого и каким образом предает Ольга, просто пытаясь обыкновенно прожить свою обыкновенную жизнь? Просто прихлебывая ново-пассит, когда уж совсем невмоготу?

И некто (или нечто?) постарался на славу, чтобы довести интенсивность страха до утраты инстинкта «всё-как-у-всех», заменяющего современному обитателю «каменных джунглей» инстинкт самосохранения.

И Ольга уже почти готова была от всей души благодарить эти неведомые силы, заставившие ее как бульдозером пройтись по своей размеренной и скучной жизни. Так ее, вдребезги, в обломки. На свалку. Отсортировав вредный для природы мусор. Ольга искренне надеялась, что этот «мусор» и вправду остался в городе. Там, за спиной, во многих сотнях километров пути – похоже, что без перспективы возврата.

Да, ей было страшно. До одури, до дикого сердцебиения страшно. Но так она хотя бы чувствовала себя живой.

Впереди – неизвестность, верно. Зато позади – до того тошнотворная «известность», что при мысли о возможности возвращения назад волком хочется взвыть.

Волком…