Читать книгу Путешествие к себе. Правила игры в неограниченном множестве вариантов - Ксения Плеханова - Страница 3

Как сейчас помню свое детство. В памяти образы, события, состояния, фрагменты… Вот один из них: мне то ли 4 года, то ли 5 лет. Круглолицая девчонка с аккуратным каре (папа считал, что у меня «плохие, жидкие волосы», поэтому с ранних лет мне их обреза́ли). Не худая, но и не полная. Крепенькая. И всегда – улыбка. Педиатры, которые приходили на дом, как один, отмечали: «Девочка у вас все время улыбается». Еще мне запомнилось, что врачи восхищались красивой формой моих ногтей. Правда, в подростковом возрасте у меня появилась некрасивая привычка их грызть. Особенно в моменты сильного стресса.

Помню кресла с деревянными, расшатанными подлокотниками, стенка с оторванными у дверей ручками, истоптанный цветастый ковер на полу, старый кухонный буфет с не закрывающимися дверцами, клеенка на столе…

Мое детство было непростым, как, наверное, у многих, рожденных и выросших в 90-е годы прошлого столетия. Неустроенность и финансовые трудности, которые пришлось преодолевать нашей семье, – не самое значительное, что повлияло на меня в детстве, определило мое дальнейшее становление и будущую жизнь. Многое из того, что потом пришлось «разгребать» в своей судьбе, корнями уходит именно в первые годы моей жизни и связано с непростой эмоциональной обстановкой в нашей семье.

*

Мой отец… свободолюбивый, независимый, в молодости был, что называется, первый парень на деревне: стильный, дерзкий, уверенный в себе. Длинные волосы, шарф, подметающий концами землю, модные расклешенные брюки. С юных лет папа был объектом внимания со стороны женщин, несмотря на сложный характер и взрывной нрав. Он не просто хулиганил или совершал мальчишеские глупости. В юности доходило до поджогов домов. Но от этого отец еще больше привлекал внимание девушек.

Мечта каждого деревенского подростка – уехать в город. Переезд на «большую землю» считался высшей степенью реализации в жизни. В этом плане мой папа не был исключением. В городе он встретил мою маму. Миниатюрная блондинка с изящными чертами лица и точеной фигурой – она тогда была очень привлекательна и походила на зарубежную актрису. Я всегда хотела быть похожей на маму в годы ее молодости. Но внешностью пошла в отца и его мать, мою бабушку. Уже в 13 лет я не могла натянуть на себя мамино свадебное платье, которое нашла в нашем шифоньере, копаясь в старых вещах (в детстве я обожала это занятие).

Отец работал шофером, как тогда говорили, рейсового автобуса, что считалось довольно престижным занятием. Это сейчас водитель общественного транспорта – одна из самых непривлекательных профессий. Образ отца запечатлелся в памяти в деталях: кожаная барсетка для денег и ключей на поясе, светлые отутюженные брюки, много сменных пар обуви на каждый день. А еще – запах бензина и солярки вперемешку с мужским парфюмом. Отец был жутким бабником. В его арсенале всегда было не менее 10 разных флаконов туалетной воды, в то время как у мамы был один. А то и не было вовсе.

У папы была слабость не только к женщинам, но и к алкоголю. Вечерами он часто шел не домой, а к друзьям, возвращался поздно и нетрезвый. Мама понимала, что в жизни ее супруга есть другие женщины, и страдала от этого. Ей же была отведена роль домохозяйки и хранительницы семейного очага. Она занималась нашим воспитанием – меня и двух моих братьев (один из них на 5 лет старше меня, второй – на два года младше). У мамы были все шансы реализоваться в профессии, ей предлагали хорошую должность. Но все это осталось в стороне…

Когда нас, детей, было уже трое, родители начали сильно ругаться. Шумные ссоры, оскорбления и унижения… Раньше было не принято разводиться, поэтому приходилось терпеть. Этому девочек учили с детства – молчать, не выносить сор из избы, безропотно сносить побои и жестокое обращение. Остаться одной с детьми для женщины считалось позором. Мама хорошо усвоила эту формулу и повторяла: «Пусть так, зато в семье». Но скоро жизнь многодетной матери и нелюбимой жены превратилась в ад.

Отец начал распускать руки. Ему для этого не нужен был повод. В маму запросто могли полететь тарелки, ножи, табуретки. Стены в нашей квартире, мебель – на всем были следы отцовской агрессии и буйства. Воспоминание тех лет: пьяный папа с гордостью рассказывает заплетающимся языком про армейскую жизнь. Эти рассказы повторялись чуть ли не ежедневно.

У меня сформировался первый страх – пьяный отец. Поскольку нетрезвым он был 80% времени, это состояние стало перманентным. Я боялась возвращаться домой после школы, вздрагивала от звука открывающейся двери (часто это делалось с размаху, ногой). Страх ночи… Когда отец пьяным возвращался после полуночи, он зажигал свет и включал музыку на полную громкость. Блатные песни Ивана Кучина я выучила почти наизусть.

Иногда отец просил братьев, чтобы они нашли кирпич и принесли домой. Это нужно было для демонстрации силы – он пытался разбить кирпич кулаком или ребром ладони. Выглядело это жалко. Ни разу ему не удалось удивить нас своими физическими способностями. Зато в нетрезвом состоянии отец легко справлялся с межкомнатными дверьми, на которые мама установила замки. Эта мера оказалась бесполезной. Спасала нас бабушка. Она приезжала к нам домой, отвлекала отца, терпеливо слушала его рассказы и делала вид, что выпивает с ним за компанию. Бабушку папа уважал, называл «старая» и иногда даже прислушивался к ее словам.

Мне было около восьми лет, когда это случилось в первый раз. Психика у мамы к тому времени уже не выдерживала. Она начала говорить о желании покинуть этот мир. Первая попытка самоубийства – прыжок из окна. Мы жили на пятом этаже хрущевского дома и иногда выходили на общий балкон – смотрели сверху на деревья, проходивших мимо людей. Был один из таких моментов: я стояла с мамой на этом балконе, смотрела в бинокль, как вдруг на моих глазах она перелезла через ограждение и повисла на руках. Какое-то время мама смотрела на меня. Помню ее пустой взгляд – без мыслей, без эмоций. В следующий миг пальцы разжались, и мама полетела вниз. Я выбежала на улицу и бросилась к лежавшему на асфальте телу. Мама была жива, но в больницу ее увезли с открытым переломом ноги. Я плохо помню, что испытывала тогда. Маленькая была… Но торчащая кость так и не стерлась из памяти.

После того случая мама прожила еще 20 лет. Два десятка лет мучительной жизни… За это время было еще 5 попыток самоубийства: мама принимала огромную дозу психотропных препаратов, бросалась под автомобиль… Психика была нарушена, и надеяться на выздоровление не приходилось. Из красивой девушки с обложки журнала она превратилась в измученную, истощенную женщину, но все же боролась.

Вскоре приступы депрессии стали накатывать все чаще. Мама либо пребывала в апатии и ничего не хотела делать, либо становилась агрессивной, буйной. Тогда отец отправил ее на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Так ему было проще и удобнее. Пока супруги не было дома, он приводил женщин, которые бесцеремонно оставались на ночь. Были среди них и жены его друзей, и соседки, и незнакомки. Странно, но я до сих пор могу назвать их по именам…

Есть у меня и хорошие воспоминания об отце. В основном они связаны с нашими поездками в деревню на лето. Помню, как отец повторял, что я – его любимый ребенок, что он очень хотел, чтобы у него была именно дочь, и ждал моего появления на свет. Хотя в следующий же момент он мог начать оскорблять меня, называя жадиной, грязнулей, несправедливой девчонкой. С подступавшими к глазам слезами я сносила необоснованные выпады в мой адрес, не понимая, почему он говорит мне эти обидные слова.

Все решения в семье принимал отец, все покупки совершались только с его позволения и на его вкус. К примеру, вместо понравившегося мне розового портфеля с феями мне купили рюкзак из материала защитного цвета, с которым я пошла в первый класс. Как охотник папа рассматривал только такую расцветку, не считаясь с тем, что я девочка.

В те годы мне казалось, что страх будет преследовать меня до конца жизни, и не заметила, как привыкла к нему. А вот старший брат нет. Не выдержав прессинга и постоянного стресса, он переехал жить к бабушке. Оставшись вдвоем, мы с младшим братом еще как-то пытались защищать маму от выходок пьяного отца, но не всегда справлялись и иногда убегали к бабушке. Ругаясь, родители кидались друг в друга тяжелыми предметами. В ход могло пойти всё, что угодно – и стул, и кастрюля с горячей едой. Чем дальше, тем сцены эти становились все драматичнее и могли окончиться, например, проткнутой иглой щекой… Сотрудники милиции стали частыми гостями в нашем доме, не раз забирали отца в вытрезвитель. Однажды он вернулся домой… в одних трусах! Кто-то напал на него на улице и оставил без одежды.

До сих пор удивляюсь, как я умудрялась хорошо учиться в школе, хотя со мной никто не занимался и я почти не делала уроки. Родителям было точно не до меня. Я ходила в творческие кружки, секцию по волейболу, занималась в туристическом клубе для школьников. Много времени мы с друзьями проводили на улице: лазали по крышам, играли в мяч, прятки, ножички, с девчонками прыгали через резинку. С виду могло показаться, что я обычный ребенок из обычной семьи. На самом деле в нашем доме происходили страшные вещи. Еще одно воспоминание: прокуренная квартира, дым от сигарет. Я утыкалась лицом в подушку и ждала, когда запах немного развеется. С детства ненавижу запах табака…

Отец падал все ниже. На работе его уже ни во что не ставили. Он постоянно брал отгулы, выходил с похмелья и однажды просто не вышел в рейс. Его уволили. Оставшись без заработка, отец начал распродавать то небольшое имущество, что было нажито к тому времени, – телевизор, видеомагнитофон, автомобиль, гараж.

Мне быстро пришлось повзрослеть и взять ответственность за свою жизнь на себя. Я становилась самостоятельной, независимой от родителей. Потом – первый алкоголь, первая любовь, первый поцелуй, постеры с Бритни Спирз, широкие штаны и толстовки – я, как и многие сверстники, проходила все стадии подросткового возраста.

Никто, даже моя лучшая подруга, не знал, что происходит в нашей семье. В тайне мы сохранили и то, что 2—3 раза в год мама на месяц уезжала на лечение в психиатрическую клинику. Пользы от этого не было. Мама становилась все менее приспособленной к жизни в социуме. Из больницы она возвращалась овощем. Месяц или два ей требовалось для того, чтобы восстановиться и немного прийти в себя.

Мне было стыдно за родителей, я старалась не появляться на улице с мамой. В какой-то момент я осознала, что больше не хочу и не могу называть ее «мама». Когда мне исполнилось 15 лет, она попыталась развестись с отцом, разорвать эту разрушительную связь, избавиться от болезненной привязанности. Сделать это оказалось непросто, но помогла бабушка и одна ее хорошая знакомая. Изматывающие судебные разбирательства затянулись на годы. Наконец, Вселенная сжалилась над нами, и отца выписали из нашей квартиры. Мы вздохнули свободно. Это была победа – через боль, травмы, унижения. Не верилось, что теперь можно спокойно спать, снять замки с межкомнатных дверей, можно просто жить…

Денег не хватало. Мы жили на пенсию мамы, которую ей выплачивали по инвалидности. Иногда нам полагались кое-какие продукты, канцелярские принадлежности для школьных занятий, так как мы состояли в списке многодетных семей. Как ребенок малообеспеченных родителей я могла бесплатно обедать в школе, но мне было стыдно перед сверстниками, и я отказывалась от этой возможности.

Отец уехал жить в деревню, откуда он был родом, и быстро нашел себе новую женщину. Насколько я знаю, он не изменился, и в его новой семье ситуация повторилась. Для меня большая загадка – почему женщины терпели и даже любили моего отца, несмотря на его характер и склонности.

Мама личную жизнь наладить не смогла. Трое детей отпугивали мужчин. Тем не менее, после ухода отца, мама сильно изменилась: стала ярко, даже вульгарно одеваться, скупая в секонд-хендах вещи кричащих цветов или в блестках, обильно красилась косметикой. Она казалась мне Жар-Птицей, которая 20 лет просидела в заточении и теперь оставила тесную клетку.

По-прежнему два раза в год мама превращалась в другого человека – то кидалась на людей, то впадала в апатию. Мы вынуждены были снова отправлять ее на лечение, хотя понимали, что это ее травмирует. По маминым рассказам, к пациентам лечебницы относились, не как к людям, а как к объектам для издевательств. Мы искали альтернативные методы лечения, ситуация ухудшалась, поэтому приходилось обращаться к медикам.

В моменты улучшения мама начинала активно действовать, словно наверстывая упущенное: сделала ремонт, купила новую кухню, обставила дом техникой. У нее была удивительная способность экономить деньги и даже при минимальных ресурсах что-то приобретать. Однажды у нее даже получилось открыть свое дело. Бизнес просуществовал недолго – до очередного весеннего обострения. Чтобы обеспечить хоть какой-то заработок, мама стала сдавать одну из двух комнат в нашей квартире в «хрущевке». Новые жильцы сменяли один другого. Мне приходилось врать друзьям, которые бывали у меня в гостях, что это наши знакомые.

Окончив школу, я поступила в институт на заочное отделение и сразу же начала работать. Несколько раз мы ездили в деревню к отцу и даже более или менее нормально пообщались. Как будто и не было того ада, что мы пережили в детстве. Может, так казалось потому, что теперь его жизнь нас не касалась, потому что все, что он творил в новой семье, происходило не с нами. Может быть, сказывался возраст. Отец старел, мы становились взрослее, мудрее, сильнее.

Папа немного встал на ноги: купил новую машину, обзавелся хозяйством, но не смог бросить пить. Все чаще он стал говорить о смерти. Алкоголизм разрушал и тело, и душу, и сознание. Зависимость была сильнее его желания выкарабкаться… Моей старшей дочке было четыре месяца, когда отец ушел из жизни. Пьяный, он сильно ударился головой и на несколько дней впал в кому. Перед смертью папа так и не пришел в сознание.

Через четыре года у мамы все чаще стали возникать мысли о смерти. Она больше ни в чем не видела смысла, у нее не было ни цели, ни спутника жизни. Дети выросли и были заняты своими делами… 13 февраля 2013 года мама выпрыгнула в окно. На этот раз Вселенная не оставила ей шансов выжить и забрала ее израненную душу, которая уже не могла находиться на этой земле.

Я кричала от боли, от невозможности повернуть время вспять и все исправить. Я понимала, что больше никогда не смогу поговорить с мамой, не смогу позвонить ей и поделиться сокровенным. Мне не удалось понять ее, почувствовать ее боль, осознать причины того, почему ее жизнь сложилась именно так. Эти вопросы мучили, не давали покоя, но ответов мне никто не мог дать. Несколько месяцев после ухода мамы я существовала словно в другом измерении, пыталась понять законы жизни, осознать причины и следствия, но так и не смогла…

Страшная боль, израненная детская психика, обиды, психические травмы… Мне со многим предстояло разобраться, чтобы выстроить жизнь так, как хочется мне. Я приняла своих родителей, признала, что они не просто так даны мне Вселенной, что я должна была получить именно такой опыт. Мысленно я заново проживала все сложные ситуации из детства, заново проходила через ту боль, которую причинили мне родители, высказывала им все, что накопилось во мне, все, что я не смогла сказать, когда они еще были живы. Я вспоминала самые страшные моменты и пыталась их осмыслить – сначала с позиции ребенка, потом – с позиции взрослого.

Наконец, я достала из глубин души все, что накопилось там за годы жизни. Я больше не стыдилась своего прошлого и осознала все преподнесенные мне уроки. Теперь я знала, что делать, чтобы не повторить ошибок моих родителей. Но факт ухода из жизни моей мамы я не могла принять очень долго, не могла понять, почему она так поступила – оставила меня, моих дочерей – своих внучек… Не сразу, но постепенно пришло прощение и принятие, а вслед за этим – благодарность матери – за жизнь, опыт, за то, что я такая, какая есть. Я благодарна тому опыту, который дали мне родители и который помог мне стать осознанной и самостоятельной.

Детство – это наша основа. Именно в это время закладываются многие жизненные сценарии, установки, формируются страхи и обиды. Если их проработать, можно создать из этого фундамент для счастливой жизни. Мы не в силах изменить прошлое, семью, в которой родились. Но мы можем принять все, что с нами происходило, и найти в этом что-то положительное.

Я долгое время не знала, что такое любовь. В моей семье не произносили это слово. Но теперь все по-другому, у моей семьи другой путь. Теперь я спокойно рассказываю о своем детстве. Все это позади, все прожито. Опыт получен, и он бесценен. Тот путь, который я прошла, помогает мне трансформироваться, становиться сильнее и мудрее.