Читать книгу Циник - Ксения Лок - Страница 4

Алина

Два года назад мои родители покинули этот мир. Мне стыдно об этом вспоминать, но они просто не пережили очередной запой. Я не знаю, в какой момент случился этот срыв, но они не всегда были такими. Мы жили как нормальная среднестатистическая семья. Папа инженер, имел среднюю зарплату, которой нам хватало оплачивать пусть и не все свои хотелки, но все необходимое у нас было. Мама работала медсестрой, имея соответствующее образование. Я родилась у них слишком рано. Маме тогда было всего лишь девятнадцать лет.

Возможность получить дальнейшее образование после моего рождения у мамы отпала. Многое изменилось в жизни родителей с моим появлением. Родственников у них не было и приходилось все проблемы решать самим. Но они справились и дали мне достойную жизнь. По итогу я имела высшее образование, специальность педагога. Отец настоял на изучении иностранных языков, и таким образом я знала в совершенстве три языка. Мама привила мне хорошие манеры и прекрасный вкус к одежде.

Да, возможно мы не купались в роскоши, но чувствовали себя уверенными в завтрашнем дне. Но в какой-то момент отец начал выпивать чаще обычного. Начало к этому было положено, когда мама сообщила ему новость о своей второй беременности. Мне тогда исполнилось двенадцать лет. Отец кричал на маму и требовал сделать аборт, но она отказывалась, оправдывая свой поступок тем, что если бог дает им шанс на второго ребенка, то этим надо обязательно воспользоваться. Да и я вроде, как ни одна останусь после их смерти.

Отец все чаще и чаще стал заглядывать на дно рюмки, а мама отходила всю беременность как положено, и по зиме на свет появился мой брат Тимка. Полное имя Тимофей. Я влюбилась в этот комочек, завернутый в пелёнки, почти сразу же и с удовольствием помогала маме с маленьким братиком. Он был похож на маму, такой же открытый взгляд и доброе сердце. Мальчик практически никогда не психовал как другие дети, требуя что-то купить им в магазине и как-то совсем не свойственно, для ребенка, рано начал рассуждать по-взрослому.

Отец к пяти годам Тимофея был уже если не на последней, то на предпоследней стадии алкоголизма. Из заботливого мужа и родителя, он превратился в тирана и иногда начал позволять поднимать на маму руку. В эти моменты я уносила брата в нашу с ним общую комнату, чтобы он не видел этого кошмара и не травмировал свою еще не окрепшую детскую психику.

Крики матери были слышны по всей квартире и, конечно же, их слышал и Тимка. Плакал, я успокаивала, но он понимал что происходит. Потом я пыталась успокоить родителей, но это никогда не работало. Меня попросту выкидывали с поля их зрения со скандалом.

Вскоре начала пить и мама. И это для нас с братом стало уже настоящим горем. Женщины спиваются быстрее мужчин и к пяти годам брата, мама перестала отдавать себе отчёта в своих действиях. Так я осталась за главную в семье. Училась на бюджете и подрабатывала, чтобы сводить концы с концами и тянуть братишку.

Отец был еще в состоянии работать хоть и находился под постоянной угрозой увольнения за пьянки и прогулы. Мама же уже почти не вставала с кровати, а лишь иногда поднимала голову, чтобы выпить очередную стопку водки и снова впасть в забытие.

А потом наступила эта кошмарная ночь.

Скандал начался еще с вечера, когда родители сели за распитие очередной бутылки дешёвого пойла. У отца в этот день была зарплата и в доме появилась даже колбаса. Тимка очень ее любил, и я нарезала ему несколько бутербродов. Тогда-то я и услышала повод их разногласий. Отец винил мать в том, что рождение моего брата сломало им жизнь и сделало их нищими.

Мама заступалась за своего сына и обвиняла отца во всех проблемах и безденежье.

Я помню, как шла по коридору к Тимке, неся в руках тарелку с бутербродами, когда услышала крик матери. Такой неестественно сдавленный крик. Потом закричал отец. Я бегом побежала к брату, отдала ему бутерброды и вернулась на кухню.

Картину, которую я там увидела мне не забыть никогда!

Мама вся в крови лежала на полу. Отец держал в руках нож и весь трясся от ужаса, который он сейчас испытывал. Я застыла в углу нашей маленькой кухонки, зажав ладонями глаза. В голове миллион мыслей и ни одну невозможно уловить.

Отец как будто очнулся на мгновение и резко сорвался с места, подхватил худое тело мамы на руки и побежал вниз. Из окна я видела, как он положил ее в машину, а сам сел за руль пьяный.

Машину мы так и не продали. Отец считал, что это самый крайний случай, когда он должен будет ее продать. Так как виновным во всех бедах он считал именно Тимку, то мать дабы не разжигать конфликт еще больше, давала ему на содержание авто деньги со своей пенсии.

Она получала пенсию по инвалидности после удара, который в очередном пьяном угаре отец нанёс ей по голове и она начала слепнуть.

Всю ночь я отмывала кухню от их очередных посиделок и крови, не выпуская брата из комнаты. Было страшно представить, что он может увидеть эту картину. Ближе к утру я отмыла уже всю квартиру, кроме той комнаты, где мирно спал Тимка.

Солнце уже давно встало, а отца так и не было. Я ждала его, вглядываясь в окно на дорогу, где ехало куча машин, но только не отец. Люди шли на работу, и мне тоже уже пора было собираться на учёбу, но я не могла оставить брата одного. Придется раньше вести его в садик.

Разбудила Тимофея, и мы начали собираться. На его вопросы, «а где мама», я молчала лишь успевая переводить темы.

К полудню я закончила в институте. Сегодня был зачёт, и я сдала его блестяще, ни смотря, ни на что. Мне нравилось учиться, я получала от процесса обучения реальный кайф.

Ближе к трём часам дня на мой сотовый, старый потертый телефон, раздался звонок с городского номера. Я схватила трубку и сразу же ответила. На той стороне трубки меня оповестили о страшной аварии, которая произошла ночью. В ней погибли мама и папа.

В дальнейшем меня еще не раз вызовут к следователю т.к. судебная экспертиза покажет, что мама умерла от ножевого ранения. Мне придётся рассказать всю картину происшедшего, свидетелем, которой я стала.

Но самое страшное случилось, когда пришли работники социальной защиты и забрали у меня Тимку. Мне было всего семнадцать лет, а ему только пять и по закону я не могла стать его опекуном. Много раз я обивала пороги детского приёмника – распределителя, в котором находился мой брат, но меня даже на порог не пускали, не говоря уже о том, чтобы увидеть его.

Я просила, нет, я умоляла, но получала всегда один и тот же ответ. Вот, мол, исполниться тебе восемнадцать лет, выйдешь замуж, заимеешь жилплощадь позволяющую взять опеку над несовершеннолетним и тогда приходи, если на тот момент не найдётся семья, подходящая для мальчика.

Внутри все рвалось на части. Как они могут так поступить, как могут отдать моего единственного братишку кому-то. Да кто вообще дал им такое право?!

Позже мне разрешат навещать Тимофея, и я начну искать выходы как взять над ним опеку. Мы договорились, что когда его будут смотреть очередные семейные пары на предмет усыновления, он будет вести себя плохо, чтоб не нравиться им. Пока это было единственное, что нам удалось придумать.