Читать книгу Ouroboros - Ксения Маковецкая - Страница 5

Порывистый ветер швырялся песком, волны неистово бились о скользкие камни, выброшенные на берег. Вокруг быстро темнело, гремело все ближе и ближе, горизонт перестал быть границей между небом и морем, а воздух наполнился запахом соли и дождя. Приближался шторм.

Сквозь нарастающие раскаты грома до редких прохожих доносилась удивительная мелодия. Незаметно растворяясь в сумерках, она заставляла сердца трепетать, а умы теряться в догадках. Что это, флейта?.. Нет… что-то нежнее…

Золотоволосый тощий парень в странной мешковатой одежде сидел на раскладном табурете, играя на диковинном деревянном инструменте. Молодой человек выбрал место на углу двух центральных улиц, но в преддверии грозы даже здесь было пустынно: вокруг парня собрались лишь шестеро слушателей.

– Что это? – поинтересовалась девочка четырёхлетнего возраста, дёргая за рукав свою мать.

– Доченька, это свирель, – ответила та.

– Нет, не совсем верно, но очень близко. Это пан-флейта, – улыбнулся музыкант. – Очень древний инструмент.

Ребенок зачарованно смотрел на деревянную конструкцию, похожую на склеенные вместе трубки различной длины. На поверхность флейты были нанесены геометрические бело-красные узоры, напоминающие этнические. В Аншане вряд ли ещё где-нибудь увидишь такой инструмент, слишком уж удивительным он был для людей, привыкших к цифровой музыке.

– Когда-то давно на нём играл человек с козлиными рогами и копытцами! – музыкант наклонился к девочке, приставляя пальцы к голове, изображая рога. – Он жил в лесу, играл на пан-флейте и люди считали его богом дикой природы!

– Мама, а что такое лес?

– Пойдем, Ио, я расскажу тебе по дороге домой, – женщина вытащила из сумки кошелёк.

– Я разве похож на попрошайку? – обиделся парень. – Купите дочке мороженое и приходите ещё. Завтра в это же время я буду вас ждать!

Он встал, поклонился и, сложив табурет в рюкзак, поспешил уйти – начинался ливень. Музыкант промок уже через несколько минут, его кофта с капюшоном была весьма легкой, а более теплой одежды он не имел. Собственно, у юноши не было ничего, кроме инструмента и раскладного табурета. Он нырнул в ближайший открытый подъезд и шмыгнул носом. Мокрые пряди облепили лицо, с носа стекала вода. «Главное, чтобы инструмент был в порядке», – подумал он.

Дом, как оказалось, был не заселён. Интересно, квартиры уже закрыли? Может, он спрячется от дождя и переночует в одной из них? Сидеть на бетонном полу – это, конечно, не очень хорошо, но лучше, чем мокнуть под дождем на улице. Всё, о чем сейчас мечталось – большое тёплое одеяло и чашка чая. И можно спать даже здесь, в мокрой одежде на холодных плитах.

«Дурак ты, Алеф, надо было брать деньги! Тоже мне, гордый какой! Зато спал бы в отеле, – из груди вырвался вздох легкого сожаления. – Как же тут холодно… Лишь бы не заболеть».

Алеф посмотрел в окно. Дождь усиливался, а это значило, что из укрытия удастся выйти не скоро. Шансы на нормальный ночлег уменьшались с каждой упавшей каплей.

Парень снова тяжело вздохнул и достал из рюкзака пан-флейту, нащупав в самом низу что-то мягкое. Музыкант вытащил из рюкзака шарф и шапку, которую кто-то забыл на одном из его выступлений. Да, тогда было действительно холодно… Алеф оделся и сел на рюкзак, осматривая инструмент. «Надеюсь, всё хорошо», – думал он. Стоило немного поиграть, чтобы удостовериться в этом.

Тихая мелодия наполнила помещение, от неё становилось уютнее и словно бы теплее. Заняться было всё равно совершенно нечем: некуда было идти и незачем суетиться; дождь всё шел, а спать совершенно не хотелось – все-таки было еще слишком рано для того, чтобы валиться с ног от усталости и решиться спать на бетоне.

Только б согреться…

…дождь закончился так же резко, как и начался. За окном стало тихо. Это значило, что пора продолжать путь. Может, в этот раз кто-то тоже захочет отблагодарить несколькими монетами… Нужно будет только заставить себя их взять.

Улицы были пусты. Не было никакой надежды собрать даже минимальную аудиторию. Алеф поник, но возвращаться обратно ему совершенно не хотелось. Он пошёл к городскому театру, в надежде, что спектакль не отменили из-за погоды.

Усевшись на свой переносной табурет, Алеф начал играть. Жалобно и пронзительно. Вдруг кто-то обратит на него внимание, например, эта компания неподалёку. Разнорабочие, наверное… Шумные и, скорее всего, пьяные. Пьяные чаще всего бывают ещё и щедрые.

– Эй, чего ты здесь расселся? – послышалось над головой.

Нет, эти не щедрые. Эти – обозлённые. И что же теперь делать?

– Приобщаюсь к культуре города, – ответил Алеф. – А Вы?

– Ты на что-то намекаешь, а?

– Нет, я интересуюсь, – Алеф прекрасно понимал, что добром разговор не закончится, но злость на сегодняшний день заглушала любые доводы здравого смысла.

– Ребята, не хотите немного размяться перед сменой?

Как сбежать, забрав табурет с собой? Другой купить не на что.

– Куда собрался?.. – музыканта ухватили за кофту.

Первый удар пришёлся в челюсть, второй – в живот.

Третьего почему-то не было.

Ноги подкосились и он упал, свернувшись в клубочек прямо на асфальте, крепко сжимая в руках флейту – лишь бы не отобрали. Было больно дышать, а время словно остановилось и все вокруг плыло перед глазами: здание театра, испуганные лица… даже темное, серое последождевое небо выглядело смазанным и тусклым.

Толпа театралов стояла над Алефом и решала, что делать. Кто-то поднял его и накинул на плечи своё пальто. Кто-то бережно сложил инструмент и табурет в рюкзак, а ещё кто-то взял за руку и повёл за собой. Люди возбуждённо кричали друг на друга, но постепенно их крики удалялись и становились всё тише.

– Куда мы идём? – спросил Алеф своего спутника, когда они отошли достаточно далеко. Ему было тяжело дышать и он с трудом стоял на ногах, но спаситель изо всех сил тащил его за собой.

– Ко мне домой, – ответил сухой женский голос. – Тебе нужен отдых. Главное, чтобы из-за твоего ужасного вида нас не остановила полиция.

– Меня ещё ни разу не останавливала полиция.

– У тебя есть дом?

Алеф промолчал.

– Что ты тогда делаешь в этом городе?

Он снова промолчал.

– Ладно, потом разберёмся. Меня зовут Эа.

– Меня – Алеф.

– Хорошее имя. Ты знаешь, что оно обозначает?

– Я – первый из двадцати двух.

Они всё шли по гулким холодным улицам, но музыканта вдруг осенила мысль, от которой перехватило дыхание, а внутри всё сжалось от липкого страха. Он действительно не понимал, что делает в Аншане и как здесь оказался. Господи, да он же не помнит вообще ничего! Словно бы… словно бы он не существовал до своего приезда в столицу Элама.