Читать книгу Волки и Тени - Ксения Крутская - Страница 2

Наконец-то завершена изматывающая скачка наперегонки с клубами пыли. Посыпанная щебнем дорога разделилась на два пыльных русла, одно из которых побежало дальше в глубь долины, а второе, словно бы с облегчением вздохнув, утомившись от собственной тряски и ухабистости, нырнуло в ворота турбазы. Синяя «тойота», мелко подрагивая боками на щебенчатой «стиральной доске» и фыркая от пыли, вкатилась следом за ним под деревянную арку и замерла, тяжело вздохнув напоследок.

Ольга выключила зажигание и, выбравшись из машины, с видимым усилием разогнулась. Она провела за рулем почти двое суток, и последние шесть часов окончательно вытрясли из нее дух. Завершающие путь сорок километров дороги были настолько ужасны, что преодолеть их живым было под силу только оседлав джип, причем желательно помощнее и подороже… А Ольга очень надеялась, что среди любителей подобного экстремального отдыха, да еще и не в сезон, не найдется настолько состоятельных людей. Смельчаков (или же безумцев вроде нее самой), которые отваживались штурмовать знаменитый перевал Кара-Йол на машинах попроще, находилось, к счастью, немного.

Ольга направилась к домику администрации турбазы, с крыльца которого ей навстречу уже спускалась полноватая женщина в роскошной соломенной шляпе с огромным розовым бумажным пионом, в живописных цветастых шароварах и желтой футболке размером с парашют.

– Здравствуйте, – откашлявшись, сказала Ольга. Кажется, это были первые произнесенные ею слова за последние двое суток. – Я бронировала домик на три недели, моя фамилия…

– Как же, как же! – широко улыбаясь, перебила ее женщина. – На три недели! Я прекрасно помню эту бронь, прямо скажем, не каждый день такое бывает… И даже не каждый год! – она махнула рукой в сторону реки. – Пойдемте! Раз вы собираетесь гостить у нас так долго, мы оставили вам самый удобный домик! – и она двинулась в указанном ею же самой направлении. – Машину можете подогнать поближе и поставить рядом с крыльцом. Вы у нас будете самым випнутым вип-клиентом, какого только мог ожидать наш полуторазвездочный отель… Для вас – лучший домик, баня вне очереди и все три часа электричества по вечерам! Меня зовут Маргарита, а вас?

– Ольга, – сказала Ольга, улыбаясь. Эксцентричная хозяйка турбазы ей определенно нравилась.

– Прошу! – Маргарита распахнула перед Ольгой дверь хлипкого на вид деревянного домика размером примерно два на три метра, с четырехскатной крышей, покрытой досками внахлест. Заглянув в домик, Ольга умилилась спартанской обстановке: дощатый стол, дощатый же топчан, на стене дощатые полки, в углу вполне аккуратно выглядящий комод, явно самодельный, на окне – трогательные тюлевые занавески восьмидесятых годов прошлого века.

– Уютно, – сказала она с сомнением, на что хозяйка отреагировала немедленно:

– Не переживайте, сейчас я добавлю вам удобств! – она заспешила к домику администрации, крикнув через плечо: – Подгоняйте пока машину, располагайтесь!

Ольга вняла разумному совету и вернулась за своей «тойотой» к воротам турбазы. Не дожидаясь возвращения Маргариты с обещанными «удобствами», она начала выгружать из машины свое имущество, рассчитанное на три недели пребывания вдали от цивилизации: несколько больших пакетов с продуктами (крупы, овощи, яблоки, всевозможные консервы и много, много, очень много шоколадок), походная газовая плита и внушительная коробка баллонов к ней, большая сумка с одеждой и прочим тряпьем, несколько чистых тетрадей, ручек и карандашей, электронная книга. Кроме того, у нее с собой был и ноутбук, но, учитывая отсутствие на турбазе электричества, он был прихвачен с собой единственно по привычке. Телефон также имелся, но здесь он был еще менее полезен, чем ноутбук, ввиду полной недоступности сигнала сотовых операторов, но это, безусловно, было только к лучшему.

Ольга прибыла в долину реки Казыркан с определенной целью – пропасть. Исчезнуть. Потеряться.

***

…Камнем преткновения обычно называют некое препятствие, возникающее на пути к цели, мешающее продвижению и заставляющее терять время и силы понапрасну. В случае Ольги камней преткновения в какой-то момент вдруг оказалось слишком много. Правда, оказались они не столько препятствиями, сколько причинами чуть замедлить бег, остановиться, оглядеться по сторонам и заметить что-то новое и чрезвычайно важное.

Никогда за первые двадцать три года своей жизни Ольга не ощущала в себе тяги к приключениям. Она выросла в хорошей, счастливой, во всех отношениях умеренной семье. Мама – преподаватель, папа – инженер, затем предприниматель. Старший и младший братья, на удивление послушные и спокойные ребята. Большая квартира, где у каждого имелся свой уголок, но почти каждый день семья собиралась в полном составе за столом на ужин. Пять характеров, пять точек зрения; за столом то и дело разгорались нешуточные споры, не переходившие, однако, в ссоры и взаимные обиды.

Старший брат Иван несколько лет назад переехал в Москву, открыл там собственное дело – юридическую фирму, и прекрасно обжился в столице. Младший, Роман, на момент описываемых событий закончил четвертый курс института, учился тоже на юриста, но не скрывал от родственников своего намерения податься в журналисты. Ольга закончила экономический, работала в страховой компании, работа ее не слишком интересовала, но и не тяготила. Доходов хватало на спокойную жизнь и не слишком дорогие удовольствия.

В личной жизни у Ольги тоже царили тишина и спокойствие – до поры до времени. Познакомившись на корпоративной вечеринке с таким же, как она, сотрудником страховой компании по имени Виталий, пятью годами старше нее, Ольга впервые в возрасте двадцати трех лет впустила в свои мысли, квартиру и жизнь мужчину. До этого представители противоположного пола как-то незамеченными мелькали мимо, не давая повода оглянуться и задержать на них взгляд.

Поначалу Виталий казался чем-то странным, нетипичным для ее жизни и потому притягательным. Художник-авангардист, любитель тяжелой музыки, боевой фантастики, спортивного фехтования в прилизанном футляре образцового офисного клерка. Ольга, воспитанная в консервативном и классическом духе, потянулась к новым впечатлениям, как кот, учуявший через приоткрытую форточку мартовский воздух. Позднее Ольга, размышляя о завихрениях своей судьбы, пришла к выводу, что она с самого детства подсознательно искала каких-то странностей, необычностей, а жизнь, словно стараясь уберечь ее – или же помешать ей – оберегала, подсовывала только исключительно нормальные и спокойные события, места, встречи.

Прошло три года. Вкусы и привычки Ольги претерпели заметные изменения. В родительской квартире все чаще вместо классических оперетт и чарующих голосов Мирей Матье и Шарля Азнавура раздавались рык Джеймса Хетфилда, громовые раскаты Disturbed, учащенный свинцовый пульс Iced Earth. Родители, поначалу снисходительно взиравшие на новое увлечение их девочки (как в плане музыки, так и в плане человека, принесшего эту музыку в ее жизнь), в конце концов начали выказывать раздражение. Ольга, не привыкшая к ограничениям в стенах родного дома, была ошеломлена и от неожиданности научилась огрызаться, что, естественно, не улучшило общую обстановку в семье.

В довершение всего младший брат подцепил от Ольги и Виталия эту «заразу», отрастил волосы до плеч, сделался этаким типичным металлистом в вечной черной футболке с рукавами и кожаной куртке с заклепками, устроился работать грузчиком по вечерам и купил себе электрогитару. Такого родители уже не могли вынести и не замедлили предъявить претензию Виталию за оказание дурного влияния на их детей.

Виталий отреагировал спокойно и рационально: предложил Ольге наконец-то переехать к нему. Ольга, недолго думая, согласилась, надеясь таким образом сохранить если не мир и сотрудничество, то нейтралитет. С этого, собственно, все и началось…

Впервые оказавшись в роли единоличной хозяйки в доме, Ольга убедилась, что, мягко говоря, не создана для такой роли. Виталий не отличался долготерпением. Начались мелкие проявления недовольства, затем более крупные, первые стычки, ссоры…

Выросшая в семье, где никто никогда не ссорился и не ругался (очень странно и подозрительно, не правда ли?..), Ольга была растеряна и выбита из колеи. Все шло не так… Мир начал потихоньку меняться. На гладкой шелковистой ткани бытия стали появляться сначала небольшие узелки, затем торчащие кончики оборванных ниток, потертости и наконец, мелкие и все более крупные прорехи.

Что самое странное, на работе именно в этот момент началось то же самое. Мелкие неприятности, недопонимание в общении с клиентами, с коллегами, с начальством… Вдруг Ольгу стали безумно раздражать своеобычные для любого бумагомарательного труда несуразности: противоречия в нормативных документах, идиотские требования, неверное толкование начальством и проверяющими пунктов инструкций… Все это она замечала и раньше, но благоразумно держала свое мнение при себе, а в какой-то момент чаша ее терпения будто бы переполнилась, что закономерно привело к появлению напряженности в отношениях с руководством. Коллеги стали коситься на нее с недоумением и избегать откровенных разговоров.

Словно бы слыша треск тонкого льда под ногами, Ольга начала готовить пути отступления. Она поменяла прическу – от модных прямых русых волос вернулась к своим «родным» волнистым темно-медным (все женщины офиса высказали единодушное порицание). Получила водительское удостоверение и купила подержанную машину, хотя до этого панически боялась всевозможной техники и категорически отрицала любую вероятность когда-нибудь увидеть ее за рулем. Сменила стиль одежды – за пределами офиса и дресс-кода ранее она предпочитала джинсы, кроссовки, свитеры, футболки и тому подобный спортивно-молодежный стиль. Теперь же в ее гардеробе появилось несколько черных брюк, черные кожаные ботинки со шнуровкой, длинный строгий черный плащ, строгие шарфы и шейные платки…

В жизни нарастало, зрело, сгущалось грозовыми тучами какое-то непонятное напряжение. Каждый день с момента пробуждения и до отхода ко сну Ольгу не отпускало какое-то странное чувство: то ли она пыталась вспомнить что-то важное, то ли опаздывала куда-то и пыталась отделаться от назойливого препятствия на своем пути, то ли чуяла неопределенную, неосязаемую опасность и беспокойство. Что-то звало ее куда-то… И хуже всего было то, что она никак не могла понять язык этого «чего-то», уловить указываемое направление.

Ольга начала беспокоиться за свое психическое здоровье. Нет, она была далека от мысли о том, что ей следует обратиться к специалисту. Но состояние ее было настолько необычным, что девушка, начитавшаяся за свою жизнь книг о людях с неустойчивой психикой, начала находить у себя подозрительно знакомые симптомы. При этом, как она сама отметила, ее совершенно не страшила мысль о том, что она может сойти с ума: то ли она была уверена, что истинного сумасшедшего не насторожили бы все эти странности в сознании, то ли… Еще не понимая сущности происходящего, она заранее принимала все, что готовил для нее этот источник тревоги и смятения чувств.

Напряжение нарастало и становилось невыносимым. Повинуясь какому-то странному, ничем не обоснованному порыву, Ольга написала заявление на увольнение. Сказать, что начальство и коллеги были удивлены, было бы преувеличением: ситуация на работе уже давно накалилась достаточно, чтобы от Ольги можно было ожидать неких решительных действий. Удивление у коллег вызвало другое: на вопросы «Нашла работку получше? Ну, признавайся, куда переходишь? Какая зарплата?» Ольга беззаботно отвечала «Никуда…». Вот этого коллеги понять никак не могли. Все привыкли переживать за свое материальное благополучие, постоянно со страхом думать о будущем, страшиться увольнения, сокращения, банкротства работодателя… И увольнение по собственному желанию «в никуда» стало для коллег гораздо более весомым доказательством неполадок в психике Ольги, чем все ее странные проявления подросткового бунта на третьем десятке лет жизни. Тем более что версия с замужеством и переходом на роль домохозяйки при состоятельном супруге тоже с треском провалилась: Виталий, узнав о выходке Ольги, понимания не проявил и устроил ей тихий, но решительный скандал. Ольга молча выслушала его, ушла в спальню, за пятнадцать минут собрала свои немногочисленные пожитки и покинула его квартиру, несмотря на протесты уже остывшего Виталия, который, в сущности, любил ее и вовсе не хотел, чтобы она уходила.

Остановившись на пороге, Ольга взглянула в лицо человеку, с которым она провела три года жизни и который научил ее быть женщиной.

– Прости, – устало сказала она. – У меня такое чувство, что этим я спасаю тебя от чего-то. Не принимай на свой счет. Мне просто нужно уйти сейчас, – она отвернулась и начала спускаться по лестнице, проигнорировав лифт и не видя ошарашенного лица бывшего любимого мужчины.

Выйдя на улицу, Ольга быстрым шагом прошла пару кварталов в неопределенном направлении, лишь бы подальше от дома Виталия. Свернув во двор, она опустилась на скамейку и задумалась. К родителям путь ей был заказан, понимания по поводу увольнения там она встретила бы еще меньше, чем от Виталия. Другого жилья и знакомых, к которым можно было бы попроситься переночевать, у Ольги не было. Идти в гостиницу или снимать квартиру на сутки в собственном городе ей почему-то казалось диким. Она уже собралась было отправиться на вокзал и поехать куда глаза глядят, но вспомнила, что до официального увольнения ей осталось отработать еще четыре дня. Пришлось взяться за ум, сосредоточиться и перестать следовать порывам. Ольга достала телефон и нашла номер агентства по найму жилья.

Закрыв за агентом дверь в квартирке, которая оказалась ей по средствам – комнатушке в восемнадцать квадратных метров, находящейся в относительно спокойном, но все же типичном общежитии, с заплеванным подъездом и неистребимым запахом пролетарского бытия в коридорах – Ольга опустилась на диван и осмотрела свое новое временное обиталище. Обстановка простая, но аккуратная. Новый диван-книжка, кухонный уголок, простой компьютерный стол с полками, шкаф для вещей, пара деревянных складных стульев из «Икеи». Добрым знаком Ольге показалось то, что посуда здесь была тоже из «Икеи» – Ольга очень любила тамошние разноцветные тарелки и кружки, а здесь они оказались все разные, да еще и тех самых форм и цветов, которые она покупала себе. На окне висели темно-серые шторы со странным, завораживающим рисунком. В общем, эта конурка имела все шансы стать для Ольги вполне приемлемым домом.

Ольга вытащила из сумки и бросила на диван клетчатый плед, который собственноручно связала еще в школьные годы, выставила на полки несколько книг, которые забрала с собой из родительского дома, переезжая к Виталию. Свое место на полке заняла стопка тетрадей с разнообразными красивыми обложками, которые Ольга в последние месяцы зачем-то взялась покупать, создавая странную и абсолютно бесполезную коллекцию. На стол лег ноутбук, рядом встал маленький светильничек, сделанный из корявого пенька и старой отколотой чашки в качестве абажура – подарок младшего брата, мастера создавать забавные и теплые шедевры из хлама. Ольга вскипятила чайник, налила воды в голубую кружку и высыпала туда утащенный у Виталия пакетик кофе «три в одном». Усевшись на стул, она отхлебнула приторно-сладкий кофе (надо срочно купить пачку молотого) и еще раз осмотрелась. Комната приобрела жилой и СОБСТВЕННЫЙ вид. Ольга удовлетворенно улыбнулась, чувствуя, что непонятная тревога и тянущее чувство опоздания отступили – скорее всего, лишь временно, но она была рада и небольшой передышке.

Сквозь плотные серые шторы не проникал свет уличных фонарей и луны, если она и имелась в ту ночь на небе. Дом стоял в стороне от дороги, и уличный шум доносился в Ольгину комнату глухо и смазанно, как через толстый ватно-тканевый фильтр. Ольга лежала на удобном диванчике и спала безмятежно, как кошка. Вдруг она беспокойно и часто задышала, заворочалась и рывком села на диване. Оглядевшись по сторонам и не найдя того, что ее разбудило, она протянула руку и включила светильник. В комнате, естественно, никого и ничего не было. Ольга переводила взгляд с одного предмета на другой, часто дышала и пыталась ухватить за хвост ускользающий сон-видение.

«Выпусти меня… Выскажи меня… Назови меня…»

Ольга встала с дивана, подошла к кухонной раковине и напилась воды из под крана, набирая ее в сложенную ковшиком ладонь. Потом плеснула несколько пригоршней ледяной воды в лицо. Это уж точно отдает психическим расстройством…

Она кружила по комнате, обхватив себя руками, будто в ознобе, и пыталась понять язык, на котором с ней говорил ее сон. «Выпусти… Выскажи… Назови». Что это значит? Ольга метнулась к компьютерному столу, схватила первую попавшуюся тетрадь и ручку, упала на стул и поднесла поблескивающее в свете лампы пишущее острие к бумаге. Проводя одну линию за другой, покрывая бумагу прыгающими бессвязными строчками, она чувствовала, как напряжение отступает, как паника сменяется умиротворенностью, как освобождается зажатая где-то в уголке сознания ее собственная воля.

Почему-то мне страшно хочется написать хоть что-то. Я пишу просто потому, что чувствую, что иначе меня что-то взорвет изнутри. Боже, какая чушь. Что это за странный вид психического расстройства? Потом надо будет подобрать такой красивый латинский термин. Даже интересно, а вдруг такое расстройство и в самом деле существует, и его лечат, например, электрошоком? Добро пожаловать в психушку, Оля…

Ольга отложила ручку и перечитала написанное. Сморщившись, как от запаха несвежего супа, она хотела было вырвать лист из тетради и выбросить, но рука остановилась в сантиметре над тетрадью и отказалась опускаться ниже. Ольга озадаченно посмотрела на собственную руку, как на чужеродный предмет. Нельзя, значит, нельзя. Она пожала плечами. На нее вдруг навалилась вязкая сонливость. С трудом дотянувшись до светильника отяжелевшей рукой, она погасила свет, переползла на диван и заснула крепко и без сновидений.

***

Представьте, что однажды утром вы проснулись внутри мультфильма. И не какого-то там диснеевского, вроде «Красавицы и чудовища», и не советского наподобие «Малыша и Карлсона» – с вполне себе антропоморфными героями, а в «Симпсонах» или «Южном Парке». И вот, выйдя из квартиры и спустившись на лифте, вы выходите на улицу в своих обычных джинсах и свитере, с рюкзаком, и оказываетесь среди желтокожих живых поленьев с выпученными глазами и зубчиками на головах вместо волос.

Примерно так ощущала себя Ольга в оставшиеся четыре дня на работе. В окружавших ее странных существах она с трудом узнавала своих коллег и начальников. Рабочий компьютер вызывал странные смешанные чувства – знакомая и привычная деталь обстановки и в то же время загадочное и подозрительное устройство – а может, вообще существо? – внутри которого явно происходят какие-то непонятные и пугающие процессы.

В первый день после переезда Ольга списывала свою нервозность и рассеянность на стресс, связанный с переменой места обитания, и плохой сон на новом месте, как обычно. Коллеги уже и не удивлялись тому, что она откликалась на обращения к ней с третьего, а то и с четвертого раза, иногда отвечала невпопад, а взгляд ее периодически останавливался на видимых только ей одной точках в пространстве. На второй, третий и особенно на четвертый день объяснения своему странному состоянию она не нашла, но и как-то смирилась с ним, внутренне уверовала, что так и должно быть.

В течение всего последнего рабочего дня Ольга, которой по сути уже совершенно нечего было делать на работе (дела были завершены, бумаги переданы коллегам, и оставалось только дожидаться шести часов вечера), периодически ловила себя на том, что рассеянно подбирает со стола то ручку, то карандаш и начинает что-то писать на подвернувшихся под руку листочках. Обычно это были слова, не вызывавшие никаких подозрений: «Перерыв», «Усталость», «Время», будто бы намекавшие на причины ее внезапного увольнения. Но уже в шестом часу, словно очнувшись, Ольга ошеломленно уставилась в листок, а затем, кинув быстрый взгляд по сторонам, тщательно и жирно зачеркнула фразу «Покажи мне свой мир через эти черные провалы глазниц» и очень аккуратно поставила ручку в подставку для пишущих принадлежностей.

Стеклянные двери офиса закрылись за ее спиной ровно в восемнадцать ноль-ноль. Без двух минут шесть, пробормотав «Всем счастливо», Ольга рванула к выходу так, как будто боялась опоздать на паром, отходящий на другой континент. Больше всего она опасалась, что кто-то из коллег увяжется за ней, намекая на некую «отвальную» гулянку. Обижать ей никого не хотелось. Но и находиться в их обществе лишнее время – тем более… А хуже всего было бы то, что предрекали соседки по кабинету – появление у дверей офиса Виталия на машине, с букетом и извинениями. Опасливо выглянув на улицу и окинув взглядом парковку, Ольга с облегчением выдохнула и короткими перебежками скрылась во дворах.

Только убедившись, что ее никто не преследует (что за глупости лезут в голову, кому могло понадобиться ее преследовать?..), Ольга сбавила шаг. Как будто бы со стороны наблюдая за собственным поведением, она отметила эту странную нервозность и желание побыстрее скрыться. Возможно, это объясняется очень просто? В сумке лежала немалая сумма денег – зарплата, отпускные и премия за последний месяц. Вцепившись в сумку и в приемлемое логическое объяснение, Ольга заспешила к «базе», как она мысленно именовала свою съемную квартирку.

В мае в шесть вечера еще совершенно не пахнет вечером – солнце стоит высоко, при хорошей погоде бывает жарко, в воздухе вьются облачка мошкары, во дворах и скверах над землей поднимается запах свежей травы. Ольга шла быстрым шагом, ни о чем не думая и только краешком сознания подмечая странности, творящиеся вокруг – она пересекала участки улиц и дворов, залитые солнечным светом, и попадала в полосы тени, такой глубокой, что казалось, что на небольшом участке пространства настала ночь. В этих полосах становилось холоднее, свежее, и даже запахи появлялись скорее ночные – запах предутренней холодной росы, падающей на ночные цветы и остывшую дорожную пыль. Что могло отбрасывать такие глубокие тени? Ольга предпочитала не задумываться и только стремительно пересекала эти участки, ускоряя шаг и ежась от прохлады. Еще одной странностью было то, что прохожих ей попадалось очень мало, хотя в начале седьмого на одной из центральных улиц города их должно было быть в разы больше.

– Торопишься? Молодец, все правильно поняла, – вдруг услышала Ольга рядом с собой низкий голос, явно принадлежащий женщине лет пятидесяти, хрипловатый и немного вибрирующий. Вздрогнув, она бросила взгляд в направлении голоса и успела краем глаза заметить удаляющуюся фигуру, одетую во что-то очень странное для майского теплого вечера: в длинное, почти подметающее полами асфальт черное пальто и странную широкополую шляпу, как показалось Ольге, еще и с пером. Сбившись с шага, Ольга замедлилась и оказалась в самой середине очередной теневой полосы. Мгновенно ее пробрал озноб, кожа покрылась мурашками, волосы у основания шеи отчетливо зашевелились, сердце учащенно забилось в предчувствии опасности. Ольга с ужасом поняла, что увязла в тени, прилипла, как муха к кляксе варенья. Рассудок отказывался давать хоть какую-то оценку происходящему, инстинкты кричали «Беги!». Ольга рванулась… и поняла, что не может двинуться с места.

Темнота вокруг сгущалась. Инстинктивно вытянув руки перед собой, Ольга уперлась ладонями в какую-то податливую, но непроницаемую преграду. С огромным трудом сделав один шаг вперед, она принялась изо всех сил давить на эту подрагивающую завесу, чувствуя, как руки почти по локоть погружаются в плотное и чуть тепловатое вещество. Вдруг завеса резко поддалась, и Ольга от неожиданности не удержала равновесие и полетела вперед, туда, где темнота была уже абсолютно непроглядной. Падая, она продолжала держать руки вытянутыми перед собой, чтобы смягчить удар о землю, и в какой-то момент поняла, что летит она не на тротуар под своими ногами, а куда-то в яму или пропасть – она падала и падала, а соприкосновения рук с шероховатой поверхностью асфальта все не наблюдалось. Темнота с сухим хлопком сомкнулась над ее головой.

Сознание вернулось вместе с режущим светом, бьющим в лицо. Ольга приоткрыла глаза и тут же зажмурилась. Попытавшись отвернуться от источника света, она почувствовала, что оцарапала ухо и щеку о какой-то шершавый предмет. В нос ударил запах пыли и выхлопных газов. Осторожно глянув из-под опущенных ресниц, Ольга увидела прямо перед собой мелкозернистую поверхность асфальта.

Резко сев и опершись рукой о нагретую поверхность, впившуюся в ладонь мелкими камешками, Ольга осмотрелась по сторонам, борясь с головокружением. Она сидела посреди тротуара, светило солнце, в отдалении шумели машины, в паре десятков шагов на остановке стояли люди. Все было обычным, мирным и реальным. Никаких полос теней вблизи не было – ни одной.

Повернув голову в другую сторону, Ольга отшатнулась. Рядом с ней на асфальте сидело то самое странное существо в черном длиннополом пальто и шляпе. На руках существа были черные кожаные перчатки, что выглядело в этот яркий и теплый майский день особенно нелепо. Голова незнакомца (вернее, незнакомки, если судить по голосу) была низко опущена, и Ольга не могла различить лица, скрытого полями странной шляпы.

– Ты была неосторожна, – тихо проговорила женщина. – Вернее, это я была неосторожна, отвлекла тебя, и ты споткнулась. Но я не думала, что… А, неважно. Не задумывайся над этим. Тебе просто стало дурно от жары. Постарайся побыстрее добраться до дома, – женщина неожиданно легким, неуловимо быстрым движением поднялась на ноги и скрылась в ближайшем дворе. Ольга несколько мгновений ошеломленно смотрела ей вслед, потом быстро поднялась на ноги (голова была тяжелой и побаливала, как будто Ольга в самом деле получила легкий солнечный удар) и сначала медленно, неуверенно, затем все ускоряя шаг, пошла в сторону «базы». Сумка осталась при ней, Ольгу беспокоило лишь, не успел ли ее кто-нибудь обшарить, пока она валялась без сознания на асфальте. Почему-то вопрос наличия у нее денег стал казаться ей чрезвычайно важным.

Добежав до подъезда, Ольга, повинуясь какому-то непонятному импульсу, не стала вызывать лифт, а побежала по лестнице на свой шестой этаж. Пользоваться лестницами в этом доме она обычно избегала, потому что на них частенько валялись не самые приятные представители местного населения в различных неприглядных состояниях. Но сегодня она не встретила на пролетах и площадках ни одной живой души, а лифт внизу, как ей показалось, разочарованно лязгнул дверями. Только потом она поняла, что показалось ей странным: лифт стоял на первом этаже, и двери его открылись, когда она только вошла в подъезд. При этом из лифта никто не вышел, и судя по тому, что двери не закрылись, и кабина не поехала вверх, никто в него и не вошел. Это было не просто странно, это уже отдавало сумасшествием и дрянными фантастическими фильмами.

Влетев в квартиру и закрыв за собой дверь, Ольга первым делом проверила сумку. Кошелек и его содержимое были на месте. Ольга с облегчением вздохнула, скинула ботинки и, не снимая плаща, уселась на диван. Что это, черт возьми, было?..

Ольга не увлекалась ни фильмами, ни книгами в жанре фантастики. Несколько произведений подобного рода она, конечно, в своей жизни прочитала – только благодаря тому, что с детства читала всё, что попадалось ей под руку. Но любительницей жанра фантастики она так и не стала. Исключение составляли, пожалуй, только отдельные представители вроде Урсулы Ле Гуин или Анджея Сапковского, создававшие целые миры, в которые можно было сбежать из надоевшей реальности на то непродолжительное время, пока не перевернешь последнюю страницу книги. Кроме того, в последний год ей по душе пришлись несколько видеоигр с мрачным и драматическим сюжетом, к которым ее приобщал младший братишка. Игры эти позволяли на много часов погрузиться в вымышленные миры, поражающие воображение своей необычностью, притягательной и пугающей красотой. Но фантастику, действие которой происходило в нашем мире, она никогда не любила. Смешивать скучную реальность и волшебный вымысел представлялось ей кощунственным. Разве что… Ольга от волнения даже приподнялась на диване, одновременно стягивая с шеи шелковый шарф. Вот что первым делом пришло ей на ум… «Хроники Нарнии»! Ольга заулыбалась, несмотря на то, что ей до сих пор было не по себе. Любимые книги детства. Что ж, будем считать, что скоро в моем платяном шкафу откроется таинственная дверь…

Переодевшись, задернув шторы и заварив кофе, Ольга уселась за стол и принялась воссоздавать картину случившегося. Нет, она не могла вот так взять и признать себя сумасшедшей. Ее ощущения говорили ей, что она испытывала резкие перепады температуры, вступая в полосы теней, которые на той улице просто решительно нечему было отбрасывать. Запах асфальта и выхлопных газов, первое из ощущений после выхода из забытья, почему-то придавал произошедшему дополнительных весомости и реальности. Стиснув голову руками, зажмурившись и отрешившись от окружающей обстановки, Ольга напрягала память, пытаясь вытащить на поверхность сознания еще хоть какие-то зацепки. Да… Да! Она вспомнила одну мелочь, которая настолько не вписывалась в обстановку майского проспекта, что была отброшена сознанием как мимолетная галлюцинация. От женщины в черном пальто отчетливо пахло горячим воском и ладаном, как в соборе во время богослужения.

Кто она такая? Ее слова, сказанные перед Ольгиным обмороком, свидетельствуют о том, что она не только откуда-то знала Ольгу, но и была осведомлена о той свистопляске, которая творилась в ее голове. И дала ей подсказку… «Торопишься? Молодец…». Что это значит? А то, что женщина знала о том, что Ольге угрожает опасность, и понимала, что Ольга инстинктивно чувствует эту опасность и торопится скрыться. Ну и что это нам дает? – абсолютно ничего. Очередная загадка: то ли вокруг меня начинают собираться какие-то «вихри враждебные», то ли у меня стремительно уползает крыша… Даже и не знаю, что лучше… Ольга горько усмехнулась.

Больше ничего вспомнить не удалось. От усилий разболелась голова, перед глазами плавали светящиеся круги. Ольга выпила остывший кофе и заварила еще порцию. Надо было принимать решение – а что делать дальше? В конце концов, она только что без внятных причин уволилась с хорошей, престижной и достаточно неплохо оплачиваемой работы. Найти другую подобную будет ох как непросто… И зачем она это сделала? – а кто бы знал. В этом-то и состоит очередная загадка. Объективных причин Ольга не могла назвать даже сама себе. Оставалось предположить, что этот ее поступок входит в ту же последовательность событий, частью которой являлись сегодняшний обморок, странные тени и подозрительная женщина. А значит, чтобы не навлечь на себя что-нибудь похуже, важно угадать, куда именно подталкивает ее судьба…

Ольга поняла, что боится. Что ей, черт побери, до истерики страшно, как в детстве, когда она просыпалась одна в своей комнате и видела на фоне залитой лунным светом стены резкую черную тень отвратительного существа с сотней шипастых извивающихся щупалец и покрывалась холодным потом, не успевая спросонья сообразить, что это просто тень цветка алоэ, стоящего на подоконнике. Те страхи прошли со временем… А этот новый страх – чьей тени я так боюсь, опасен ли тот, кто ее отбрасывает, или это всего лишь мое воображение и утомленный мозг?.. И как в детстве, я одна в комнате, и позвать на помощь некого…

***

Открой мне глаза. У этих огромных существ столько глаз! Пусть они поделятся со мной. У этого – девять рядов глаз, у того – пять, а у следующего – целых двенадцать. Когда свет меркнет, они один за другим открывают свои глаза и всматриваются во тьму. Возможно, они ищут меня? Желтые глаза, голубые глаза, мерцающие глаза. И лишь некоторые так и остаются слепыми все то время, пока проклятое светило прячется в своей берлоге. Отдай их мне!

Ольга уже минут десять сидела за столом на краешке стула, боком, в предельно неудобной позе, и перечитывала строки, появившиеся в тетради за ночь. Слова были написаны ее почерком, это не вызывало сомнений, причем самым аккуратным, четким почерком из всех возможных. Тетрадь была раскрыта на чистом развороте, рядом лежала ручка. Ольга точно помнила, что перед сном убирала всё со стола, потому что этот стол служил как письменным, так и обеденным, а последним, что она делала перед сном, было питье кофе, как бы странно это ни звучало. Значит, тетрадь должна была быть убрана на полку. И Ольга совершенно не помнила, когда она встала, зажгла лампу, достала тетрадь и ручку, уселась за стол и написала ЭТО… Да, вот это. Да, а что это вообще означает, если уж на то пошло?..

Приступы желания покрывать бумагу буквами у нее так и не прекратились. Обычно она записывала несколько фраз о произошедшем за день, или пару предложений, в которых выражала свое мнение о чем-то прочитанном в интернете или услышанном на улице или на работе, и этого оказывалось достаточно, чтобы унять странное тянущее чувство беспокойства и заняться другими делами. Таким образом, тетрадь, в которой Ольга «отводила душу», представляла собой что-то вроде мини-дневника, содержащего краткую сводку о ее жизни, скажем так, наяву. Но вот сочинять что-либо она ни разу не пыталась. Писательницей она себя отнюдь не считала и потребности в сочинительстве за собой не замечала. И тут вдруг такое…

Перечитывая фразы, появившиеся в тетради, Ольга не могла отделаться от смутного ощущения, что это ей уже откуда-то знакомо. Она догадалась, что речь идет об окнах домов: девяти-, пяти- и двенадцатиэтажных, от лица существа, которое явно не знакомо с современной архитектурой. Но что это за странное чувство узнавания? Ни одного произведения в жанре фантастики, где бы шла речь о чем-то подобном, Ольге вспомнить не удалось. Взяв в руки ручку, она задумчиво установила острие на бумагу и принялась выводить узоры, не отрывая пишущего кончика от листа. И тут в мозг словно бы впилась иголка: последний рабочий день, туман в голове, то же самое чувство безнадежного опоздания… Быстрый взгляд по сторонам, ручка торопливо, жирно круговыми движениями зачеркивает написанные слова…

Ольга медленно выдохнула. Вот, значит, как… Похоже, я – треклятый медиум. Глас какой-то потусторонней чертовщины в нашем мире. Час от часу не легче.

Прошло два дня. Ольга не выходила с «базы». Если честно, она боялась. Рассудок понемногу свыкался с тем, что все происходящее нужно отныне считать частью реальности, но иногда накатывали приступы паники и непреодолимого желания немедленно сдаться психиатрам. Больше всего, однако, ее пугала мысль о том, чтобы позвонить родителям или братьям, или того хуже, Виталию.

Кстати, Виталий несколько раз звонил ей. Ольга, естественно, не отвечала. Пришедшие СМС удаляла, не читая. Видя на экране телефона его имя, она испытывала странное двойственное чувство – радость (душа тянулась к нему, еще как!) и одновременно тоскливую обреченность. Горели за спиной мосты…

Больше никто ей не звонил, что было также очень странно, потому что с родителями и братьями Ольга не ссорилась, а у них в семье было принято хотя бы пару раз в неделю созвониться со всеми и узнать, как дела. А Ольга находилась в изоляции уже шесть дней, с самого момента переезда на «базу». Такая несообразность в поведении всех близких не могла не настораживать. Что ж, может, оно и к лучшему… Объясняться с родителями по поводу своей внезапной безработицы ей решительно не хотелось, врать насчет незапланированного отпуска – тем более. Сначала разберемся, что у нас тут происходит, потом подготовим, так сказать, пресс-релиз для заинтересованных лиц…

На третий день после завтрака Ольга обнаружила, что на «базе» закончились съестные припасы. Хочешь не хочешь, а покинуть прибежище придется. Ольга дождалась, когда основной поток горожан схлынет с улиц, разбредясь по своим офисам и магазинам, и вышла из дома, спустившись опять же по лестнице и опасливо покосившись в сторону лифта.

Майский день наливался жарой, легкий ветерок колыхал ярко-зеленые молодые листочки тополей, на газонах цвели одуванчики, небо было пронзительно-синим, и все это в совокупности навевало неизбежные мысли об отпуске и путешествиях. Ольга, за неимением работы, не могла грезить об отпуске, а вот мысль о путешествии неожиданно показалась ей очень привлекательной и своевременной. Остановившись в тени своего дома, она подняла взгляд на его фасад. «Глаза в девять рядов», подумалось ей. А что, если… А что, если уехать туда, где нет существ с глазами в пять, девять, шестнадцать рядов? Где только с неба в ясные ночи смотрят миллионы холодных глаз? Ольга невольно глянула на небо. Эти глаза вряд ли ищут на земле меня… Она с усмешкой тряхнула головой. Вот как меня заносит… Какие метафоры! Того и гляди, и в самом деле писательницей стану. Она иронично кивнула сама себе и направилась в сторону ближайшего магазина.

Рассеянно накладывая в корзину продукты, она продолжала размышлять о возможном путешествии. Ольга ни разу в жизни не выезжала за пределы области, то есть была, мягко говоря, очень неопытным путешественником. Куда можно отправиться? Надо учитывать и бюджет, и погоду… Заграничные поездки отпадали, во-первых, она не могла себе представить такое место за границей, где можно было бы без опаски жить в палатке под звездами, а во-вторых, из-за банального отсутствия загранпаспорта. Придется поломать голову. Она подозревала, что с учетом всего происходящего выбор места будет иметь чрезвычайное значение. Но как угадать, черт возьми? Где взять информацию для принятия решения?

Ответ был получен очень оригинальным и даже изящным образом. Ольга сидела дома, разложив покупки на столе, и изумленно разглядывала рекламный журнальчик, который ей сунула в пакет продавщица на кассе. В числе прочего в этом буклетике – не на первой, а на предпоследней, заметьте, странице, то есть на той, которую вы точно не увидите, если зачем-то не решите пролистать от начала до конца аляповатую брошюрку с совершенно ненужной вам информацией – имелась реклама некоей туристической фирмы, которая организовывала автобусные туры по Горному Алтаю. В самом рекламном объявлении не содержалось ровно ничего ценного – Ольга ни за что в жизни не согласилась бы ехать в такие заповедные места с толпой абсолютно чужих людей, которые в дороге еще и пить, курить и горланить песни под гитару будут уж непременно, считая это святой обязанностью всякого туриста. А вот фотографии, на фоне которых было напечатано это объявление…

Ольга впилась взглядом в очертания горы, по склону которой еле заметной серебряной нитью вниз летел водопад, устремляясь в объятия треугольника деревьев, выросших у подножия и с радостью принимающих живительный поток небесной влаги. На плечах горы, словно оренбургский пуховый платок, лежало облако. Даже дрянная полиграфия дешевого рекламного буклета каким-то чудесным образом передавала ощущение океана чистейшего воздуха, плещущегося между отвесными скалами, которые словно в ладонях держат узкую долину с бегущей по ней ледяной, беспокойной, свободной рекой.

– Долина. Реки. Казыркан, – беззвучно произнесла Ольга, чувствуя, что на губах у нее непроизвольно проступает счастливая, совершенно детская улыбка.

Дальнейшая подготовка к побегу шла прямо-таки с армейской четкостью. Выбрать турбазу, забронировать домик. Сообщить арендодателю о своем отъезде и оплатить квартиру на месяц вперед («базу» Ольга на всякий случай решила пока оставить за собой). Закупить продукты, медикаменты, одежду, палатку, газовую плитку с баллонами и прочую утварь. Ольга ни с кем не советовалась – вся необходимая информация легко и просто находилась по первому же запросу в интернете. Устроить «тойоте» полный техосмотр до последнего проводка и винтика, купить GPS-навигатор. Ольга знала, что дорога до Казырканской долины, мягко говоря, не для начинающих водителей. О перевале Кара-Йол многие, даже опытные автопутешественники отзывались как о серьезном испытании для нервов и техники. Но Ольга почему-то была абсолютно спокойна. Долина ждала ее – и не могла допустить, чтобы та не добралась до места назначения.

Накануне отъезда Ольга все-таки позвонила родителям. Точнее, она позвонила на сотовый матери, но, к счастью, та была занята на кухне, и на звонок ответил, как было принято в их семье, тот, кто оказался ближе к трубке. Это оказался Ромка.

– Да-дааа, – бархатистым баритоном проговорил он в трубку. – Кого мы слыыышим… Кто почтил нас своим вниманием… А попросту говоря – ты, зараза, куда запропастилась?! Я тебе раза четыре уже звонил. Мать с ума сходит, никто до тебя дозвониться не может. Виталя сказал, что ты от него съехала. Что у вас там творится, что за мексиканская мелодрама?

– Привет, – ошеломленно отозвалась Ольга и замолчала.

– Эй, ты чего? – Ромка обеспокоенно втянул воздух.

– Звонили, значит? – медленно проговорила Ольга. – Ну вот, похоже, телефон накрылся… А я-то думаю – чего это про меня все забыли? Да, мы с Виталькой немного разругались, я у подруги ночевала, но телефон был включен и заряжен, клянусь гитарой Хетфилда! – Ромка хмыкнул, обстановка разрядилась. – А у меня настроение было паршивое, вот и не звонила никому. Ну, понимаешь, мексиканская мелодрама, все дела… – Ольга голосом постаралась изобразить одновременно иронию и печаль.

– Понятно, – сочувственно хмыкнул Ромка. – Ну, жива, относительно здорова, и слава богу. Матери передам, что ты звонила. Но учти, за то, что не домой пришла, а к подруге, тебя еще ждет бурная выволочка…

– Да догадываюсь, – усмехнулась Ольга. – А я чего звоню-то… Выпросила отпуск, пользуясь своим разбитым сердцем как аргументом. Вот, собираюсь поехать с одной теплой компанией на природу. Компания и в самом деле запредельно теплая, не подумай чего плохого. Подруга с мамой, можешь себе представить?

– О, тебя ждет увлекательная поездка, – захихикал Ромка. – Возьми с собой плейер с самой тяжелой музыкой из всех, что у тебя имеются. Иначе к концу поездки ты начнешь кусаться. Как тебя угораздило оказаться в такой компании? И куда вы едете-то? И надолго, если уж на то пошло?

– У нас нет особых планов, – осторожно сказала Ольга – она вдруг поняла, что не может, не имеет права назвать место назначения. – Думаем двинуть в Алтайский край, а дальше – видно будет. Поедем на моей машине. На три недели.

– Ничего себе! Сама за рулем? Ну ты и обнаглела, сестрица!

– Ну, надо ж когда-то повзрослеть, – улыбнулась Ольга. Брат вечно подтрунивал над ее боязнью самостоятельных поездок на машине даже до магазина строительных материалов на другом конце города.

– Ладно, удачи тебе! Родителям всё передам. Да, на связи-то будешь? – спохватился брат. – Телефон почини перед отъездом!

– Починю, починю, – рассеянно отозвалась Ольга. – Но учти – там все равно почти нигде сигнала нет. Так что вероятнее всего – услышимся через три недели!

– А вот этого я, пожалуй, матери передавать не буду, – зловещим шепотом произнес Роман. – Иначе она под покровом ночи сегодня придет и разберет твою «тойоту» по винтику…

– Да уж, не говори. Ну ладно, отбой, – Ольга сбросила вызов и, с облегчением выдохнув, откинулась на диване. Она чувствовала, что прошла по лезвию.

Два дня в пути. Дорожный знак с перечеркнутым названием Ольгиного родного города оставил за собой и прежнюю Ольгу, перечеркнутую жирной красной линией – городскую девочку, офисную тихоню, неуверенного водителя, любительницу комфорта и домоседку. Новая, сильная, уверенная – со стальным стержнем внутри – Ольга, которая с легкой улыбкой вела машину по серпантинам и перевалам Горного Алтая, с тихим сочувствием, но без сожаления вспоминала ту, что осталась призраком в границах города и медленно таяла там, как дым, протягивая руки вдоль автострады и умоляя не покидать ее.

Кара-Йол сбегал в долину бледно-желтой лентой, кого-то он отпугивал крутизной, тряской и слепыми зонами разъезда встречных машин, а Ольге он показался каруселью, детской горкой, по которой летишь, крича и захлебываясь воздухом и восторгом, с замирающим сердцем и ликованием. Теплые ладони Долины приняли ее, надежно укрыли между деревьями, скалами, рекой и пыльной лентой дороги. Ольга ехала медленно, отчасти из-за тряски, отчасти из-за того, что не могла заставить себя не смотреть по сторонам. Тридцать километров по долине она преодолевала около часа. И наконец, выйдя из машины за воротами турбазы и коснувшись ногами земли Долины, вдохнув полной грудью, она окончательно убедилась – она все сделала правильно.

***

Я ничего не вижу. Где мои глаза? Вокруг стены без глаз. Они смотрят внутрь себя. Они видят меня. Они не пропустят меня. Уходи, уходи оттуда. Ты лишаешь меня глаз, ты лишаешь меня тьмы. Я не могу видеть тьму без этих глаз!

Ольга сидела на топчане, облокотившись на стол и подперев голову руками, и в сотый раз перечитывала три строчки, появившиеся в тетради за ночь. Нашел-таки меня…

В окно сквозь ситцевые занавески лился мягкий утренний свет, за стеной неумолчно шумела Река, только-только пришедшая в себя после безумия весеннего разлива. Первое утро на новом месте началось с прохлады и… шока.

Тетрадь лежала на столе, открытая на чистом развороте. Тетради и ручки Ольга вечером убрала на полку, а вот фонарик не доставала, и он так и остался лежать в кармашке рюкзака. Значит, она написала это еще и в полной темноте… Ладно. У этого существа нет глаз, ему не нужен свет. А я лишь его рука, водящая ручкой по бумаге…

Судя по всему, ОНО недовольно тем, что я приехала сюда. Что ж, посмотрим, сможет ли ОНО еще как-то до меня дотянуться. На губах Ольги, как ледяной узор на окне, проступила странная, незнакомая ей самой, жестокая улыбка. Пойдем, проверим. Ольга встала с топчана, откинула крючок и вышла на крыльцо домика.

Сделав шаг наружу, она полной грудью вдохнула сразу, как ей показалось, и воздух Долины, и свет Долины, и даже шум Реки. Оглядевшись по сторонам, она отметила, что турбаза состоит из четырех утепленных домов, которые можно было условно назвать «коттеджами», и двенадцати летних домиков, шесть из которых были такими же, в каком жила она, а шесть – шестиугольными, с остроконечными крышами и без окон. Судя по всему, ни в одном из домиков не было постояльцев. Ольга обрадовалась и слегка испугалась. Конечно, сейчас еще не сезон, но… одна на всей турбазе?.. А впрочем, будем воспринимать это как подарок судьбы, иначе так и до паранойи недалеко.

Ольга решила обойти территорию. Двигаясь между рядами домиков по направлению к воротам, она неожиданно наткнулась на импровизированную спортплощадку – на перекладине, закрепленной между двумя деревьями, спиной к ней на одной руке висел светловолосый мужчина в джинсах, с голым торсом и босиком. Повисев так пару секунд, он с резким выдохом подтянулся на одной руке, затем сменил руку и подтянулся на второй, после чего ухватился за перекладину уже обеими руками и без видимых усилий подтянулся еще раз десять. Сложившись пополам, он закинул ноги на перекладину, отпустил ее и повис на согнутых ногах, таким образом оказавшись к Ольге лицом, хотя и вверх ногами.

– О! – произнес он, заметив Ольгу. – Доброе утро! – выпрямив ноги, он соскользнул с перекладины вниз головой. Ольга непроизвольно ахнула, но мужчина, без видимых усилий приземлившись на руки, перекатился назад и, встав на ноги, крутнулся на месте. – Прошу прощения за неподобающий вид, – он слегка поклонился, подобрал с земли клетчатую рубашку и ловко всунул в рукава обе руки одновременно. Ольга, никогда не считавшая себя ценительницей мужской атлетической красоты, невольно отметила четкость его движений. Почувствовав ее одобрение, мужчина неожиданно смутился и застенчиво улыбнулся.

– Да, иногда я слишком много… Выкаблучиваюсь. Выпендриваюсь. Выставляюсь. Какие еще подходящие слова есть в вашем таком сложном и красивом русском языке?

– А вы не русский? – вырвалось у Ольги.

– А что, по моему акценту незаметно? – развел руками парень. Акцент у него и правда был, но Ольга от неожиданности не обратила на это внимания. – Бьёрн Улофссон, к вашим услугам. Гражданин Швеции! Хотите – верьте, хотите – нет! – он хитро улыбнулся.

– Ну, значит, не поверю! – Ольга невольно улыбнулась в ответ, но потом нахмурилась – она не любила подобных розыгрышей.

– Но я и в самом деле швед! – возмутился парень, видя ее недоверие. – И зовут меня в самом деле Бьёрн! Это можно легко проверить. Я могу показать вам свои документы! – он махнул рукой в сторону домика администрации. – Я здесь работаю, официально, и у фру Маргариты есть все необходимые бумаги! – он так забавно горячился, от чего его акцент еще усилился, что Ольга не выдержала и расхохоталась.

– Ладно, договорились, я проверю ваши документы, я ведь специально приехала сюда ловить нелегальных мигрантов! – сквозь смех проговорила она. – Значит, вы Бьёрн, и вы здесь работаете. А я – Ольга, и я здесь временно живу.

– Приятно познакомиться, Ольга, – сказал Бьёрн, внимательно глянув на нее. Ольга заметила, что глаза у него ярко-синие. – Я знаю, что вы у нас временно живете. Мне поручено показать вам нашу базу, всё рассказать и предоставить всё, что вам понадобится. Проще говоря, я назначен вам в услужение, – он развел руками и слегка поклонился, хитро улыбаясь.

– Вот, значит, как, – Ольга изумленно покачала головой. – Вот это вип-сервис!

– Ну, на самом деле, я нахожусь в услужении у всех, кто отдыхает на нашей базе, – пояснил Бьёрн, идя рядом с Ольгой к воротам. – Я тут работаю кем-то вроде стюарда. Просто у нас сейчас нет других постояльцев, поэтому вышло так, что я полностью в вашем распоряжении! – он махнул рукой в сторону большого приземистого строения. – Это баня. Туалетная будка вон там. Даже две… Хм… У нас в доме есть кухня, мы можем готовить еду, если вам нужно. За водой можно ходить к нам, а можно – вон туда, – он махнул рукой в сторону горы. – Там есть ручей, если хотите, я потом вас туда провожу. – Бьёрн на ходу заглядывал Ольге в лицо, забавно жестикулировал и периодически морщился и делал незаметные паузы в речи, словно бы вспоминая подходящее слово.

Ольга украдкой разглядывала нового знакомого. Синеглазый блондин, стандарт скандинавской внешности: волосы чуть длинноваты – ниже ушей, слегка вьются; рост – примерно метр девяносто. Возраст, судя по всему, близок к Ольгиному плюс-минус пара лет. Сильный, мускулатура развита просто отлично, но не массивный, а скорее жилистый. Интересный тип… Каким образом шведа занесло в Горный Алтай, в одно из самых труднодоступных мест, да еще и в качестве стюарда – вот загадка…

– О том, как я сюда попал, я вам обязательно расскажу позже, – словно бы прочитав ее мысли, сказал Бьёрн. – Если вы не будете возражать против моего общества, конечно. А сейчас я должен приступить к выполнению своих обязанностей.

– Привет, Чужой! – раздался из-за ближайшего домика веселый мальчишеский голос. Из тени появилась практически полная противоположность Бьёрна – черноволосый и кареглазый, небольшого роста коренастый паренек в парусиновых шортах и белой (уже далеко не белой, впрочем) майке.

– Привет, Хищник! – отозвался Бьёрн и, спохватившись, пояснил Ольге: – Это Василий, он тоже здесь работает. А почему мы так друг друга называем… Если захотите, я вам тоже потом расскажу. Вася, это Ольга, наш новый постоялец из седьмого домика.

– Очень рад, – Василий изобразил неожиданно изящный поклон. – Всегда к вашим услугам, – он кивнул Бьёрну и удалился в сторону домика администрации.

– Я должен заняться хозяйственными вопросами, – сказал Бьёрн. – Желаю вам удачного дня, – он слегка поклонился и пошел следом за Василием.

Приготовив и съев нехитрый завтрак, Ольга собралась на первую вылазку в Долину. Закинув на плечо рюкзак с бутылкой воды и двумя тульскими пряниками, она зашагала к воротам лагеря, попутно прикидывая дальнейшее направление. Прямо напротив ворот турбазы скала имела два уступа, на которые, судя по всем, можно было взобраться, даже не будучи ни в малейшей степени альпинистом. К ним-то Ольга и направилась в первую очередь.

Без особого труда поднявшись на первый уступ, Ольга глянула вниз и удивленно покрутила головой. Взбиралась она минут десять, а земля уже отдалилась от нее на пугающее расстояние. Задрав голову, Ольга оценила подъем на следующую ступень. Дальше тропа была намного круче, растительности, за которую можно было хвататься, практически не было. Сердце мелко стучало где-то в горле, начинало ощущаться понижение давления. Ольга пожала плечами и продолжила подъем.

Через пятнадцать минут запыхавшаяся и насквозь мокрая Ольга вскарабкалась на плоский камень, представлявший собой верхнюю точку второго уступа. Осторожно подойдя к краю, она глянула вниз. Дыхание перехватило.

Где-то далеко внизу лежала земля. Еле различимая нить дороги пересекала зеленое покрывало долины. Вдалеке, больше похожие на шерстяные катышки на зеленом свитере, виднелись деревья на берегу Реки. Домики турбаз казались крупинками тростникового сахара на зеленой скатерти. По ниточке дороги, поднимая клубы пыли, перемещалась какая-то точка – Ольга не могла рассмотреть, что это – легковой автомобиль, мотоцикл или грузовик. Люди, коровы, лошади – все это стало неразличимыми песчинками, утонуло в океане Долины.

На такой высоте было уже отнюдь не жарко. Ольга, вспотевшая при подъеме, начала замерзать. Ветер свистел в ушах, норовил сорвать с головы кепку. Раскинув руки, Ольга шагнула еще ближе к краю камня. Ее боязнь высоты, от которой немели ноги даже при взгляде с балкона девятого этажа, вдруг куда-то улетучилась, сорванная с души потоком горного ветра.

– Я пришла, – вдруг неожиданно для себя сказала Ольга вслух. – Чего ты от меня хочешь?

Она опустилась на одно колено и положила правую руку на землю. В ладонь впились мелкие камешки и высохшие былинки. Вдруг сзади, от отвесной стены, пахнуло холодом, Ольга почувствовала чье-то присутствие и резко обернулась. Площадка была пуста, только краем глаза Ольга заметила скользнувшую по земле тень, какая бывает, когда маленькое облачко в ясный день пересекает круг солнца. Подняв глаза вверх и прищурившись, Ольга убедилась в том, что и так уже знала: ни единого облачка в небе не плавало. Ощущение зябкой сырости и сквозняка плеснуло в лицо справа, слева… и наконец исчезло, растворенное в кристально звенящих, досуха выжатых солнцем потоках ветра. Ладонь, прижатая к камню, ощутила едва заметную, быстро затихшую вибрацию.

Ольга подняла руку с земли. Под ладонью, отчетливо выделяясь среди своих красноватых и желтоватых соседей, лежал темно-зеленый камешек с белыми прожилками и сверкающими на солнце острыми краями. Ольга подняла его и положила в карман.

Спуск, как это часто бывает, показался Ольге в два раза тяжелее подъема. Ноги скользили по сухим стеблям и каменной крошке, руки были уже все в мелких царапинах от колючих веток стелющегося кустарника, за который Ольга все время инстинктивно цеплялась, когда под ногой начинала двигаться опора. Добравшись до подножия, Ольга напоследок еще раз глянула вверх, и ей почудилось, что на вершине второго уступа гуляет маленький смерчик, кружащий в своем потоке пыль и сухие травинки. Но вероятнее всего, это была игра воображения – рассмотреть что-то с такого расстояния, да еще и на ярком солнце, было невозможно.

С непривычки Ольга за два часа подъема-спуска и дороги до горы и обратно совершенно вымоталась и направилась в лагерь с намерением как следует умыться в Реке и завалиться в тень с книжкой. Подходя к ограде турбазы, она с недоумением разглядела в поле за воротами какую-то возню, похожую на драку. Ускорив шаг, она приблизилась и увидела потрясающую картину: в придорожной пыли, под палящим солнцем, под аккомпанемент сухого треска, стука и хриплого дыхания, Бьёрн и Василий фехтовали на палках. Несмотря на жару, они оба были одеты в импровизированные доспехи из войлока, смягчавшие удары. Лица их были красными, потными и покрытыми пылью.

Остановившись поодаль, Ольга во все глаза наблюдала за схваткой. Никогда в жизни ей не приходилось видеть ничего подобного. Даже в фильмах, снятых с достаточной долей реалистичности в постановках боев, нечасто встречалась такая красота и энергетика. Движения сражающихся были настолько быстрыми, что глаз не успевал зафиксировать каждое из них в отдельности. Противники не жалели друг друга, удары явно наносились если не изо всей силы, то уж во всяком случае не по воздуху. Перекаты, броски в стороны, блоки руками – все выглядело как настоящая схватка не на жизнь, а на смерть. Ольга стояла совершенно неподвижно, боясь отвлечь бойцов и подвести под нежданную травму.

Бьёрн, однако, заметил ее, потому что прервал атаку, остановился, тяжело дыша, и поднял палку в салюте. Ольга увидела, что он широко улыбается, зубы и глаза блестели на покрытом пылью лице.

– Ну, как вам? – спросил он.

– С ума сойти, – ошеломленно отозвалась Ольга, переводя взгляд с Бьёрна на Василия, который, положив палку на землю аккуратно и почтительно, как настоящий меч, торопливо снял с себя доспех и остался в насквозь мокрой красной футболке. Подняв с земли рюкзак, он достал из него бутылку воды, отхлебнул, плеснул себе в лицо и, не закручивая пробку, кинул бутылку Бьёрну. Тот, не глядя, поймал бутылку, не расплескав ни капли воды, и жадно припал к горлышку.

– Нравится? – спросил он, через продолжительное время оторвавшись от бутылки.

– Еще бы! – Ольга не видела смысла это скрывать – у нее натурально загорелись глаза.

– Ну что ж, – Бьёрн вдруг подмигнул Василию, быстро наклонившись, подобрал с земли его палку и, не распрямляясь, кинул Ольге. Та неожиданным для самой себя уверенным движением поймала ее. Василий одобрительно покосился на Ольгу, махнул Бьёрну рукой и ушел в направлении ворот турбазы.

– Начнем, – сказал Бьёрн, с улыбкой откидывая со лба мокрую прядь волос, и принял боевую стойку.

Через час с небольшим Ольга, тяжело дыша и еле слышно постанывая, лежала на земле, раскинув руки, и смотрела в небо, уже даже не щурясь от яркого солнца. Рядом сидел Бьёрн и обеспокоенно смотрел ей в лицо.

– Я не сильно вас… уронил? – спросил он нерешительно. – Как вы себя чувствуете?

– Пр-рекрасно, – с чувством проговорила Ольга, поднимая к лицу руки и рассматривая их так, будто видела в последний раз очень давно. – Лучше… уж и не помню, когда себя чувствовала. Это было… Ох-х-х… – Она перевернулась на бок и с трудом села. – Может, на «ты» перейдем? После такого, ох ч-черт, тесного контакта…

Бьёрн вдруг посерьезнел и сел прямо.

– Это большая честь для меня, – сказал он.

Ольга с недоумением покосилась на него, но ничего не сказала.

– У тебя очень неплохо получается, – заметил Бьёрн. – Конечно, за три недели я многому не успею тебя научить, но у тебя явный талант, и если захочешь, то сможешь продолжить обучение там, – он махнул рукой куда-то в сторону Кара-Йола, – и дойти до уровня международных состязаний. Это я говорю тебе как их неоднократный призер…

– Вот как, – Ольга с интересом глянула на него. – Ты еще и призер международных соревнований по фехтованию. И что же ты все-таки делаешь в этой глуши?..

– Это история не на пять минут, – отозвался Бьёрн. – С твоего позволения, я расскажу ее тебе позже, как-нибудь вечером, когда все будет спокойно… А теперь пойдем в лагерь. Я видел, что ты только что спустилась с… горы, – Ольга отметила эту заминку, но не придала ей значения, та как Бьёрн частенько делал в речи короткие паузы, – и еще этот час тренировки. Ты можешь получить тепловой удар. Нельзя так долго быть на солнце, – он поднялся на ноги и протянул Ольге руку.

До лагеря они шли в молчании. Ольга вспоминала проведенную тренировку со смешанным чувством удивления и удовлетворения. Она никогда не подозревала в себе талантов к подобным видам спорта, скорее наоборот, считала себя слишком неуклюжей и медлительной, чтобы даже попробовать. Недостаточная быстрота реакции, помнится, сильно отравляла ей жизнь за рулем… И тут вдруг такое. Тело не просто осваивало новые движения, а словно бы вспоминало давно забытые навыки и просто пело, радуясь привычной нагрузке, хотя на самом деле спорта в жизни Ольги до сих пор было непозволительно мало – лыжи зимой по выходным да эпизодические походы в бассейн. Значит, теперь его станет больше… Ольга уже понимала, что не сможет отказаться от этого чувства единения с оружием и восхитительного контроля над каждой клеточкой тела.

Бьёрн первым нарушил молчание.

– Я бы посоветовал тебе сегодня вечером посетить баню, – сказал он. – Ты увидишь завтра, что сегодняшняя тренировка не прошла даром. Ты будешь с трудом передвигаться, уж поверь. А горячая баня поможет быстрее снять боль в мышцах.

– Спасибо за совет, – отозвалась Ольга – она уже понимала, что он прав, и завтра ее ожидает веселый денек.

Реальность оказалась еще веселее, чем ожидания. Никакая баня, никакой самомассаж, никакая легчайшая разминка (через оханье и с трудом сдерживаемые стоны) не могли облегчить Ольгиных страданий. Болело абсолютно все, даже пальцы, которыми Ольга сжимала палку. Итак, день, а то и больше, придется провести в положении пациента госпиталя. Радовало только одно – после такого испытания она спала не просто как убитая, но и, судя по всему, как окаменевшая – никакая потусторонняя сила не смогла поднять ее с топчана, новых записей в тетради не появилось.

Ольга сидела на крылечке домика, держа в одной руке книгу, во второй – кружку с кофе. Из-за угла послышалось демонстративное сопение, и перед Ольгой возник Василий, с уморительным просящим выражением на лице косясь на кружку и шевеля ноздрями.

– Привет, – улыбнулась Ольга. – Кофе хочешь? – Василий энергично закивал. Ольга, стиснув зубы, рывком поднялась на ноги и зашипела.

– Все так плохо? – озабоченно спросил Василий. – Прости, я как-то не подумал… Ох, вот дурень…

– Да ничего, – улыбнулась Ольга, – все равно рано или поздно пришлось бы вставать. А так дополнительный стимул разминаться.

– Ну да, во всем можно найти свои плюсы… наверное, – с сомнением протянул Вася, принял кружку с кофе и благодарно наклонил голову. – Значит, этот чужеземец всю душу из тебя вчера вытряс? О да, он это умеет. Свой первый бой с ним я на всю жизнь запомню…

– Да уж, – раздался рядом ехидный голос со шведским акцентом, – самый первый – так уж точно…

Вася расхохотался, едва не поперхнувшись кофе.

– А, ты об этом…

– Да, именно, – Бьёрн присоединился к товарищу и заразительно рассмеялся. Ольга рассмеялась тоже, хотя пока и не понимала, о чем речь.

– Так, а теперь подробности, – проговорила она, отсмеявшись и потирая живот – пресс при смехе невыносимо болел.

– О, наш первый бой, – начал Вася.

– Это было… Эпичное противостояние, – подхватил Бьёрн, хлопнув Василия по плечу.

– Легендарное сражение.

– Судьбоносная схватка! – и они снова безудержно расхохотались.

– Ну, хватит уже! Дама жаждет подробностей, – Ольга погрозила им кулаком.

Бьёрн по-турецки сел на землю перед Ольгой и начал рассказ. Василий шмякнулся на траву чуть позади.

– Познакомились мы при весьма драматичных обстоятельствах. Это было в позапрошлом году, в июне. Вася жил здесь уже примерно месяц, а я приезжал второй сезон подряд. Вел он себя тогда… – Бьёрн ехидно покосился на Васю, тот принял нарочито скорбный вид. – Ну ладно, обойдемся без печальных подробностей. Суть в том, что однажды его разухабистое… Я правильно употребил слово? – так вот, разухабистое поведение привело к тому, что его чуть не выгнали с турбазы и даже чуть не отправили в тюрьму…

– Ну, насчет тюрьмы ты загнул, – с сомнением проговорил Василий.

– Не перебивай, Хищник… Это преувеличение, гипербола, необходимая для придания драматичности повествованию. В общем, дело было так. Вася злоупотреблял алкоголем, шумел и вытворял разные малопотребные вещи. Однажды он оскорбил действием одну из постоялиц турбазы…

– Ну ты и выражаешься, – смущенно хмыкнул Василий, но возражать не стал.

– Попросту говоря, он прикоснулся к ней таким образом, которого не должен позволять себе ни один мужчина. Ну, чтобы не переборщить с таинственностью, поясню, опустив высокий слог – он шлепнул ее… сзади. – Ольга хмыкнула. – Я оказался поблизости и уволок этого непутевого субъекта подальше в поле, а там уж постарался вбить в его башку немного ума и вежливости…

– Он подбил мне глаз, – ухмыляясь, вставил Василий. – И синяк на руке был вот такой, – он обвел на предплечье овал размером с ладонь.

– А он мне выбил кисть, – подхватил Бьёрн.

– А он меня о землю так грохнул, что у меня ребра неделю болели…

– А он мне отшиб… – Бьёрн покосился на Василия, и они снова неудержимо расхохотались.

– В общем, после этого мы оба оказались на неделю нетрудоспособны, – отсмеявшись, продолжил Бьёрн, – и нас обоих чуть не выгнали с работы. Но именно в этой эпичной битве…

– …Было выковано наше боевое братство! – подхватил Василий. – После этого случая я как-то взялся за ум… за то, что у меня от него на тот момент оставалось. Решил, что не хочу больше пить и хулиганить, а хочу научиться сражаться и вести себя как мужчина. Принес извинения той даме… Она, кстати, даже не сердилась, по-моему… – на лицо Василия внезапно набежала тень, он замолчал и отвел глаза.

– Так вот, – быстро продолжил Бьёрн, заметив потухший взгляд товарища, – я, вспомнив свои навыки инструктора по фехтованию, стал воспитывать из этого… охламона? Оболтуса? Обалдуя? – в общем, вот из него настоящего бойца. В чем, считаю, преуспел. Точнее, мы оба преуспели.

– Молодцы, – улыбнулась Ольга. – Приятно посмотреть. Ну что ж, я очень рада, что мне довелось стать свидетельницей вашего поединка и получить шанс тоже стать когда-нибудь настоящим бойцом…

– Ты уже настоящий боец, – тихо и очень серьезно сказал Бьёрн. Василий быстро вскинул на него глаза и отвернулся. – Главное – твой дух. Он точно бойцовский. А навык… Навык мы разовьем. Тут даже не сомневайся.

Василий вдруг резко встал с земли и оглянулся на домик администрации.

– Чужой, время… Нам пора, – озабоченно сказал он.

– Да, идем, – согласился Бьёрн и легко поднялся на ноги. – Желаю тебе скорейшего восстановления, – сказал он Ольге, слегка поклонился и последовал за Василием по направлению к рабочему месту.

На следующий день Ольга проснулась поздно, о чем нисколько не пожалела, выглянув из домика: Долину накрыли тяжелые тучи, несмолкающий голос Реки был почти не слышен за громким монотонным шепотом проливного дождя. Сразу за порогом домика образовалась огромная лужа, в которой плавали Ольгины резиновые шлепанцы.

Оставив дверь открытой нараспашку и впустив в домик зябкую свежесть и мелкую водяную пыль, Ольга заварила кофе и приготовилась провести день в одиночестве, созерцании и философских размышлениях. Выполнив несколько упражнений, таких, какие позволяло проделать тесное пространство домика, она убедилась, что сегодня еще не настал день для подвигов: все тело по-прежнему болело, хотя и меньше, чем вчера. А душа требовала продолжения. Ольга, усевшись перед дверью на пол и глядя на серо-голубые занавеси небесной воды, вспоминала стойки и движения, которые показывал ей Бьёрн и которые так отчетливо снились ей в эти две ночи. Скорее бы кончился дождь…

В домике стало прохладно, и Ольга поднялась, чтобы закрыть дверь. Бросив взгляд в сторону ворот, она замерла, положив руку на ручку двери и наполовину высунувшись на улицу, не обращая внимания на хлещущие по лицу струи дождя. На поляне перед воротами неистово кружилась, взлетала в воздух, перекатывалась, разбрызгивая вокруг светло-коричневые потоки воды, призрачная, размытая дождем фигура. Бьёрн, голый по пояс, босой, в закатанных до колен брюках, вел схватку с дождем. Тренировочный меч мелькал будто бы сразу в нескольких местах, молниеносно менял скорость и направление, рассекал водяные струи, сбивал их и заставлял лететь на землю под немыслимыми углами. Ольга наблюдала за ним, затаив дыхание, сердце отчаянно билось, рвалось вперед, умоляя послушать свои инстинкты, вылететь под занавес дождя, присоединиться к учителю в этом смертоносном танце… Испугавшись охватившего ее волнения, она сделала шаг назад, вглубь домика… и увидела, как Бьёрн остановился, взяв рукоять меча двумя руками, поднял его в приветственном салюте, повернувшись к ней, хотя он вряд ли мог рассмотреть ее сквозь стену дождя… Ольга закрыла дверь и опустилась на топчан. Вода стекала с волос по лицу, почему-то соленая, как слезы.

Прошло утро, настал день и покатился к вечеру, а за порогом домика все так же шумел дождь, потоки воды падали с неба на землю Долины и светло-коричневыми змейками сбегали в Реку, пополняя ее и без того бурное и беспокойное течение. Ольга опасалась, что Река выйдет из берегов и отрежет Долину от мира. Изоляция как таковая волновала ее в наименьшей степени, однако без солярки, которую хозяева базы покупали в населенном пункте за Кара-Йолом, они рисковали остаться вовсе без электричества.

О том, что день клонится к вечеру, Ольга догадалась только по тому признаку, что ей захотелось есть. Свет за пределами домика совершенно не менялся. Вскипятив воду, она заварила травяной чай и принялась жевать пряник. Вдруг за дверью раздалось хлюпанье и плеск воды, и голос Бьёрна проговорил:

– Ольга. Можно тебя на минутку?

Ольга поднялась и открыла дверь. За порогом стоял Бьёрн в той же одежде, в которой утром фехтовал с дождем, то есть в совершенно мокрых, испачканных глиной и травой подвернутых до колен черных джинсах.

– Фру Маргарита очень извиняется. Она прислала меня предупредить, что сегодня вечером мы не будем подавать электричество, – виноватым голосом сказал Бьёрн. – Нам очень неловко и неудобно, но… Генератор неисправен. Вернее, он работает, но в любой момент может полностью выйти из строя. Я должен был поехать в деревню и купить кое-какие запасные части, но, – он слегка повернул голову и покосился на дождь, как на своего личного врага, – при такой погоде подняться из Долины невозможно. Еще раз приношу свои извинения, – он вздохнул, слегка поклонился и шагнул назад, в стену дождя.

– Подожди, – торопливо сказала Ольга, – если ты все равно не можешь сейчас чинить генератор, значит, ты не очень занят?.. Может, составишь мне компанию хоть ненадолго? Эта погода… – она сделала неопределенный жест рукой.

– Эээ… – с сомнением протянул Бьёрн, не двигаясь с места, – я благодарен тебе за приглашение, но ты же видишь, – он развел руками, – я очень мокрый и грязный. Я устрою у тебя беспорядок.

– Ничего страшного, – улыбнулась Ольга, – в такую погоду беспорядок неминуем. Закончится стихийное бедствие – будем устранять его последствия. Входи, – она отступила от двери. – Выпьешь горячего чаю, расскажешь мне что-нибудь.

– Благодарю, – сказал Бьёрн, нерешительно вошел в домик и остановился на пороге. С него на пол лилась вода. Ольга, покачав головой, бросила ему полотенце.

– Закрой дверь, – сказала она, – если уж вытираться и греться, так пусть дождь останется снаружи.

Бьёрн нерешительно протянул руку к дверной ручке и замер.

– А это… прилично? – спросил он. – В комнате у одинокой дамы…

– Ты что, о моей репутации беспокоишься? – изумилась Ольга. – В чьих глазах, интересно? Фру Маргариты и Василия? На базе все равно никого больше нет. И ты же не собираешься… оскорблять меня действием? – она прыснула, вспомнив красочное повествование о хулиганском прошлом Васи.

– Ни в коем случае, – Бьёрн с улыбкой развел руками. – Леди может быть абсолютно спокойна за свою честь.

– Ну вот и хорошо, – Ольга сама прикрыла дверь, не запирая ее, однако, на крючок – раз уж джентльмен завел разговор о приличиях. – Вытирайся и возьми вот это, – она подала ему свой вязаный плед. Бьёрн почтительно взял плед, развернул и внимательно осмотрел, уважительно кивнул, набросил плед на плечи и уселся на пол. Ольга налила в кружку чаю и протянула ему вместе с половиной тульского пряника.

Спасибо, – Бьёрн отхлебнул чаю и посмотрел на Ольгу поверх кружки. – Да, погода, конечно, тоскливая. Не о таком отпуске ты мечтала, да?

– Да ни о чем я не мечтала, – пожала плечами Ольга. – И вообще, я как бы не совсем в отпуске…

– В каком смысле?

– Я перед самым отъездом уволилась.

– Получается, ты поехала сюда, чтобы стереть впечатления от предыдущей работы, прежде чем перейти на новую?

– И даже это не совсем верно… – Ольга наклонила голову и посмотрела в кружку. Она размышляла, сколько правды можно рассказать и стоит ли вообще начинать. – Скорее, я сбежала. И не спрашивай, от чего. Это… – она замялась.

– Личное?..

– И да, и нет. Личное, но не в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Понимаешь, я сбежала не от кого-то, а именно от чего-то, – Ольга произнесла эту фразу и тут же пожалела об этом, потому что Бьёрн вдруг отставил кружку и внимательно посмотрел на нее. – Ну вот, теперь ты сочтешь, что у меня не все в порядке с головой, – вздохнула она, пряча глаза.

– Отнюдь, – тихо проговорил Бьёрн. – Ты даже не представляешь, насколько серьезно мы с Васькой можем отнестись ко многому, что другие сочли бы бредом и безумными фантазиями.

– И все-таки… Я не хотела бы вдаваться в подробности. Извини, – Ольга быстро глянула на него и отвела глаза.

– У меня и в мыслях не было у тебя что-то выпытывать, – мягко проговорил Бьёрн. – Ты сама расскажешь, если захочешь. Но имей в виду: мы – именно те люди, которые готовы принять на веру очень многие неправдоподобные, казалось бы, вещи. У нас есть на то свои причины. – Он помолчал и сменил тему: – Ну а пока я мог бы рассказать свою историю, если тебе это интересно.

– Конечно, – Ольга с облегчением улыбнулась, – ты обещал рассказать, как ты сюда попал и почему вас с Васей зовут Чужой и Хищник…

– Ну, это просто. Мой отец – профессор Стокгольмского университета, один из крупнейших в Швеции специалистов в области этнографии. Он уже три года как с трудом передвигается, у него что-то неладно с коленями, поэтому выезды на полевые исследования для него весьма затруднительны. А так как мне от образования в области истории и этнографии, как ты понимаешь, было не отвертеться, – Бьёрн комично изобразил скорбь, – то он вырастил из меня ассистента и три года подряд посылал сюда, в Республику Алтай, собирать ему материалы для статей. В этом году я впервые приехал сюда по собственной воле, сбежав от этой научной каторги – отец зимой женился, его молодая жена ждет ребенка, поэтому он временно забросил свои изыскания и вспоминает, каково это – удовлетворять прихоти беременной женщины…

– А твоя мама?..

– Мама умерла, когда мне было шесть лет. Меня воспитывал отец. А в прошлом году я привез ему из России жену, – Бьёрн лукаво глянул на Ольгу. – Здесь, на базе, я познакомился с очаровательной русской балериной и так разрекламировал ей своего родителя, что она потребовала познакомить ее с ним. И вот результат, – Бьёрн развел руками, – похоже, я виноват в том, что в России стало на одну неплохую балерину меньше…

– Забавная история, – улыбнулась Ольга, – а в этом году ты зачем приехал сюда? Сбежал от мачехи?

– Нет, в этом году я приехал уже просто потому, что мне здесь понравилось. В общем-то, теперь я приезжаю уже не только на лето. Зимой здесь тихо, спокойно. Да и работа над монографией идет намного быстрее в непосредственной близости от объекта исследования.

– А как ты работаешь над монографией здесь, в этой глуши, где не то что интернета – электричества для ноутбука толком нет? – удивилась Ольга.

Бьёрн пожал плечами.

– А как люди занимались научными исследованиями раньше, когда интернета вообще не было? Я привез книги, журналы. Пишу в тетрадях обычными ручками и карандашами. Прекрасно обхожусь и без компьютера, и без интернета. Не понимаю, почему большинство людей так к ним привязаны, можно сказать – зависимы. По-моему, любая зависимость человека от вещей или привычек унизительна.

– Согласна, – кивнула Ольга, – просто это на самом деле непривычно для современного мира.

– А вот, например, для того же Васи это – в порядке вещей. Он всю жизнь прожил без интернета. И компьютер только в школе видел несколько раз. Поэтому он очень успешно учится по книгам и легко опережает в учебе большинство школьников там, наверху, – Бьёрн махнул рукой в сторону Кара-Йола, – несмотря на то, что по общепринятым меркам он – чуть ли не дикарь.

– Да, и насчет ваших прозвищ…

– Почему я Чужой – думаю, само собой понятно. А Васю прозвали Хищником, потому что в своей деревне он был весьма удачливым охотником. А после той нашей эпичной схватки… Прозвища нам дала… одна знакомая, – голос Бьёрна едва заметно дрогнул, и на сей раз Ольга не оставила это без внимания.

– Та самая, которую Вася оскорбил? Я обратила внимание, что когда он говорил о ней, у него было такое странное выражение лица… Как у тебя сейчас.

– Ты очень проницательна, – голос Бьёрна был спокоен, но… Ольга уловила словно бы звон перетянутой и готовой разорваться струны.

– Тоже не хочешь говорить, – полувопросительно-полуутвердительно сказала она.

– Да, ты права, это она дала нам прозвища, – Бьёрн еле слышно вздохнул и взял чашку с остывающим чаем двумя руками, – Она была очень веселой, такой, знаешь, по-хорошему ироничной. И очень, очень доброй. После того случая, когда она заступилась за Васю перед фру Маргаритой, он был ею просто очарован. Да и я… – Бьёрн снова вздохнул и наклонил голову, заглядывая в чашку, – Она была очень хорошим человеком, – тихо сказал он после паузы и замолчал.

– Она уехала, и вы больше с ней не виделись? – понимающе спросила Ольга.

– Нет, – Бьёрн нерешительно глянул на нее. – Мне запрещено об этом говорить, но… – он колебался, явно не зная, как продолжить и стоит ли продолжать.

– Я сохраню тайну, если это нужно, – твердо сказала Ольга.

– Я не сомневаюсь, – Бьёрн слабо улыбнулся. – Просто… Я еще не понял, до какой степени допустимо втягивать тебя во все это. Есть определенные «за» и «против»…

Ольга вдруг почувствовала, как по спине пробежал холодок – совсем как тогда, на границе теневой полосы на улице ее родного города.

– Тайна в обмен на тайну, – медленно проговорила она каким-то странным голосом. Бьёрн внимательно посмотрел на нее. Ольга увидела, что зрачки его светятся в полумраке красноватыми искорками, и невольно поежилась. Сгущались сумерки, день наконец добрался, доплыл по потокам дождя до своего завершения.

– Она пропала, – медленно проговорил Бьёрн, наблюдая за ее реакцией. – Однажды она пропала из запертого изнутри домика. Все ее вещи остались на месте, никаких следов борьбы или чьего-то постороннего присутствия не нашли. Сама понимаешь, подобный случай, стань о нем известно в большом мире, отнюдь не пошел бы на пользу репутации турбазы. Мы искали ее сами, нам помогали жители деревни. Потом все-таки пришлось объявить ее в розыск. Полиция перетрясла всё вокруг, обшарила всю Долину с собаками. Никаких следов так и не удалось найти. Это было в июне позапрошлого года. С тех пор ее никто не видел. И с тех пор мы с Василием ищем ее. И не остановимся, пока не найдем… Ее или… Хотя бы что-то.

– Ничего себе, – только и сказала Ольга. – У тебя есть какие-то предположения, что могло случиться?

– Сколько угодно, – отозвался Бьёрн. – Но все они… – он замялся.

– Я поняла тебя. Тайна в обмен на тайну.

– Да, именно так. Все очень, очень непросто.

– Я должна подумать и взвесить всё, – сказала Ольга после паузы. – Я чувствую, что могу тебе доверять, но все это настолько странно и даже страшно, что я не могу вот так просто взять и выложить все сразу, понимаешь? Поэтому я прошу прощения и времени на размышления и оценки.

– Я понимаю тебя. Я чувствую то же самое. Давай не будем пока об этом говорить. Скажи лучше, как сегодня твое самочувствие? Мышцы меньше болят?

– Да, уже почти прошло. Скорее бы дождь прекратился! Я хочу еще! – Ольга улыбнулась и вытянула руки вперед, как бы держа воображаемый меч. Бьёрн одобрительно кивнул.

– Продолжим, когда позволит погода.

– Я видела тебя сегодня у ворот, – заметила Ольга. – Тебе-то погода не мешает…

– У меня есть определенная программа тренировок, которую нельзя прерывать, – пояснил Бьёрн. – Поскольку я уже вряд ли могу простудиться под таким дождем, то это не повод прекращать занятия.

– Вот бы мне так, – вздохнула Ольга.

– Ты тоже так сможешь, – уверил ее Бьёрн. – Не в этом году, конечно. Но я уже вижу – сможешь. Могу даже предположить, что ты быстро обгонишь Василия. Я рад, что мне выпала честь оказаться твоим первым наставником.

В домике повисла тишина. Ольга украдкой поглядывала на Бьёрна, который сидел, привалившись спиной к стене и поджав ноги, и смотрел в кружку, задумавшись о чем-то. Лицо его было строгим и печальным.

– Пожалуй, мне пора, – будто высвободившись из паутины тяжелых мыслей, он тряхнул головой, поднялся на ноги и осторожно поставил кружку на стол. – Благодарю за приглашение и чай, – он коротко поклонился (Ольга в очередной раз подивилась его странным, средневековым манерам) и шагнул за порог, в темноту, на мгновение впустив в домик зябкую свежесть и сонный шепот стихающего дождя.

Ольга поднялась, заперла дверь на крючок и вдруг остановилась, не снимая пальцев с изогнутой проволоки. «Пропала из запертого изнутри домика», вспомнила она. Интересно, а в каком домике жила эта дама? Бьёрн не упоминал об этом, он ни в коем случае не захотел бы ее пугать, но Ольга почему-то была уверена – именно в этом самом, в седьмом.

В полной темноте она отошла от двери и села на топчан. В грудь вместе с дыханием вползла змейка неподдельного ужаса, стиснула в ледяных объятиях сердце – и с шипением растаяла, как капля воды на раскаленной плите. Ольга выпрямилась, на лице ее проступила уже знакомая морозная улыбка. Ну что же, попробуй, приди, вот я, жду тебя здесь… Шум дождя стих, выпустив на волю голос Реки. Ночь разорвал сполох зарницы. Ольга улыбнулась неведомо чему и улеглась на топчан, бросив неожиданно торжествующий взгляд в сторону полки с тетрадями.

***

Уходи! Уйди отсюда! Мне ничего не видно! Дай глаза! Нет глаз! Стены давят, вода душит! Нет! Не смей!

Прочитав короткую запись, отдающую настоящей истерикой, Ольга лишь на мгновение помрачнела, затем решительно захлопнула тетрадь и убрала ее на полку. Не нравится? – мы вас не звали. Можете отправляться туда, где вам приятнее находиться.

Утро было оптимистично-солнечным, на ярко-синем небе не было ни одного облачка. Легкий ветер торопился высушить траву и песок, выпить лужи и разогнать влажную дымку. День обещал быть ярким и ясным. Долина словно бы извинялась за причиненные вчера неудобства. Стоя возле импровизированного умывальника с зубной щеткой во рту, Ольга услышала треск двигателя и, обернувшись, увидела, как из ворот базы выезжает что-то вроде армейского джипа с открытым верхом. За рулем сидел Бьёрн. Ольга догадалась, что он поехал за запчастями для генератора, и разочарованно вздохнула – тренировка откладывалась на неопределенный срок. Что ж, погода зовет в дорогу, а в Долине еще достаточно неисследованных мест.

На этот раз она решила пойти влево от ступенчатой горы. В том направлении Долина расширялась, Ольга во время своего подъема видела там каменистое плато и рощицы у подножия горы, в которых предположительно могли протекать ручьи. Взяв, как обычно, бутылку с водой и два пряника, она бросила в рюкзак еще две пустые бутылки на случай обнаружения родника и выступила в поход.

Подъемы давались ей легче, чем в первый день – сказывались и прошедшая акклиматизация, и, судя по всему, проведенная тренировка. Взобравшись на одну из широких каменных террас, образующих ступенчатое плато, Ольга остановилась и огляделась по сторонам. Ее манили два направления: дальше по плато, на верхнюю террасу, по которой в живописном беспорядке были разбросаны валуны разных размеров – самый крупный из них в два человеческих роста, и в сторону гривы деревьев, сбегавшей по пологому склону горы. Поколебавшись, Ольга выбрала сначала второй вариант.

Спустившись немного вниз, она пересекла овражек, по дну которого бежал ручей, и углубилась в тень деревьев. Земля здесь была изрыта копытами каких-то животных – возможно, коней или коров, а возможно, и оленей. Ольга шла осторожно, опасаясь ненароком налететь на диких, свободных и, возможно, пугливых и поэтому опасных хозяев этого места. Однако под деревьями никого не было, протоптанная копытами тропинка змеилась вверх между корягами и камнями, то тут, то там сверкали серебряные цепочки ручейков из многочисленных родников, пробивавшихся из склона горы.

Найдя самый крупный источник, из которого бежала чистейшая вода, образуя небольшую лужицу с крутящимися на дне песчинками, Ольга уселась рядом с ней и долго пила, зачерпывая ледяную воду ладонью, потом аккуратно наполнила две бутылки. Продолжив подъем, в нескольких сотнях шагов выше по склону она наткнулась на небольшую кучку белых камней. Подойдя ближе, она рассмотрела среди камней несколько обломков костей. Из вершины холмика торчала палка – ветка дерева с ободранной корой и вырезанными на древесине непонятными символами.

Ольга нерешительно опустилась на колени перед странным холмиком – он подозрительно напоминал надгробие. Всмотревшись в знаки на потемневшем дереве, она не смогла различить ничего хоть чем-то знакомого или что-то напоминающего. Ольга поднялась и отступила назад – меньше всего ей хотелось ненароком потревожить чью-то могилу. Вдруг с обратной стороны холмика со стуком скатился камень. Ольга обошла холмик и замерла, застыв в полунаклоне: внимание сразу же привлек темно-зеленый камешек с белыми прожилками и сверкающими острыми гранями – один-единственный среди серовато-белых собратьев. Ольга, не задумываясь, подняла его и вскрикнула от неожиданности: в палец впилась как будто иголка или даже шип кактуса. Наклонившись еще ниже, Ольга увидела среди камней тонкую прозрачную пластинку, похожую на осколок стекла, на остром кончике которой поблескивала капелька крови – ее крови.

Поколебавшись мгновение, она положила камешек в карман, где уже лежал его брат-близнец, и начала спускаться назад, к подножию плато. Уколотый палец пульсировал в такт шагам.

Поднявшись на верхнюю террасу, Ольга забралась на один из валунов и долго стояла, разглядывая Долину с высоты. Река петляла между поросшими деревьями берегами и островками, разливаясь на множество широких и узких рукавов, завивающихся бурунами среди камней. На фоне серо-стальной с зеленоватым отливом, ломающейся, как фольга, воды ослепительно белели шапки пены. Над Долиной кружили в потоках воздуха, то ныряя к самой земле, то поднимаясь к вершинам скал, три хищных птицы.

Ольга решила подойти ближе к склону горы и начала пробираться между разбросанными валунами по тропинке, похоже, протоптанной все теми же копытными хозяевами здешних мест. Вдруг на одном из камней впереди она увидела большую черную птицу, которая переступала на одном месте и вертела головой, поглядывая в сторону Ольги то одним, то другим глазом. Ольга не разбиралась в орнитологии, но предположила, что это ворон – птица была абсолютно черной, перья отливали на солнце радужными искрами. Она не знала, какого размера обычно бывают вороны, но эта птица показалась ей издалека неправдоподобно крупной. Ольга осторожно ступала между камнями, медленно приближаясь к птице, стараясь не спугнуть ее. Наконец она подобралась настолько, чтобы оценить, что птица была размером с небольшую кошку, и рассмотреть в подробностях ее блестящие темно-коричневые глаза-бусинки и бархатисто-черный крепкий клюв. Ворон, однако, не проявлял признаков беспокойства и продолжал переступать на месте и вертеть головой, не покидая камня. Ольга подошла совсем близко и остановилась. Ворон наклонил голову и вдруг, приподняв крылья, боком соскочил с камня и зашагал – Ольга даже прыснула, настолько комично это выглядело – по направлению к следующему валуну.

Ольга, пожав плечами, последовала за ним. Ворон вспрыгнул на камень и оглянулся. Ольга осторожно подошла ближе, ворон соскочил с валуна и побежал дальше, раскрывая и складывая крылья. Ольга поняла, что он ведет ее в сторону от скалы, параллельно краю плато – не туда, куда она изначально направлялась. Куда они идут – к чему-то или от чего-то?..

Ворон подошел к группе из пяти валунов, самый крупный из которых был выше Ольгиного роста, самый мелкий – примерно ей по колено. Нырнув в щель между валунами, он выскочил с другой стороны и неожиданно с резким карканьем взмыл в небо, крылья хлопнули, как мокрые паруса на шквальном ветру. Ольга от неожиданности оступилась и едва не упала. Наклонившись к расщелине между камнями, она заглянула туда, куда юркнул ворон. Там лежал такой же камешек, который она подобрала возле странного кургана, но не зеленый, а темно-красный. Ольга осторожно вытащила его и повертела в руке. Белые прожилки на камне складывались в символ, показавшийся Ольге знакомым. Палка в центре кургана, вспомнила она. Такой знак был вырезан на ней. Как же все это странно…

Положив камешек в карман, Ольга начала спускаться с плато. Она вдруг отчетливо поняла, что больше ей здесь делать нечего. Она посетила некое святилище и забрала там некий предмет. Затем Хозяин здешних мест отвел ее к другому предмету. Камни разных цветов… Что это значит? Для чего я их подобрала? И кому и зачем понадобилась моя кровь? Странно и страшно. Может, все-таки посоветоваться с Бьёрном? Почему-то Ольга была уверена, что он в курсе происходящего, но пока еще не переступила ту черту, за которой начинаешь верить инстинктам, несмотря на яростное сопротивление рассудка.

Спустившись на дно Долины, Ольга решила вернуться в лагерь по дороге. Шагая по желтой пыли, она размышляла о том, как и о чем можно рассказать Бьёрну. Погруженная в свои мысли, она не сразу заметила, что погода начала портиться. В воздухе запахло озоном, как при приближении грозы. Вокруг заплясал порывистый, не определившийся с направлением ветер, приглаживая шершавыми ладонями траву то в одну, то в другую сторону. По земле то и дело пробегали тени от облачков, на пару секунд скрывающих солнце. Ольга сначала не обратила на это внимания, но затем словно бы очнулась и, похолодев, быстро глянула на небо. Так и есть: выцветшая синева была чистой, без единого белого перышка. Все-таки ОНО прорвалось сюда… Ольга ускорила шаг.

До лагеря оставалось еще не меньше километра. Полосы тени становились все глубже, все холоднее и темнее. Ольга с разбега влетела в одну из таких зон ночи и почувствовала, как кожа покрывается мурашками, появляется ощущение давящего взгляда в затылок, ноги прилипают к поверхности дороги, как к расплавленному асфальту. Отчаянным усилием вырвавшись из тени, тяжело дыша, Ольга решила попробовать пробежать вдоль светлой полосы по направлению к Реке. Резко свернув вправо, она уцепилась взглядом за одинокое кривое дерево на берегу и всеми силами, всей волей устремилась к нему.

В глазах замелькали черно-желтые полосы и пятна. Голова наполнилась давящим низким гулом. Уже ничего не видя перед собой, Ольга с разгона врезалась в какое-то препятствие и отлетела назад, больно ударившись спиной и боком о землю. Как будто этого было недостаточно, она мгновенно ощутила, как земля под ее телом становится податливой, проламывается с тихим хрустом, как поверхность дрожжевого теста, оставленного на пару часов в открытой посудине. Не имея возможности пошевелиться, высвободить руки, Ольга погружалась в подрагивающее нечто и ощущала, как сквозь ткань брюк в бедро впиваются острые грани камешков, лежащих в кармане.

Не смей! Не смей обманывать! Верни глаза! Я велел тебе уйти! Ты поплатишься! Поплатишься!

Ольгу довольно бесцеремонно вытряхнули из пыльного покрывала беспамятства, бросив спиной на острую щебенку. Охнув, она приподняла голову, чтобы камни не впивались в затылок, попыталась приоткрыть глаза и зажмурилась от яркого света.

– Ольга? – пробился через пульсирующий звуковой туман знакомый голос. – Что случилось?

Ольга с трудом села, поднесла к лицу ладонь, прикрывая глаза от солнца, и глянула вбок. Рядом с ней сидел Бьёрн с выражением паники на лице.

– Ты откуда взялся? – хрипло пробормотала Ольга, еще не вполне осознавая происходящее.

– Я ехал от перевала, – озадаченно отозвался Бьёрн. – И вдруг вижу тебя лежащей в двух метрах от дороги… Это ты мне скажи – что ты тут делаешь? У тебя тепловой удар? – он нерешительно протянул руку к Ольгиной голове, но ладонь замерла в нескольких сантиметрах от ее волос и опустилась. – Голова кружится?

– Нет, – Ольга помотала головой, – я не перегрелась, это точно. Тут другое… Ты ничего странного вокруг не видел? – она быстро глянула в лицо Бьёрну.

– Нет, – пожал плечами тот. – Кроме твоего лежащего тела, конечно… Это было не просто странно, сказал бы я. Это было шокирующе.

– Понятно, – усмехнулась Ольга. – Ну ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Мне повезло, что ты проезжал мимо и подобрал мое тело с обочины, – она осторожно поднялась на ноги и, покачиваясь, сделала несколько шагов в сторону армейского джипа. – Вроде бы со мной все в порядке. Поедем в лагерь.

Трясясь по ребристой дороге на скрипучем жестком сиденье джипа, Ольга продолжала ломать голову над тем, что же – и какими словами – можно рассказать Бьёрну. Она чувствовала на себе его испытующий взгляд и понимала, что скоро будет вынуждена хотя бы частично открыть карты.

Бьёрн подвез ее к самому домику, подал руку и помог спуститься с подножки джипа. Отперев дверь, Ольга вошла внутрь и села-упала на топчан. Бьёрн, хмурясь, поднялся на крылечко и остановился в дверях.

– С тобой точно все в порядке?

– Нет, не точно, – вздохнула Ольга. – Но это никак не связано с тепловым ударом и вообще с состоянием здоровья.

– Не пугай меня! Поясни, что случилось?

Ольга колебалась.

– Сейчас ты, наверное, занят? А рассказ будет долгим. Может, ты разберешься с генератором, а вечером зайдешь ко мне? Я пока окончательно приведу себя в порядок.

– Ну, как скажешь, – Бьёрн с сомнением покачал головой, – честно говоря, я боюсь оставлять тебя без присмотра.

– Не бойся. Все будет в порядке. Если переживаешь, периодически окликай меня – стены тонкие, слышимость хорошая, если не отзовусь – можешь ломать дверь и спасать принцессу, – улыбнулась Ольга.

– Договорились, – серьезно сказал Бьёрн и вышел на улицу, аккуратно притворив за собой дверь.

Еще часа три, до наступления сумерек, Ольга маялась, не зная, куда себя девать и чем заняться. Бьёрн, как и обещал, пару раз окликнул ее издалека, Ольга отзывалась «Все окей!». Она пыталась читать, но не могла сосредоточиться на тексте. Ей не лежалось и не сиделось на топчане. Соседство стопки тетрадей на полке над ним внушало смутную тревогу. В конце концов Ольга сдалась и выглянула из домика. Солнце садилось за гребни скал, Долина была залита оранжевым теплым светом. Ветра не было, в воздухе пахло речной свежестью и дымом костра.

Ольга пошла на запах дыма. Спустившись к кромке воды, она увидела костер и Василия, сидящего перед ним, скрестив ноги, на большом плоском камне. Василий держал в руках тренировочный деревянный меч и нож с изогнутым лезвием.

– Привет! – сказала Ольга. – Можно к вашему огню?

Василий вскинулся и, увидев Ольгу, торопливо встал и слегка поклонился.

– Прошу, – он указал на камень, на котором до этого сидел. Ольга уселась и протянула руки к огню.

– А где Бьёрн? – поинтересовалась она.

– На патрулировании, – рассеянно отозвался Василий, разглядывая поверхность меча, которую он до этого тщательно разглаживал ножом. Ольга недоуменно воззрилась на него. —Да просто в деревню поехал, – улыбнулся он, заметив ее взгляд.

– На ночь глядя?

– Ну, если велено… – Вася развел руками и улыбнулся. – Да в любом случае он скоро вернется. Расскажи, как тебе у нас? Не тянет вернуться к цивилизации?

– Нисколечко, – решительно ответила Ольга. – Я уже подумываю, не наняться ли и мне к фру Маргарите в стюарды… Ну его, это электричество… И ванную. И туалет!

Они с Васей рассмеялись.

– А ты откуда родом? – спросила Ольга. Василий махнул рукой в сторону, противоположную направлению к Кара-Йолу.

– Я родился здесь, в Долине. Моя семья живет в деревне на берегу озера Тегерик. У меня шестеро братьев – можешь себе представить? Я третий, – он вздохнул. – И единственный из всех, кто решил взяться за ум. Остальные так и не выползают за пределы родного муравейника. Научились читать и кое-как писать, и больше им ничего не надо. Меня и самого сюда почти неграмотным привезли. Мать решила, что дома я – самый бесполезный из ее сыновей, и отправила меня на заработки. Я еще по-русски-то толком не говорил, – Вася усмехнулся. – Сейчас даже вспомнить странно.

– Это Бьёрн тебя наставил на путь истинный?

– И он тоже. Но все-таки не только он… Я знаю, Бьёрн рассказал тебе о той женщине, которая потом пропала, – Василий глянул на Ольгу и быстро отвел глаза. – В основном это она на меня повлияла. Возилась со мной, разговаривала, как с ребенком. Да я и был, по сути, ребенком. Там, – он махнул рукой в сторону родной деревни, – я был скорее волчонком. Зверенышем. А когда попал сюда, начал понемногу учиться быть человеком. Научился говорить по-русски. Начал читать книги. За два года закончил программу школы с пятого по девятый классы. В этом году думаю зимой освоить программу десятого и одиннадцатого и сдать экзамены. Бьёрн посоветовал мне поступать на исторический в Горно-Алтайске.

Ольга слушала, округлив глаза. Чудесное превращение дикого звереныша в абитуриента истфака за три года поражало воображение не хуже всей той мистики, которая творилась в ее жизни. Верилось с трудом, и она не удержалась от реплики: – Как-то это звучит…

– Неправдоподобно? – Вася хитро улыбнулся. – Еще бы! Но я тебя не мистифицирую, это все легко проверить. Мою семью в деревне найти несложно, кроме того, можно расспросить обо мне у соседей – да хотя бы у нашего деревенского участкового, он может рассказать о тех временах много интересного! И вся картина будет перед твоими глазами. Аттестат за девять классов я могу тебе показать, все тетради и учебники – тоже. Я уже частично запасся учебниками за десятый и одиннадцатый классы, но пока некогда взяться за них как следует. Здесь время для учебы – зима.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать три, – ответил Василий. – Видишь, сколько времени я зря потерял. Если бы не Анна… – он осекся.

– Ее имя Анна, – констатировала Ольга. – Почему вы так избегаете говорить о ней? Я понимаю, что она была вам очень дорога, и ее исчезновение вас потрясло. Но все-таки – почему столько таинственности даже теперь, когда я в курсе случившегося?

– Потому, что на самом деле ты еще совсем не в курсе, – словно бы нехотя пробормотал Василий и нетерпеливо глянул в сторону ворот, словно ожидая, что оттуда покажется Бьёрн и вызволит его из этого неловкого положения. Ольга тоже посмотрела в том направлении и почти не удивилась, отметив, что Бьёрн действительно идет в их сторону. На плече он нес длинный сверток. Увидев Ольгу, он вздрогнул, затем, справившись с собой, слегка поклонился и обратился к Василию:

– Все в порядке, чуть позже расскажу в подробностях.

Василий кивнул и поднялся.

– Пойду, пожалуй, займусь генератором. – Бьёрн кивнул. Василий, обменявшись с ним непонятными взглядами, удалился в сторону домика администрации.

Бьёрн уселся на землю справа от Ольги и осторожно положил на землю свой сверток.

– Ты готова? – тихо спросил он.

– Да, – Ольга пожала плечами и ссутулилась. – Только не знаю, с чего начать…

Бьёрн терпеливо ждал. Поколебавшись, Ольга достала из кармана камешки.

– Как думаешь, что это?

Рука Бьёрна разъяренной коброй метнулась к запястью Ольги. Та инстинктивно сжала кулак и отдернула руку, отшатнувшись от Бьёрна и вскинув на него недоуменный взгляд.

– Откуда это у тебя? – голос Бьёрна стал незнакомым, в нем звенело с трудом сдерживаемое нетерпение. Он быстро переводил взгляд с лица Ольги на ее сжатый кулак. Ольга по-настоящему испугалась – зрачки Бьёрна загорелись в отсветах костра алыми огоньками, как у дикого зверя – и попыталась отползти назад. Бьёрн заметил это ее движение и отодвинулся сам, успокаивающим жестом подняв руки вверх.

– Я напугал тебя, прошу прощения, – смущенно сказал он. – Но это в самом деле… Расскажи, откуда у тебя эти камни? Это очень важно.

– Я их просто нашла. Один на вершине второй ступени вон той скалы, – Ольга показала рукой, – второй – в лесочке возле источника питьевой воды, о котором ты мне сам же и рассказывал. А третий – вон там, на плато, – она махнула рукой в нужном направлении, – мне его ворон показал.

– Ворон показал?..

– Ну, выглядело это так, – Ольга смутилась, понимая, как это глупо прозвучало, но продолжила рассказывать, – я увидела ворона, подошла поближе, чтобы рассмотреть, а он почему-то не улетел, а побежал по земле, мне это показалось очень смешным. Я пошла за ним и добралась до кучи валунов, под которой нашла этот камень.

– Какой камень там лежал – зеленый или красный? – Бьёрн выглядел не на шутку встревоженным.

– Красный. А что…

– Подожди, – Бьёрн поднял руку ладонью вперед. – То есть, получается, два зеленых камня ты нашла сама, а красный тебе показал ворон? Я правильно понимаю? – Ольга молча кивнула.

– Это очень, очень странно, – протянул Бьёрн. – Теперь я даже и не знаю, чья очередь рассказывать первым. Я-то все гадал, насколько имею право втягивать тебя в наши местные проблемы. А оказывается, ты и так уже втянута по самую шею. Причем тебе дали, скажем так, инструмент без руководства по эксплуатации. Надеются, что после пары сотен попыток ты все-таки угадаешь, как им пользоваться? Как это в их духе… – он обернулся и как-то недобро глянул на ступенчатую скалу.

– В чьем духе?

– Ладно, – Бьёрн повернулся к ней лицом. – Попробую рассказать кратко, но понятно.

– Может, пойдем в домик? Темнеет…

– Нет, – Бьёрн покачал головой. – На берегу Реки, да еще и рядом с огнем – самое безопасное место для таких разговоров. Слушай…

– Долина Реки – это каньон глубиной от пятисот до восьмисот метров. На каждом шагу здесь ручейки, родники, озерца, водопады. В основном их питают снега, тающие на вершинах гор. Но есть и родники, которые пробиваются из толщи скалы. В них особая вода с необычными свойствами. Один из таких родников ты нашла и наверняка пила из него воду. Ты поднималась по лесу, который растет вдоль ручья. Видела ли ты там что-то необычное?

– Да, там был какой-то странный холмик из камней, из него торчала палка с вырезанными символами. Один из камешков я нашла как раз возле него.

– Ты не прикасалась к этой палке?

– Нет, я подумала – а может, это чья-то могила, и просто посмотрела и отошла.

– Правильно сделала. Интуиция тебя не подвела. Мне сложно объяснить, что это такое. Скажем так – это место средоточия определенных сил, к которому лучше не прикасаться без особого разрешения. И то, что тебе вообще было позволено его увидеть, только подтверждает мою теорию – тебя взяли в игру, не объяснив правила.

– Что за игра? Что тут происходит?

– Не торопись, все по порядку. Так вот, как я уже сказал, Долина представляет собой каньон с отвесными стенами. Эти стены, как оказалось, обладают одним странным свойством – через них можно проникнуть в совершенно другое место, если знать пути. Не смотри на меня так. Это звучит как бред или низкопробная фантастика, но, поверь, для нас с Васькой это стало серьезной проблемой, тяжелой работой и постоянной головной болью. Мы присматриваем за этими проходами, чтобы оттуда не вылезало в наш мир что-то, чему тут не место.

– Проход в другой мир? – Ольга недоверчиво прищурилась. – Ты серьезно?

Бьёрн вздохнул.

– Еще недавно ты говорила мне, что боишься рассказывать о том, что с тобой произошло, потому что я решу, что ты не в своем уме или зачем-то сочиняешь небылицы. А теперь я вижу такую реакцию от тебя… Да, я серьезно. Наш мир через эти стены смыкается с другими. Эти миры чем-то похожи на наши, но в основном очень сильно отличаются. И тамошние обитатели редко бывают дружелюбными и безобидными. Ситуацию осложняет еще и то, что для них, в отличие от нас, поиск и открывание дверей не являются тайной или большой проблемой. Они могут гулять туда-сюда, когда захотят. Этот холмик из камней – место, к которому они выходят. Своего рода маяк, если можно так выразиться. А зеленые камни – это ключи. Они позволяют вернуться к этому маяку.

– А красные камни?

Бьёрн пару мгновений помолчал, закусив губу, прежде чем ответить.

– А красные камни – это ключи, которые позволяют переместиться к такому же маяку, но по другую сторону. Поэтому я так удивился и испугался, увидев в твоей руке и тот, и другой камень. Понимаешь… Та женщина…

– Анна, – подсказала Ольга.

– Да… Анна. Вася тебе сказал?.. Она нашла такой камень, но отдала его мне. И в ту же ночь она исчезла. Исчезла из запертого изнутри домика. И я не могу отделаться от мысли, что это взаимосвязано. Она знала, что тут происходит. Она видела тех, кто приходит с другой стороны. Она видела маяки. Мы надеялись, что она останется с нами и будет помогать охранять Границу. А она исчезла. Боюсь… – Бьёрн нервным движением взъерошил волосы рукой и отвернулся. – Боюсь, что ее забрали на ту сторону.

– А сами вы не бывали на той стороне?

– Нет, никогда. Я не уверен, что люди могут выжить там. Судя по тому, что лезет к нам оттуда…

– А что лезет? Как они выглядят?

– В том-то и дело, что они никак не выглядят. Их практически невозможно рассмотреть. По-моему, там действуют какие-то другие оптические законы или светило испускает какое-то другое излучение. На ярком свету этих существ можно заметить только по легкой тени, которую они отбрасывают – но эта тень светлее, чем поверхность, на которую она падает! В темноте их силуэты выглядят как сгустки еще более глубокой темноты. Их очень трудно заметить. И поэтому почти невозможно поймать.

– А чем они опасны?

Бьёрн помолчал, очевидно, собираясь с духом.

– Здесь очень… дикие места, – наконец медленно проговорил он. – Есть несколько шумных туристических стоянок, а в основном… Глухие деревеньки, зачастую без электричества, без транспортного сообщения, без дорог. Местные жители малограмотны, многие не говорят по-русски, живут без образования, официальной работы, прописки, вообще без документов. Поэтому, когда кто-то из них пропадает, это чаще всего остается незамеченным. Никто, кроме семьи, не станет искать ребенка или старика, да, скорее всего, и взрослого. Никто не позаботится вызвать полицию. Помолятся местным духам – естественно, безрезультатно – да и живут дальше, покорно приняв случившееся. Бывает, через некоторое время найдут тело, опознают – или не опознают, если прошло много времени или зверье постаралось… Опять же вознесут молитвы духам, проведут погребальный обряд. Никто не пойдет докладывать об этом происшествии участковому или в сельскую администрацию. Поэтому точное число пропавших оценить невозможно. А по нашим данным… – он снова замолчал.

– Их было много? – шепотом спросила Ольга. По хребту холодными бусинками покатился страх.

– Да, много. В последние пять лет, как минимум, ежегодно в каждой деревне пропадают или умирают при странных обстоятельствах пять – десять человек. Немало для населенных пунктов с численностью от силы человек в двести-триста…

– Случаи смерти чем-то схожи?

– Сначала часто попадались смерти от переохлаждения. Это уже само по себе странно, потому что местные жители прекрасно умеют выживать под открытым небом. Они ведь все в той или иной степени пастухи… Особенно неправдоподобным это выглядит летом, когда замерзнуть насмерть ночью просто невозможно, даже городской неженка максимум слегка простудился бы. Потом вообще стали находить по-настоящему жуткие трупы. Полностью обескровленные, понимаешь? Европейцы бы завели разговоры о вампирах.

– И следы укусов на шеях?..

– Нет, – усмехнулся Бьёрн, – не так все карикатурно. Я сам не видел ни одного такого тела, но мне говорили, что выглядели они так, будто кровь была вытянута через поры кожи.

Ольгу передернуло.

– Да, даже представить страшно… Но на самом деле число найденных странных трупов не так велико, как число необъяснимых исчезновений. Именно поэтому у меня из головы не выходит то, как Анна пропала из закрытого домика. А что, если этим существам нужна человеческая кровь? Кого-то они опустошают сразу, а кого-то – забирают, так сказать, про запас. Звучит как полный бред, но… – Бьёрн замолчал и провел рукой по лицу.

– Понимаю… А тот красный камень? Он так и остался у тебя?

– Да, хранится в надежном месте. Думаю, ты догадалась, что рано или поздно я планирую пробраться на ту сторону и поискать Анну там. Я прекрасно понимаю, что прошло уже два года, и шансов найти ее живой все равно мало, но все же…

– А вы, получается, никогда не пытались пройти туда?

– Нет. Поскольку у меня был только один ключ, я не хотел рисковать им – если что-то пойдет не так, повторить попытку я уже не смогу. А теперь… Ты нашла еще один… – Бьёрн вдруг со странным, просящим выражением заглянул ей в глаза.

– Конечно, я отдам его тебе, – сказала Ольга, вытащила из кармана камень и протянула Бьёрну на раскрытой ладони. Бьёрн почтительно принял его и опустил в нагрудный карман рубашки.

– Вот еще что, – вспомнила Ольга, – когда я поднимала камешек у маяка, я уколола палец о какой-то осколок то ли стекла, то ли прозрачного камня. На нем осталась капля моей крови. Как думаешь, это что-то означает?

– Не знаю, – медленно проговорил Бьёрн, – но я бы не удивился, особенно если вспомнить о способах умерщвления людей. Маяки – совершенно непостижимая вещь. Хорошо, что простым туристам не дано видеть их. А то тут такое началось бы…

– А чем они опасны, если у тебя нет при себе камешка?

– Это тоже лишь мои предположения. Но я думаю, что прикосновение к оси маяка каким-то образом связывает тебя с ним. Ты можешь вдруг оказаться возле него, хотя только что, казалось, был совсем в другом месте, и не помнить, как туда добрался. Со мной такое было однажды. Только первым я нашел не этот маяк, а другой, и, как истинный исследователь-энтузиаст, ухватился за торчащую палку, чтобы вытащить ее и поближе рассмотреть вырезанные на ней знаки. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что у меня не хватает сил, чтобы вытащить деревяшку из кучки камней. К тому же деревянная палка оказалась такой горячей, что я не мог ее как следует ухватить. Поэтому я счел за благо и не пытаться больше ее тянуть. А примерно через неделю, когда я шел вдоль Реки, я вдруг потерял ориентацию в пространстве и каким-то образом очутился возле того маяка. Все, что я помню – это как в ясный безоблачный день по земле вокруг меня заскользили тени. Так бывает, когда небольшие облака набегают на солнце…

Ольга даже приподнялась на камне. – Что? – она почувствовала, как задрожали руки.

Бьёрн удивленно посмотрел на нее.

– Полосы света и тени, – сказал он задумчиво. – Я попадал в полосу тени и чувствовал холод и сырость, как ночью, перед самым рассветом. Потом я как будто куда-то провалился и очнулся возле маяка.

– Ты описал то, что произошло со мной сегодня, – Ольга сама испугалась звучания собственного голоса. Бьёрн отчетливо вздрогнул.

– Такое со мной уже бывало – дома, в моем городе. Отчасти поэтому я и приехала сюда – надеялась, что здесь оно меня не найдет. А получается, что я приехала в самое его логово? – в голосе Ольги треснувшим медным колокольчиком звякнуло отчаяние.

Бьёрн молча уставился на нее. Ольга поежилась – таким тяжелым был его взгляд, такая обреченность читалась в движениях опустившихся уголков губ.

– Так об этом ты хотела и боялась мне рассказать… – еле слышно проговорил он.

– Именно, – сказала Ольга. Отступать было некуда, и она начала повествование об узловатой веревочке событий, которая привела ее сюда, на этот камень, к этому костру.

Бьёрн слушал молча, выражение лица его не менялось, разве что при упоминании о женщине в черном плаще он поднял брови, хотел что-то сказать, но промолчал. Ольга закончила повествование рассказом о том, как на дороге на нее налетели тени, и как она почти провалилась куда-то, но очнулась на пыльной дороге под палящим солнцем.

– Получается, что в прошлый раз меня вытащила та женщина, а в этот раз – ты, – подытожила она. – А как это выглядело со стороны?

– Я просто увидел тебя лежащей на земле, – пожал плечами Бьёрн. – Так что ниоткуда я тебя не вытаскивал, никаких теней не видел. Либо ты вырвалась сама, либо на помощь подоспел кто-то еще.

– Я видела, что слова о той женщине тебя насторожили. Ты знаешь что-то о ней?

– Я могу только предполагать, – Бьёрн снова пожал плечами. – Понимаешь, мы с Васькой, хоть и служим в патруле уже два года, знаем о происходящем ненамного больше, чем ты. Те, кто владеет информацией, не спешат делиться ею с нами, простыми исполнителями. Их цели нам не ясны, и я подозреваю, что мы – просто их инструменты, орудия, не более. У нас не должно быть своих оценок, суждений о происходящем, мы лишь выполняем их волю. Поэтому мы не должны видеть всю картину целиком – а вдруг нам не понравится наша роль, и мы захотим от нее отказаться…

– Значит, ваша роль важна в этой игре.

– Еще бы, – Бьёрн уставился на костер, потом решительно поднял голову и посмотрел Ольге прямо в глаза. – Что ты видишь?

– Твои глаза светятся в темноте, – шепотом сказала Ольга. – Как у зверей.

– Вот именно, – Бьёрн кивнул. – Если внимательно посмотришь в глаза Василию, увидишь то же самое. Я думаю, мы принадлежим к особому… подвиду, если можно так выразиться, человеческого рода, и благодаря таким свойствам наших глаз мы можем видеть пришельцев из миров по ту сторону. Некие существа – и та женщина, как я полагаю, из их числа – разыскивают таких, как мы, и отправляют на охрану граничных областей.

– Но причем тогда тут я? – растерялась Ольга. Бьёрн сочувственно глянул на нее.

– А ты никогда не смотрела в глаза своему отражению в зеркале в полумраке?

Ольга тихо ахнула.

Долину накрыла темнота. Шум Реки стал звучать чуть приглушенно, будто поток воды накрыли одеялом. Костер начал затухать, и Бьёрн подкинул в него обрезков досок. Пламя затрещало и снова рванулось к черному небу, посылая навстречу звездам их крошечных недолговечных сестер.

Ольга уже продолжительное время молчала и, подперев рукой голову, смотрела в огонь. Услышанное боролось в голове со здравым смыслом и привычной картиной мира и с трудом, неся потери, рождая лавины новых вопросов, отвоевывало себе место в сознании. Наконец Ольга словно бы очнулась и отвела взгляд от костра, отражавшегося в ее зрачках оранжевым заревом.

– Кто они? – голос ее прозвучал глухо и незнакомо. – Те, кто назначил вас в патрульные.

– Я точно не знаю, – отозвался Бьёрн. – Я могу сказать только, что последовательность событий, которая привела меня сюда, совершенно точно не является обычной для типичного шведского студента. История Василия – вообще сказочный сюжет. Он ведь рассказал о себе? – Ольга кивнула. – Такое ощущение, что он не тот, кем кажется, верно?.. А между тем всю информацию, полученную от него, я тщательно проверил. Он и в самом деле еще два года назад был практически неграмотным, сильно пьющим местным хулиганом. И красных зрачков никто у него никогда не замечал.

– Но все-таки – кто привел тебя сюда? Кто рассказал о происходящем?

– Женщина по имени Мария, – словно нехотя проговорил Бьёрн. – Очень, очень странная женщина, которая даже летом не снимает кожаных перчаток и длинного черного плаща.

Ольга вскинула на него взгляд. Бьёрн еле заметно кивнул.

– Я не утверждаю, что именно ее ты видела в твоем городе. Возможно, это просто их униформа или что-то наподобие… Но ясно одно – та, кто спас тебя из теней, тоже из Четырехглазых.

– Четырехглазых?

– Послушай меня, – Бьёрн вздохнул и придвинулся чуть ближе к Ольге. – Прости за сумбурность рассказа, но… Я до сих пор боюсь открывать тебе все карты. И не потому, что я тебе не доверяю, ни в коем случае, это не так… Просто в последний раз, когда я рассказывал это кому-то кроме Васьки, это плохо кончилось, – он тряхнул головой и уставился в огонь.

– Мне все равно некуда отступать, – еле слышно проговорила Ольга. – И поэтому… не тяни жилы, прошу, – сердце ее колотилось, как после затяжного подъема на гору.

Бьёрн еще раз тяжело вздохнул и начал рассказывать.

– Когда я впервые оказался на Горном Алтае, меня сразу же стали накрывать эти тени. Я проваливался в небытие, но каждый раз приходил в себя на том же самом месте, где и терял сознание. Кроме того случая с маяком… Поначалу я думал, что это последствия акклиматизации, перепадов давления, бог знает чего еще. Но после того, как я пришел в себя за несколько километров от того места, где упал, я уже окончательно перестал понимать, что происходит. И вот тогда она показалась мне в первый раз. Так же, как и ты, я очнулся на земле возле маяка, рядом сидела она, от нее пахло воском и ладаном.

– Не бойся, – сказала она, – теперь ты в безопасности. Но никогда не прикасайся к этому, – она показала на палку, торчащую их кучки белых камней. – И никому не позволяй прикасаться. Отныне это будет твоя работа.

Она рассказала мне немного, потом заторопилась и ушла, обещав вернуться и продолжить разговор. Повторного ее появления я ждал около месяца. За это время я проваливался в тени еще четыре раза. Однажды вечером она просто подошла ко мне, когда я так же сидел у костра.

– Здравствуй, Белоглазый, – сказала она мне. Она назвала свое имя – Мария, но я так и не увидел ее лица. Тем вечером я узнал больше о сущности нашей службы и еще год нес ее один. Ровно через год ко мне присоединились Василий и – так ненадолго – Анна…

Что я знаю на данный момент? На этой земле существуют как минимум два мира, накладывающихся друг на друга. Можно назвать их негативом и позитивом одного снимка. Свет и тьма, тепло и холод заменяют в них друг друга. Видимо, поэтому существа с той стороны в нашем мире так странно выглядят. Долгое время миры уживались на одном физическом пространстве в равновесии, не проникая друг в друга и не мешая друг другу. Но в последние годы существа с той стороны нашли способ проникать к нам и убивать людей. Зачем они это делают – мы не знаем. Наша задача – защищать от них наших соплеменников и наш мир. Мало ли, какова их конечная цель. Как это ни банально звучит, но нельзя исключать возможности того, что они хотят захватить и эту сторону.

– Вы встречали этих… существ? – Ольга говорила деловым тоном, старательно задвигая скептицизм и недоверие в дальний уголок сознания.

– Да, мне даже приходилось сражаться с ними несколько раз, – кивнул Бьёрн. – Точнее, четыре раза. Мое зрение уже достаточно развито, чтобы различать их силуэты и днем, и в темноте. А с точки зрения боя они так же уязвимы, как и мы – их можно ранить и убить и мечом, и пулей. Но огнестрельного оружия у нас нет. Мария привезла нам несколько мечей – судя по всему, они изготовлены из какого-то необычного сплава. С таким мечом не выйдешь из Долины – нарвешься на неприятности самого что ни на есть прозаического характера. Поэтому у нас есть и деревянные мечи – тренировочные и боевые. Боевые мечи сделаны из особого дерева, вымоченного в воде из нескольких местных источников. Это нам опять же подсказала Мария.

– Значит, Мария дала вам оружие, указала противников, но не пояснила причин и целей войны? – прищурилась Ольга. Ей все услышанное определенно не нравилось.

– Если в качестве причин фигурируют закоченевшие и обескровленные трупы местных мальчишек и девчонок, мне этого достаточно, – решительно отозвался Бьёрн.

– Это я понимаю… – Ольга вздохнула. – И выбора у тебя больше нет. И у меня, как я понимаю, тоже.

– Боюсь, что так, – Бьёрн протянул руку к длинному свертку, который принес с собой. – Поэтому – возьми, – он достал из холщового чехла длинный слегка изогнутый меч в простых кожаных ножнах. – Пока один – металлический, потом изготовим для тебя деревянный, – он поднялся на ноги и знаком показал Ольге сделать то же самое. На треть вытащив меч из ножен, он протянул его Ольге. – Братья и сестры, едины в одном. На защите земли, и воды, и света, во имя Равновесия и именем Белого Глаза!

Ольга ошеломленно приняла меч двумя ладонями и бесцветным от волнения голосом повторила за Бьёрном слова клятвы. Она ничего не понимала и совершенно растерялась, но, ощутив ладонями тяжесть меча и поймав краем глаза отблеск костра в синеватом металле, почувствовала, как в груди словно бы развернулось знамя, пробитое вражескими стрелами и обожженное языками пламени, пляшущими на руинах крепостных стен. Подняв взгляд и уставившись в темноту над костром, она отчетливо различила поодаль две фигуры: Василия, который стоял по стойке «смирно» и очень серьезно глядел на нее, и силуэт в длинном плаще и широкополой шляпе, замерший у дерева шагах в пяти позади него. Шляпа качнулась, руки исполнили жест «Добро пожаловать», и фигура, шагнув назад, растворилась в синей темноте.

Ольга медленно вдохнула воздух, неожиданно ставший ледяным и очень ароматным. Ночь, Река и Долина раскрыли ей свои объятия. Привычный мир, с магазинами и страховыми компаниями, зарплатами и отпусками, сотовыми телефонами и глупой суетой вокруг глупых проблем торопливо покинул сцену, аккуратно притворив за собой дверь в Ольгином сознании.

***

Прошло десять дней с того момента, как Ольга спустилась в Долину. Погода стояла отличная, дождь шел всего три или четыре раза, и то не подолгу. Река немного успокоилась, отступила, показала солнцу еще метра полтора галечного берега. Ольга каждый день по несколько раз купалась, привыкая к температуре воды и к мощному, сбивающему с ног течению. Бьёрн сказал ей, что к концу лета она должна будет научиться переплывать Реку собственными силами.

– А пока ты еще не готова, через пару дней переправимся туда на лодке, – сказал он, – я начну знакомить тебя с маршрутами нашего патрулирования.

Бьёрн стал чаще оставаться в лагере, занимаясь с Ольгой фехтованием и общей физической подготовкой. Василий безропотно отправлялся на патрулирование один и, возвращаясь, с улыбкой произносил два безмерно радовавших Ольгу и Бьёрна слова: «Ни одного».

Ольга за неделю только-только успела привыкнуть к жесткому тренировочному графику. Бьёрн с утра после купания по полтора часа то гонял ее бегом по долине, с преодолением препятствий в виде камней, валунов, заборов, деревьев и всего в таком роде, то заставлял до изнеможения отжиматься, подтягиваться и приседать. После этого Ольга до вечера отдыхала, а Бьёрн занимался своими делами. В лагере появились другие постояльцы, и ему приходилось выполнять свои обязанности по турбазе: рубить дрова, носить воду и так далее. Вечером, когда спадала жара, Бьёрн, Ольга и Василий уходили в сторону от лагеря, вглубь Долины, разводили костер, который отвлекал от них насекомых, и упражнялись в фехтовании. Ольга удивлялась себе. Все приемы – удары, блоки, перекаты – давались ей настолько легко, что она за неделю достигла уровня, когда Бьёрн начал ставить ее на тренировочные бои с Василием, чтобы проверить уже его уровень освоения того или иного нового приема.

– Знаешь, я думаю, это из той же области, что и Васькины неожиданные успехи в учебе, – задумчиво сказал Бьёрн, когда Ольга поделилась с ним своим недоумением по этому поводу. – Либо какая-то высшая сила вам помогает, либо… – он потер лоб, – вы не те, кем себя считаете, – он коротко глянул Ольге в глаза и быстро отошел.

Ольга осталась стоять, в недоумении глядя ему вслед.

Через три дня Бьёрн подошел к Ольге, когда она, дрожа, стояла на камне и обсыхала на утреннем ветерке после утреннего короткого заплыва по Реке.

– Сегодня едем на тот берег, – он махнул рукой в сторону ущелья на другом берегу Реки, напротив лагеря. – Через час приходи к лодке. Захвати меч, – Ольга кивнула.

Треск бензинового мотора казался нестерпимо варварским, чужеродным на первобытном звуковом полотнище Долины, но другим способом попасть на другой берег Реки Ольге пока было не под силу. Лодка причалила к берегу намного ниже по течению относительно того места, откуда они отплыли, и Ольга в очередной раз мысленно восхитилась мощью Реки и с опаской подумала о необходимости в ближайшее время переплыть ее силой собственного тела.

Вытащив лодку на берег, Бьёрн повернулся спиной к Реке и посмотрел на склон горы.

– Мы пройдем по ущелью, – сказал он. – Здесь есть множество троп для туристов и пастухов, но мы пойдем по той, которая им не показывается. Смотри внимательно по сторонам. Здесь могут быть Тени. Впервые я столкнулся с одной из них именно здесь.

Ольга кивнула. Бьёрн вытащил меч и двинулся по едва заметной тропинке вглубь ущелья, поросшего невысокими, причудливо искривленными деревьями. Ольга шла за ним, смутно понимая, что со своего берега Реки она все это время видела совсем другие деревья – не настолько изогнутые, не с такими голыми стволами и выползающими на поверхность узловатыми корнями.

Почва под ногами стала влажной, затем зачавкала, и наконец между камнями зазмеился ручеек. Ольга отметила еще и эту несообразность: если смотреть от лагеря, получалось, что ручей бежит в сторону повышения рельефа, однако на самом деле ручеек убегал в постепенно углубляющееся миниатюрное ущелье с пологими склонами. Серебристая, рассыпающаяся искрами струйка почти скрывалась в зарослях ярко-зеленой травы. Через пару сотен шагов ручей расширился до размеров небольшой речушки, высота склонов ущелья достигла человеческого роста. Бьёрн шел по правому берегу ручья, внимательно смотря по сторонам, и наконец, кивнув сам себе, резко свернул вправо. Ольга посмотрела ему вслед. Проход в склоне ущелья был практически не виден, его скрывали ветви и пучки высокой травы, и вода блестела так, что сфокусировать взгляд и заметить ответвление тропы было практически невозможно. Тряхнув головой, Ольга нырнула в проем.

Открывшаяся ее взгляду картина заставила ее замереть на месте. Абсолютно круглая, идеально ровная площадка метров двадцати в поперечнике была настолько же неуместной среди скал и валунов, как если бы она была покрыта персидским ковром. Здесь же вместо ковра под ногами была нежно-зеленая мягчайшая трава. Посреди площадки возвышалась уже знакомая Ольге кучка белых камней с торчащей из центра палкой.

Бьёрн знаком остановил Ольгу, которая уже хотела шагнуть поближе к маяку, и медленно приблизился к нему первым. Осмотрев камни, он еще раз внимательно оглядел всю площадку и, немного расслабившись, кивнул Ольге. Та подошла ближе и остановилась рядом с ним.

– Это самый первый маяк, который я нашел. Тот, с которым у меня установилась связь, – пояснил Бьёрн. – В окрестностях этого маяка мы чаще всего встречали Теней. Я сражался здесь с Тенью один раз, Василий – дважды. И каждый раз это происходило утром, до полудня. Поэтому мы сейчас здесь, – он взял меч двумя руками и начал по дуге обходить маяк. – Приготовь оружие и смотри внимательно, – голос его стал напряженным.

– А если они нападут на меня? – Ольга не на шутку испугалась. – Я ведь еще не настолько хорошо владею мечом…

– Они могут напасть на тебя где угодно, – перебил ее Бьёрн. – И меня не будет рядом, чтобы помочь тебе. И ты не сможешь их разглядеть, чтобы защититься, потому что не знаешь, как они выглядят. Я хочу, чтобы ты встретилась с ними в моем присутствии. Хочу показать тебе врага – и не дать причинить тебе вред.

Ольга сглотнула и сжала рукоять меча двумя руками. Медленно поворачиваясь на месте, она всматривалась в яркую зелень. Ну же, покажитесь… Но вокруг все по-прежнему выглядело спокойно и умиротворяюще, только слабый ветерок колыхал мягчайшую траву. Или это не ветерок, а легкая тень пробежала по изумрудному ковру?.. У Ольги вспотели руки. Холодок и ночная сырость скользнули по лицу раз, другой… Тени заскользили по траве все чаще, чаще, и вот в их мельтешении Ольга различила сгорбленную человекоподобную фигуру. Тень двигалась боком, на траву падал словно бы более яркий отсвет, а в воздухе плыл слегка опалесцирующий силуэт. Всмотревшись, Ольга поняла, что Тень так же, как и они, держит двумя руками какое-то оружие.

– Здесь! – выдохнула она, привлекая внимание Бьёрна. Тот мгновенно развернулся, уцепился взглядом за переливающуюся перламутром фигуру и перекатился так, чтобы оказаться между Тенью и Ольгой. И атаковал первым.

Ольга отступила к каменной стене, окружавшей поляну, и смотрела во все глаза на то восхитительное и кошмарное действо, которое разворачивалось перед ней. Бьёрн уворачивался, блокировал, отступал, перекатывался, его меч со странным глухим звоном налетал на невидимое в ярком свете препятствие, отскакивал и снова устремлялся к цели. Не раз и не два тяжелые вздохи меча сопровождались снопами брызг какой-то беловатой, слабо светящейся жидкости, после чего движения Тени становились чуть медленнее. Однако через мгновение бой продолжался с прежней неистовой яростью, и Ольга похолодела, впервые увидев разлетающийся веером сноп ярко-красных, а не белесых брызг. Призрачный клинок вспорол правый бок Бьёрна снизу вверх, скользнув по ребрам. Бьёрн резко выдохнул со стоном, но не сбился с ритма. Он обрушивал на Тень удар за ударом, тесня ее к маяку, движения его не замедлились и не потеряли четкость, только дыхание стало тяжелым и хриплым. Затем алый фонтан взвился и блестящими бусинами просыпался на зеленую траву еще раз, и еще… Удары пришлись на правое бедро и снова на правый бок. Ольга с ужасом увидела, что Бьёрн споткнулся и выпустил оружие из левой руки, чтобы сохранить равновесие. Все тело ее напряглось и стало легким, как изогнутая, упругая сухая ветка, требуя вмешаться, погасить алое свечение на изумрудной траве, набросить сверху перламутрово-белое, чужеродное покрывало…

Бьёрн предостерегающе вскрикнул – видимо, он заметил, что Ольга встала в боевую стойку и подняла меч. Яростно, с криком выдохнув, он отклонился назад и, восстановив равновесие, одной правой рукой нанес по Тени наискосок удар такой силы, что призрачная фигура будто бы сломалась пополам и отлетела к самому маяку. Теряя опаловую субстанцию, Тень коснулась оси маяка… и исчезла. На траве, в луже смешавшейся человеческой и потусторонней крови остался лежать длинный и широкий, в ладонь шириной, клинок, сквозь который просвечивала трава.

Бьёрн, не удержав равновесие, повалился на колени и вытянул обе руки вперед, чтобы опереться о землю. Меч отлетел на траву и скрестился с призрачным клинком. Ольга торопливо убрала свой меч в ножны и бросилась к Бьёрну. Упав перед ним на колени, она схватила его за плечи и заглянула в забрызганное кровью лицо.

– Теперь… ты… видела, – прохрипел Бьёрн, глядя Ольге в глаза, затем веки его опустились, и он повалился на левый бок, прижав обе руки к правому, из которого ручьем лилась кровь, образуя возмутительно красивую яркую лужицу на зелено-буром ковре взрытой ногами воинов земли.

Ольга в голос плакала от ужаса, разрывая на Бьёрне рубашку и осматривая две параллельные глубокие раны от подмышки до нижнего края ребер. Она совершенно не представляла, что ей делать, и тихо выла, как от нестерпимой боли, понимая, что каждая секунда ее растерянности и каждая капля стекающей в бурую землю крови убивают ее учителя. Она стянула футболку и изо всех сил прижала ее к ранам, но ткань мгновенно пропиталась кровью, а ведь кровоточила еще и рана на бедре. Обшарив трясущимися руками заплечный мешок Бьёрна, Ольга нашла бинты, но приподнять его, чтобы как следует перевязать туловище, у нее не хватало сил. Бьёрн оставался без сознания, лицо его приобретало все более и более землисто-серый оттенок. Ольга поняла, что все кончено, и до боли сжала кулаки.

– Где вы?.. – хрипло простонала-прорычала Ольга, садясь на пятки и поднимая глаза к небу. – Он ведь нужен вам! Вы, Четырехглазые! Мария! Помогите… – она чувствовала, как по щекам стекают горячие капли, и уже не понимала, что это – слезы или кровь. Капли падали на колени и словно бы прожигали ткань брюк и кожу насквозь.

Зажмурившись и бессильно откинув голову, Ольга подняла руки к лицу и застыла в немой молитве. Под закрытыми веками проносились лиловые вихри, сновали серебристые искры, извергались кровавые гейзеры. В ушах зашумело, вибрирующий гул налетел, как шквальный ветер, и поглотил ее сознание, милосердно подарив короткую передышку.

Очнувшись, Ольга открыла глаза и испуганно заморгала: вместо яркого солнечного дня вокруг, казалось, были серо-желтые сумерки или, скорее, тусклое искусственное освещение. Когда глаза привыкли к полумраку, Ольга первым делом нашла взглядом Бьёрна. Он так же лежал перед ней без движения, черты лица его пугающе заострились. Ольга похолодела и склонилась к нему, вслушиваясь и вглядываясь, ловя малейший намек на дыхание. Услышать она ничего не смогла, но грудь Бьёрна, как ей показалось (показалось?..), медленно и очень слабо приподнималась и опускалась.

Подняв голову и осмотревшись, Ольга отстраненно отметила (измученное сознание уже не имело сил на удивление или недоверие), что они находятся уже не на поляне под открытым небом, а в пещере с невысоким сводом, неподалеку от входа – полукруглой арки высотой около полутора метров. Стены и потолок пещеры выглядели как пористый желто-серый песчаник, а пол был усыпан сухой травой. Напротив выхода в стене пещеры зияла круглая дыра диаметром около двух метров, ведущая, судя по всему, вниз. Покосившись на Бьёрна, Ольга поднялась на ноги и шагнула к выходу из пещеры. Выглянув наружу, она отшатнулась и судорожно вцепилась в камень арки.

За порогом была пустота. Точнее, пол пещеры обрывался в пропасть. Напротив, приблизительно в километре, виднелась отвесная скала, на вершине которой лежала зеленая шапка – то ли луга, то ли лес. Немного в стороне на скале висела белая ниточка водопада. Осторожно высунув голову наружу, цепляясь за край и борясь с головокружением, Ольга обнаружила, что выглядывает из отверстия в такой же отвесной скале, а внизу – на высоте примерно пятисот метров – виднеется узкая долина, заросшая деревьями. Отступив от края пещеры, Ольга судорожно вдохнула. Как они здесь оказались? И где они оказались, если уж на то пошло? И как теперь найти помощь, если Бьёрна вообще еще можно спасти? Спуститься по этой скале она не сможет. Ни веревок, ни альпинистского снаряжения. Ни навыков, ни сил, в конце концов…

Оставался только один путь. Ольга подошла к отверстию в глубине пещеры и осторожно заглянула туда. Это, как она и предполагала, оказался вход в туннель круглого сечения, вниз вели вырубленные в камне ступени. Снова с тревогой оглянувшись на Бьёрна, она решительно шагнула на лестницу и начала спускаться. Буквально через пять шагов вокруг стало совершенно темно. Ведя рукой по стене и нащупывая ступени ногами, Ольга упрямо продолжала спуск, считая шаги. Спустя тридцать пять ступенек она почувствовала слабый запах нагретого металла и заметила, что окружающая тьма стала чуть более проницаемой. Двигаясь дальше, она вскоре начала различать ступени под ногами. Запах раскаленного металла усилился, вдобавок снизу потянуло горящим маслом и… воском и ладаном?.. Сердце Ольги гулко забилось. Еще десять ступеней, стало совсем светло – и она оказалась перед сводчатым проемом, ведущим в залитое ярким светом помещение. Не замедлившись ни на мгновение, Ольга шагнула в проем и едва не столкнулась с фигурой в черном длинном плаще и старомодной шляпе, поля которой скрывали лицо.

– Здравствуй, Белоглазая, – сказал знакомый голос. – Где твой спутник?

На ходу выхватив факел из кольца на стене, женщина быстро взбежала по ступеням к пещере. Ольга едва поспевала за ней. Увидев лежащего на полу Бьёрна, женщина, не глядя, сунула факел Ольге и без лишних слов опустилась на колени. Достав из кармана плаща короткий нож, она уверенным движением рассекла неумело наложенную, пропитанную кровью повязку и осторожно отвела бинты с ран.

– Раны сами по себе не опасны, но он потерял много крови, – в голосе женщины послышалось удивление, – наверняка порченный клинок… – она сняла с пояса небольшую сумочку и порылась в ней. – Ну, хотя бы это… – достав флакон с темно-фиолетовой жидкостью, она открутила пробку и капнула по нескольку капель на каждую рану. Далее из сумки были извлечены два маленьких мешочка, из одного женщина достала щепотку бурого порошка и посыпала раны, из другого вытянула две завивающиеся ленточки, похожие на тонкие полоски березовой коры, и ловко наклеила на рассеченную кожу. – Кровь остановили, – пробормотала женщина, – но как вернуть на место ту, что вылилась?.. – она поднялась с колен, отряхнула руки и подол плаща. – Надо перенести его в святилище, – сказала она, наклонилась и подхватила Бьёрна под мышки. – Помогай!

Ольга растерянно положила факел на землю и неуклюже ухватила Бьёрна за ноги. Женщина, пятясь спиной вперед, начала спускаться по лестнице.

В первое мгновение, войдя в проем арки, Ольга не успела ничего рассмотреть – женщина буквально вытащила ее назад в туннель. Теперь же, войдя в залитое ярким желтым светом помещение, Ольга наконец окинула его быстрым взглядом и отметила круглую форму зала, размер – метров двенадцати в окружности, рассмотрела множество факелов в кольцах на стенах, несколько скамей и что-то вроде высокого стола напротив входа.

– Сюда, – тяжело дыша, проговорила женщина, мотнув головой вправо от прохода. Собрав все силы, Ольга и хозяйка пещеры подняли Бьёрна повыше и уложили на высокую каменную скамью. Осторожно опустив голову и плечи Бьёрна на холодную гладкую поверхность камня, женщина сразу же наклонилась проверить повязку на ранах. Убедившись, что кровотечение не возобновилось, она удовлетворенно вздохнула и опустилась на соседнюю скамью.

– Что произошло? – строго спросила она.

Ольга скрестила на груди руки.

– Сначала скажите, кто вы, – потребовала она. – Как мы здесь оказались? И в конце концов, что это за место?

– Ох, сколько вопросов, – иронично заметила женщина и покачала головой. Лицо ее по-прежнему оставалось невидимым в тени полей шляпы. – Я вижу, ты не очень-то удивлена произошедшим. Значит, тебе многое уже и так известно, и ты веришь рассказанному.

– Даже если я и сомневалась до сегодняшнего дня… – начала Ольга и замолчала, выжидающе глядя на женщину. – Вы из тех, кому известны все тайны, – полувопросительно-полуутвердительно сказала она.

– Отнюдь, девочка моя, – вздохнула таинственная хозяйка пещеры. – Хотела бы я быть из их числа, но, к сожалению, мне открыто далеко не все. Хотя не стану отрицать – намного больше, чем известно вам. Я расскажу тебе то, что могу, раз уж вы оказались здесь. Но сначала надо помочь твоему спутнику, – она тяжело поднялась с места, подошла к подобию стола в противоположной стороне пещеры и выдвинула из его стенки ящик. Порывшись в нем, она извлекла несколько флаконов и вернулась к скамье, на которой лежал Бьёрн.

– Отойди немного в сторону, – приказала она Ольге. Та послушалась и присела на скамью сбоку от стола. Женщина склонилась над Бьёрном. Раздалось шипение, затем позвякивание, бульканье… Сквозь эти звуки время от времени доносились слова, произносимые на незнакомом странном языке. В воздухе сильно запахло травой и мокрой известью. Шли минуты, Ольга, окаменев, вслушивалась в неразборчивое бормотание, силясь разобрать хоть что-то. Наконец женщина устало разогнулась и повернулась к Ольге.

– Готово, – удовлетворенно сказала она. – Теперь с ним все будет хорошо. А у меня в арсенале появится новое средство лечения.

– Это была не просто кровопотеря от раны? – обеспокоенно спросила Ольга. – Какой-то яд?

– Не совсем. Скажем так, чужеродный материал, из которого сделано оружие, содержит примеси, мешающие крови свертываться. Теперь я знаю, что это за примеси и как их нейтрализовать.

– Как же так вышло, – Ольга вдруг закрыла лицо руками, – он ведь был уверен, что без труда с ними справится, иначе он не взял бы меня с собой…

– Расскажи-ка мне всё с самого начала, – потребовала женщина. – Куда взял, зачем взял? Где вы были, когда на вас напали?

Ольга не стала больше пытаться выдвигать свои требования и просто рассказала по порядку об их сегодняшней вылазке.

– Я поняла тебя, – медленно проговорила женщина. – Вот, значит, как… Они адаптируются…

Ольга уставилась на женщину, всем видом выражая нетерпение и невысказанный вопрос.

– Теперь моя очередь, – кивнула женщина. – Меня зовут Мария. О, я вижу, ты слышала мое имя. Да, я из тех, кто вербует Белоглазых на службу по охране Граничных областей. И именно я пришла тебе на помощь, когда в твоем городе Тени пришли за тобой. Нас называют Четырехглазыми. Мы можем находиться по обе стороны Границы, перемещаемся между Миром и Сферой без помощи маяков и можем видеть и людей – существ Мира, и Теней – существ Сферы. Вижу, что тебе уже на этом этапе ничего не понятно. Придется рассказывать с самого начала. Приготовься, это будет достаточно долгая история. Но нам некуда торопиться – твой спутник очнется не скоро. Да и тебе необходима передышка. Погоди немного, – Мария прошла в дальнюю часть пещеры, за высокий стол, который Ольга, раз уж в речи хозяйки прозвучало слово «святилище», стала называть про себя алтарем. За ним, судя по всему, был потайной проход, потому что Мария скрылась из виду и появилась через пару минут, неся большую бутыль из темного стекла и три глиняных стакана.

– Это, скажем так, особая вода, настоянная на особых травах, – пояснила Мария, наливая из бутыли в два стакана светло-зеленую ароматную жидкость. – Твоему спутнику она очень пригодится, когда он очнется. И тебе она пойдет на пользу, – Ольга взяла стакан и осторожно попробовала настой. Травяной аромат, горький привкус, свежесть и… Если у надежды есть вкус, то он отчетливо ощущался в этом напитке.

Мария села на скамью рядом с Ольгой, взяла второй стакан, но не стала пить, а обхватила двумя руками в черных перчатках и, уставившись на покачивающуюся между керамическими стенками зеленоватую жидкость, негромким хрипловатым голосом начала рассказ.

– Много веков ученые спорят о происхождении нашего мира. Выдвигались гипотезы божественного промысла, большого взрыва и множество других. Какая из них истинна – пожалуй, людям не дано узнать. Да и не нужно. Ведь если открыть правду и распространить это знание среди людей, то о чем же будут с увлечением, до хрипоты спорить мудрецы, какая путеводная звезда будет манить исследователей на разведку космоса, морских глубин или на изучение мельчайших частиц, из которых состоит материя?..

Для нас с вами неважно, откуда взялся наш мир, важно другое – когда-то и волей какого-то случая он попался на пути двум неописуемым, свободно парящим и путешествующим в Космосе существам. Откуда взялись эти существа – тоже загадка, поиск ответа на которую оставим искать все тем же мудрым и сумасшедшим людям, для которых поиск истины составляет смысл жизни. Для нас он точно состоит в другом. Так вот, два невообразимых, невозможных, не имеющих формы, нематериальных создания, наткнувшиеся на наш мир в своем бесцельном бесконечном путешествии по Космосу, оказались братьями-близнецами. Те, кто знает об их существовании, дали им имена Ами и Онс, чтобы отличать одного от другого.

На протяжении своей бесконечно долгой жизни братья были друг другу лучшими друзьями и непримиримыми соперниками. Близнецы не могли обходиться друг без друга, но при этом постоянно спорили, ссорились и старались во всем превзойти друг друга. И вот, найдя обитаемый мир, они решили сделать его своим временным пристанищем. Но как им поделить общую игрушку? В борьбе за главенство братья разорвали сущность найденного мира на несколько слоев и оказались очень довольны результатом. Ами получил в свое распоряжение один из слоев, который те, кто осведомлен о случившемся, называют попросту – Земля, Онс получил второй слой, называемый Сферой. Известный нам материальный мир распался на две противоположности. Тени и свет, тепло и холод, день и ночь на разных слоях заменяют друг друга. И лишь живая материя и сознание разумных существ воспротивились разделению, поэтому жизнь в обоих слоях мира течет примерно одинаково, с той лишь разницей, что пути развития человечества испытывают на себе сильное влияние близнецов-покровителей. Люди Ами пошли по пути развития науки и технологии, люди Онса – по извилистым и опасным тропам магии.

Два мира сосуществуют на одном каменном шаре, под одним звездным небом. Братья зорко следят друг за другом – ни один не должен получить преимущество на общей земле. Много веков и тысячелетий мир пребывал в равновесии. Братьям нечего было делить. И вот в последние годы – может, сто, может, двести земных лет – равновесие стало неустойчивым. Один из братьев каким-то образом – само собой разумеется, нечестным путем – получил преимущество, оказавшееся смертельно опасным не только для мира второго брата, но и для Равновесия в целом, а значит, и для Солнца, которое находится в центре мира и является осью этого Равновесия.

Чтобы понять суть угрозы, нужно представить себе эти миры и их сопряжение. Слои очень схожи между собой, основным различием, на котором зиждется и все остальное, является то, что в одном мире царит белая Луна, в другом – красная. И лишь хозяин этого мира – Солнце – един для всех слоев, именно Золотой Глаз является третейским судьей в деле поддержания Равновесия. Мы, Четырехглазые – служители Солнца и его воинство. Мы наделены способностями видеть в обоих слоях одинаково хорошо, тогда как обитатели разных слоев не могут видеть друг друга из-за особой зеркальной природы света Солнца. И лишь некоторые избранные, наделенные силой Лун, могут различать обитателей других слоев, хотя и видят их скорее как некие обращенные тени, светлые на светлом и темные на темном. Таких избранных в нашем слое мы называем Белоглазыми – наделенными силой Белой Луны, или Белого Глаза Ами.

***

Ольга слушала это невообразимое и малоправдоподобное повествование, скривившись, как от боли или сильнейшего напряжения. После всего, что она уже видела и пережила, голос здравого смысла, кричавшего где-то в дальнем уголке сознания о том, что это полный бред и низкопробная фантастика, был уже практически не слышен, но все же… Обхватив голову ладонями, Ольга тихонько раскачивалась взад-вперед. В пещере повисла тишина, нарушаемая только треском факелов. Наконец Мария прервала молчание.

– Я понимаю, как сложно тебе поверить во все услышанное, – негромко сказала она. – Я видела твою жизнь до того момента, как ты получила Белые Глаза. Более обыкновенную, обыденную, спокойную жизнь и представить сложно. Да, поверь, я очень хорошо тебя понимаю, – она вздохнула. – Когда-то я тоже была простой женщиной, у меня были семья, дом, дети… Но это было так давно, что сейчас эти воспоминания уже кажутся мне давно прочитанной и забытой книгой.

Ольга подняла голову и уставилась на Марию.

– Да, – невесело усмехнулась та. – Я родилась еще в те времена, когда человек, идущий по улице с мечом и в доспехах, был совершенно нормальным зрелищем. Это сейчас мы имеем в этом мире такие смешные проблемы с полицией и прочим… – она снова вздохнула.

– Вы бессмертны?

– Нет, конечно. Мы смертны, так же, как и вы. Но умертвить нас значительно сложнее, это правда.

– Но кем вы стали? Чем вы отличаетесь от нас? И… почему?.. – Ольга смешалась, не зная, как сформулировать вопрос.

– Я понимаю, о чем ты хочешь спросить, – прервала ее Мария. – Как мы становимся тем, чем мы являемся – мы не знаем. Почему именно вас избирают, чтобы наделить вас Белыми Глазами – мы также не знаем. Я знаю одно – я должна находить по всему миру таких, как вы, и указывать вам путь.

– Я правильно понимаю, что у некоторых людей – непонятно почему – появляются способности видеть существ из другого слоя? Но вы ведь тоже видите их. Почему вы сами не занимаетесь тем, чем мы – не патрулируете Граничные области, не сражаетесь, а просто наблюдаете?

Мария устало качнула головой.

– В этом и заключается злая ирония нашего существования, – с горечью проговорила она. – Мы были созданы для поддержания Равновесия, наделены необходимым для этого могуществом, но мы не можем пользоваться своими силами, потому что они настолько велики, что, будучи применены в интересах одной из сторон, могут необратимо нарушить это самое Равновесие! Наш создатель – Желтый Глаз, хозяин этого мира – настолько выше всех этих мальчишеских состязаний Ами и Онса, что даже не представляет, какие силы необходимы и достаточны для того, чтобы справляться с последствиями их шалостей. В результате на свет появились мы, Четырехглазые – почти всевидящие, почти неограниченно могущественные, почти бесконечно живущие – и при этом почти бессильные! – голос Марии зазвенел. – Ты не можешь себе представить, каково это – обладать такими способностями и возможностями и при этом беспомощно наблюдать, как умирают люди! Особенно те, за кого ты в ответе, кого ты приводишь на службу и обучаешь всему – Белоглазые… Мой тебе совет, девочка, – Мария повернулась к Ольге, которая в течение всего рассказа то и дело поглядывала на скамью, на которой лежал Бьёрн, – не привязывайтесь друг к другу. Вас так мало, ваш круг настолько узок, что если один из вас погибнет – а это весьма вероятно, как ты уже имела возможность убедиться! – ваш мир никогда уже не станет прежним, и не будет более того стремления защищать его любой ценой. Такое едва не произошло с вашим товарищем Василием…

– Анна?..

– Да, Анна, светлая душа, которая на такое короткое время мелькнула в их мире и исчезла, оставив лишь боль, печаль и незаживающую рану в сердце Василия. Он сильный человек, он смог оправиться и продолжает нести свою службу так же доблестно, как и раньше. Но не всем под силу такое. Поэтому – будь осторожна, девочка.

– Я поняла вас, – проговорила Ольга и снова покосилась на Бьёрна, – но я не представляю, как этого можно добиться волевым усилием… Да ладно, это сейчас неважно. Пока у нас есть еще немного времени, если можно, расскажите что-нибудь еще, что может нам пригодиться. Да и просто – помогите мне освоиться в новом мире, если можно так выразиться. Например, меня давно уже мучает вопрос – почему вы в такую жару не снимаете плащ, шляпу и даже перчатки?

Мария развела руками.

– Смотри, – со вздохом сказала она и сняла шляпу, одновременно опуская платок, скрывающий нижнюю часть лица. Ольга глянула на нее и непроизвольно отшатнулась.

Сквозь лицо Марии просвечивали стена и факелы на ней. Мария оказалась Тенью – заметно более плотной, чем та, которая ранила Бьёрна у маяка, но все же полупрозрачной. Заметив реакцию Ольги, Мария усмехнулась.

– Мы, Четырехглазые, можем находиться по обе стороны Границы. Наши тела приобретают свойства, присущие и чуждые обеим сторонам одновременно. Мы и дома на обоих слоях, и чужие здесь и там. Мы ощущаем тепло и холод не так, как люди, поэтому и носим подобную одежду – она скрывает нашу сущность и при этом не мешает ни в жару, ни в мороз.

– Значит, вас невозможно, например, сжечь?

– Отчего же, – Мария сняла перчатки и показала Ольге свои полупрозрачные руки. На коже кистей отчетливо виднелись шрамы от ожогов. – Нас можно сжечь огнем, сковать и обездвижить сильным морозом, но ощущения при этом мы испытываем совсем не те, что простые люди. Хотя это ничем не легче, уж поверь, – она неторопливо натянула перчатки.

– Еще один вопрос. Как мы оказались здесь? Я сидела на поляне, пыталась остановить кровь из ран Бьёрна – и вдруг вижу нас в пещере, находящейся непонятно где…

– Ты позвала меня, и я услышала, – Мария слегка пожала плечами. – Я поняла, что ситуация критическая, и сочла возможным вмешаться, хотя даже такое крошечное действие с моей стороны чревато нарушением Равновесия. Теперь такой же Четырехглазый по другую сторону Границы будет иметь право на ответное действие, а если его усилия превысят мои, то мне придется в ответ применить противодействие, которое также может оказаться мощнее его действия, и так далее… Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю, наверно… Раскачивание лодки?

– Да, что-то в этом роде. Поэтому в ближайшее время я буду очень занята отслеживанием активности Четырехглазых с другой стороны и расчетом допустимой силы ответного действия. Постарайтесь прожить это время спокойно. Дней десять, я думаю.

– А Бьёрн… Как быстро он поправится?

– Думаю, как раз дней за десять. Все это время вам с Василием придется держать Границу вдвоем.

– Но я еще ничего не умею! Василию одному не справиться, а я пока больше обуза, чем помощник! Ну почему нас так мало? – Ольга с досадой стукнула кулаком по скамье.

– Раньше вас было намного больше, – тихо сказала Мария, – и стало значительно меньше в последние пятьдесят-шестьдесят земных лет… – Ольга вскинула на нее полный отчаяния взгляд, Мария печально кивнула. Ольга отвернулась, снова украдкой бросив взгляд на Бьёрна, по-прежнему лежащего без движения. Задавать вопросы ей больше не хотелось. Она подперла голову руками, поставив локти на колени, и молча уставилась в пол. Мария, обхватив себя руками и застыв совершенно неподвижно, также молчала и только тихонько вздыхала.

Шли минуты, Ольга уже давно перестала ориентироваться во времени, то ей казалось, что прошло уже много часов, то – что от силы минут двадцать. Тишину в пещере не нарушало больше ничего, кроме треска пламени факелов. Наконец со стороны скамьи, на которой лежал Бьёрн, донесся слабый шорох. Ольга и Мария одновременно вскинулись и поднялись на ноги. Ольга хотела броситься к Бьёрну, но Мария властным жестом остановила ее и сама шагнула к скамье, на которой, приподнявшись на одном локте и ошарашенно озираясь, лежал потомок викингов.

– М-мария? – хрипло пробормотал он, увидев приближающуюся фигуру. – Где я? А где… – он попытался подняться со скамьи, но Мария удержала его, толкнув в плечи.

– Ты понимаешь, что ты наделал? – тихим звенящим голосом, таким, что у Ольги от настоящего первобытного ужаса зашевелились волосы у основания шеи, произнесла Мария. Бьёрн отшатнулся и уставился на нее еще более безумным взглядом. – Как ты мог подвергнуть новичка такому риску? Зачем ты повел ее к этому маяку – в самое опасное из известных тебе мест? Почему ты вообще взял ее в патруль, настолько недостаточно подготовив? И наконец, как ты сам мог попасться на такие удары?.. – она красноречиво указала на заклеенный полосками коры бок Бьёрна.

Бьёрн оттолкнул руки Марии и сел на скамье.

– Она жива? – голос его звучал так же, как тогда, у костра, когда он увидел у Ольги в руке красный и зеленые камешки. Мария бесстрастно молчала, не двигаясь и не давая ему увидеть Ольгу, стоящую у дальней стены.

– Да, я жива! – не выдержала Ольга. Мария обернулась к ней, и Ольгу словно бы накрыло ледяным неуправляемым течением Реки – такой яростью сверкали глаза Марии, острые красно-белые лучи пронзили ее насквозь и пришпилили к стене.

Воспользовавшись тем, что Четырехглазая на мгновение упустила его из виду, Бьёрн поднялся со скамьи и выглянул из-за спины Марии. Увидев Ольгу, он с невыразимым облегчением улыбнулся ей и, покачнувшись, снова сел. Мария обернулась к нему.

– Тебе повезло, – ледяным тоном сказала она. – В этот раз. А уж ей-то как повезло…

– Я понимаю, – прошептал Бьёрн, уронив голову на грудь.

– Зачем вы так? – не выдержала Ольга. – В чем он виноват-то?

– Тебя никто не спрашивает, – резко обернулась к ней Мария, красно-белые огни снова полоснули ее по лицу, как раскаленная проволока. – Помолчи, раз уж не понимаешь, что происходит. – Ольга испуганно замолчала.

– Итак, – продолжила Мария, снова обращаясь к Бьёрну, – может, объяснишь, чем ты руководствовался, когда повел совершенно не подготовленного бойца в патруль, да еще и к первому маяку?

– Я не ожидал встретить настолько сильного противника, – тихо ответил Бьёрн, не поднимая головы. – Все предыдущие схватки заканчивались в нашу пользу без особых усилий…

– Ну что ж, можешь гордиться, – перебила его Мария, – наконец-то Тени начали воспринимать тебя всерьез! Против тебя выходят уже заметно более подготовленные бойцы с более опасным оружием. Кстати, где твой меч?

– Наверное, он остался у маяка, – подала голос Ольга. – Там лежал и меч Тени – это я помню, они скрестились на земле…

– Еще и оружие потерял, – проворчала Мария уже менее суровым тоном. – Ну ладно, это не такая уж проблема, арсенал у меня богатый. И тебе оружие подберем, – обернулась она к Ольге. – Оправданием твоим действиям может послужить только то, что и в самом деле за предыдущие два года ты не сталкивался с настолько сильными противниками, – продолжила она, снова обращаясь к Бьёрну. – Но ты получил хороший урок – и слава Солнцу, что остался в живых после его завершения, чтобы в дальнейшем воспользоваться полученными знаниями!

Бьёрн нерешительно поднял голову и посмотрел в лицо Марии.

– Раны были не такими уж серьезными, – пробормотал он. – Я не понимаю, почему я отключился… И почему мне до сих пор как-то не по себе.

– Ты потерял много крови – очень много крови! – строго сказала Мария. – Клинок Тени был обработан веществом, вызывающим сильное кровотечение. Я распознала это вещество, и теперь я тоже чуть лучше вооружена. Отчасти благодаря твоему необдуманному поступку – хоть какая-то польза от него воспоследовала. А теперь слушай меня внимательно. Пока полностью не восстановишься – это займет дней десять – не вздумай выходить на патрулирование! Я запрещаю тебе – слышишь?! – Бьёрн мрачно кивнул. – Дней пять, по-хорошему, тебе следовало бы побыть здесь, у меня, под наблюдением. Но я прекрасно понимаю, что это невозможно. Поэтому сейчас идемте вниз, я накормлю вас, дам тебе еще кое-какие лекарства, подберем вам оружие, а затем я провожу вас в Долину, – Мария повернулась и направилась за алтарь. Ольга покосилась ей вслед и торопливо подошла к Бьёрну.

– Со мной все в порядке, – шепнула она.

– Как мы здесь оказались? – так же шепотом спросил Бьёрн.

– Я потом расскажу, – ответила Ольга, – а сейчас идем скорее, давай не будем сердить ее еще больше. – Бьёрн кивнул, слегка усмехнувшись, и с видимым усилием поднялся на ноги.

Обойдя алтарь, Ольга увидела за ним низкий прямоугольный проем и крутую лестницу, ведущую вниз. Спустившись по трем десяткам ступенек, она оказалась в большой квадратной комнате со скругленными углами. В противоположной входу стене в нише горел огонь, справа от ниши виднелась низкая деревянная дверь. Посреди комнаты стоял массивный деревянный стол с четырьмя короткими скамьями. Слева располагался шкаф с кухонной утварью, в правой стене виднелся проход в следующее помещение.

Мария указала Бьёрну и Ольге на скамьи у стола, поставила на стол принесенные сверху стаканы и бутыль и налила всем троим травяного настоя. Указав на проем в стене, она сказала Ольге:

– Там что-то вроде ванной. Можешь привести себя в порядок. В коридоре рядом со входом найдешь полотенца. А я пока приготовлю еду и заодно поговорю с этим героем кое о чем с глазу на глаз, – поняв, что это приказ, Ольга кивнула и вышла из комнаты. Пройдя по достаточно длинному извилистому коридору, она взяла из вырубленной в камне ниши одно из сложенных грубых полотенец, вошла в небольшую пещеру, откуда доносился шум воды, и застыла в изумлении и восхищении.

По одной из стен пещеры сбегал маленький водопад. Вода наполняла каменную чашу около трех метров в окружности и глубиной около метра, переливалась через ее край и убегала из пещеры по нескольким уходящим в стены желобам. Помещение освещалось двумя факелами в кольцах по обе стороны от входа, и стены пещеры ослепительно сверкали, покрытые крупными бледно-оранжевыми кристаллами неизвестного Ольге минерала.

Налюбовавшись на игру отблесков на стенах, Ольга разделась и ступила в купальню. Вода оказалась теплой, приятно покалывала кожу, как газированная, и мгновенно снимала усталость и напряжение с мышц. Ольга постояла минут пять, поворачиваясь под потоками воды и заодно осматриваясь вокруг. Ей хотелось задержаться в купальне подольше, но она понимала, что нужно торопиться, поэтому с сожалением выбралась из чаши, вытерлась и оделась. Из одежды у нее оставались только брюки и верх от купальника – футболка, пропитанная кровью Бьёрна, осталась лежать у маяка. Поеживаясь, накинув на плечи колючее полотенце, Ольга направилась по коридору к «гостиной». Приближаясь, она услышала голоса Бьёрна и Марии, напряженные, явно спорящие, и сначала замедлила шаг, но потом, тряхнув головой, напротив, ускорилась и быстро вошла в комнату.

Бьёрн сидел за столом, сгорбившись, запустив правую руку в волосы, а левую бессильно вытянув перед собой. Мария стояла у противоположного края стола, уперев руки в бока, и грозно смотрела на него.

– И думать забудь! Слышишь? – от интонаций ее голоса Ольге захотелось немедленно сбежать обратно в купальню, но Мария уже заметила ее и обернулась. – Входи, не бойся, – усмехнулась она, увидев выражение Ольгиного лица. – Буря уже миновала… до поры до времени, – она подошла к шкафу и достала с нижней полки стопку сложенной грубой ткани темно-зеленого цвета. – Вот, возьми, – она протянула Ольге рубаху с длинными рукавами. – Оденься. И ты возьми, – она протянула оставшуюся стопку Бьёрну, – и тоже ступай в купальню. Если ты в таком виде пойдешь по Долине, перепугаешь абсолютно всех, включая коней и гусей, – Бьёрн был в одних брюках, разодранных на правом бедре и пропитанных кровью, засохшая кровь покрывала почти весь его торс, светлые волосы слиплись и потемнели от крови и грязи. Кивнув, Бьёрн принял стопку одежды и медленно ушел по коридору в купальню. Ольга уселась за стол и взяла стакан с настоем.

– Что вы ему запрещали делать? – поинтересовалась она рассеянно, без особой надежды услышать ответ. К ее удивлению, Мария уселась напротив и со вздохом сказала:

– Этот ненормальный собирается отправиться на ту сторону, чтобы попытаться разыскать там Анну. Он рассказал, что ты нашла красный Ключ-камень. Второй такой хранится у него еще с тех пор, как пропала Анна. И вот теперь он решил, что, пока у него был только один артефакт, он не имел права им рисковать, а при наличии двух – почему бы и нет?.. Не понимая при этом, что рисковать он собрался вовсе не артефактом, а собой.

– Да, он говорил об этом, – кивнула Ольга – Но, насколько я понимаю, обитатели этого мира не могут находиться живыми в том слое, и это в любом случае невозможно?

– Отчего же, – слегка улыбнулась Мария, – ведь Тени – существа с той стороны – проникают в наш мир и могут здесь нормально функционировать, а чем мы хуже их? Просто для нас это никогда не было необходимым, и никто из людей или Белоглазых не проходил туда. Или, во всяком случае, никто не возвращался оттуда, чтобы рассказать, как там выживать.

– Но вы наверняка бывали там.

– Да, я могу свободно перемещаться между слоями. Я несколько раз бывала на той стороне. И думаешь, я не пробовала искать там Анну?.. Каждый раз, когда я оказываюсь там, я стараюсь что-то выяснить о ней. Но за все это время мне не попалось ни единого свидетельства того, что она жива и находится в том слое. Скорее всего, она все-таки погибла, – Мария печально уставилась в огонь. – А Бьёрн не верит, не хочет смириться с этим. И готов рискнуть нашим общим делом ради того, чтобы попытаться отыскать ее. Это все возвращает нас к тому, о чем я тебе недавно говорила – не позволяй привязанностям затмевать разум. Иначе последствия могут быть ужасными – и не только для тебя. Точнее, не только для вас. Для вас-то уж – в первую очередь.

Ольга задумалась, подперев голову рукой, и не заметила, как в комнате появился Бьёрн, одетый в темно-зеленые штаны и рубаху с капюшоном. Лицо его было усталым и бледным, вокруг глаз залегли серо-синие круги. Он практически упал на одну из скамей и потянулся за стаканом с настоем. Рука заметно дрожала.

Мария покосилась на него и вышла из комнаты в проход, ведущий к верхней пещере. Ольга нерешительно заглянула в лицо Бьёрну. – Как ты?

– Паршиво, – упавшим голосом отозвался Бьёрн, избегая встречаться с ней взглядом. – Теперь я понимаю, что Мария еще мягко со мной обошлась там, – он махнул рукой в сторону выхода. – Надо было меня высечь. Розгами, – он взял стакан двумя руками и тяжело уставился в него. Ольга молчала, не зная, что сказать, боясь сказать что-то не то, отчаянно желая его как-то подбодрить и понимая, что не представляет, как это сделать – и стоит ли пытаться.

Мария вернулась, неся на подносе миски, ложки и чугунок с варевом, от которого поднимался аппетитно пахнущий пар. – Сначала еда, потом лекарства, – сказала она, водружая поднос на стол – Девочка, будь добра, разлей похлебку по мискам, а я пока приготовлю свой лекарский арсенал, – она достала из кармана пустой флакон с притертой пробкой, несколько пузырьков с разноцветными жидкостями и туго набитых мешочков. Расставив эту миниатюрную алхимическую лабораторию на столе, она открыла флакон и стала отсчитывать в него капли из разных пузырьков. Достав из каждого мешочка по щепотке каких-то порошков, она всыпала их в полученную смесь, заткнула флакон пробкой и энергично потрясла. Рассмотрев полученную смесь на свет, она удовлетворенно кивнула и протянула флакон Бьёрну.

– По пять капель три раза в день после еды, семь дней, – сказала она и неожиданно подмигнула Ольге. – Выглядит как ведьминское снадобье из толченых скелетов летучих мышей и крови невинных младенцев, – Ольга прыснула, – но по сути это просто разные травы и минералы Долины… С одним уточнением: некоторые из них – из другого слоя Долины!

Ольга округлила глаза.

– Да, это еще одна малость из числа моих практически безграничных возможностей, которую я могу себе позволить изредка применять, чтобы помочь вам – повреждения, полученные от оружия с той стороны, лучше всего лечить препаратами из трав и минералов из того же мира. Я приношу их оттуда понемногу. Иначе все кончилось бы намного хуже.

– Спасибо, – тихо сказал Бьёрн, привставая и кланяясь Марии.

– Ладно уж, пользуйся и поправляйся, – добродушно проворчала Мария, – хватит с тебя на сегодня выволочек. Доедайте похлебку, да я выведу вас к подножию горы. Отсюда до вашего лагеря идти часа три – с учетом состояния Бьёрна как бы не все четыре…

– Что? – вскинулся Бьёрн. – А сколько времени я пролежал без сознания? Васька там, наверное, с ума сходит…

– Да, прошло около двух часов, – кивнула Мария. – Так что вы вернетесь в лагерь уже в сумерках.

– Идем скорее! – Бьёрн отодвинул миску и решительно встал из-за стола, но покачнулся и тяжело оперся на столешницу.

– Теперь понял? – насмешливо, но и сочувственно глянула на него Мария. – Не скоро тебе еще удастся бегать и прыгать, как раньше… И выпей лекарство, сил немного прибавится.

Бьёрн совсем поник, опустился на скамью, накапал снадобье в ложку и выпил. Мария поднялась из-за стола.

– Ну что ж, идем, по дороге возьмем для вас оружие, – она прошла в дверцу рядом с камином. Ольга и Бьёрн последовали за ней.

Они долго спускались по винтовой лестнице, вырубленной в скале, один раз свернув в боковое ответвление, где оказалась большая квадратная комната с развешанными по стенам, расставленными в подставки и разложенными по столам и скамьям мечами, копьями и кинжалами. Вдоль одной стены стояли крестовины, на которых висели кожаные доспехи.

Мария сняла с подставок три комплекта доспехов и протянула Ольге и Бьёрну.

– Придумайте способ носить это, – строго сказала она, – не хотите привлекать к себе внимание – надевайте под рубахи или под что угодно, но не выходите больше в патруль без защиты! Свои доспехи наденьте прямо сейчас и отнесите один комплект Василию. Был бы на тебе хотя бы войлочный доспех, – обратилась она к Бьёрну, – раны наверняка были бы гораздо менее глубокими! – Бьёрн кивнул и почтительно принял доспехи. Мария кинула ему холщовый заплечный мешок, чтобы сложить комплект для Васи, и перешла к стенду с мечами. Сняв с держателей деревянный меч, она протянула его Ольге. – Это оружие, с которым можно подниматься наверх из Долины. Он намного хуже, чем металлический, но это лучше, чем ничего. А ты выбери себе меч сам, – кивнула она Бьёрну. Тот походил вдоль стены и выбрал длинный слегка изогнутый меч, напоминающий катану – такой же, как тот, что остался у маяка. Мария кивнула и знаком приказала следовать за ней.

Когда минут пятнадцать спустя они вышли из-под свода пещеры у подножия Горы, солнце стояло в зените. На небе не было ни облачка, ни одно дуновение не колыхало горячий воздух, до краев заполняющий Долину, как огромную чашу.

– Направление вам известно, – сказала Мария. – Удачи, – она махнула рукой Бьёрну, неожиданно шагнула к Ольге и коротко обняла ее. – Не спешите, берегите силы, – и, развернувшись, она скрылась в пещере.

Ольга, несмотря на слабые протесты Бьёрна, забрала у него оружие и заплечный мешок.

– Так мы будем быстрее двигаться, – упрямо сказала она, глядя на него исподлобья. Бьёрн, поколебавшись, кивнул и отступил.

Солнце палило так, как оно никогда не палит в то время, когда ты от него этого ждешь: когда ты хочешь быстро высушить одежду или в свое удовольствие позагорать у реки, например. Сейчас же, обрушивая всю свою ликующую мощь на головы Ольги и Бьёрна, оно серьезно осложняло им жизнь. Накинув на головы капюшоны, они избегали солнечного удара, но в доспехах, надетых на голое тело и прикрытых холщовыми рубахами, им было невыносимо жарко, и даже Ольга, которая не была ранена, ступала по пыльной дороге все тяжелее и тяжелее. Шли молча, сосредоточившись на дыхании. Бьёрн шагал неторопливо, экономя силы, но к исходу первого часа пути начал подозрительно замедляться и спотыкаться на ровном месте. Ольга поравнялась с ним, обеспокоенно заглянула в лицо и остановилась, пораженная увиденным. Бьёрн был таким бледным, что казалось, всю кровь из его лица выпила неведомая враждебная сила. Глаза его были полузакрыты, дыхание стало прерывистым и поверхностным.

– Надо остановиться и передохнуть, – сказала Ольга. Бьёрн глянул вперед.

– Дойдем до тех деревьев, – он указал вперед, на небольшую рощицу примерно в километре пути. – Я все равно хотел показать тебе это место. Там и отдохнем – в тени и в относительной безопасности.

– Хорошо, – поколебавшись, согласилась Ольга. Теперь она шла рядом с Бьёрном и боковым зрением постоянно следила за ним, готовая подхватить, если понадобится. Однако Бьёрн шагал уверенно, словно предчувствие скорого отдыха придало ему сил.

Дойдя до первых деревьев своеобразного «оазиса», Бьёрн молча указал Ольге на едва заметную тропинку, ведущую в обход рощицы. Пройдя по ней, они оказались перед узенькой речушкой с прозрачной зеленоватой водой, через которую был перекинут почти полностью разрушенный, сгнивший деревянный мостик. Бьёрн вошел в воду слева от него и, перейдя речку по колено в воде, обернулся и махнул рукой Ольге. – Иди точно за мной!

Ольга перебралась через неширокую водную преграду, осторожно ступая по скользкому дну. Выбравшись на берег, она в очередной раз застыла на месте от изумления.

С другой стороны речушки деревья выглядели как пыльные искривленные ивы с торчащими из земли узловатыми корнями. Землю покрывали мелкие камушки, истоптанная копытами земля и редкие пучки жесткой травы. Оказавшись на этом берегу, Ольга с восхищением разглядывала стройные белоствольные березы, тонкие дрожащие осинки и мягчайшую изумрудно-зеленую траву у их подножия – такую же, как на поляне с маяком. Заметив ее взгляд, Бьёрн улыбнулся и пояснил:

– Это место нашего маяка, мы предполагаем, что оно недоступно для Теней.

– А где сам маяк?

– Немного дальше, я покажу тебе, – Бьёрн опустился на траву и привалился спиной к березе, – только давай сначала немного отдохнем, – он стянул капюшон и запрокинул голову, прижавшись затылком к белой шелковистой коре дерева. Лицо его было уже не просто белым – скорее, синевато-серым.

– Конечно, конечно, – Ольга торопливо опустилась на землю рядом с Бьёрном и достала из заплечного мешка бутыль с настоем трав. – Попьешь?

Бьёрн с благодарностью принял бутыль, отхлебнул пару глотков и вернул обратно. Ольга тоже отпила немного и почувствовала, как сразу прибавилось сил.

Бьёрн снова откинул голову назад и молча сидел, глядя куда-то вверх невидящим взором. Молчание повисло между ними, как плотный вязкий туман. Ольга отчаянно искала слова, чтобы разрушить призрачную стену отчуждения, и не находила, и все глубже погружалась в непонятную горькую тоску с явственным привкусом сожаления о чем-то безвозвратно утраченном.

Бьёрн первым нарушил тишину. Тяжело поднявшись на ноги, он кивнул ей: – Идем.

Ольга поднялась и последовала за ним. Оказалось, что они находятся на небольшом островке, образованном двумя рукавами речушки. Один из рукавов скрывался в зарослях кустарников, второй бежал среди деревьев и травы. В центре острова возвышалась небольшая бревенчатая избушка с двускатной крышей, единственным окном, закрытым ставнями, и небольшой коновязью под навесом у боковой стены. Обойдя избушку, Бьёрн подошел к двери и толкнул ее почему-то в левый верхний угол. Дверь со скрипом открылась наружу. Бьёрн вошел внутрь и посторонился, пропуская Ольгу вперед.

Внутри избушка казалась немного больше, чем снаружи. Справа у двери была сложена небольшая печка, на плите стояли котелок с крышкой и пузатый закопченный чайник. Слева у стены стоял топчан со свернутым старым матрасом, над ним висел масляный фонарь. У единственного окна напротив входа стояли грубо сколоченный деревянный стол и два табурета. На полке за печью стояли стаканы, миски, в глиняном кувшине с отбитым краем торчало несколько ложек и ножей.

Ольга огляделась. Несмотря на аскетическую простоту обстановки, избушка вдруг показалась ей очень уютной. Она с радостью осталась бы здесь жить. По-хозяйски пройдясь по комнатке, Ольга поправила крышку на котелке, смахнула со стола какие-то травинки, заглянула за печь и ожидаемо обнаружила там запас дров и щепы. Бьёрн наблюдал за ней с одобрительной улыбкой.

– Это и есть наш маяк, – тихо сказал он. – Место, где раньше жили первые Стражи Границы. Этот домик построен больше ста лет назад, под ним находится Теплый Камень – единственный маяк для Белоглазых на этом участке нашего слоя.

– Что за Теплый Камень? – обернулась к нему Ольга. Бьёрн развел руками.

– Я сам никогда его не видел, – ответил он. – Ведь когда я появился здесь, домик уже стоял на этом самом месте. Но я лично проверял – в самые сильные морозы здесь теплее, чем снаружи, даже если не топить печь. Значит, камень под домиком и в самом деле теплый. Говорят, что частички этого Камня являются ключами для Белоглазых, проникающих на другую сторону, чтобы они могли вернуться обратно.

– У тебя есть такие ключи? – быстро спросила Ольга, вспомнив слова Марии о намерениях Бьёрна.

– Нет, – Бьёрн покачал головой. – Я так и не смог найти ни одного. А пытаться вырыть подкоп и отколоть кусочек от самого Камня Мария нам строго-настрого запретила.

– Неудивительно, – пробормотала Ольга. – Поскольку вы не ходите на другую сторону, то вам и Камни-ключи для возвращения не нужны.

– Да, но… – Бьёрн хотел что-то сказать, но осекся и махнул рукой. Присев на топчан, он тяжело оперся руками о доски и сгорбился.

– Я знаю, о чем вы говорили с Марией, – негромко сказала Ольга. – И… я понимаю тебя. Я не одобряю твою затею, но… Я тебя понимаю, – она отвернулась и уставилась в дверной проем. Бьёрн быстро глянул на нее и снова опустил голову. Эти слова так и не смогли рассеять давящий туман молчания, разделявший их.

Отдохнув еще минут десять, они покинули остров и продолжили путь. Бьёрн шел немного быстрее, но все равно путь от маяка до лагеря занял больше двух часов. За всю дорогу не было произнесено ни слова. К концу пути Бьёрн начал заметно припадать на раненную правую ногу. Он старался ничем не выдать своих ощущений, но то и дело едва заметно кривился от боли. Ольга поглядывала на него и украдкой кусала губу, понимая, что ничем не может ему помочь, и только молилась про себя Солнцу и Четырехглазым о том, чтобы до конца их пути вокруг не замелькали стремительные тени, как от набегающих на диск Желтого Глаза облаков.

Солнце садилось за кромки гор, когда они наконец подошли к воротам турбазы. Бьёрн уже едва переставлял ноги. Ольга всмотрелась вперед и с облегчением увидела фигуру в белой майке, рванувшуюся им навстречу с крыльца домика администрации. Василий, как вихрь, размахивая руками, подлетел к ним и резко остановился, уставившись на путников, на их странные одеяния и измученные лица.

– Где вас носило? – сипло выдавил он. – Чужой, почему на тебе лица нет? И что это на вас за балахоны?..

Ольга слабо улыбнулась, видя ошарашенное лицо товарища, и вдруг силы окончательно покинули ее. Покачнувшись, она опустилась на горячий щебень дороги, прижала руки к лицу и тихо, но отчаянно заплакала, давясь бессильными и горькими, как дорожная пыль, слезами. Сквозь горячую пелену рыданий она почувствовала, как чьи-то руки неловко обнимают ее за плечи, и уткнулась лбом в пахнущую рекой и пылью ткань майки, под которой часто-часто билось сердце.

– Можешь встать? Вот так, хорошо. Я отпускаю тебя, ты ведь можешь сама идти? Мне надо помочь Чужому, а то он сейчас грохнется… и к нам сбежится вся турбаза. Вот так, хорошо, идем, – Василий осторожно отпустил Ольгу, которая, покачиваясь, поднялась на ноги и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Бьёрн стоял рядом, глядя на нее со страхом и тоской. Василий подошел к товарищу и подставил ему плечо. – Держись, Чужой, еще немного… – он повел Бьёрна за крыльцо домика администрации. Там обнаружился еще один домик, размером чуть больше того, в котором жила Ольга, и явно более капитальный – стены были сложены из толстых круглых бревен, крыша покрыта рубероидом, на скате торчала кирпичная печная труба. Открыв дверь ногой, Василий с уже бессильно повисшим на нем Бьёрном вошел внутрь. Ольга вошла следом и притворила за собой дверь.

Домик походил на избушку-маяк, с той только разницей, что окон в нем было два – в стенах напротив входа и слева, имелись второй топчан у дальней стены, деревянный шкаф слева от входа и что-то вроде буфета за печью. Василий усадил Бьёрна на ближайший к двери топчан и опустился перед ним на корточки, положив руки ему на плечи и заглядывая в лицо. – Чужой, да что с тобой?

– Он ранен, – подала голос Ольга от двери. Василий мгновенно поднялся на ноги и обернулся к ней.

– Проходи, садись туда, – он указал на второй топчан. – Скажите, что мне сделать? Чем помочь?.. – голос его дрогнул.

– Да все в порядке, Хищник, не беспокойся, – слабо улыбнувшись, проговорил Бьёрн. – Мы живы, мы добрались, значит, все хорошо, – он судорожно вздохнул и вытянул вперед раненную ногу. – Сейчас мы все тебе расскажем.

Василий так и остался стоять возле двери, опершись одной рукой о косяк, а вторую запустив в шевелюру, и молча слушал сначала рассказ Бьёрна об их походе к маяку. Когда Бьёрн добрался до окончания схватки с Тенью и растерянно замолчал, уставившись в пол, Ольга звенящим от сдерживаемых слез голосом продолжила повествование. Услышав описание залитой кровью поляны и Ольгиных безуспешных попыток остановить кровотечение из ран Бьёрна, Василий с шумом втянул в себя воздух, резко повернулся на месте и вцепился в дверные косяки обеими руками, прижавшись лбом к шершавым доскам. Когда Ольга остановилась, чтобы перевести дух, он снова обернулся к ним. Глаза его горели нестерпимо яркими алыми сполохами.

– Ты… Вы… – Василий несколько секунд переводил взгляд с Ольги на Бьёрна и вдруг, резко отвернувшись, с размаху врезал кулаком по бревенчатой стене. Домик загудел. Василий с треском распахнул дверь и вылетел наружу, остановившись, судя по всему, в паре метров от крыльца – Ольга слышала его тяжелое дыхание.

Ольга испуганно посмотрела ему вслед, затем нерешительно перевела взгляд на Бьёрна. Тот сидел, уронив руки на колени, и слегка покачивал бессильно опущенной головой.

– Знаешь, как я испугалась там, – шепотом проговорила Ольга. – Я думала, ты умрешь прямо… – у нее перехватило дыхание, и она замолчала.

– Прости. Прости, – одними губами произнес Бьёрн. – Хотя что я говорю – просить прощения за такое… – он быстро глянул на Ольгу и сразу же отвел взгляд. Глаза его были потухшими и больными. Ольге отчаянно хотелось пересесть к нему, обнять… Но она сдержалась, понимая – все должно идти как идет, чувство вины не станет слабее от того, что кто-то тебя пожалел.

– Самое главное – мы оба живы и добрались домой, – только и сказала она и сама удивилась – она впервые всерьез подумала о лагере как о доме. Бьёрн снова глянул на нее, как ей показалось – с благодарностью.

На пороге возник Василий. Лицо его было каменно-спокойным, он старательно отводил взгляд от лиц напарников. На костяшках пальцев правой руки блестели алые капельки.

– Что было дальше? – слегка хриплым, но твердым голосом спросил он.

Бьёрн и Ольга переглянулись. Ольга еле заметно кивнула, и Бьёрн, откашлявшись, продолжил рассказ о том, как они побывали в святилище и повстречались и поговорили с Марией. Ольга время от времени вставляла реплики. Василий окончательно успокоился, присел на табурет к столу и начал заинтересованно задавать уточняющие вопросы.

– Итак, нам выдали доспехи, строго-настрого наказали не ходить без них на патрулирование, а еще Бьёрну приказали соблюдать санаторный режим в течение десяти дней, – с улыбкой подытожила Ольга. – Я, правда, сомневаюсь, что он выдержит десять дней… Но уж до конца лечения – на неделю – я бы тебя лично заперла где-нибудь…

Бьёрн улыбнулся.

– Я уже имел возможность убедиться сегодня, что я не в лучшей форме, – заметил он, осторожно касаясь рукой бока.

– Значит, будем справляться сами, – вздохнул Василий. – Ольга, придется тебе закончить свое ученичество раньше, чем мы предполагали…

– Ну, мое ученичество продлится еще не один год, как я думаю, – возразила Ольга. – Я бы сказала – применять полученные знания и навыки на практике я начну раньше, чем вы ожидали.

– Да, так будет точнее, – мрачно сказал Бьёрн. – А знаний и навыков ты успела получить катастрофически мало. Вася… – он как-то просительно глянул на напарника. Тот ответил ему понимающим взглядом.

– Не волнуйся, я глаз с нее не спущу.

– Мне нужно выбраться куда-то, где работает сотовая связь, – решительно сказала Ольга. – Вася, можешь отвезти меня наверх или поближе к деревне?

– Зачем? – вскинулся Василий.

– Надо позвонить домой и сообщить, что я не вернусь по истечении трех недель, – объяснила Ольга. – Мы же не хотим, чтобы мои родственники объявили меня в розыск?

– А, да, конечно, – с облегчением заулыбался Василий. – Ты совершенно права. Завтра утром съездим, хорошо?

– Да, я не тороплюсь… А теперь, – Ольга придвинулась к столу, – пожалуйста, дайте мне чуть больше информации о нашем участке патрулирования. Сколько здесь маяков? Какими маршрутами вы обычно следуете? Как часто осматриваете каждый их них? Где чаще всего появляются Тени?

Бьёрн и Вася переглянулись и заулыбались.

– Вот это по-нашему, – сказал Василий.

– Вот это хватка, – добавил Бьёрн.

– Да ты наш человек! – воскликнул Василий и, привстав со своего места, протянул Ольге руку. Та, также привстав, протянула свою. Пожатие было крепким и долгим. Бьёрн улыбался, глядя на это, улыбкой старшего брата. Отпустив руку Ольги, Василий потянулся к полке, достал свернутую трубкой карту и разложил на столе.

– Это Долина, – сказал он. – Нам известно шесть маяков Теней. Самый дальний находится тремя километрами выше перевала Кара-Йол. А дальше мы пока не забирались. Слишком далеко…

– Там – дальше – есть населенные пункты?

– Да, там есть пара деревень.

– Значит, маяки там тоже должны быть. Раз есть местные жители – для Теней это такие же места охоты. Наверняка там тоже пропадали и умирали люди.

– Да, конечно, это так, – мрачно сказал Бьёрн. – Но нас было всего двое, и мы не справлялись даже с участком от Кара-Йола до Тегерика…

– Я понимаю. Но теперь нас трое, – спокойно возразила Ольга, – и со временем мы должны найти способ добраться и до тех мест. Людей нужно защищать, где бы они ни жили, ведь так?

– Совершенно с тобой согласен, – несколько озадаченно произнес Василий.

– Я понимаю, что сейчас еще не время замахиваться на такое значительное расширение участка патрулирования, – продолжила Ольга, – но эти планы я предлагаю держать в головах и изыскивать способы их реализации. Вы со мной согласны? – она пытливо вгляделась в лицо Бьёрна. Тот смотрел на нее с интересом и сомнением одновременно.

– Конечно, мы разрабатывали такие планы, – сказал он. – Я набрасывал схемы маршрутов и пару раз выбирался в том направлении. В этих походах мне не удалось найти ни одного маяка, что, конечно, не означает, что их там нет. Просто я, скорее всего, до них не добрался. В то время мы решили – и согласовали это решение с Марией – что распылять свои силы будет нецелесообразно: мы не сможем обеспечить безопасность ни на одном участке, если попытаемся охватить слишком много.

– Мы вернемся к этим планам, – махнула рукой Ольга. – Но позже, в свое время. Сейчас меня волнуют более близкие и практические вопросы. Как здесь выжить зимой? Смогу ли я заработать денег на зимнюю экипировку? Я не хочу возвращаться в свой город даже за вещами, а денег у меня осталось совсем мало…

– С этим сложностей не будет, – кивнул Бьёрн. – Во-первых, фру Маргарита частично в курсе наших дел и всецело на нашей стороне. Во-вторых, у нас уже есть кое-какое снаряжение, которым мы с тобой поделимся. А в-третьих, есть еще и Мария, которая тоже непременно поможет, она ведь постоянно наблюдает за нами.

– Отлично, – улыбнулась Ольга. – Значит, можно считать, что проблемы такого рода удастся решить легко. Да и до зимы еще несколько месяцев. Пока я изучу местность, подтяну боевые навыки, натренирую силу и выносливость…

– Слушаю я это всё и ушам своим не верю, – вдруг решительно сказал Василий. – Неужели – о Солнце, неужели?! – у нас наконец-то появился новый напарник? Чужой, ты понимаешь?! Да еще не просто напарник, а очень и очень толковый напарник! – он поднял руки вверх и в стороны в шутливом жесте ликования.

– Да, Хищник, я понимаю, очень хорошо понимаю, – Бьёрн улыбнулся, но улыбка его была печальной. – Судьба привела к нам замечательного напарника… Замечательного человека, который будет теперь рисковать жизнью бок о бок с нами…

– Давайте не будем о мрачном, – прервала его Ольга. – Хватит уже всяких ужасов на сегодня, вы согласны? – она посмотрела на Василия и хитро улыбнулась. – Хозяин, а не дашь ли ты путникам поесть? Бьёрну приказано пить лекарство три раза в день, но только после еды…

– Да, да, сейчас, – оживился Василий и принялся доставать из буфета миски и стаканы. – Пока я вас ждал, я не знал, куда себя девать, и от делать нечего варил гуляш. Так что сейчас я буду вас кормить продуктом, созданным под влиянием моего жуткого беспокойства. Предупреждаю, это может быть опасно для жизни и психического здоровья!

– Ничего, переживем, – успокоила его Ольга. – Мы – закаленные бойцы со всякой нечистью и потусторонней чертовщиной, и уж с твоим гуляшом, думаю, как-нибудь общими силами справимся!

– Только потом не говорите, что я вас не предупреждал…

На следующее утро Василий на мотоцикле отвез Ольгу в деревню на берегу озера – там имелась вышка сотовой связи. Ольга не решилась набирать номера отца или матери и позвонила младшему брату. Услышав, что Ольга не планирует возвращаться домой, брат сначала расхохотался, не поверив, но когда сестра повторила сказанное еще пару раз и попросила передать это родителям, опешил и даже начал заикаться.

– Понимаешь, какое дело, – сказала Ольга, – я пока еще не знаю точно, где я поселюсь и чем буду заниматься. Ясно одно – связи со мной у вас не будет. Здесь совсем плохо с сетью.

– Замеча-а-ательно, – протянул брат. – Значит, ты возлагаешь на меня обязанность от твоего имени довести маму до инфаркта.

– Почему сразу до инфаркта? Просто скажи ей, что я нашла себе богатого археолога, – прыснула Ольга, косясь на Василия, стоявшего поодаль.

– Ух ты, – оживился брат. – А эта версия насколько далека от истины?

– Честно говоря – истиной она не является, – призналась Ольга. – Но… определенно что-то в этом есть.

– Вся такая загадочная, – проворчал брат. – Ну что ж, бывай. Удачи в раскопках…

Выполнив долг перед родственниками, Ольга почувствовала, что с ее души окончательно свалился камень, олицетворяющий ее прежнюю жизнь – Ольга только сейчас начала понимать, какой тусклой, бессмысленной, искусственной она была. Трясясь по пыльной щебеночной дороге на заднем сиденье древней «Явы», она новыми, как будто горной водой промытыми глазами смотрела на Долину, ее новый дом, место ее службы и рубеж, который ей предстояло отныне защищать.

***

Потекли дни новой жизни – дни, наполненные тренировками до изнеможения, изучением местности, соотнесением мест нахождения маяков с картой. Через неделю Ольга могла без труда найти каждый из них в темноте и с завязанными глазами. Василий взял на себя обязанности командира, сам следил за силовыми тренировками Ольги, на несколько часов в день брал ее с собой на патрулирование, учил ориентироваться на местности и находить все окольные тропки до маяков, а вечерами отрабатывал с ней приемы боя на мечах. Ольга выкладывалась по полной и была довольна собой, чувствуя прогресс во всех аспектах своих занятий, вечерами с трудом доползала до топчана в своем домике и засыпала каменным сном.

Во время патрулирования, там, где обстановка не требовала соблюдения абсолютной тишины, Ольга и Василий, которые впервые проводили столько времени в обществе друг друга, без конца разговаривали о самых разных вещах. Сначала это общение можно было назвать скорее деловым – Ольге требовалось как можно больше информации о здешней жизни, о погоде зимой, о взаимодействии с местными жителями, о свойствах разных камней, трав и воды из различных источников. Василий охотно делился с ней всем, что успел узнать сам, а взамен буквально вцепился в нее как в богатейший источник информации о художественной литературе всего мира. Вася, который совсем недавно открыл для себя волшебство чтения как такового, уже успел обзавестись определенными вкусами и предпочтениями и спрашивал совета у Ольги, что бы ему почитать, как он выразился, «о новых странах и старых временах». Ольга для начала скопировала ему на планшет «Айвенго», «Имя Розы» и «Графиню де Монсоро». Василий в первую очередь взахлеб прочитал Дюма и теперь вечерами после окончания тренировок, лежа у костра, жуя травинку и задумчиво глядя в небо, глубокомысленно рассуждал о политической дальновидности королевского шута и непозволительных для монарха слабостях и проявлениях страстей Генриха III. Ольга слушала его с нескрываемым удовольствием, вставляла реплики, задавала вопросы, порой с жаром спорила. Она никак не ожидала, что найдет такого интересного собеседника там, где нет ни книг, ни библиотек, ни интернета, и чувствовала себя почти счастливой… если бы не постоянное скребущее чувство беспокойства, связанное с состоянием и странным поведением их учителя.

Бьёрн, казалось, добросовестно выполнял предписание Марии и семь дней отлеживался в домике, практически не показываясь на глаза. Ольга пару раз заглядывала к нему, но каждый раз заставала его спящим – или притворяющимся, что спит. Василий говорил о нем с явным беспокойством, жаловался, что тот ведет себя странно, иногда в течение целого дня не произносит ни слова, не спит ночами и словно бы отключается на короткое время посреди дня.

Через неделю такой жизни, поднявшись на рассвете, Ольга, как обычно, спустилась к Реке – потренироваться в борьбе с течением. Стоя на камне после окончания заплыва, Ольга поворачивалась на месте и оглядывала окрестности. Вдруг в утренней дымке возле ворот она увидела какое-то движение и, присмотревшись, увидела уже знакомую ей картину: Бьёрн тренировался с мечом. Движения его были медленными – в сравнении с его обычной скоростью, кроме того, он часто останавливался и менял стойку. Ольга, улыбаясь, спрыгнула со своего камня и направилась в его сторону, но Бьёрн, видимо, заметив ее, замер, а потом мгновенно исчез, словно растворившись в тумане. Ольга остановилась в недоумении, но не последовала за ним, а в задумчивости вернулась на свой камень. Что-то было не так.

Минут через пятнадцать, когда Ольга висела на турнике и силилась выполнить хотя бы еще одно подтягивание, к ней подошел Василий с озадаченным выражением лица.

– Представляешь, этот псих сбежал, – пожаловался он. Ольга отцепилась от перекладины и мягко приземлилась на ноги.

– Как сбежал? Куда?

– Он сказал, что не может больше валяться, как бесполезная куча тряпья, – Василий покрутил головой. – Взял меч и ушел. Сказал, что пойдет к четвертому и пятому маякам.

– О боги, – вздохнула Ольга и всплеснула руками. – Ну вот что за… Да, я ведь видела его сегодня. Он разминался с мечом. И двигался, прямо скажем, еще далеко не как здоровый.

– Вот и я о чем, – вздохнул Василий. – Он, конечно, уже намного лучше себя чувствует. Но до его нормального состояния ему еще ох как далеко!

– А почему ты просто не пошел с ним?

– Я и собирался, – Василий запустил руку в шевелюру. – Но, понимаешь… Он так на меня посмотрел! И сказал: «Ну что ж, Хищник, я не удивлен, что ты больше мне не доверяешь…».

Ольга прижала ладони ко рту.

– Так и сказал?..

– Именно, – вздохнул Василий. – И что я должен был делать? Ему и так паршиво после случившегося. Он просто на себя не похож…

– Я понимаю тебя, – медленно проговорила Ольга. – Да уж…

– Что делать-то будем? – Василий растерянно заглянул Ольге в глаза.

– А что нам остается? Будем ждать его возвращения, – Ольга подпрыгнула и снова повисла на турнике, – и надеяться, что он знает, что делает.

Бьёрн вернулся через три часа, когда Ольга и Василий как раз готовились выходить по своему маршруту. Столкнувшись с ними в воротах лагеря, он на мгновение замер, потом кивнул Василию, избегая смотреть Ольге в лицо, произнес стандартную фразу «Ни одного» и прошел мимо них по направлению к домику. Василий остановился и хотел было последовать за ним, но в конце концов с досадой махнул рукой, глядя ему вслед, и обратился к Ольге: – Ну и как это понимать?..

Ольга тоже махнула рукой.

– Пойдем, Вася, – она вздохнула. – Не будем пока его трогать. Вернулся, жив, невредим, и слава Солнцу. Надеюсь, это его уныние скоро пройдет…

Вернувшись через четыре часа, уже на закате, не встретив ни единой Тени, Ольга и Василий кивками попрощались у ворот, условившись через два часа выйти за ограду лагеря для тренировки с мечами. Ольга прошла в свой домик, на скорую руку приготовила себе нехитрый ужин, сварила кофе и с кружкой вышла на каменистый берег. Солнце уже село, в воздухе повисли звенящие комарами сумерки. Ольга обошла домик и хотела было направиться к Реке, но замерла, увидев на берегу две знакомые фигуры: у самой кромки воды, скрестив руки на груди и опустив голову, каменным изваянием замер Бьёрн, а рядом с ним вполоборота к Ольге стоял Василий и что-то говорил, яростно жестикулируя. Ольга не могла расслышать слов, но отчетливо улавливала интонации – ярость и едва ли не паника.

Бьёрн некоторое время стоял неподвижно, словно не слыша товарища, потом вдруг резко сорвался с места и бросился в воду. Ольга ахнула, выронив кружку – Бьёрн, яростно работая руками, поплыл под острым углом к течению, явно намереваясь переплыть Реку. Василий всплеснул руками и бросился к моторке, привязанной к дереву напротив домика администрации, но Бьёрн, видимо, опомнившись, уже повернул назад и вернулся к берегу метрах в двадцати ниже того места, где вошел в воду. Выбравшись на камни, он через голову стянул мокрую рубашку и, ни на кого не глядя, быстро пошел к их с Василием избушке.

Ольга бросилась к Василию. Тот, словно бы не замечая ее, смотрел вслед Бьёрну и повторял:

– Ну что это такое, а…

– Сил моих больше нет, – решительно сказала Ольга и направилась к домику, где скрылся Бьёрн. Толкнув дверь, она с облегчением убедилась, что этот сумасшедший хотя бы не догадался запереться изнутри. Войдя внутрь, она закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной.

Бьёрн сидел на топчане, поставив локти на колени и спрятав лицо в ладонях. Его била дрожь, с волос на доски пола капала вода.

Ольга сняла с веревки над печкой большое полотенце и набросила ему на плечи, потом по-турецки села перед ним на пол и попыталась отвести его руки от лица. От прикосновения он дернулся, как от удара током, но рук не убрал. Ольга начала по-настоящему сердиться.

– Бьёрн, – сказала она, и любому стороннему наблюдателю почудились бы в ее голосе огненно-ледяные интонации Марии. – Так не может больше продолжаться. Ты должен вернуться к нам.

Бьёрн уронил руки между коленями и поднял на Ольгу взгляд. Глаза были тусклыми и больными. Он хотел что-то сказать, но явно не мог найти слов и снова опустил голову и уставился в пол. Ольга глубоко вдохнула и заговорила сама.

– Мы с Васей знаем, что тебе пришлось тяжело. И нам понятно, что ты не можешь вот так просто взять и за неделю стать собой прежним! Но мы не понимаем – я не понимаю! – она повысила голос на слове «я», – зачем ты продолжаешь усугублять ситуацию! Зачем ты пошел на патрулирование, не восстановив до конца силы, да еще и один? Зачем ты прыгнул в реку? Нас и так слишком мало, – Ольга с досадой отвернулась и глянула в сторону, словно увидев там мелькнувшую тень Марии, – а ты еще и препятствуешь собственному возвращению в строй! Я жду, когда ты полностью поправишься и продолжишь меня обучать – времени до зимы ведь осталось совсем немного! А ты… – Ольга задохнулась.

Бьёрн вскинул на нее глаза.

– Я думал… – хрипло начал он и сбился, но все же продолжил: – Я думал, что ты больше не захочешь учиться у меня, не пойдешь со мной…

– Да, да, – перебила его Ольга, – ты решил, что мы с Васькой перестанем тебе доверять! А на самом деле только ты сам себе не доверяешь. Но ты обязан вернуть себе это доверие, свою уверенность в собственных силах, потому что она нужна в первую очередь нам! Людям, которые в каком-то смысле зависят от тебя…

Бьёрн сел прямо.

– Вы хотите, чтобы я был железным, – с яростью и едва ли не с ненавистью, испугавшей Ольгу до дрожи, произнес он, зрачки вспыхнули алыми молниями. – Хотите, чтобы я перестал быть человеком и стал оружием! Клинком из чужеродного металла, чья единственная цель – напиться бледной крови! Мария… а теперь и ты!.. А я всего-навсего… – он схватился за голову, как от сильной боли. – Да, я всего-навсего человек! И получается, что именно поэтому я не достоин вашего доверия?.. – он вдруг резко поднялся на ноги, оттолкнув Ольгу, и замер на месте, будто готовясь броситься вперед.

Ольга мгновенно вскочила и обняла его, уткнувшись носом в плечо и чувствуя, как напряжена каждая мышца под ее руками. – Нет, нет, нет, – пробормотала она. – Все не так, все совсем не так…

Бьёрн попытался вырваться, но Ольга только сильнее стиснула руки и замерла на мгновение, потом встала перед Бьёрном, крепко взяла его за плечи и даже слегка встряхнула.

– Бьёрн, – голос ее звенел ледяными кристаллами и тек расплавленным металлом, – Бьёрн. Посмотри мне в глаза.

Не в силах сопротивляться этому голосу, Бьёрн медленно поднял взгляд. Два огненных потока схлестнулись, на мгновение Ольге показалось, что ее саму вот-вот поглотит притаившаяся в глубине зрачков Бьёрна угольно-черная тоска… Но она стойко выдержала его взгляд и через пару мгновений почувствовала, как напряженные плечи ее товарища, дрогнув, расслабляются, боль и безысходность в сине-алой глубине его глаз сменяются растерянностью и усталостью. Бьёрн сделал короткий шаг вперед и неловко обнял Ольгу, зарывшись лицом в волосы на ее макушке.

– Я понял, – сказал он глухо, но спокойно, – я вел себя как последний эгоист. Прости меня, друг мой. Но я справлюсь с этим, я обещаю. Не могу сказать, насколько быстро, но…

– Никто и не ждет от тебя, чтобы ты был железным, – сказала Ольга, мягко высвобождаясь и отходя на шаг, – но и мы ведь не железные, понимаешь?

– Да, – сказал Бьёрн, – теперь я все понимаю. Спасибо тебе – и прошу прощения еще раз. Позже я попрошу прощения у Хищника… у Васи. Но знаешь, – голос его изменился, – только сейчас я понял, какая в тебе заключена сила. Я слышал твой голос, смотрел в твои глаза… Поверь, это было по-настоящему страшно. Подобные чувства я испытывал, только когда разговаривал с Марией. В не самые простые моменты, как ты можешь догадаться.

– А может, она каким-то образом говорила с тобой, используя меня? – растерянно проговорила Ольга, непроизвольно оглядываясь. – В какой-то момент мне показалось, что я ощутила ее присутствие…

– Не думаю, – Бьёрн покачал головой, – если бы она хотела вмешаться, она пришла бы сама.

– Да ладно, неважно, – Ольга внимательно посмотрела на Бьёрна. – Пойду к себе, у нас скоро тренировка. Помни, что ты мне обещал – восстановить здоровье, силы… и веру в себя.

Бьёрн улыбнулся и ничего не ответил. Ольга вышла из домика и тихо притворила за собой дверь.

Перед началом тренировки Василий, не говоря ни слова, вопросительно мотнул головой в сторону их домика. Ольга не стала ничего рассказывать, ограничившись коротким «Все нормально».

Приведя себя в порядок после окончания тренировки, Ольга, как обычно, вышла к традиционному ночному костру на берегу. Она спускалась к воде, надеясь застать там обоих своих товарищей, но не удивилась и даже почти не разочаровалась, увидев только сидевшего на коряге Василия. Подняв голову, он отсалютовал ей кружкой.

– Огромное тебе спасибо, – с чувством сказал он. – Уж не знаю, что ты с ним сделала – подозреваю, что пришлось как следует двинуть по голове чем-то тяжелым – но сегодня вечером он выглядит значительно лучше. Даже временами напоминает прежнего Чужого. Так ехидно прошелся по моей статье для студенческого сборника… – чтобы повысить свои шансы на поступление на истфак, Вася понемногу готовил научные статьи и публиковал их в разных сборниках в соавторстве с Бьёрном.

– Ничего особенного я не сделала, – печально сказала Ольга, усаживаясь рядом с Васей, – просто показала ему, как его состояние действует на нас с тобой. Вроде бы он понял. Но это не значит, что он вот так в одночасье сможет это преодолеть.

– Конечно, не сможет, – отозвался Василий. – Хорошо бы, если бы он к тому же понял, что от него никто и не ждет, чтобы он был несгибаемым и железным. Он так боится, что мы сочтем его слабым, что сам еще больше ослабляет себя. Он сильно сдал после этого случая… И я очень хорошо его понимаю. Каждый раз, когда он смотрит на тебя, он видит и ту пустоту, которая зияла бы перед ним до конца его жизни, если бы он выжил, а ты погибла.

– А я, когда смотрю на него, – шепотом сказала Ольга, – слышу свой собственный вой в тот момент, когда его кровь стекала на землю между моими пальцами… – она непроизвольно посмотрела на свои руки.

– А я, – голос Василия прозвучал еще тише, – когда смотрю на вас обоих, не понимаю, как я вообще мог жить и чем дышал до того, как встретился с вами.

Ольга обернулась к нему.

– Это именно то, от чего меня предостерегала Мария. Нам нельзя привязываться друг к другу, иначе, если один из нас погибнет, мир остальных просто разрушится. Нас слишком мало. Мы нужны этому миру, и в первую очередь – не только, но в первую очередь! – мы должны быть просто оружием, холодным и прочным.

– А мы – просто люди, – подхватил Василий, – и никто – ни Желтый Глаз, ни Тени, ни Четырехглазые – не способны лишить нас этого.

– Мы – волки, Вася, – задумчиво сказала Ольга. – Мы – маленькая стая. Один за всех и все за одного. Погибнет один волк – стая отомстит за него и после будет выть, исполняя похоронную песнь на поле битвы. Погибнет вся стая, кроме одного – волк не захочет жить и уйдет следом. В этом наша сила – и в этом же наша слабость. Понимаешь?

– Понимаю, – отозвался Василий. – Очень хорошо сказано, Ольга, друг мой. Очень точно сказано…

***

Прошел месяц с небольшим, точнее – пять недель. По истечении времени пребывания Ольги в качестве гостя турбазы Бьёрн договорился с фру Маргаритой о ее переходе в число работников лагеря. В обмен на выполнение необременительных обязанностей по турбазе – уборки мест общего пользования, вроде бани, умывальника и туалетов, а также периодическую помощь по кухне Ольга получила право бесплатно проживать в домике, пользоваться баней и электричеством, при необходимости брать продукты в кладовой. На выполнение текущих дел уходила пара часов в день. На базе появлялось все больше постояльцев, Ольга занималась уборкой домиков и сменой белья, знакомилась с людьми и исподволь высматривала среди них кандидатов на пополнение их маленького отряда. Пока никого подходящего ей не попадалось.

Тренировки и патрулирование шли своим чередом. Ольга значительно подтянула силовые показатели – однажды утром Василий и подошедший Бьёрн торжественно приняли у нее «экзамен по физподготовке», который заключался в выполнении серии из подтягиваний и отжиманий на одной руке, приседаний на одной ноге и даже ходьбы на руках. Все это Ольга выполнила не без труда, но четко и в необходимом количестве.

– Теперь я за тебя спокоен, – Василий, ухмыляясь, пожал ей руку, – зимой не пропадешь, из-под любого сугроба выкопаешься!

В фехтовании на мечах прогресс тоже был заметным. Ольга все чаще выходила победительницей из учебных схваток с Василием и уже с нетерпением ждала, когда их учитель восстановится достаточно, чтобы самому скрестить с ней клинки. В начале третьей недели после ранения Бьёрн заявил, что устал бездельничать и готов полноценно вернуться в строй. Василий и Ольга благоразумно не стали спорить, и вечером того же дня Ольга, задыхаясь от усталости и восторга, лежала на земле, отброшенная парирующим ударом учителя уже не в первый, не в десятый и даже не в двадцатый раз.

– С возвращением, – простонала она, глядя снизу вверх в лицо улыбающемуся Бьёрну, стоящему над ней с приставленным к ее горлу острием деревянного меча.

Бьёрн по-прежнему не позволял Ольге выходить на патрулирование одной – хотя бы до тех пор, пока ей не доведется впервые скрестить клинки с Тенью, чтобы понять, что ее ожидает. Она заступала в патруль то с Васей, то с Бьёрном по очереди, в течение суток они обходили все маяки, но ни разу за пять недель не встретили ни одной Тени. Такое затишье казалось подозрительным и пугающим. Ольга так и ждала от судьбы внезапного предательского удара. И он не замедлил последовать.

Была середина июля, самое прекрасное, жаркое и богатое на туристов время года в этих краях. Турбаза была полна, все домики были заняты, под деревьями дополнительно стояло шесть палаток. Днем, да и по ночам, в лагере было шумно. Ольга, отвыкшая от детских криков, нетрезвых песен под расстроенную гитару, оглушительных и неблагозвучных воплей из магнитол и радиоприемников, все чаше просилась на патрулирование и с Бьёрном, и с Васей – лишь бы не оставаться на территории турбазы больше необходимого. Выполнив всю текущую работу и отпросившись у фру Маргариты, они бросали в заплечные мешки по бутылке воды и по паре лепешек и отправлялись в Долину уже наизусть выученными маршрутами.

Вернувшись как-то под вечер из похода к четвертому и пятому маякам, располагавшимся на участке Долины между Кара-Йолом и лагерем, Ольга и Бьёрн еще на подходе к воротам заметили какую-то подозрительную суету возле домика администрации. На крыльце стояла фру Маргарита без своей привычной шляпы, ее обступили человек шесть, по виду, местных жителей из деревни. То один, то другой время от времени всплескивали руками.

Подойдя ближе, Ольга увидела картину, поразившую ее до глубины души: фру Маргарита навзрыд плакала, вытирая слезы смятым головным платком. Бьёрн бросился к ней, растолкав деревенских.

– Что случилось? – он осторожно взял ее за плечи и заглянул в лицо.

Фру Маргарита всхлипнула и махнула рукой в сторону домика, где жили Бьёрн и Василий.

– У Васи брат умер, – с трудом выговорила она и снова разрыдалась. Местные жители разом заговорили на своем, незнакомом Ольге наречии, фру Маргарита сквозь слезы отвечала им, показывая рукой то на домик Васи и Бьёрна, то по направлению к деревне. Бьёрн слетел с крыльца и уже через мгновение, с треском распахнув дверь, скрылся в домике. Ольга, не в силах поверить, соотнести с действительностью, осознать только что услышанное, медленно двинулась за ним.

Осторожно заглянув в дверь, Ольга увидела, что Василий сидит, скорчившись и уткнувшись лицом в колени, на топчане в самом углу. Он молчал и только мелко трясся, и это было страшнее всего. Бьёрн стоял рядом, нерешительно протянув к нему руку, зависшую в нескольких сантиметрах над его плечом. Почувствовав присутствие Ольги, он обернулся и беспомощно глянул на нее. Ольга шагнула внутрь, отстранила Бьёрна, села рядом с Василием и, поколебавшись, обняла его. Он никак не отреагировал на прикосновение. Ольга почувствовала, что сердце его бьется очень часто, а вот дыхания она не слышала. Ее собственное сердце как будто споткнулось.

– Вася, – тихо сказала она. – Вася. Отпусти его. Не дай ему забрать тебя. Отпусти. Мы с тобой. Не бойся.

Василий слегка дернулся… и медленно, очень медленно втянул в себя воздух. На выдохе он издал слабый мучительный стон и вдруг задышал часто, прерывисто, явно борясь с подступающими рыданиями.

– Не надо, Вася, – шепнула Ольга, – мы ведь люди, мы должны плакать, когда нам больно… – она почувствовала его запертое внутри горе и сама горько заплакала, прижавшись лбом к плечу Василия, словно бы стараясь вытянуть из него, забрать себе часть его боли. Вася перестал сдерживаться и тоже заплакал, как ребенок, вцепившись в руки Ольги до побелевших костяшек и до синяков на ее запястьях. Бьёрн осторожно присел рядом и положил одну руку на плечо Василия, другую – на плечо Ольги.

– Фимка, – сквозь слезы выговорил Вася, – Фимка… Да как же так! – выкрикнул он и вдруг, оттолкнув Ольгу, соскочил с топчана и бросился наружу. Бьёрн медленно повернул голову и посмотрел ему вслед.

– Пойду, узнаю, в чем дело, – глухо сказал он и вышел. Ольга бессильно легла на бок и свернулась клубочком.

Бьёрн вернулся минут через десять. Тяжело ступая, он прошел к столу, сел на табурет и опустил голову на сложенные руки. Ольга поднялась и села на край топчана, выжидающе глядя на него. Бьёрн молчал. Ольга не на шутку испугалась.

– Что случилось? Не молчи…

Бьёрн, не поднимая головы, отозвался:

– Младший брат Василия, Ефим, был найден сегодня утром на берегу Реки мертвым. Те, кто видел тело, утверждают, что оно выглядело так, будто в нем не осталось ни капли крови. Вокруг тела следов крови нет.

Ольга задохнулась.

В распахнутую дверь домика доносился шум, в котором Ольга различала причудливую и неудобопонятную смесь русской речи и местных диалектов. Казалось, в лагерь прибывали все новые и новые люди из деревни, и все они искали Василия. Шло время, Ольга и Бьёрн сидели в оцепенении в домике, не в силах двинуться, что-то сказать, как-то отреагировать на происходящее.

– Чего стоит наша так называемая служба, – наконец проговорил Бьёрн, – если…

– Не продолжай, – выдохнула Ольга. – Не надо, Бьёрн…

– Если мы все равно не в состоянии защитить их, – упрямо продолжил Бьёрн. – Ефим, самый толковый парнишка из всей семьи Василия, единственный из всех, кто собирался учиться дальше, любил читать, интересовался техникой… Ему было всего четырнадцать лет, Оля…

– Не надо, – простонала Ольга и снова тихонько заплакала.

Незаметно выскользнув из домика, Ольга отправилась искать Василия. Двигаясь наугад вдоль берега Реки, пробираясь сквозь спутанные клубки кустарников и нагромождения плавника, она километра через полтора наконец увидела у подножия склонившегося к самой воде изогнутого дерева скорченную фигуру в красной майке. Подойдя чуть ближе, она в нерешительности остановилась. Она нашла Василия, но совершенно не была уверена, следует ли его сейчас беспокоить.

– Посиди со мной, – донеся до нее слабый голос. Вася, не оборачиваясь и явно не слыша ее шагов из-за шума Реки, каким-то образом почувствовал ее присутствие. Ольга подошла и села рядом на корень дерева.

– У меня брат умер, – тихо сказал Василий, – вся семья меня ищет… А я сижу здесь и думаю – как считаешь, о чем? – он повернулся и заглянул Ольге в глаза. Она испугалась странного, отрешенного выражения его лица. – А думаю я о том, как изменить маршруты нашего патрулирования, потому что то, чем мы занимаемся, ни черта не эффективно… – он подобрал камешек и с силой, выдававшей его внутреннее напряжение и ярость, запустил его в воду. – Не маяки нужно обходить! Так мы никогда ни одной Тени не поймаем. Нужно обходить населенные пункты. Места, где Тени находят своих жертв, места, где они охотятся. Ты согласна со мной? – он снова обернулся к Ольге.

– Возможно, ты и прав, – медленно произнесла Ольга. Что-то в поведении Василия ее настораживало и даже пугало.

– А знаешь, что я думаю на самом деле? – Василий запустил еще один камень в Реку. – На самом деле наше патрулирование – абсолютно бесполезное занятие. С самого начала и до конца. Я не знаю, зачем Марии и таким, как она, нужны такие, как мы – может, они каким-то образом питаются нашей энергией, мало ли… Но теперь я понял – они просто нами пользуются, и как же я их за это ненавижу! – в Реку полетел еще один камень. Василий вскочил на ноги. Взгляд его показался Ольге совершенно безумным. – А Бьёрн им подыгрывает! Взял, видите ли, неотесанного деревенского хулигана, вечно пьяного, и показал ему дорожку к светлому будущему! Все это вранье, чудовищное вранье! И ты, – он обернулся к Ольге, которая взирала на него снизу вверх уже с откровенным ужасом, – смотри, ты ведь тоже уже попалась в его сети! Я ведь вижу, как ты на него смотришь! Стоит ему приказать – и ты полезешь к черту на рога… И сгинешь, как… – он запнулся.

– …Как Анна? – закончила за него Ольга, вставая. – Она ведь тоже верила Бьёрну. А потом исчезла. Ты это хочешь сказать? – голос ее опасно зазвенел.

Василий отшатнулся, видимо, наткнувшись на ярко-алые копья света, вылетавшие из Ольгиных глазниц.

– Ты обвиняешь Бьёрна в том, что случилось с Анной, ведь так? – тихо проговорила Ольга, изо всех сил сдерживая рвущиеся из ее груди огненно-ледяные интонации речи Четырехглазых – она понимала, что Василий вряд ли отдает себе отчет в том, что говорит. – А тебе известно, что он готов был рискнуть жизнью и отправиться на ту сторону, чтобы искать ее там, пока Мария строго-настрого не запретила ему это? И кстати, я не уверена почему-то, что он воспринял ее запрет всерьез, – вырвалось у нее, и только произнеся эти слова, она поняла, что это правда. За Бьёрном определенно нужен глаз да глаз.

Василий опомнился и провел рукой по лицу.

– Да знаю я, знаю, – устало проговорил он. – Не думай обо мне плохо, никогда я не обвинял Бьёрна в том, что Анна пропала. И в безразличии к ее судьбе его уж тем более нельзя упрекнуть. Он тогда вообще дома не появлялся. Всю Долину облазил – искал малейшие следы. Свалился с уступа и сломал ногу… – Василий вздохнул. – Паршиво мне, Ольга. Не обращай внимания на то, что я тут наговорил. Пожалуйста, прошу тебя, – он снова сел на корень и уставился на воду. – Не хочу идти домой. Там мамка… представляю, в каком состоянии… А надо, я должен быть с ними. Посижу еще немого и пойду. Побудешь со мной?

Ольга подошла и села рядом. Василий прислонился плечом к ее плечу.

Маленькую стаю накрыли тоска и растерянность. Василий два дня провел в деревне у родных и вернулся после похорон брата, осунувшийся, заросший щетиной и непривычно молчаливый. Ольга и Бьёрн за время его отсутствия попытались скорректировать маршруты патрулирования, чтобы захватить окрестности деревень – Бьёрн не хотел отказываться от наблюдения за маяками, но и слова Василия принял во внимание. Теперь каждый из маршрутов удлинился и занимал уже не три-четыре, а пять-шесть часов. Два патруля не успевали обойти все маршруты за световой день и зачастую вынуждены были возвращаться уже в полной темноте. Кроме того, день начал сокращаться, темнело все раньше и раньше. Ольга ждала возможности сдать тот самый «экзамен» на право патрулировать самостоятельно – ждала и боялась.

В конце июля на Долину обрушились дожди и грозы. Земля раскисла, дороги и перевал стали опасными, Река угрожающе поднялась из своего ложа. Иногда дождь лил сутками, не переставая, только то усиливаясь до секущего ливня, то ослабевая до мелкой мороси, больше похожей на крупный туман.

Патрулирование, естественно, не прекращалось в любую погоду. Дождь заметно осложнял задачу, так как сумерки, туманы и потоки небесной воды делали различение Теней практически невозможным что днем, что ночью. И Ольга в итоге нисколько не удивилась, когда в окрестностях маяков началось настоящее нашествие.

Однажды утром, воспользовавшись тем, что дождь, хлеставший и без того пропитанную водой землю всю ночь напролет, немного утих на рассвете, Ольга и Бьёрн выступили в поход к шестому маяку. Часть пути они, как обычно, проехали на Васином армейском джипе, на который, по случаю дождливой погоды, был натянут брезентовый тент. Оставив машину в одним им известном укрытии за пару километров до Кара-Йола, дальше они двинулись пешком вдоль стены скал, под деревьями, внимательно глядя по сторонам.

Маяк находился в своеобразной нише, образованной изгибающейся стеной скалы и двумя огромными валунами, отгораживающими от дороги небольшую полянку. Постороннему показалось бы, что это не валуны, а уступы скалы, за которыми нет ничего, кроме той же скалы. Но те, кому было дано зрение Белого Глаза, видели между камнями узкий проход, ведущий на площадку примерно метров пятнадцати в диаметре, посреди которой возвышалась кучка белых камней с потемневшей, изрезанной рунами палкой в центре.

Заглянув на поляну, Бьёрн знаком показал, что там пусто. Задерживаться именно у маяка смысла не было, и Ольга последовала за Бьёрном дальше, в глубь рощицы, взбегающей на пологую осыпь скалы, на которую с небольшой высоты из отверстия в отвесной стене спускался небольшой водопадик. Шум воды заглушал их шаги, но и скрывал от них звуки, которые могли бы издавать пробирающиеся по рощице чужаки. Дождь усилился, видимость и слышимость стали еще хуже. Ольга, кивнув Бьёрну и держа наготове меч, осторожно двинулась к просвету между деревьями, где, как ей показалось, что-то мелькнуло. Бьёрн кивнул в ответ и, не выпуская ее из виду боковым зрением, шагнул в противоположном направлении. Все было как всегда… и все же что-то изменилось. Ольга подобралась, как зверь, чующий опасность. Скорее ощутив кожей движение воздуха, чем увидев глазами, она резко развернулась на месте, одновременно принимая боевую стойку и перехватывая меч двумя руками. Рядом судорожно колыхнулись ветви кустарника, мелькнуло еле заметное светлое пятно. Вот он!..

Ольга прищурилась и различила на фоне мокрой листвы светлый силуэт. Метрах в пяти от нее стоял воин примерно такого же, как она, роста, не массивный, но и не миниатюрный, вооруженный длинным прямым мечом и небольшим треугольным щитом. Ольга похолодела. Приемов работы с противниками, использующими щиты, они не отрабатывали. Она стояла неподвижно, пытаясь уловить первое движение Тени, и все же не успела среагировать – почти невидимый в потоках воды тяжелый клинок внезапно оказался совсем рядом. Тонко и коротко свистнул рассекаемый воздух. Ольга неизвестно каким чутьем угадала единственное направление, в котором можно было отклониться, не получив в первое же мгновение смертельный удар, перегруппировалась и атаковала.

На стороне противника были щит, дождь и почти полная прозрачность, на стороне Ольги – скорость катаны, легкий доспех и скользкая земля под ногами. Мечник порой двигался тяжело, с трудом сохраняя равновесие, потому что, судя по всему, был не только вооружен тяжелыми мечом и щитом, но и облачен в усиленные металлом доспехи – при соприкосновении Ольгиного клинка с опалесцирующим силуэтом чаще всего раздавались глухие удары металла о металл. Но иногда – сначала раз, другой, затем все чаще и чаще – вместо звона стали, отскакивающей от доспеха, в ответ на вздохи разрубаемого лезвием катаны воздуха раздавался короткий противный свист, и в стороны разлетались капли слабо поблескивающей беловатой жидкости. Ольга с каждым разом все увеличивала и увеличивала темп, и в конце концов поплатилась за горячность и самонадеянность: призрачный клинок нашел свою цель, рубанув по правой руке чуть ниже плеча и пробив двухслойную сыромятную кожу доспеха.

Ольга даже не почувствовала боли, лишь в рукаве стало горячо, да рука внезапно перестала слушаться. Крепче перехватив меч левой рукой, Ольга снова атаковала, инстинктивно понимая, что подпитывающего ее адреналина надолго не хватит. Движения начали замедляться – шок неминуемо должен был вот-вот наступить. Тогда Ольга приняла самое безрассудное за всю схватку, чудовищно рискованное, но как выяснилось позже, верное решение: дождавшись завершения атаки мечника и просто пассивно уклонившись, она симулировала начало выпада, а вместо этого перекатилась вбок от противника и изо всех сил ударила рукоятью катаны по руке с мечом снизу вверх. Клинок вылетел из руки Тени и, разрубив струи дождя, упал на землю в паре метров от хозяина. Мечник пошатнулся, но все же сгруппировался и попытался нанести Ольге удар щитом. Рубанув противника катаной по ногам ниже кромки щита, Ольга резко толкнула его назад. Мечник, окончательно потеряв равновесие, отлетел на примятые и изломанные кусты. Рванув на себя щит слабеющей правой рукой, Ольга отшвырнула его в сторону, занесла над мечником катану… и поняла, что не сможет ударить безоружного врага. Склонившись ближе к лежащему перед ней дымчатому силуэту, Ольга обомлела: она впервые видела Тень так близко и, вглядевшись в ее лицо, неожиданно четко рассмотрела его правильные черты, искаженные болью, и обрамленные пушистыми ресницами большие светло-лиловые глаза, зрачки которых полыхали белыми молниями. Мечник оказался женщиной, точнее – девушкой примерно Ольгиного возраста, притом, несомненно, неким аналогом Белоглазых с другого слоя.

– Кто вы? Что вам здесь нужно? Зачем вы это делаете? – в отчаянии выкрикнула Ольга в лицо девушке, с ужасом понимая, что она не имеет права отпускать Тень живой – но и не имеет сил добить раненного безоружного врага. Девушка слегка приподнялась, попыталась было что-то сказать, но закашлялась – Ольга похолодела, услышав совершенно обычные, человеческие, девичьи звуки кашля. Изо рта Тени вытекла струйка бледной крови. Глаза девушки медленно закрылись, тело обмякло, пальцы в латных перчатках сначала судорожно сжались в кулак, затем медленно разжались и застыли полусогнутыми. Ольга опустилась на колени и коснулась горла мечницы. Кожа ее была холодной, биения пульса под пальцами Ольга не ощутила.

Сколько она так просидела, не двигаясь, не отрывая пальцев от горла умершей Тени – Ольга не знала. Дождь хлестал ее по спине, размывал по земле стекающую из рукава кровь, а она, не отрываясь, смотрела в молодое, красивое, такое неуместное для образа врага лицо, сквозь которое просвечивала измятая трава.

На плечо Ольги легла тяжелая рука. На раскисшую, истерзанную землю рядом с телом Тени опустился Бьёрн. Он осторожно отвел руку Ольги от шеи призрачной девушки и сжал в своих горячих ладонях. Ольга только теперь осознала, как она закоченела под дождем.

– Тебе приходилось… убивать? – спросила она хриплым, безжизненным голосом.

– Нет, – тихо отозвался Бьёрн. – Все мои противники спасались бегством. Вот и сейчас… я теснил его до самого маяка, и он в последний момент исчез из-под моей атаки.

– А если бы… – Ольга с трудом сглотнула, – если бы ты ранил врага, обезоружил и сбил с ног – смог бы ты нанести последний удар?

Бьёрн ответил не сразу.

– Не думаю, – наконец словно бы через силу выговорил он.

– Я не смогла, – сказала Ольга. – Она умерла сама. Она пыталась что-то мне сказать, но не успела… Ведь это я убила ее, понимаешь? Убила! А она ведь была такой же, как я. Кто-то, наверно, ждет, когда она вернется из похода. Зачем она пришла сюда? Зачем?.. – Ольга прижала ко рту сжатый кулак и зарыдала в голос. Бьёрн молча обнял ее, стараясь заслонить от дождя, и держал, тихонько раскачиваясь вместе с ней, пока она проходила этот чудовищный обряд посвящения в воины.

Выплакавшись, Ольга вспомнила о своем ранении – адреналин окончательно вышел со слезами, и руку невыносимо дергало и жгло. Бьёрн разорвал на ней рукав рубахи, осмотрел рану и слегка изменился в лице. Капнув между краями раны несколько капель какой-то жидкости из одного из пузырьков, явно из алхимического арсенала Марии (Ольга дернулась и, не сдержавшись, вскрикнула – руку обожгло как огнем), Бьёрн, бормоча что-то ободряющее и периодически сбиваясь на шведский, туго забинтовал ей руку. Прежде чем возвращаться, Ольга тихим голосом попросила помочь ей перенести тело девушки к маяку, чтобы сородичи могли забрать ее и похоронить по своему обычаю. Бьёрн без колебаний согласился. Уложив тело Тени рядом с маяком, Ольга, не оглядываясь, выбежала в проход между валунами. Бьёрн на мгновение задержался – ему тоже было не по себе. Поколебавшись, он положил треугольный щит на тело девушки, но меч забрал с собой – Мария наверняка захочет изучить материал, из которого он изготовлен.

Всю обратную дорогу Ольга молчала. У нее кружилась голова, сильно болела раненная рука, но Ольга была только благодарна судьбе за это – она понимала, что физическая боль до поры до времени оберегает ее рассудок, не дает ей в полной мере ощутить то смятение, которое она испытывала, вспоминая глаза умирающей Тени и свою занесенную над ней катану, и тот ужас, который будет отныне повсюду преследовать ее – взглядом убитой ею девушки.

Когда джип вкатился в ворота лагеря и остановился, Ольга выбралась из него и, прихрамывая, направилась к своему домику, но Бьёрн остановил ее, взяв за левую руку.

– Идем к нам, – сказал он, – тебе сейчас не следует оставаться одной. – Ольга покорно кивнула и молча последовала за ним.

В домике было тепло – Василий, чтобы разогнать надоевшую промозглую сырость, топил печь, не закрывая дверцу топки. Отблески огня прыгали по стенам, создавая ощущение уюта и безопасности. Бьёрн открыл дверь и пропустил Ольгу вперед, та деревянной походкой прошла к столу и буквально упала на табурет, свесив раненную правую руку вниз, а левой подперев голову.

Василий, возившийся с печкой, разогнулся и недоуменно уставился на ее неподвижное бледное лицо.

– Что случилось?

– Боевое крещение, – шепотом ответил ему Бьёрн. – Не трогай ее пока. – Он снял с топчана и набросил Ольге на плечи колючее одеяло, потом достал из буфета бутыль с настоем трав, принесенную из обиталища Марии, налил настоя в керамический стакан и добавил по пять капель из нескольких пузырьков, стоявших на нижней полке буфета. Усевшись напротив Ольги, он пододвинул к ней стакан. – Выпей, пожалуйста, – Ольга механически выпила терпкую жидкость и осторожно, без стука поставила стакан на столешницу. Бьёрн несколько секунд обеспокоенно смотрел ей в лицо, потом поднялся и сделал знак Василию. Они вышли на крыльцо, притворив дверь. Ольга осталась сидеть, безучастно глядя перед собой.

Через пару минут дверь тихонько скрипнула, в домик неслышно вошел Вася и остановился за спиной Ольги. Несколько мгновений он просто молча неподвижно стоял, потом осторожно положил ладони ей на плечи и слегка сжал. Ольга, не оборачиваясь, накрыла его левую руку своей.

Сгустилась темнота. Дождь разошелся не на шутку. Порывами налетал ветер, изо всех сил швыряя в Долину тяжелые водяные занавеси. Троица поужинала в молчании. У Ольги совершенно не было аппетита, но она, понимая, что ей нужно восстанавливать силы, механически пережевывала пищу. После ужина Бьёрн сменил повязку на руке Ольги, смешал ей еще порцию эликсиров и предложил:

– Ложись на мою лежанку. Не стоит тебе ночевать сегодня одной. Я лягу на пол, заодно присмотрю за печью, – Ольга молча кивнула, соглашаясь. У нее просто не было сил куда-то идти.

Бьёрн уложил ее на топчан и укрыл одеялом, постелил себе на пол у печи туристический коврик и покрывало из овечьих шкур и улегся. Василий забрался на свой топчан и включил планшет, но по его лицу, подсвеченному тусклым голубоватым сиянием экрана, было видно, что мысли его витают где-то очень далеко от книги. Ольга лежала, глядя в низкий потолок и чувствуя на себе взгляд Бьёрна. Рука после эликсиров болела все меньше, и Ольга постепенно провалилась в тяжелый сон. Проснувшись в темноте от пропущенного сердцем удара и какого-то негромкого шума, она поняла, что стука дождя по крыше больше не слышно, она сама тихо плачет, а рядом с ней сидит Василий и осторожно гладит ее по волосам.

***

Рука заживала быстро, душа – намного медленнее. Ольга не могла выходить на патрулирование и тренироваться и просто не знала, куда себя девать. Работы по турбазе было немного – погода распугала почти всех постояльцев. На следующий день после ранения она вернулась к себе в домик, но по возможности, когда Вася или Бьёрн находились в лагере, старалась найти их и проводить время в их обществе, даже не нарушая молчания, просто тихонько сидя где-нибудь поблизости, пока кто-то из них рубил дрова или чинил генератор.

За то время, что Ольга залечивала руку, Бьёрн и Василий вместе и по отдельности еще шесть раз вступали в стычки с Тенями. Однажды они наткнулись на отряд из трех мечников и с величайшим трудом отбились от них. Василий был легко ранен в левую руку, Бьёрн остался невредим. Ольга только спустя много времени узнала, что в той стычке погибли двое из троих Теней. Сразу же, естественно, ей об этом не рассказали.

Через десять дней рука достаточно зажила, и на рассвете Ольга, в полной амуниции и с мечом за спиной, встретила Бьёрна у ворот, когда тот собирался выходить на патрулирование. Бьёрн заметил ее и остановился как вкопанный.

– Я иду с тобой, – решительно сказала Ольга. Бьёрн несколько секунд внимательно смотрел на нее.

– Я должен был бы спросить, точно ли ты готова, – сказал он наконец. – Но я понимаю, что если бы ты не была готова…

– Меня бы здесь не было, – кивнула Ольга. – Ты все правильно понимаешь, друг мой.

– Ну что ж, идем, – с легким вздохом сказал Бьёрн. – Второй и третий маяки.

Вторым маяком на их карте считался тот, возле которого Ольга когда-то нашла зеленый Ключ-камень и уколола палец до крови. Третий маяк располагался за плато, прямо в поле, посреди круга из камней, который виделся простым туристам как непреодолимое нагромождение валунов. Пройти к нему можно было как по равнине, так и по карнизу вдоль скалы.

Идя через Долину к рощице, в которой скрывался второй маяк, Ольга постоянно чувствовала на себе испытующий и тревожный взгляд Бьёрна. В конце концов она не выдержала и остановилась, заступив ему дорогу.

– Не надо на меня так смотреть, прошу, – взмолилась она. – Ты заставляешь меня думать, что со мной до сих пор что-то не в порядке…

– Прости, – виновато сказал Бьёрн, отводя глаза. – На самом деле это со мной что-то не в порядке.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я веду себя как слегка помешанный, – Бьёрн осторожно обошел Ольгу, стоящую у него на пути, и продолжил подниматься к рощице. – Я тут недавно свалился с уступа, подвернул ногу… И только тогда осознал, что мне намного легче самому испытывать сильную боль, чем знать и понимать, что в этот момент боль испытываешь ты.

От этих слов Ольга на мгновение замерла на месте, потом перешла на бег и за пару шагов догнала Бьёрна.

– Мария предупреждала меня… Именно это делает нас уязвимыми, – тихо сказала она.

– Пошла она к чёрту, – пробормотал Бьёрн. Ольга не нашлась, что на это ответить, чуть отстала и пошла следом за Бьёрном в паре шагов сзади и справа. На душе ее стало еще тяжелее. Она понимала, что ситуация в любой момент может обостриться до предела, и не находила способов избежать этого с максимально возможной вероятностью.

Возле второго маяка следов Теней не обнаружилось, и напарники, выйдя из рощицы, начали пробираться вдоль стены ущелья к третьему маяку. Тропинка шла по краю узкого карниза, над которым нависал еще один карниз, шириной сантиметров в сорок-пятьдесят. Расстояние до земли было пустяковым – метра полтора, но Ольга все равно шагала осторожно, потому что внизу земля была усыпана округлыми камнями, и сорваться с тропинки означало почти неминуемо получить растяжение – именно об этом уступе упоминал Бьёрн. Когда до конца тропы оставалось метров сто, вдруг налетел шквальный ветер, вокруг зашумели деревья, вихри сгребали с земли и швыряли в лицо сухие травинки, веточки и мелкие камешки. Резко стемнело, пахнуло холодом и сыростью. Вернулась временно отступавшая из Долины непогода. Ольга прижалась спиной к скале и почувствовала, как рука Бьёрна стиснула ее ладонь.

Дождь налетел, как стая голодных птиц на рассыпанное зерно, хлестнул по скале и по прижавшимся к ней людям, обрушил потоки воды на тропу, сделав ее скользкой и опасной. А потом в воздухе запахло зимой, и у Ольги перехватило дыхание от боли, когда по лицу ее стегнули крупные градины.

Бьёрн мгновенно оказался перед ней, спиной заслоняя от жгучих ледяных бусин, которые разъяренный ветер швырял с неистовством и непонятной злобой. Ольга уставилась на оказавшееся прямо у нее перед глазами переплетение нитей грубой ткани рубахи Бьёрна, грудью чувствуя учащающееся биение его сердца и с ужасом понимая, что ее собственное сердце подстраивается, ловит этот ритм… И уже не удивилась и не испугалась, когда на затылок ей легла ледяная рука, приподняла ее голову, и губы обожгло горячее дыхание.

Через некоторое время, когда вернулись способность дышать и уплывшая куда-то далеко-далеко реальность, Ольга открыла глаза и увидела прямо перед собой два бездонных сине-алых водоворота – глаза Бьёрна, которые горели таким неистовым огнем, что она испугалась и сильнее вжалась спиной в скалу, изо всех сил пытаясь отстраниться. Бьёрн мгновение смотрел на нее растерянно и горестно, затем вдруг шагнул назад и пропал за стеной дождя. Ольга ахнула и протянула вперед руки. Град прекратился, но дождь все так же бесновался, бросаясь на стену скалы и ослепляя прижавшуюся к камню Ольгу. Она тщетно всматривалась вперед, вниз, пытаясь разглядеть хоть что-то – пока дождь не утих, она не различила фигуру Бьёрна, стоящего внизу, среди камней, с опущенной головой и стиснутыми в кулаки руками.

Дальнейший путь и возвращение в лагерь оказались самыми тяжелыми дорогами в Ольгиной жизни. Молчание упало между ней и Бьёрном, как сверкающая, зазубренная, окровавленная гильотина. Ольга не знала, о чем думает ее напарник, идя чуть впереди, глядя прямо перед собой или под ноги, время от времени сжимая руки в кулаки и слегка наклоняя голову. Сама же она за время пути обдумала и приняла решение, и теперь тяжесть этого решения пригибала ее к земле, мешая идти.

Вернувшись в лагерь, они, как обычно, кивками попрощались и разошлись по своим домикам. Ольга аккуратно и неторопливо закрыла за собой дверь и бессильно сползла спиной по шершавой фанере. Сил у нее не осталось совершенно. Неизвестно, сколько времени она просидела на полу, глотая слезы и слушая пение цикад за тонкими стенами. Наконец она тяжело поднялась, зажгла фонарик и начала перебирать свои вещи.

Наутро еще до рассвета она вышла из домика, спустилась к Реке и долго умывалась холодной водой, чтобы смыть следы слез и бессонной ночи. Дождавшись, когда в окне домика Бьёрна и Васи загорится свет, она решительно направилась к нему и постучала в дверь.

Ей открыл Василий и изумленно уставился на нее: – Что случилось? Ты что так рано?..

– Есть разговор, – сказала Ольга. – Можно войти?

Василий посторонился, впуская ее в домик. Бьёрн, который стоял у печи с чайником в руке, застыл на месте. Ольга глянула ему в лицо и поняла, что он уже знает, зачем она пришла.

– Садись, пей с нами чай, раз уж заявилась до завтрака, – нарочито ворчливо сказал Василий и поставил на стол третью чашку. Ольга села, взяла двумя руками горячую глиняную емкость и смотрела в нее, ждала, пока Бьёрн и Вася усядутся, собиралась с духом.

– Я намереваюсь в ближайшие дни отправиться вверх по Долине, за Кара-Йол, – сказала она, когда все расселись по местам. Василий удивленно вскинул на нее глаза, Бьёрн даже не пошевелился.

– Зачем?

– Давно пора обследовать ту часть Долины, – Ольга старалась говорить спокойным, деловым тоном, но понимала, что если ей и удастся этим кого-то обмануть, то только Васю – не Бьёрна и, что гораздо хуже, не себя. – Я разобью там лагерь и буду патрулировать окрестности тамошних деревень.

– Я не планировал в этом году расширять зону нашего патрулирования, – подал голос Бьёрн.

– А я не планировала спрашивать у тебя разрешения, – спокойно ответила Ольга, прямо глянув ему в лицо. Бьёрн на мгновение поднял и снова опустил взгляд. Василий оторопело переводил взгляд с одного на другую, но благоразумно ничего не спрашивал.

– Итак, – сказала Ольга, отхлебнув чаю, – я соберу необходимые вещи на первое время и отправлюсь вверх по Долине. Найду место для лагеря и начну обследовать местность и наносить на карту места расположения маяков. Ближе к зиме я приду в лагерь, чтобы взять зимнее снаряжение и доложить о результатах моих поисков и патрулирований. Все просто, как видите, – она развела руками и снова взяла кружку.

– Да, просто, – с сомнением протянул Василий, – а ты знаешь, какая там огромная территория? Ты собираешься держать Границу по всей площади одна?

– Ну, учитывая то, что сейчас ее не держит вообще никто, – усмехнулась Ольга, – я думаю, что одна – это намного больше, чем ноль.

– Да, – вздохнул Василий, – ты, Ольга, уж точно намного больше, чем ноль… Бьёрн! Ну скажи что-нибудь! Ты собираешься позволить ей ввязаться в это безумное предприятие?!

Бьёрн поднял на Василия тяжелый взгляд.

– А ты предлагаешь мне запереть ее в домике?

Василий от удивления не нашелся, что сказать. Ольга незаметно кивнула ему – взглядом попросила больше не вмешиваться. Вася сокрушенно глянул на нее, но послушался.

– Я отвезу тебя – хотя бы до Кара-Йола, – снова подал голос Бьёрн, по-прежнему не поднимая взгляда.

– Нет, – решительно возразила Ольга. – Я поеду на своей машине, найду место для лагеря, выгружу вещи, потом пригоню машину сюда и вернусь в свой лагерь – вот тогда подбросите до места. Машина может пригодиться вам, ключи и документы я оставлю.

– Как скажешь, – бесцветным голосом сказал Бьёрн и, отодвинув кружку с чаем, к которой так и не притронулся, поднялся из-за стола и вышел из домика. Василий посмотрел ему вслед и повернулся к Ольге.

– Как это понимать, черт вас дери? – свистящим шепотом произнес он.

– Вася, не пытайся разобраться, – устало проговорила Ольга. – Просто это давно уже надо было сделать, и вот сейчас настало подходящее время.

– Подходящее для чего? – вскинулся Василий. – Для того, чтобы сгинуть в одиночестве в совершенно диких местах?

– Ничего со мной не случится. Вы неплохо меня обучили. Да и Мария меня не бросит. Не пропаду.

– Мария… А ты уверена, что она одобрит твою выходку?

– Вот если сама придет и скажет, что не одобряет, тогда я еще подумаю, – Ольга тоже встала из-за стола. – А пока – решение принято, оно является окончательным и не подлежит обсуждению. Спасибо за чай, Вася. Пойду собираться, выезжаю завтра на рассвете.

Собирая вещи и перетаскивая их в машину, Ольга больше всего боялась, что к ней подойдет Бьёрн, и была ему бесконечно благодарна за то, что он так и не появился. Василий, впрочем, тоже не подходил, а Ольга намеревалась перед отъездом скопировать ему на планшет часть своей библиотеки.

Вечером, когда запустили генератор и дали электричество, Ольга поставила заряжаться все свои электронные устройства и пошла искать Василия. Долго бродить по лагерю не пришлось – Вася сидел на коряге на берегу, в десяти шагах от домика Ольги.

– Принеси планшет, я скину тебе все мои книги, – сказала Ольга, подходя к нему сзади. Василий поднялся на ноги и медленно обернулся, и Ольга увидела, что глаза у него подозрительно красные.

– Не знаю я, что за чертовщина между вами приключилась, – сказал он шепотом, чтобы голосом не выдать своего состояния, – но почему я-то должен за это расплачиваться?..

Ольга, не выдержав, шагнула вперед и порывисто обняла Василия. Он прижал ее к себе так, что стало трудно дышать, и спрятал лицо между ее плечом и шеей. Щеки его были мокрыми, и Ольга почувствовала, как и у нее предательски защипало в глазах.

Наутро, как только рассвело, Ольга вывела «тойоту» за ворота лагеря. С фру Маргаритой она попрощалась еще с вечера, пообещав непременно вернуться и продолжить работать на благо турбазы. Сейчас проводить ее должны были выйти Вася и Бьёрн, и она заранее собирала остатки самообладания, чтобы продержаться эти несколько минут.

Заглушив двигатель, она выбралась из машины и оглянулась назад. Туман скрывал Реку – не только противоположный, но и этот берег, и даже деревья, растущие сразу за домиками, казались серебристыми призраками в серебристом облаке. Туман волнами перекатывался по земле, и Ольга невольно поежилась – она поняла, что чем ближе осень, тем сложнее будет замечать Теней.

Она присела на бампер машины и стала ждать. Наконец из-за белой пелены показались две фигуры. Ольга поднялась на ноги. Впереди шел Бьёрн, позади, шагах в пяти – Василий. Сердце Ольги бешено заколотилось. Бьёрн подошел, неуверенно улыбнулся и протянул руку. Ольга с облегчением вцепилась в нее, как утопающий в спасательный круг.

– Удачи! – сказал Бьёрн, выпустил ее руку и шагнул назад, в туман. На его месте возник Василий, без лишних слов заключил ее в объятия и не выпускал не меньше минуты.

– Ну все, Васенька, отпусти меня, мне пора, – со смехом сказала Ольга, наконец высвобождаясь из его объятий. Василий тоже отступил назад.