Читать книгу Это мучительное пламя - Ксения Мартьянова - Страница 3

Сегодня стоял самый холодный день января – солнце совсем скрылось, поднялся практически северный ветер, на землю падал снег. Даже одетый в теплое пальто, шапку и шарф, он всё равно чувствовал, как тело прошибает сильный озноб. Руки были ледяными и дрожали, глаза щипало – они болели, как никогда ранее, – а ещё было невероятно трудно оставлять их открытыми. Но нужно.

Раньше он любил, когда выпадал снег – это означало, что наступила пора веселья и развлечений. Игры в снежки, катание с горок, лепка снежных фигур… – это было незабываемой частью зимы, но не самой лучшей. Не самой ценной и дорогой. Знаете, чего каждый день, с замиранием сердца, ждал маленький мальчик, сидя у окна в своей комнате? Свою маму. И когда он улавливал знакомый звук и видел подъезжающий к особняку красный автомобиль, то быстро сбегал вниз и, кое-как накинув на бегу куртку и шарф, несся к женщине, которая была для него важнее всего на свете. Он обхватывал её талию, прижимаясь к теплому материнскому телу со всей возможной любовью и силой и ощущал, как родные руки с такой же отдачей обнимают в ответ. Она опускалась на корточки: целовала его щеки, нос и лоб своими слегка прохладными губами, а затем они вместе падали в сугроб, звонко, искренне смеялись и одновременно переводили взгляд на чистое синее небо. Они делали снежных ангелов, рассказывали друг другу, как прошел их день, мечтали изменить мир к лучшему, а затем несколько минут просто молчали. Именно эти моменты были так невероятно бесценны, именно их он так бережно хранил в самом центре своего сердца, и именно благодаря им чувствовал, что обязательно сумеет сделать мечты явью.

Чувствовал.

Раньше он любил, когда снег укрывал всё вокруг своим белоснежным ковром, но теперь ему хотелось кричать, чтобы он остановился, чтобы прекратил падать и оставил их в покое. Чтобы перестал отдалять их друг от друга с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Его мама… его любимая мама теперь лежала там, в холодной и мокрой земле, её глаза были закрыты, а сердце не билось. «Она ушла в лучший мир» – вот такими словами отец просто объяснил своему сыну, почему его мама больше никогда не сможет его обнять. Почему больше никогда не прижмет к своей груди, не поцелует в лоб и не скажет, как сильно любит. После этого всё изменилось. В одно мгновение красота зимней поры, её проказы и развлечения стали казаться маленькому восьмилетнему ребенку обыкновенной иллюзией. Выдумкой. Жестокой и мучительной. От неё в груди теперь долго и невыносимо жгло. Так невыносимо, что хотелось заставить и своё сердце больше никогда не биться.

Тогда, в тот самый день, маленький мальчик впервые узнал, как выглядит боль.

Его маленькая пятилетняя сестренка тихо, чтобы не нарушить покой вокруг, плакала на руках у экономки, – эта малышка еще хуже своего брата понимала, куда и почему уходит их мама, но чувствовала, что больше никогда её не увидит. Никогда не ощутит родного тепла, не услышит убаюкивающего голоса. Её всхлипы стали громче, и, не выдержав, она резко уткнулась носом в шерстяное пальто. Ласковые руки обняли девочку и сильнее прижали к себе.

Их отец стоял впереди всех, около самой могилы и, слушая, как священник читал молитвенник, опустив голову, наблюдал за хлопьями снега, укрывающими слой сырой земли. Этот мужчина не плакал. Ни разу с той минуты. И он так же не проронил ни единой слезинки сейчас. Здесь. Его глаза были пустыми, ничего не выражающими, но спокойными. Такими спокойными, словно совершенно ничего не произошло. Словно это была просто очередная трудность в его жизни, которую он может решить и решит с помощью денег и власти.

Почувствовав внезапный прилив злости, мальчик напряг скулы. Его сердце готово было вот-вот разорваться от мучительного огня внутри, а ноги – понести его вперед. Он хотел начать бить этого человека кулаками в грудь. Бить до тех пор, пока он не заплачет. Пока не докажет, что чувствует хоть что-то. Пока не докажет, что в этом нет его вины. Его пальцы уже начали сжиматься в кулак, но маленькая и теплая ладонь, внезапно скользнувшая в его холодную и слегка дрожащую руку, вдруг заставила боль внутри неожиданно притупиться. Гнев исчез, не оставив после себя и следа. Словно его и вовсе не существовало.

Медленно повернув голову, он столкнулся с большими, карими глазами. До боли знакомыми. В них не было сожаления. Не было сочувствия, излишнего сострадания или неуместной в этот момент жалости. Они смотрели с нужной ему сейчас толикой горечи, но вместе с тем с пониманием и невероятной силой – пока ещё не постижимой, – силой, которая каким-то невероятным образом сумела сдержать и посадить на стальную цепь безжалостного, беспощадного Зверя, который в этот самый день родился в невинной душе маленького мальчика. Эти глаза усмирили Его. Приручили. Но лишь на время. Потому что, однажды ощутив терпкий вкус свободы, Тьма ни за что не остановится, пока не завладеет всем: и душой, и телом, и сердцем, и мыслями. Пока не погубит и не растопчет всё, что несет жизнь и любовь.

Пока не отнимет самое дорогое.

Пока окончательно не уничтожит свет.

Двадцать пять лет спустя

Дарен подавил в себе непрошенные воспоминания ещё одним мощным ударом топора. На этот раз он стал последним – «великан» накренился, а затем с шумом рухнул на землю. Очередное срубленное дерево. Очередной день, так похожий на все остальные. Очередные мысли, словно водоворот, раз от раза пытающиеся затянуть его назад, в прошлое, из которого он так долго выбирался. Но так и не понял… выбрался ли?

До боли знакомые, заботливые руки подняли перед его лицом ёмкость с водой. Он ненадолго задержал взгляд на женщине, которая занимала в его сердце такое особенное место, а затем подвинулся ближе и сделал несколько больших глотков. Дарена так долго мучила жажда, что, дорвавшись, наконец, до воды, он практически целиком осушил кувшин.

– Ты совсем не отдыхаешь, – тихо и обеспокоенно сказала Алита, опуская руки вниз.

– Не устал, – выговорил Дарен, вновь принимаясь за дело.

– Ты перестал спать, – он на мгновение замер, но ничего не ответил. – Долгие месяцы ты работаешь так много, как не работает ни один сиу этого племени. Словно пытаешься извести себя…

– Ураган разрушил почти две трети поселения, – не дожидаясь продолжения вопроса, ответил Дарен. – И теперь я пытаюсь исправить это.

– И из-за этого же кричишь по ночам? – Ноги сами приросли к земле. Виски болезненно заныли, пытаясь снова вбросить его в тот день. К ней. К той, мысли о которой всё это время не покидали его ни на мгновение. И которая виделась ему каждый раз, стоило лишь закрыть глаза. – Скажи своей матери… – теплая рука Алиты нежно легла на его плечо, – …что причиняет тебе такую боль? Что заставляет вновь так сильно страдать? – Дарен молчал, поэтому она продолжала. – Ты снова от чего-то бежишь, верно? Делаешь то же, что и двадцать лет назад, когда только попал к нам?

– Со мной всё в порядке, ты зря переживаешь… – начал было он, но её рука вдруг резко развернула его лицо к себе, заставляя запнуться.

– Ты никогда не мог солгать мне, – твердо, но со всей любовью сказала Алита, – ещё мальчишкой, эти небесные глаза всегда выдавали тебя. И даже спустя годы это не изменилось.

Дарен молча смотрел на неё, представляя ей возможность увидеть всё то, что было ей так необходимо, а затем накрыл ладонью её руку, бережно снял её со своей щеки и ласково коснулся губами. Он не мог не заметить боли в дорогих глазах, но знал, что не может её заглушить. Просто не имеет на это сил.

– Это никогда не изменится, – тихо ответил он, едва уловимо завертев головой, – эти небесные глаза всегда ответят на любой твой вопрос, – его пальцы крепче сжали теплую ладонь, – но не заставляй меня говорить. Не вынуждай произносить вслух то, с чем твой сын ещё не научился справляться… позволь ему молчать. – Сглотнув, Дарен пропустил два болезненных удара сердца. – Прошу. Позволь мне молчать.

Заметив, насколько тяжело сыну даются слова, Алита выдохнула и прижала его к себе. Так крепко и нежно одновременно умела обнимать только она. Оказывая поддержку, отдавая все свои силы и, вместе с тем, даря свою безграничную любовь и ласку. Эта женщина стала ему матерью, которой он отдал частичку себя. Матерью, которая целовала его и пела, когда он не мог уснуть. Матерью, которая у него просто была. Единственной, чьи руки он мог почувствовать наяву.

– Я приготовила твои любимые итальянские спагетти, – слегка всхлипнув, словно не сумев сдержать эмоции, прошептала она, – не забудь поесть, когда придешь и не задерживайся здесь допоздна. – Когда она немного отстранилась, Дарен коротко кивнул. Алита выдержала паузу, а затем сосредоточила на сыне свой взгляд. – Я буду любить тебя до своего последнего вздоха. Если будет необходимо, мы с отцом отдадим за тебя свои жизни. И что бы ты ни сделал, кем бы ни предпочел стать – это место всегда было, есть и будет твоим домом. А земли Прерии всегда будут тебя ждать. – Она нежно коснулась ладонью его щеки. – Я хочу, чтобы ты помнил об этих словах каждую минуту, Чавеио. И всегда слушал своё сердце. Оно – наш лучший учитель. И лишь оно способно указать верный путь.

Ощутив прохладные губы Алиты у себя на лбу, Дарен невольно прикрыл глаза, позволяя приятным ощущениям наполнить его тело. Её любовь всегда была для него благословлением. Даром свыше. Каждый её жест, каждое слово, сказанное с такой заботой и лаской снова и снова в стократ уменьшали его боль. Делали её глуше.

С каждым её нежным прикосновением он чувствовал, как в нем что-то, но всегда менялось. Злость в бессилии отступала, а по венам начинало разливаться тепло. Он становился живее, его мысли прояснялись, а раны переставали кровоточить. Но стоило матери лишь на мгновение разжать свои объятия, как боль возвращалась вновь. Ударяя сильнее. Разрушая его защитную оболочку ещё больше, чем прежде.

Он не знал, сможет ли когда-нибудь выбраться из этого адского пепелища: избавиться от Его власти, снять с себя болезненно мучительные оковы, но понимал, что до тех пор, пока маленький мальчик будет испуганно жаться в углу – взрослый мужчина не сможет дать их врагу достойный отпор. До тех пор, пока они оба будут пытаться убежать от разъяренного, дикого Зверя, тот будет становиться лишь сильнее, а его удары – лишь сокрушительнее.

А он не может этого допустить.

Дарен поднял топор с земли и со всей силой замахнулся над срубленным деревом. Он наносил удар за ударом, очищая ствол от веток и разрубая его на части, чувствуя, как с каждым движением страх маленького мальчика перед безжалостным, бешеным Зверем начинает медленно покидать его тело. Тот, кто с самого детства привык бежать от самого себя, от своей настоящей жизни, теперь становился смелее и мужественнее. В его глазах больше не было растерянности. Пальцы сжимались в кулаки увереннее и сильнее. И теперь он не боялся посмотреть своим страхам в лицо.

Солнце стало медленно заходить за горизонт, – на ещё недавно золотистые поля прерии теперь опускалась ночь. Такая же, как и всегда: темная, тихая, возможно, опасная. Для кого-то – красивая и волшебная, а для кого-то – обыкновенная и совершенно ничего не значащая. Дарен не знал, какой она была для него самого, но отчего-то ощущал, что это и так не важно. Главным было то, что эта ночь позволит ему понять. Какое решение заставит принять. И как сильно изменит его жизнь.

* * *

Эбби крепче ухватилась за кору дерева, не зная, какое чувство в этот самый момент испытывает сильнее: облегчение или разочарование. Хотя выдохнула она сто процентов, да и её равновесие…

– Эй-эй, ты в порядке? – Мужские руки вовремя подхватили её за локоть. Темные глаза наполнились беспокойством и множеством вопросов, на которые она не была готова отвечать. Не сейчас.

– Да… да, конечно. В полном. У меня пожизненные проблемы с координацией, ты же знаешь, – Эбигейл постаралась улыбнуться, но так и не поняла, вышло это у неё искренне или по принципу «лучше бы не палилась».

– Я не вовремя? Ты выглядишь… испуганной. – С нескрываемым беспокойством сказал он.

– Нет-нет, просто… я не ожидала увидеть… – она выпрямилась и снова выдохнула, когда её взгляд невольно упал на вышивку рукава. – …откуда у тебя эта рубашка?

– Рубашка? – Пол усмехнулся, быстро окинув себя взглядом, словно хвалясь. – Несколько месяцев назад нашел её в урне у Д… друга, – запнувшись, выкрутился он, а затем улыбнулся, думая, что Эбби ничего не поняла. – Я подумал: «не пропадать же новой вещи», ну и… забрал себе.

– В урне, – шепотом повторила Эбби, в горькой усмешке прикрыв глаза. – У друга…

– Даа… он, знаешь ли, иногда с головой не дружит, – ухмыльнувшись, ответил он, быстро сунув руки в карманы, – а почему ты спрашиваешь?

– Забудь, – она завертела головой и, сделав успокаивающий вдох, подняла на него взгляд. – Скажи лучше, почему ты приехал? Что-то случилось?

– В общем-то, да… – начал Пол, по своему обыкновению почесывая затылок, – поэтому мы и здесь…

– Мы? – Перебила его она, ощущая, как легкие снова что-то пережимает. Господи, нет-нет-нет. Неужели они сказали Ему, где она? Неужели не сдержали слово? – Кто ещё приехал вместе с тобой? – Её вопрос прозвучал, наверное, слишком тихо, но она очень надеялась, что ей не придется повторять. Ей просто нужен был ответ. Любой ответ. Прямо сейчас.

– Я, – неожиданно ответил знакомый голос за её спиной, – Пол привез меня. – Эбби резко повернулась и тут же встретилась с обеспокоенным взглядом больших зеленых изумрудов. Она ощутила такое огромное облегчение, словно с её плеч только что упал груз весом в несколько тысяч тонн. Не меньше.

– Боже, как же я рада, что это ты… – тихо произнесла она, непроизвольно, на одно короткое мгновение прикрывая глаза. – Я думала…

– …что мы выдали тебя? – Закончила за неё Элейн. Она подъехала ближе, и теперь Эбби смогла ещё отчетливее ощутить её волнение. – Я безумно люблю своего брата и готова на всё ради его счастья, но помню, что обещала тебе. И Пол тоже это помнит.

– Хоть это и не легко, – заметил тот, делая несколько шагов вперед. – Я не люблю что-то скрывать. И в особенности, от лучшего друга.

– Я знаю-знаю, – виновато отозвалась Эбигейл, обводя обоих друзей взглядом, – и мне жаль, что из-за меня вам двоим приходится лгать. Но я… не могу иначе, – уже тише закончила она. – Пока не могу.

В воздухе повисло молчание. Эбби воспользовалась им для того, чтобы взять себя в руки. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-вы…

– Пол, – неожиданно позвала его Элейн, – не мог бы ты оставить нас на пару минут?

Он кивнул, а затем как-то ободряюще посмотрел на Эбби.

– Я буду на веранде.

Она не успела ни подумать о том, к чему был этот взгляд, ни уж тем более спросить об этом вслух, потому что почти тут же ощутила, как прохладные пальцы сжали её ладонь.

– Пожалуйста, сядь, – тихо попросила её Элейн, указывая на скамейку под деревом, – нам необходимо поговорить.

Эбби немного помедлила, но просьбу исполнила. Она медленно опустилась на скамью, внимательно заглядывая подруге в глаза.

– Что такое? Ты кажешься мне очень встревоженной.

– Потому что так оно и есть, – честно призналась Элейн. – Я в отчаянии, и мне очень нужна твоя помощь, – она сказала это немного хрипловато и почти неслышно, словно еле-еле сдерживала слезы.

– Что случилось? – Эбби забеспокоилась не на шутку. – Скажи, и я сделаю всё, что будет в моих силах.

– Обещаешь? – С мольбой во взгляде вдруг спросила она, а затем внезапно сильнее сжала её руки в своих. – Прошу, Эбс, пообещай, что поможешь мне, невзирая ни на что. Пообещай… каким бы трудным и невозможным это не показалось.

Подобная просьба на какое-то мгновение заставила Эбигейл онеметь и застыть – наверное, потому, что она прозвучала слишком неожиданно и резко. Слишком тревожно и… опасно.

– Обещаю. – Несмотря на появившееся теперь внутреннее беспокойство, она уверенно сжала её дрожащие руки, а затем добавила чуть тише: – Всегда и во всем… ты можешь на меня рассчитывать.

Элейн закрыла глаза и сделала несколько выдохов. Она словно успокаивалась прежде, чем снова заговорить. И пыталась подобрать подходящие слова.

– Это касается Дарена, – при упоминании Его имени Эбби вздрогнула, чувствуя, как секунда за секундой её сердечный ритм начинает учащаться. – После того, как… – Элейн запнулась, но почти тут же продолжила, – …моё состояние окончательно стабилизировалось, Дарен стал всё реже появляться дома… хотя и не переставал звонить. Лишь это успокаивало меня, лишь так я знала, что с моим братом всё в порядке. Но затем прекратились и звонки. В один из дней он просто исчез.

Эбигейл старалась дышать и ни в коем случае не терять контроля над своими эмоциями.

– Чего ты хочешь от меня? – Почти шепотом спросила она, когда Элейн замолчала.

– Чтобы ты сказала мне… попыталась вспомнить… я знаю, ты поймешь, где он.

Инстинктивно прикрыв глаза, Эбби сглотнула в горле ком. Так долго она держала воспоминания о Нем запертыми в большом, мощном сундуке, пыталась просто жить и не оглядываться назад. Всё строить заново. А теперь человек, который, как никто другой, знал и понимал эту боль, просил её собственными руками повернуть в замке ключик и выпустить на поверхность прошлое.

– Ты знаешь своего брата лучше, чем кто бы то ни было, – на выдохе ответила Эбигейл, мысленно ещё держа необходимую дистанцию. – И я уверена, ты сумеешь найти его без чьей либо помощи.

– Эбби…

– Может, он и вовсе не нуждается в том, чтобы его искали, – не слушая подругу, предположила она, а затем как-то нервно усмехнулась. – Проветрится пару недель и вернется, не стоит так пер…

– Его нет восемь месяцев, – неожиданно заявила Элейн, вынуждая Эбби сначала замереть, а затем поднять свой взгляд.

– Восемь месяцев?…

– Да, – увереннее, чем прежде, подтвердила та. – Я ничего не слышала о брате уже восемь месяцев. И, если бы я знала, где его искать, то уже давно бы сама вернула домой. Но я не знаю.

– Элейн, я…

– Прошу, – снова взмолилась она. – Просто подумай. Куда бы он пошел, если бы хотел забыться?

Эбигейл хотела ответить, что не может сделать даже этого, что просто не знает, но вместо этого не сказала ни слова. Думать о том, где Он может находиться, было не просто трудно, а невыносимо тяжело. Один Его образ, одни, пусть даже и мгновенные воспоминания о его глазах, руках, губах заставляли её пульс замедляться, а сердце – снова стучать, как бешеное. Ей было больно, но несмотря ни на что, она собрала в кулачок все оставшиеся с ней силы, крепко стиснула их в своих пальцах и кивнула. Потому что Он был дорог своей сестре. И, что бы не происходило… был дорог ей самой.

– Есть одно место, – тихо начала она, ощущая, как руки подруги сильнее сжали её ладони, – оно очень много для него значит. И… я думаю, что если бы он захотел забыться, то отправился бы именно туда.

– Что это за место? – С надеждой в голосе спросила Элейн. – Как оно называется?

– Я не знаю… – Эбигейл виновато, даже беспомощно завертела головой, – прости, Эл, он не сказал мне…

– Но ты же была там, верно? – Не унималась она. – И знаешь, как туда добраться? Ты ведь запомнила дорогу, да?

– Я… да, наверное… мы огибали Бостон и Сен-Пьер…

– Тогда ты поедешь с нами, – облегченно улыбнувшись, заключила Элейн, – мы вместе найдем Дарена и вернем домой, а затем…

Эбби медленно забрала из ладоней Элейн свои теперь уже тоже дрожащие руки. Это заставило её подругу запнуться. Сказать, что Эбигейл просто перестала дышать, было бы ничтожно мало – её сердце внезапно перестало биться. Просто остановилось.

– Эбби…

– Нет… – прошептала она, медленно качая головой, – …не проси меня.

– А кого ещё мне просить? – Вдруг спросила Элейн, прекрасно зная, что на этот вопрос у Эбби не будет ответа. – Если бы у меня был выбор, я бы никогда не пришла к тебе. Но его нет, – добавила она уже шепотом.

– Я не уверена, что у меня хватит сил…

– Ты одна из самых сильных женщин, которых мне когда-либо доводилось встречать. И единственная, кому я всецело доверяю, – она опустила глаза вниз и немного помолчала. – Если бы это было возможно, я бы встала перед тобой на колени… – Элейн слабо усмехнулась, будто бы просто не сумела сдержать эмоций, – но это невозможно. Поэтому я прошу… умоляю тебя так, как могу.

Эбби стало больно от её слов – внутри что-то сильно, предательски заныло. Как она могла беспокоиться о собственных переживаниях, когда дорогой ей человек так отчаянно нуждался в её помощи? Как могла думать, что её боль невыносимее? Считать, что имеет право руководствоваться своими чувствами, при этом совершенно не заботясь о чувствах других? Разве это не эгоизм? Разве это честно?

Эбигейл подалась вперед, а затем осторожно взяла руки Элейн в свои, заставив подругу с надеждой посмотреть ей в глаза.

– Всегда и во всем… – тихо повторила она, сжимая пальцы, – …ты можешь на меня рассчитывать.

Эбби медленно закрыла дверь, а затем не спеша подошла к зеркалу, руками вынужденно упершись в столешницу. Мысли. Уже долгое время они, словно ядовитые стрелы, не давали ей покоя: жгли, нарывали, кровоточили. Она привыкла, что постоянно чувствует их давление, но сейчас… тому, что сейчас творилось в её голове, было невозможно дать точное описание. Её крутило с такой скоростью и силой, будто бы ей снова было три, и она просила карусель разогнаться быстрее. Сердце ныло и вместе с тем бешено стучало, пытаясь бежать с пульсом наперегонки.

Такой ли уж сильной она была на самом деле?

Включив краник, Эбигейл стала прислушиваться к звукам льющейся воды. Говорят, она успокаивает. Помогает разобраться в себе и дает необходимые силы. Легко коснувшись слабых струек кончиками пальцев, она будто бы в самом деле ощутила, как что-то приятное и теплое начинает разливаться по телу. Как уходит дрожь и появляется уверенность. Как многое встает на свои места.

Хотя разве она могла знать, правильно ли?

Осторожно убрав руку, Эбби подняла свои глаза. Каждый день она смотрела на себя в зеркало, но только теперь заметила, что девушка в отражении стала другой. Изменилась. Её волосы были распущены, но аккуратно и красиво уложены, волнами падая на плечи, а синие глаза и пухлые губы подчеркивал правильный макияж. На ней было легкое иссиня-черное платье до колен с глубоким декольте, которое украшала жемчужная подвеска. В её гардеробе больше не было места дурацким кепочкам, простеньким маечкам и потертым джинсам. Их заменили стильные деловые, вечерние и повседневные наряды. Высокий каблук она всё ещё не любила, но туфли всё равно стали частью её жизни… новой жизни.

Вот бы и внутренне мы менялись так же легко, как и внешне.

Отвернув ручку краника, Эбби выключила свет и вышла из ванной. Увидев Грега в своей комнате, она немного помедлила, а он, видимо, услышав её шаги – повернулся.

– Прости, что я без стука… – начал он, засовывая руки в карманы шорт, – просто хотел узнать, всё ли в порядке.

– Да. Всё в порядке.

– Я видел Пола и Элейн, – сказал Грег и замолчал, словно хотел, чтобы дальше она продолжила сама.

Эбигейл кивнула.

– Элейн хотела со мной поговорить. Ты не против, если они останутся на ночь? Мне не хотелось бы, чтобы домой они возвращались в такой час.

– Уже попросил Мэнди приготовить им комнату.

– Спасибо, – облегченно выдохнула она, всё ещё ощущая тяжесть вертящихся в голове мыслей. Она прислонилась спиной к стенке, а затем едва заметно улыбнулась.

– Ты ведь хочешь спросить меня, верно?

– Да, – честно ответил он, – но не стану этого делать.

– Почему? – Уже без тени улыбки, поинтересовалась Эбби.

– Потому что, когда ты будешь готова, то расскажешь обо всем сама.

И она знала, что всё действительно будет так. Грег никогда не задавал ей вопросов, ответы на которые она была не в силах дать, и никогда не пытался узнать больше, чем она готова была сказать. Он до сих пор не знал о том, что случилось в тот день, когда она позвонила ему. Ей просто нужен был друг, и он с охотой им стал. Оставшись без работы, Эбби выставила на продажу квартиру. Нэл и Майк, как могли, помогали ей – одалживали деньги, которые она, к счастью, сумела вернуть, когда через месяц, благодаря помощи Пола, квартиру удалось продать. Всё это время они с Грегом не переставали общаться и, когда он узнал о том, что они остались без жилья, тут же предложил свою помощь. В любой другой ситуации Эбби ни за что бы не сказала «да», но в те дни ей как никогда сильно хотелось уехать в другой город. Как можно дальше от Нью-Йорка и от непрошенных воспоминаний. Как можно дальше от своей боли… к которой теперь снова прокладывала дорогу.

– Могу я кое о чем тебя попросить? – Тихо спросила Эбби, осторожно поднимая на Грега свой взгляд.

– Ты можешь не спрашивать об этом, – без промедления ответил он, подходя ближе. – Только скажи, что я могу для тебя сделать?

Зеленые глаза будто бы заглянули ей прямо в душу.

Эбби посмотрела в них и выдохнула:

– Верить мне.

* * *

Надев свои любимые спортивные лосины и майку, Эбигейл перебросила через плечо небольшую сумочку, в которую положила некоторые необходимые ей в дороге вещи и свой мобильный. Волосы она оставила распущенными, но резинку на всякий случай надела себе на запястье. Там, куда они отправятся, погоду в это время года нельзя было назвать тропической, поэтому Эбби прихватила с собой теплый худи с капюшоном.

– Куда ты так неожиданно срываешься? – Спросила Мэнди, появляясь на пороге комнаты. Когда Эбби повернулась, её сестра стояла, облокотившись о дверной косяк и сложив руки на груди. – Что такого ты узнала, что вызвало у тебя подобную реакцию?

– Ничего особенного, – контролировать свои эмоции за ночь стало проще, хотя внутри всё ещё осталась мелкая дрожь, – просто Элейн нужна помощь. Ты же знаешь, сколь многим мы обязаны им с Полом.

– Да, но…

– Я постараюсь решить всё как можно скорее, – Эбби ласково коснулась щеки сестры, – а ты пригляди за Адель, хорошо?

– Ты могла не говорить, – тихо ответила Мэнди, – мы ведь одна семья.

– И я очень благодарна тебе за поддержку, – заправив выбившийся локон ей за ухо, Эбигейл улыбнулась сестре, а затем переступила порог и направилась к лестнице.

– Эбс, – голос сестры заставил её помедлить и обернуться. Мэнди немного помолчала, словно всё понимала и без лишних слов, а затем тихо добавила, – только не соверши ошибку.

Они безмолвно смотрели друг на друга ещё некоторое время, пока на лестнице не появился Грег.

– Готова? – Эбби почти тут же кивнула и стала спускаться вниз, так ничего и не ответив сестре. Возможно, потому, что её слова показались ей глупыми, а возможно потому, что она понимала – Мэнди права. – Вертолет арендован на сутки, – уже громче продолжил он, потому что, чем ближе они подбирались к выходу, чем сильнее шум лопастей глушил его слова. – Пилот надежный – Ричард. Ему можно доверять. Думаю, что оговоренного времени вам хватит. Я просто решил подстраховаться.

– Спасибо.

– Поблагодаришь, когда всё решишь, – ответил он, а затем помог ей забраться в кабину.

– Элейн и Пол…

– Пол буквально только что был здесь. Терся тут, терся… – Грег стал оглядываться по сторонам, а затем выдохнул, – я схожу за ними. Но дверь пока прикрою. А то с твоей-то координацией, – усмехнулся Грег, заставляя Эбби невольно улыбнуться.

Она откинулась на спинку сиденья, наблюдая за тем, как он побежал обратно к дому. Этот мужчина всегда помогал ей. Бескорыстно. Ничего не требуя взамен. Просто помогал и находился рядом. Словно боялся в какой-то момент не успеть прийти на выручку. Или… просто не хотел находиться вдали.

Что-то перед глазами тряхнуло, и Эбби резко выпрямилась. Её координация на самом деле вновь её подвела или же…

– Что происходит?

– Мы взлетаем, – спокойно ответил пилот, отщелкивая необходимые кнопки.

Господи, она была права!

– Нет-нет-нет. Мы не можем взлететь! – Глаза Эбби непритворно расширились, и она стала озираться вокруг. – Еще сели не все пассажиры!

– Мне не докладывали о других пассажирах.

– Не докладывали… но…

– Пожалуйста, пристегнитесь, – сказал мужчина, пока Эбби пыталась найти подходящие слова. Обычно она не заводила неуместных и глупых споров в моменты, касающиеся безопасности. Ну, в последнее время не заводила. Вот пристегнется и тогда можно будет спорить дальше.

– Послушайте… – щелкнув ремнем, она сделала многозначительную паузу, – …Ричард, верно?

– Верно.

– Ричард… я была бы вам очень благодарна, если бы вы прямо сейчас посадили эту штуковину обратно. Тогда вы могли бы улететь по своим делам. А мы – сделать вид, что работа была выполнена.

– Извините, мисс. Но прямо сейчас я этого сделать не могу.

– Почему?

– Потому что мы уже над океаном, – весело заключил он, побуждая Эбби впервые за всё время посмотреть в окно.

Под ними на самом деле простирались огромные, бескрайние воды Атлантики. Солнечные блики играли в каждой капле, приковывая к себе взгляд, будто бы пытаясь успокоить её внутреннюю тревогу. Как она могла так оплошать?

Не успела она сказать, чтобы пилот поворачивал назад, и что она вовсе не шутит, её телефон известил о новом сообщении. Эбигейл достала мобильный из сумочки и прочитала:

«Милая, с утра я почувствовала себя нехорошо, поэтому мы не пришли к вертолету. Грег сказал, что мне лучше пока не вставать с постели, но, когда пошел известить тебя, вас уже не было. Спасибо, что решила полететь, это очень много для меня значит. Мы очень надеемся, что ты найдешь его и вернешь домой.

С любовью,

Твоя Эл.»

– Господи, это сон… – застонала она, отказываясь верить в происходящее, – просто дурной сон…

– Мне нужно задать курс, – после небольшой паузы произнес пилот, полностью возвращая Эбби в реальность. – Но сначала скажите: мы летим вперед или я всё же разворачиваюсь назад?

Она открыла глаза, а затем обреченно откинулась на спинку сиденья и сделала глубокий вдох. У неё не было выбора. Не было.

– Вперед, – Эбигейл перевела взгляд за окно, чувствуя, что ещё пожалеет о своих словах, – мы летим вперед.