Читать книгу Случайности между нами - Ксения Пашкова - Страница 8

Так и не сумев больше уснуть, я, тем не менее, притворяюсь глубоко спящей, когда Федя поднимается с постели и идет в ванную. Когда же он возвращается, делаю вид, что он снова меня разбудил. Для пущей убедительности даже бросаю в него подушку и кричу:

– Ирод!

– Прости, пожалуйста, – извиняется он так жалобно, что мне становится стыдно за устроенный спектакль.

– Да ничего, я уже не очень крепко спала.

– Пойдешь со мной на пробежку?

– Я со времен универа не бегала.

– Можешь просто погулять вдоль берега, – предлагает Федя.

– Ладно, идем.

– Даже не пришлось уговаривать… Ты хорошо себя чувствуешь?

– Хочешь, чтобы я передумала?

– Ни в коем случае. – Подняв руки, он уходит собираться.

Как мы и предполагали накануне, ночью на побережье обрушился шторм. Проходя мимо выброшенных на песок медуз и водорослей, я вспоминаю, как однажды отказалась от поездки на море в конце лета, чтобы подготовиться к четвертому курсу универа. Узнав, что между отдыхом и конспектированием еще неизученных тем, я выбрала второе, Дийя назвала меня ненормальной. Я и правда была такой – фанатичной и до ужаса дотошной – но только когда дело касалось учебы. Моим главным трофеем после выпуска стала стопка разноцветных папок, за которую во время экзаменов меня могли запросто убить – настолько высоко она ценилась среди студентов-химиков. Купив в книжном новенькую папку, упаковку белой бумаги и пачку файлов, я шла домой, сгорая от нетерпения, когда смогу вернуться к учебе. Так что пока родители наслаждались морским воздухом, я листала учебник и заводила карточки на каждую группу химических соединений. Теперь эти папки, которые всегда вызывали во мне необъяснимый приступ любви к своей профессии, пылятся в комоде, который я предпочитаю больше не открывать.

– Ну, как ты? – спрашивает Федя, вернувшись из своего забега.

– Ты убежал так далеко, что я перестала тебя видеть. Ты к олимпиаде что ли готовишься? Носишься, как угорелый.

– Я не преследую какую-то цель. Просто мне это нравится.

– М-да. Вот я и встретила человека, который любит бег. Не думала, что это случится так скоро.

– А что, это плохо?

– Я, знаешь ли, держусь подальше от всего, что связано со спортом. И меня до усрачки пугают люди, которые говорят, что движение – это жизнь.

– Но это же правда.

– Эта правда оскорбляет чувства всех работников, вынужденных вести сидячий образ жизни. Никто из них не откажется от девятичасовой прогулки по живописному парку, но вместо этого они сидят на полуразвалившихся стульях и сводят дебет с кредитом. А потом приходят бегуны вроде тебя и говорят им, что у них и не жизнь вовсе, раз они не двигаются большую часть дня.

– Ого, – улыбается Федя. – Ты превзошла саму себя. Кто-то просто обязан дать тебе ученую степень по утрированию, иначе зачем все это.

– Я не утрировала, – возражаю я, но тут же уступаю. – Только если самую малость. Короче, не говори мне ничего про силу активного образа жизни, если не хочешь огрести.

– Ты в курсе, что раз за разом угрожаешь сотруднику правоохранительных органов?

– Ты не при исполнении, так что не считается.

– Вообще-то… – пытается он поспорить, но я прикладываю ладонь к его губам.

– Помолчи немного. – Дождавшись его растерянного кивка, я убираю руку от его лица, и говорю: – В день нашего знакомства ты показался мне довольно милым, что совсем не вязалось с образом человека, от которого сбежала невеста. Вообще-то, я не очень хорошо разбираюсь в людях, так что запросто могла пойти в ресторан с каким-нибудь маньяком. Но когда мы, сидя за столом, разговорились, я поняла, что интуиция не врет – ты и правда хороший. Так что я расслабилась и начала есть, как в последний раз. Знаю, ты спрашивал не об этом, но я тогда совсем не обратила внимания на то, как ты выглядишь. Куда важнее было то, что внутри.

Явно озадаченный услышанным, Федя наклоняется, чтобы поправить шнурки на своих беговых черных кроссовках.

– Я ведь не сказала что-то гадкое или обидное? – уточняю я, опустившись на корточки. Наши взгляды встречаются, и он улыбается.

– Да нет, это было… довольно мило.

– А чего ты ожидал? Что я назову тебя умопомрачительным красавчиком?

– Да нет, меня все устраивает, – смеется он, закончив с кроссовками. – Мне и довольно милым неплохо живется.

– Язва, – резюмирую я, поднимаясь.

– Пойдем обратно. Время завтрака.

– И чем завтракают язвы? – издеваюсь я, следуя за ним по мокрому песку.

Продолжая уже дошедшую до абсурда полемику, мы заваливаемся в гостиницу и тут же натыкаемся на Влада. Склонившись над планшетом, он сидит за столиком на первом этаже и потягивает что-то из белоснежной чашки.

– Доброе утро, – вежливо здоровается резко посерьезневший Федя.

– Ого, а вы ранние пташки, – говорит Влад, подняв голову. – Куда ходили?

– Исследовали окрестности, – отвечает Федя.

– Уже можно идти на завтрак? – уточняю я.

– Конечно, поднимайтесь. Приятного аппетита!

– Спасибо, – благодарим мы с Федей одновременно.

Поднявшись на второй этаж, где находится терраса со столиками для постояльцев, я беру поднос и подхожу к Феде, уже выбирающему еду.

– Ты так сосредоточен, – замечаю я, улыбнувшись. – Если что, тут нет правильного варианта. Можешь выбрать что угодно.

– Шведский стол – это зло воплоти, – объясняет он свой ступор. – Хочется все и сразу.

– Да? – Я окидываю взглядом стоящие передо мной блюда. – А, по-моему, все проще простого.

Закинув на тарелку пару бутербродов с сыром, я беру первый попавшийся чайный пакетик и, бросив его в чашку, ухожу выбирать столик. Федя присоединяется ко мне только через пять минут, когда от моего завтрака остаются только крошки.

– Яичница, овсянка, овощная нарезка, – перечисляю я увиденное на его подносе. – А это что?

– Творожная запеканка.

– Ого. Ты и правда в курсе про важность первого приема пищи.

– Поделиться с тобой чем-нибудь? – спрашивает он, удрученно смотря на мою пустую тарелку.

– Нет, спасибо. Я наелась.

– Ну, а на обед ты хотя бы пойдешь?

– Конечно, люблю обеденную болтовню.

– Прости, что? – Нахмурившись, Федя перекладывает овощи к яичнице. – Ты что, ходишь на обед только затем, чтобы с кем-нибудь поболтать?

– А ты – нет? – удивляюсь я.

– Нет. Я обедаю в тишине. Никаких разговоров.

– Вообще никаких?

– Никаких.

– Как странно. В сериалах полицейские такие балагуры и сплетники. Собираются в одной и той же забегаловке, где их знают все повара и официанты, и давай болтать без умолку.

– Уверен, что ученые в сериалах тоже совсем не такие, как ты.

– А вот и нет, – возражаю я, стащив у него из-под носа огуречный кругляш. – Нас постоянно выставляют безумцами, готовыми буквально на все ради какого-нибудь научного открытия.

– И что, ты правда такая или просто пытаешься соответствовать навязанному образу из сборной солянки различных кинокартин?

– Пожалуй, и то, и другое, – отвечаю я, немного подумав.

– Как бы там ни было, у тебя получается. Иногда даже в дрожь бросает от твоих выходок. – Улыбнувшись, Федя отрезает кусок запеканки и перекладывает его на мою тарелку.

– Я съем ее, но только потому, что она чересчур аппетитная.

– Договорились.

– И, Федя, – зову я его.

– Да?

– Это первый и последний завтрак, на который я пришла.

Усмехнувшись, он возвращается к трапезе. Покончив с (черт возьми, очень вкусной) запеканкой, я приступаю к детальному изучению остальных постояльцев.

– Мне нравится вон та компания, – говорю я, указывая на старушек-подружек. – Если разругаемся, я попрошусь к ним в номер.

– Как будто они тебя примут. Им и без тебя неплохо.

– Спорим, ты моргнуть не успеешь, как мы с ними станем лучшими друзьями.

– Мне не нужны конкуренты. Эта должность моя.

– Не ревнуй, меня на всех моих друзей хватит.

– Что насчет серфингиста? – спрашивает Федя, как-то неуклюже дернув плечами.

– А что с ним?

– Ты причисляешь его к категории «друзья» или скорее к «потенциальные любовники»?

– Что-о-о? – протягиваю я, удивившись его прямоте. – Ты никогда не был таким дерзким. Кажется, здешний воздух оказывает на тебя благотворный эффект.

– Ага, точно. Ну, так что? – не унимается он.

– Я еще не решила.

– Скажешь, как определишься?

– Обязательно. Тут ведь только ты. Больше мне не с кем посплетничать, ведь ты не отпускаешь меня к моим старушкам-подружкам.

– Думаю, тебе и правда стоит с ними познакомиться. – Рассмеявшись, Федя ставит наши пустые тарелки и чашки на поднос и, встав из-за стола, добавляет: – Я не ревную, если что. Просто не хочу, чтобы ты пострадала. Хотя… это звучит, как какая-то ужасная манипуляция. Хм-м, да, пожалуй, мне лучше заткнуться.

– Спасибо, что беспокоишься обо мне, – говорю я, догнав его уже у номера. – Но я помню, зачем мы здесь. Кстати, об этом, есть новости от твоего знакомого?

– Я… как раз собирался ему позвонить.

– Супер! Иди. Подожду тебя здесь. – Устроившись в плетеном кресле у номера, я невольно вспоминаю о своих ночных кошмарах и вновь корю себя за то, что продала платье.

Когда допускаешь ошибку во время эксперимента, делаешь соответствующую запись в рабочем документе и пробуешь снова. И так раз за разом, пока не добьешься желаемого результата. Но, допустив ошибку в жизни, ты теряешься, потому что под рукой нет методички с четким алгоритмом действий. Никто не говорит, что нельзя спешить, потому что у тебя может не оказаться второго шанса. Никто не предупреждает о последствиях твоих необдуманных решений. И никто не хватает тебя за руку, когда ты спотыкаешься и падаешь.

– Не дозвонился, – говорит Федя, выйдя из номера. – Попробую позже.

– Ладно. Чем займемся?

– Я собирался сходить на пляж. Присоединишься?

– Наверное, мне лучше поспрашивать местных торговцев про Дину.

– Я с тобой, – вызывается он, даже не раздумывая.

– Хорошо, но не надейся, что в знак благодарности я передумаю и пойду с тобой на море.

– Ты всегда так мыслишь?

– Как?

– Смотришь на человека и представляешь все самое худшее.

– Ну да. Я же по себе сужу. От меня чего угодно можно ожидать. Значит, и от других людей тоже.

– Логично. И в то же время очень спорно.

– Почему это?

– Потому что у каждого есть хотя бы один человек, в котором он уверен.

– На все сто процентов?

– Конечно.

– Я в это не верю, – заключаю я, выбираясь из кресла. – Люди – крайне непредсказуемые создания. И ты должен был убедиться в этом на своем горьком опыте, уж прости, что напоминаю об этом.

– И что, мне разочароваться в людях? Перестать доверять всем близким? Видеть в каждом угрозу?

– Думаешь сможешь забрать мою ученую степень по утрированию? Не выйдет.

– Нет. Думал, что ты поймешь, к чему я клоню. – Разочарованно покачав головой, Федя заходит в номер.

– К чему? – спрашиваю я, последовав за ним. – Пытаешься сказать, что я могу тебе доверять без тени сомнений?

– Нет. Я пытался сказать, что ты тот человек, в котором я уверен на все сто процентов, – отвечает Федя, перебирая футболки, по-прежнему лежащие в его чемодане.

– Правда?

– Конечно.

– Я разве дала повод так думать?

– Ага. Ты искренна абсолютно во всем. Никогда не промолчишь и не станешь ничего таить. За исключением истории про свадебное платье, конечно. Но и у этой тайны рано или поздно выйдет срок хранения.

– Ладно, пусть будет по-твоему. – Сдавшись, я выуживаю из кучи одежды лазурную рубашку с кокосами и протягиваю ее Феде. – Вот классная.

– Спасибо. – Улыбнувшись, он начинает переодеваться.

– Эй! Ты еще не на пляже. Не свети передо мной своими телесами.

– Я тебя смущаю?

– Вот еще! Просто напоминаю о приличиях.

– Видишь? Никогда не промолчишь. Такая уж ты.

– Такая уж я, – повторяю я за ним, стараясь не думать о том, какая я на самом деле.