Читать книгу Моялера - Ксения Сальникова - Страница 3

Ночью я проснулась от ощущения чужого взгляда на моей коже. Оно было слабым, еле ощутимым, но все же чей-то взгляд скользил по мне, неторопливо и задумчиво. Я открыла глаза и увидела, что на краю моей кровати кто-то сидит. Я разглядывала фигуру, которая темнела на фоне окна. Во мраке ночи контуры смазывались, становясь расплывчатыми, но все же образ был таким знакомым, что легко угадывался, несмотря на то, что я толком не успела проснуться:

– Мог бы и до утра подождать, – тихо пробормотала я.

– Почему я должен ждать? Мне захотелось увидеть тебя сейчас.

– Из уважения к чужой личной жизни или из правил приличия.

– Ты же знаешь, что здесь и правила приличия, и твоя жизнь трактуются мною так, как мне хочется, – он лениво вздохнул. – А потому здесь я решаю, что прилично, а что – нет. И где кончается твоя личная жизнь, а где начинается моя, тоже решать мне.

Внутри неприятно зашевелилось предчувствие .

– Довольно грубо, – пролепетала я.

Было видно, как он отвел глаза, осматривая свои руки, а затем снова повернул голову ко мне:

– Ты всегда называешь правду грубостью. А между тем, я всего лишь называю вещи своими именами.

Я приподнялась на локтях, пытаясь рассмотреть темный силуэт, силясь найти там то, что объяснит мне, почему с каждой секундой мне все сильнее становится не по себе.

– Влад, что происходит?

Он молчал, словно подбирал слова, хотя, судя по тону разговора, он не особо озадачивался мягкостью звучания того, что вырывается из его рта. Он забрался с ногами на кровать и, встав на четвереньки, медленно подполз ко мне, усаживаясь напротив. Я почувствовала, как сердце зашлось, услышала собственный прерывистый выдох в оглушающей тишине:

– Что тебе нужно? – сказала я коротко и резко.

– Как обычно, – голос его был тихим и спокойным, и в нем, в отличие от моего, звучала лишь расслабленность с легким холодным послевкусием. – Мне нужна ты. Как и раньше. Как и всегда, впрочем.

Никогда раньше Влад не говорил мне это ТАК. Если уж дело доходило до нежностей, то, как правило, они всегда звучали сквозь поток брани, искренней и горячей. Но никогда так холодно, флегматично и обосновано, потому что и сам Влад никогда не был холодным, флегматичным и логически обоснованным СО МНОЙ. Его ледяное самообладание со мной не работало, а тут, оно было не просто искренним, оно было до дрожи реалистичным.

– Я тебя не понимаю.

– Да и не нужно. Нужно просто держать обещания, которые даешь, только и всего. Мелочь, казалось бы, но какая важная…

Он поднял руку, и на фоне окна, в котором невероятно густой россыпью светились звезды, я увидела, как он перебирает пальцами в воздухе, словно проверяя их подвижность. Такой знакомый, такой узнаваемый жест. Я резко вдохнула и попятилась назад, отталкиваясь ногами. В ответ Влад резко подался вперед, сокращая расстояние до минимума, и тихо прорычал:

– Ты обещала, что останешься со мной. Ты сказала, что останешься со мной навсегда… – пророкотал низкий голос, и на последних буквах явственно прозвучало утробное клокотание.

– Не может быть…

– Может, МояЛера… – сказала тень и стала расти, закрывая собой все, что было в поле моего зрения, огромной спиной. А в следующее мгновение длинная рука вынырнула из тьмы, вцепилась в мое горло, сжимая его, впиваясь острыми когтями в кожу, которая затрещала рвущейся тканью под его пальцами. Я сдавленно вскрикнула и попыталась вырваться, но чудовище притянуло меня к себе так легко, словно я ничего не вешу. Его хриплое, горячее дыхание, прокатилось по моему плечу, прежде чем острая боль сотен тонких зубов вонзилась в мое тело, заставив меня захлебнуться собственной болью и застрявшим в горле криком.

Я открыла глаза, хватая ртом воздух, сжимая в руках одеяло, отчаянно колотя ногами по кровати. Я не кричала. Да и закричи я, никто не услышит. Сумасшедшими глазами и я искала какие-нибудь ориентиры – образы, звуки, формы, цвета, запахи. Что угодно, что доказывало бы, что все, что сейчас случилось – всего лишь сон. Невинная забава моего бессознательного. Нигде поблизости не было видно ни Влада, ни Никто, ни кого бы то ни было вообще. Я была совершенно одна – лучшего ориентира и придумать сложно. Полная тишина, которая всегда немного напрягала, сейчас казалась манной небесной. Особенно, если ты только что вообразил себя в лапах огромного чудовища.

Я села. Всего лишь сон. Но нет, не всего лишь. Теперь я знаю. Я точно знаю, что он жив. Просто чувствую это так же ясно, как одеяло в своих руках, только совсем другим сенсором, совершенно другими локаторами моей души, которые навострились чувствовать то, о чем не принято говорить вслух. Он жив.

***

Утро выдалось солнечным и безоблачным. Я проснулась, когда солнце было почти в зените, а значит, в замке все уже давным-давно проснулись и успели переделать полторы сотни разных дел. И только я валяюсь в кровати, словно боярыня на выданье. Я села, скинула с себя одеяло и опустила ноги на теплый каменный пол. Удивительно приятное ощущение. Я прошла в ванную. Там, посмотрев на себя в зеркало, я в первую очередь бросила взгляд на шею в поисках синяков или царапин. Но нет, все было нормально. Приведя себя в порядок, я оделась, обулась и вышла в коридор, где огромный незнакомый дом раскинулся передо мной бесчисленным калейдоскопом всевозможных вариантов заблудиться. Я беспомощно развела руками и оглянулась вокруг. Ну и куда мне идти? В общем-то, пожалуй, все равно, в каком крыле и на каком этаже кричать «Помогите», так что я двинулась направо.

Коридор причудливо петлял, и так же, как и раньше, я шла наугад, только теперь развилки уходили не только направо и налево, но также вверх и вниз. Черт знает, кто строил эти казематы! Как можно обойтись здесь без карты? Как здесь вообще можно ориентироваться даже с картой на руках? И проводником. И навигатором. Что за мания гигантизма у этого человека, и зачем ему несколько сотен комнат для тридцати, максимум – пятидесяти людей? Я уже начала ощутимо чувствовать голод, когда до меня долетел запах готовящейся еды. Лучшего ориентира и придумать сложно. Ноги сами пошли быстрее, а нос повел остальное тело на запах чего-то вкусного. И вот еще один поворот, за которым открылась святая святых самого влиятельного человека в этом мире. Кухня.

– Ирма… – прошипела я, переступая порог огромной комнаты, в которой было много света, цвета и свободного пространства.

Самой Ирмы нигде не было видно, но судя по стоящей на плите кастрюле, которая мелодично кипела на медленном огне и совершенно невообразимо пахла чем-то очень вкусным, сама ведьма была где-то поблизости. Я сделала еще пару шагов и огляделась. Кухня представляла собой нечто странное – смешение технологий мира реального и волшебства мира здешнего. Полированные гладкие поверхности, столешницы из мрамора и куча шкафов, таинственно прячущих за своими дверцами великое множество кухонных тайн. Всё выглядело, как современная, дорогая, напичканная всевозможными излишествами кухня. Я улыбнулась и покачала головой – Влад не побрезговал притащить в сказочный мир всевозможную современную технику на разные случаи жизни. Здесь были кухонные комбайны, миксеры, тостеры, блестящая варочная поверхность и духовка с тремя сотнями разных режимов, стальные ножи, соковыжималки и еще куча всего, что лично я видела впервые в жизни. Любая опытная хозяйка пришла бы в состояние блаженного онемения при виде такой роскоши. Но и тут почерк Ирмы легко угадывался. Среди всего великолепия лаконичности формы и стиля то и дело проглядывали старые полотенца и деревянные ложки , потемневшие от времени и опыта, странные приспособления, смысл которых мне был совершенно не ясен, но их погнутость и истертость говорили о том, что пользуются ими часто и с любовью, и наконец, кастрюля, стоявшая на плите – та самая, которую я видела еще на старой кухне Ирмы. Тут современность соседствовала со сказкой в гармонии и единстве.

– Ирма…! – чуть громче сказала я. – Ты здесь?

– Проснулась, моя рыбка, – прозвучало у меня за спиной, отчего я подпрыгнула и обернулась. Ирма улыбалась, глядя на меня, и загадочно сверкала черными глазами:

– Как спалось?

– Не так, чтобы очень. Почему не разбудила меня?

– Зачем?

– Затем, чтобы я не чувствовала себя нахлебницей. Могла бы дать мне партийное задание.

– Какое задание? – Ирма непонимающе изогнула бровь, и я поняла, что слово «партия» тут наверняка применимо только в смысле шахмат.

– Ну, важное что-нибудь.

– А… Ну так все важные дела мы и без тебя сделали.

– Я догадалось. Я о том и толкую. Вы с семи утра на ногах, а я…

– С пяти, зайчик мой.

– Тем более! Не хочу быть пиявкой. Хочу делать что-то полезное.

– Ну так ты уже сделала.

Я удивленно посмотрела на нее:

– И что же я сделала?

– Ты разозлила Графа, – сказала Ирма и захохотала от души.

– Отлично… – недовольно пробубнила я. – И что же я сделала не так на этот раз?

– Ну… – сказала она, посмеявшись. – На самом деле мы, не ты – мы разозлили. Мы вдвоем. Я привела тебя сюда, а ты посмела прийти. Пойдем, я накормлю тебя.

Она усадила меня за стол, а сама встала у плиты. Кухня, молчаливая и сонная, ожила, закипела под ее руками и вот уже передо мной организовались две пышные булочки и кофе.

– Не понимаю, – сказала я, откусывая внушительный кусок булки. – Он же сам приходил за мной? Сам просил, чтобы я вернулась. Чего он злится-то?

– Ты уязвила его эго. Зацепила, так сказать, самое нежное, – руки Ирмы летали по полкам и шкафам, выставляя на стол все новые и новые вкусности. – Когда он вернулся, так и не сумев уговорить тебя, единственное, что он сказал – мы обойдемся без тебя. Будем спасаться сами. Так он сказал. И вчера ночью, когда он вернулся домой, он сразу же понял, что ты здесь. Ох, и устроил же он мне! – сказала Ирма и, то ли завизжала, то ли засмеялась, я так и не поняла, но было ясно, что она в восторге.

– Чему ты радуешься? Ничего хорошего я тут не вижу.

– Потому, что ты еще глупая, маленькая девчонка.

– Мне уже двадцать четыре, между делом.

– Двадцать три пока еще. Кроме того, это всего лишь цифры, да и то не особо великие, я тебе скажу. Хочешь знать, что меня так обрадовало?

Я кивнула.

– За последние два года он впервые проснулся! Слышала бы ты, как он ругался! Хоть святых выноси. Думала, огреет меня ботинком, – и снова странный звук, похожий на повизгивание и похрюкивание одновременно.

Мне стало не по себе, булочка, что до этого момента была такой восхитительной, потеряла всякий вкус. Внутри все похолодело, а Ирма продолжала болтать, сверкая глазами, будто все это совершенно в порядке вещей:

– Знаешь, как надоело его смиренное молчание? Ни с кем не разговаривает, кроме меня и Косого, и то строго по делу. И ведь не обижается, не злится, а просто не живет. Ест, работает, спит, правда, плохо, но все же, положенную норму. Смотрит на тебя, а в глазах ничего нет. Кушает, только если я напомню, спит, только когда его за шкирку в постель тащат. Работает так отчаянно, словно это может что-то изменить, будто стоит на секунду остановиться – и все рухнет к чертям собачьим. Хватается за все подряд, как одержимый. Пилит, стругает, красит, пишет что-то. А потом – к себе наверх. Знаешь, у него рядом с кабинетом лаборатория, и он ночами пропадает там. Что уж там сочиняет, не знаю, но если вовремя его не вытащить, может трое суток просидеть и не заметить. Но вчера… – рот Ирмы снова растянулся в шикарной улыбке. – Ох, мой зайчик, это было великолепно, так прекрасно! Жаль, что ты этого не видела…

– Мне вот вообще не жаль.

– Напрасно. Ожил! Заискрился! Я насмотреться не могла! Стою, улыбаюсь, а он пуще прежнего кричит. Чего, говорит, улыбаешься? Ну и объяснила. Он замолчал и вроде бы сказать что-то хотел, но гордость не позволила. Обиделся и ушел. Как маленький, честное слово. Да и ладно. Пообижается и перестанет, верно же?

– Ну кто знает… – задумчиво протянула я.

– Я знаю. Ладно, этого на словах не объяснишь, это увидеть нужно.

– Не хочу я ничего видеть. Аж аппетит пропал…

– Ну все равно придется. Вы же в одном доме живете. Куда вы друг от друга денетесь?

Мне мгновенно пришла в голову мысль, что уж в таком-то доме можно и потеряться. Бесконечно долго ходить разными коридорами, жить в разных комнатах и ни разу не встретиться за целый год, не говоря уже о нескольких днях или неделях.

– Чего задумала, моя хорошая? – спросила Ирма, пристально глядя на меня.

Я подняла на нее глаза ягненка и пожала плечами, но Ирму не обманешь. Она каким-то шестым чувством чует вранье, как ищейка, но самое главное, она улавливает смысл этого вранья, безошибочно угадывая ход твоих мыслей:

– Ты, моя сладкая, собралась поиграть в прятки?

– Возможно…

– Ну это глупо. Глупо и совершено бессмысленно, ведь Граф тебя звал сюда не только ради личных интересов. Нам тут, знаешь ли, не до шуток. Тут такое…

– Я знаю, знаю… Влад рассказал мне. А еще я знаю, что для того, чтобы разобраться во всем, что происходит, мне нужна Великая, а не Влад. Это же она сказала, что мне позарез нужно здесь быть?

Ирма пристально смотрела на меня, а потом вздохнула и заговорила с той теплотой в голосе, как говорят родители с трудным, горячо любимым ребенком в период его бурного противостояния всему миру:

– Лера, я не понимаю, что происходит между вами, но я вижу, что каждый Божий день вы теряете драгоценные минуты. Они утекают сквозь ваши пальцы, и их уже не вернуть, а вы, как два болвана, смотрите на них, и вам кажется, что вселенная всегда будет милостива к вам, что терпение ее безгранично, не понимая, что она и так подарила вам величайшее счастье. Вы похожи на двух туземцев, которые умерли от голода, держа в руках буханку хлеба, но так и не сумев договориться, кто будет первый кусать. Не отворачивайтесь от ее дара, а иначе она отдаст его кому-то другому.

– Ну так может, и стоит отдать его тому, кому он нужнее? – спросила я Ирму.

Она лишь покачала головой, грустно посмотрела на меня и молча принялась за готовку. Я почувствовала тот же укол совести, что и вчера. Понимаю, ей тяжело смотреть на нас, но ведь не сплету же я любовь из безразличия, только чтобы порадовать мою любимую ведьму? Не смогу, даже если захочу.

– Ирма, а когда я смогу посмотреть на кристаллы?

– Да, когда захочешь, зайчик. Попроси Графа, – она повернулась и многозначительно посмотрела на меня. – И он тебя отведет.

– А что, кроме Влада никто не знает, где они?

– Да кристаллы – то повсюду, но ВАМ нужно поговорить.

– Ладно… – протянула я. – А где Косой?

Ирма обреченно выдохнула и помотала головой.

– Ты – балда! И я понятия не имею, где он.

Я поднялась, обошла стойку и, подойдя к ведьме, крепко ее обняла.

– Спасибо тебе, Ирма.

Он посмотрела на меня своими черными глазами и улыбнулась:

– Кстати, даже если я захочу увидеть Влада, я не смогу этого сделать. Я в этих лабиринтах до самой старости туалет искать буду, не говоря уже о ком-то, кто может передвигаться.

– О, тут все просто. Граф сделал заклинание, которое выводит тебя в то место или к тому человеку, которые тебе нужны. Подумай о том, что тебе нужно, и замок сам выведет тебя. Все просто, рыбка моя.

– Хм… Ну, тогда я пошла?

– Иди, конечно.

Когда я уже переступала порог кухни, она бросила мне вдогонку:

– И пусть совесть твоя приведет тебя в нужном направлении.

***

Я шагала по коридорам и думала о Косом, и когда поняла, что замок привел меня к выходной двери обрадовалась. Мне хотелось подышать свежим воздухом. Выйдя на улицу, я зажмурилась от яркого света и почувствовала, что погода не такая безоблачная, как казалось из окна. Подул прохладный ветер, который нес запах дождя, и, подняв голову, я увидела, как далеко на горизонте темнеет армада грозовых облаков. Но все же, до дождя еще есть время, и мне не хотелось терять его даром.

Ноги понесли меня к конюшне, и я поняла, что, скорее всего, застану Косого за не самым радужным занятием. Так и вышло. Когда я увидела его нескладную фигуру, он стоял в одном из загонов и усердно убирал большой лопатой навоз.

– Привет, – сказала я, стоя на безопасном от его занятия расстоянии.

Он повернулся ко мне и улыбнулся:

– Привет, Валерия.

Он был по уши в «работе», и, судя по всему, собирался освободиться еще не скоро.

– Как я понимаю, ты занят, – констатировала я очевидное.

Он осмотрел себя:

– Вероятно, да. Как спалось?

Почему всех так интересует этот вопрос? Почему не спросят, как дела, или как настроение?

– Хорошо. Я думала, ты отведешь меня посмотреть на кристаллы.

– Пока не могу. Попроси Влада, он вроде бы был не сильно занят.

Почему обязательно Влад? Здесь что, никто больше, кроме него, не знает, где их найти?

– Не хотелось бы его отвлекать от ничегонеделания. А я могу сходить сама?

Косой посмотрел на меня и в его глазах мелькнул крошечный хитрый прищур, но он сделал вид, будто я говорю нормальные, осмысленные вещи:

– Нет, Валерия, одной тебе нельзя. Ты ничего не знаешь о них, и неосторожность может стоить тебе жизни. Это не палец порезать, тут всё немного сложнее.

– Ладно, заинтриговал. Я подожду, пока ты освободишься.

– Как хочешь. Тогда часа через три я тебя найду, и мы сходим вместе, – он отвернулся и загреб большую лопату, добавив чуть громче. – Если дождь не начнется, – и с «головой» ушел в работу.

Я постояла еще немного, глядя на то, как энергично летает лопата вместе с ее содержимым, а затем вышла на улицу. Ветер становился сильнее. После конюшни дышалось легко и свободно, и я медленно пошла, куда глаза глядят, осознанно не думая ни о ком. Я просто гуляла. Огромная поляна раскинулась передо мной, окруженная стеной из гор и только где-то справа виднелся тонкий проход, крошечный туннель, через который можно было попасть в эту крепость. Здесь было уютно и очень красиво, спокойно как-то. Даже надвигающиеся тучи не портили ощущения защищенности и устойчивости мира вокруг. Даже странно, что на самом деле мир этот был в большой опасности, потому как сейчас опасность не чувствовалась совсем.

Пока я размышляла о насущном, я не заметила высокой фигуры идущей ко мне почти через все поле, и не видела ее до того момента, пока между нами не осталось меньше десяти шагов. От неожиданности я вздрогнула и опустила глаза.

– Привет, Лера. Как дела? (Слава Богу!) Как спалось? (Ну, е-мае…)

– Привет, Игорь. Все отлично. Прекрасно, – я подняла глаза и посмотрела на него. Высокий и по-прежнему худой, правда уже не так болезненно, как было, когда мы виделись в первый и последний раз. Сейчас его худоба округлилась, приобретала мужественные формы и немного сгладила острые углы. Он стал даже выше, по крайней мере, мне так показалось. Его голубые грустные глаза были спокойными и внимательно смотрели на меня, изучая. Он ведь тоже не успел познакомиться со мной достаточно близко, чтобы сложить хоть какое-то впечатление, и теперь мы оба смотрела друг на друга, можно сказать, в первый раз.

– Как тебе здесь? – спросила я, почесывая кончик носа.

– Хорошо. Мне нравится.

– Что, совсем не хочется домой?

– Нет, – он помотал головой и улыбнулся, искренне и счастливо. – Странно, почему тебе не хотелось вернуться сюда?

– Ну… сложно сказать. Так сразу и не объяснишь.

Я опустила глаза и подумала, что на самом деле я могла бы объяснить это прямо сейчас и прямо здесь буквально в одно предложение, но боюсь, как бы не понял меня неправильно безоблачно счастливый молодой парень.

– Как Ольга? – сменила я тему.

– Хорошо. Она влюблена по уши, и ей сейчас все кажется в розовом цвете.

– Ага? И кто же ее так вдохновил?

– Ну, не сложно догадаться.

Он засмеялся и переложил пустое ведро из одной руки в другую.

– Влад, – констатировала я.

– Да, – со смехом ответил мне Игорь.

– Господи, да он же вдвое старше?

– Ну да. Только когда и кому это мешало?

– Ну да… – протянула я и посмотрела на его ношу. – Знаешь, говорят с пустым ведром нельзя ходить. К несчастью.

Он посмотрел на свою руку, в которой болталось пустая тара.

– А оно не пустое.

– А что в нем?

– Хорошее настроение.

Он улыбнулся мне, и я подумала, что парню и правда здесь хорошо. Не было в его поведении наигранности или натянутости. Только свет и тепло, которые льются через край, так, что не удержать. Да и нет надобности сдерживать внутри что-то хорошее. Пусть светится твоя радость. Может, согреет кого-нибудь.

– А куда ты несешь свое хорошее настроение?

– Да никуда. Я уже давно освободился, так что помогал перетаскивать камни, – он указал рукой на узкий проход в горах. – Мы собираемся строить там ворота, так что нужно много стройматериала. Но на сегодня все работы уже закончены.

– Уже? Еще же только двенадцать?

– Мы рано встаем и до двенадцати успеваем переделать все, что нужно. Дальше каждый занимается тем, что хочет.

– И чем ты обычно занимаешься в свободное время?

– По-разному. Сплю, – он смущенно улыбнулся. – Но в основном гуляю по лесу.

– Влад отпускает тебя в лес одного?

Парень кивнул и снова внимательно посмотрел на меня:

– Он меня научил кое-чему, так что я могу за себя постоять.

– Слушай, так, может, ты отведешь меня посмотреть на кристаллы?

– Я думал, ты пойдешь с Графом.

Да что ты будешь делать!? Просто какая-то идея-фикс, не иначе! Почему везде и всюду меня должен сопровождать если не сам Влад, то призрак его имени? С каких пор я не могу ходить сама по себе?

– Нет, я не пойду с Графом. Я хочу пойти с тобой, если ты не против.

– Я – не против. Я – только за.

– Отлично. А тебе вообще можно к ним ходить? Косой тут напугал меня сложной, многоступенчатой системой подготовки к этому непростому испытанию. Говорит, надо в совершенстве овладеть тремя видами боевых искусств, познать дзен и научиться писать левой ногой, прежде чем идти к кристаллам.

Игорь засмеялся тепло и мелодично:

– Нет. Нужно всего лишь знать их расположение и не подходить к ним ближе, чем на два метра.

– На слух вроде не сложно. Отведешь?

– Конечно. Подожди, я возьму охотничью сумку.

– Зачем?

– Увидишь.

Я кивнула. Он убежал и вернулся буквально через пять минут с небольшой коричневой сумкой, перекинутой через плечо, и мы пошли.

Разговор завязался сразу и пошел очень легко. Мы довольно быстро дошли до перевала, где, и правда, грудами лежали камни, деревянные брусья и инструменты. Никто ничего не убирал, лишь аккуратно сложил возле стены, чтобы не мешать проходу. Никто не боялся воровства. Да и кому тут воровать? Когда мы миновали проход, знакомое ощущение безопасности немного забеспокоилось во мне, и стало уже не так уютно. Если бы не Игорь, я бы дальше не пошла, но с ним было очень легко и почти совсем не страшно. Он очень много говорил, но слушать его было интересно. Оказывается, он возвращался к себе домой, но остаться там не захотел – родители давно умерли, девушка, которую он так любил, замужем и счастливо воспитывает двоих сыновей. Там больше не было ничего, к чему он был привязан, и он вернулся назад. Ольга даже слышать не хотела о том, чтобы отходить от Графа дальше, чем на три шага, а потому была очень рада, когда Игорь снова появился в замке. Теперь оба мужчины, что делали ее счастливой, были на расстоянии вытянутой руки. На мой вопрос о том, отвечает ли Влад взаимностью Ольге, я получила хитрый взгляд, в котором читался совершенно очевидный встречный вопрос. Нет, мне нет дела до Влада, мне есть дело до Ольги, которой сейчас, должно быть, уже восемнадцать. Довольно очевидный рубеж для каждой девушки, с которым связано множество тайн и легенд, а потому надо быть внимательными. Мало ли что девчонка может себе вообразить… Игорь засмеялся, заставив меня замолчать, а потом сказал, что все это Ирма уже давно предусмотрела. Кроме того, Граф – порядочный человек, который сам старается держать ее на расстоянии. Сразу после этих слов мне безумно захотелось поведать Игорю, какой «порядочный» Влад в реальной жизни. Каким бывает его взгляд, повадки, и самое главное, как легко он идет на контакт с любой понравившейся ему женщиной, не озадачиваясь нормами этики и морали. Но решила промолчать, потому как тут же Игорь объяснил, что никаких иллюзий в Ольге он не поддерживает, наоборот, очень мягко, но доходчиво расставил все точки над «i» еще в самом начале. Просто Ольга – очень романтичная натура, и кроме Влада других мужчин-то не видела. Это временно, и пройдет само собой. Повисло недолгое молчание в течение которого Игорь, вероятно, пытался как можно мягче сформулировать встречный вопрос относительно меня, Влада и того, что между нами происходит, вернее, что не происходит. Но то ли воспитание у парня было строгое, то ли просто не нашлось подходящих слов. В общем, он ничего не сказал, и мы молча пошли дальше, копошась каждый в своих собственных мыслях. А через пять минут мы пришли.

Я стояла и смотрела на огромную глыбу, растущую из земли, и никак не могла понять, почему я была так уверена, что увижу крохотные кристаллы, размером не больше мизинца. Передо мной высился шестигранный кристалл метров двух в высоту, не меньше полуметра в диаметре. Это была полупрозрачная порода темно-малинового цвета, в которой прозрачные части соединялись с плотными, непрозрачными кусками не похожего ни на что в этом мире камня. Они соединялись в единое, и словно витражи, преломляли свет, заставляя солнечные лучи блуждать внутри кристалла, распадаясь и снова собираясь воедино. Сам по себе камень не вызывал никаких эмоций. Не внушал он ни страха, ни тревоги. Камень как камень. Если бы не мертвые тельца животных, лежащие рядом с ним. Кролик и две белки лежали так, словно застыли или замерзли. Они не были покалечены или задраны зверем. Тела были целыми и невредимыми.

Игорь взял в руки кролика, повертел в руках, принюхался, посмотрел шерсть, а потом положил его в сумку.

– Мы уже и забыли, когда в последний раз приходилось охотиться, – сказал он, серьезно глядя на кристалл. Он аккуратно взял белок и отбросил их в кусты. Там их подберут другие хищники. – Звери не понимают. Почему-то никак не научаться обходить их стороной. Обычно зверье быстро соображает, что к чему, но тут… – он оглядел кусок камня сверху вниз. – Не понимают. Не чувствуют, что ли…

– Игорь, почему они мертвы? Я в смысле, как их убили?

– Ну, точного механизма мы не знаем. Просто знаем, что камень вытягивает жизнь за секунды. Раз – и все. Стоит прикоснуться – и поминай, как звали.

– Что, просто прикасаешься – и все?

– Ага. Но тут все, главным образом, зависит от того, насколько большой камень и насколько маленькое живое существо. Чем больше кристалл, тем сильнее его мощь, чем больше объект, тем лучше он сопротивляется. То есть, для взрослого человека кристалл размером с палец не страшен. Граф даже умудрился добыть один такой. Теперь он у него в лаборатории. А вот к такому огромному подходить нельзя.

– А зачем Владу кристалл?

– Не знаю. Он с ним эксперименты ставит какие-то. Я никогда не спрашивал. Косой знает. Они оба пропадают в лаборатории. Спроси у него, если хочешь. Ну или у Косого, – добавил поспешно Игорь и опустил глаза. – В общем, это не секрет.

– Понятно. И много таких в лесу?

– Сейчас уже довольно много. Они растут каждый раз, когда выпадает день. Старые становятся еще больше, а в других местах вырастают новые, совсем еще маленькие.

– Подожди, подожди… Что значит «выпадает» день? Как это?

Игорь посмотрел на меня, потом прошелся ладонью по волосам и неопределенно пожал плечами.

– Даже не знаю, как это объяснить. Просто пропадает день. Я не знаю, как это происходит. Просто однажды утром ты просыпаешься и понимаешь, что один день просто вылетел. А потом приходит это неприятное чувство, словно у тебя украли что-то. Забрали прямо из-под носа. Сложно это объяснить. Ну а потом и так видишь. По скотине, например, по продуктам, но в основном по этому ощущению чего-то упущенного, украденного. Не знаю, сложно описать это. Как будто весь мир ушел на виток вперед, а ты остался стоять на месте.

– Боже мой…

Мы замолчали. Я пыталась понять все то, что Игорь рассказал, но сложно осознать подобное. Тем более, сложно сложить правдоподобную картинку из того, что ты сам лично никогда не переживал.

– И как эти кристаллы растут? – спросила я.

– Мы не знаем.

– Вообще ничего?

– Знаем только, ОТКУДА они начали расти.

***

Мы сидели за небольшим столом на кухне. Ирма уже накрыла на стол и с чувством выполненного долга поглощала какую-то птицу. Мы все ели с большим аппетитом, но с еще большим азартом мы разговаривали, так что никого не смущал разговор с набитым ртом. Только я молчала, потому что, задав один вопрос, я выслушивала как минимум три варианта ответа, каждый из которых хоть чем-то, да отличался.

Нас было четверо, но накрыто было на пятерых. Я, Косой, Ирма и Игорь сидели за столом, по местным меркам довольно скромным – пять метров в длину и три – в ширину. Откуда у них мания к непомерно большим вещам, никто мне ответить не смог. Мы все сидели за одним углом, рядом друг с другом и разговаривали. Влад обещал подойти через полчаса, что меня не обрадовало. Несмотря на то, что каждый считал необходимым наше с ним тесное общение, мне это казалось совершенно лишним. По крайней мере, в данный момент. И, судя по всему, Влад тоже не торопился встречаться со мной лично. Вот и прекрасно.

Разговор был настолько бурным, что мы едва успевали закидывать ложки в рот. Мы перебивали друг друга, говорили глупости, смеялись, снова возвращались к теме, но быстро переходили к совершенно другим вещам и снова шутили, баловались и несли полную ерунду, среди всего прочего умудряясь при этом поговорить по существу.

Выяснилось, что где-то на севере обитает некий Умбра, так его называют люди, которым «посчастливилось» жить в непосредственной близости от этих мест. Этот Умбра (что переводится как тень, или мрак), получил свое имя из-за того, что служат у него те самые тени, которые разрушили старый замок Влада. Они – не люди, хотя внешне напоминают человека по строению – как правило, тела их имеют ноги, руки и голову, но легко трансформируются во что угодно и при желании могут быть как лужей под ногами, так и лошадью, пасущейся на лугу. Ни глаз, ни рта, ни носа, в общем ничего, что выдавало бы в них живое существо, у них нет. Да и не живые они, в общепринятом понимании этого слова. Да, они двигаются, и очень быстро, они кровожадны и безжалостны. Они едят, причем, как правило, все, что попадается на пути, вплоть до эмалированных кастрюль и дохлых кошек. То есть, любая материя подойдет. В том числе и человек. Они грабят соседние деревни и в близлежащих поселках уже давно знают признаки приближения теней. В те недолгие несколько минут, когда становится ясно, что тени вот-вот нападут на городок или деревню, никто не оставит на улице даже злейшего врага. Все, что не спрятано в доме, они съедают подчистую, не оставляя ни крошки. Но в дома не заходят. Никогда. Они проносятся ураганом и оставляют улицы чистыми. Они действуют, как единая биомасса, некая черная туча, из которой то и дело появляются жуткие твари, которые до омерзения похожи на человека, но при этом ведут себя как неживое, до жути кровожадное существо. На человека они глядят, как голодные волки, но при этом совершенно четко следуют каким-то неписанным инструкциям. Рассказывали случай, как зазевавшаяся семья забыла закрыть ворота. Старший мальчишка, лет семи, выбежал, чтобы ворота закрыть, и тут видит, как из общей массы отпочковалась одна тварь, встала в проеме ворот и смотрит на него. Парень испугался, застыл. А тварь стоит, вертит в разные стороны головой без лица и жадно втягивает воздух, дергается, словно хочет переступить порог, да не может. Топчется на месте, хрипит, хрюкает, но дальше черты, за которой начинается дом, не ступает. Мальчишка тогда перепугался до заикания, но тварь не тронула его. Постояла, помялась, помучилась, но потом исчезла в общем потоке черной мерзости. Так все поняли, что есть у них какое-то общее сознание, отправная точка, если можно так сказать, а если еще проще – есть кто-то, кто руководит этими жуткими марионетками. Самого Умбру никто в глаза не видел, он никогда не спускался к людям и ничем себя не выдает, но его присутствие так сильно ощущается, особенно в те минуты, когда черная туча накрывает ваш дом, что никто не сомневается в его существовании. Так или иначе, но люди сначала поняли, что он есть, а потом и нашли его логово.

На севере, недалеко от скалистых гор, где ничего не растет, и нет живности, посреди плато, испещренного клыками гор, высоко в небо уходит длинный узкий, столб. Черный, он странно отражает свет – очень похоже на графит. Матовый, приглушенно переливаясь металлическими бликами, он преломляет свет, словно солнечные лучи не отражаются, а проходят куда-то сквозь него и там теряются. Высотой до небес, шириной оно не больше обычной входной двери. Просто огромный черный столб – вот и все, что о нем известно. Это и есть жилище Умбры. Никто не знает, что скрывает собой столб и как можно в нем жить, ведь кроме этого столба ничего нет, но то, что это и есть его дом, известно доподлинно из уст тех, кто возвращался оттуда живым. А еще об этом рассказала женщина. Та единственная, что видела его лично, та единственная, что входит в эти врата и выходит оттуда живой и невредимой, та единственная, что называет Умбру своим хозяином. Проклятая. Неизвестно откуда, но совершенно точно известно, что это не легенды и не выдумки. Женщина и правда есть. Она не сумасшедшая, как многим хотелось бы верить, потому как люди и правда видели, как она появляется и исчезает в основании черного столба. Все, что она говорит о нем – нет более могущественного существа во всей вселенной. И люди верят. Приходится верить.

– Так вот именно от этого черного столба и расходятся во все стороны кристаллы, забирающие жизнь, – сказал Косой. – Там их миллионы, миллиарды. Они так плотно стоят друг к другу и такие огромные, что подойти к жилищу Умбры нет никакой возможности. Они окружают черный столб со всех сторон на несколько десятков километров вокруг, торча из земли на десятки метров, а самые высокие из них доходят до средины самого столба. Пройти туда невозможно, с воздуха не подобраться, потому как негде приземлиться, а главное – совершенно непонятно, как туда попасть, даже если ты у самого входа. Кроме того, тени охраняют это место, как голодные цепные псы.

– А как же женщина туда попадает? – спросила я.

– А ее впускает Умбра.

– Как?

– Не знаю, но говорят, она легко обходит кристаллы, прикасается к ним, наступает на них ногами, цепляется руками и они не причиняют ей вреда.

– Так может, и сама женщина – не человек, а тень?

– Нет. Она человек. Об этом тоже совершенно точно известно от единственной женщины, которая знает ее лично. Она – просто человек, как ты и как я, в этом нет сомнений, потому что раньше она и жила, как простой человек, в деревне неподалеку от жилища Умбры.

Мы замолчали. Я думала, а все остальные пили чай и смотрели в свои кружки.

– Так она спускается к обычным людям? – наконец, спросила я.

– Да, – ответил Косой.

– И они не причиняют ей вреда? Я в том смысле, если она на стороне зла, должен же был найтись хоть кто-то, кто захотел бы отыграться на ней?

– Никто ни разу не пытался. Все прекрасно понимают – тронь ее хоть кто-нибудь, и Умбра перестанет быть столь милостивым. Умбра не побрезгует и поведет свои тени в дома людей, и тогда… Сама понимаешь, от добра – добра не ищут. Пока есть возможность, люди хранят хрупкий, но все же мир и берегут равновесие. Кроме того, она ничего не просит, не делает ничего плохого. Наоборот. Она приносит игрушки детям. Самодельные, ручной работы, из соломы или тряпок, из глины и бумаги. Очень красивые и совершенно безвредные. И детям они очень нравятся. И сама женщина – тоже. Говорят, она красива и молчалива. Со взрослыми практически не разговаривает, но с детьми общается с удовольствием. Рассказывает сказки, придумывает небылицы, отвечает на вопросы, но никогда не говорит о своем хозяине. Никогда.

– Так зачем она спускается?

– Послушать людскую речь.

– А что, Умбра с ней не говорит?

– Не знаю. Видимо, нет.

– А вы-то ее видели?

– Нет. Да и зачем? Что нам это даст? Тронуть ее нельзя, выпытать из нее что-то – тоже. Она просто спускается призраком к людям, в которых ей нет никакой нужды, одному Богу известно – зачем. Нам она ничем не поможет и не навредит. Этакая нейтральная сторона, если можно так выразиться.

Снова повисло молчание. Я пыталась нарисовать ее в своей голове и почему-то представляла ее с длинными каштановыми волосами, невысокую, но стройную. Я бы даже сказала – миниатюрную, с кротким взглядом карих глаз и тонкой, гибкой шеей. Мне казалось, если дети любят ее, в ней должно быть что-то кукольное, что-то прекрасное и изящное, как фарфоровая статуэтка.

За окном прогремел раскат грома. Шел восьмой час вечера, было уже темно, а потому яркая вспышка осветила небо за горными пиками, раскрашивая мир в холодно-голубой цвет. Ирма посмотрела на часы:

– Опять наш Граф засиделся в кабинете, – сказала Ирма.

Ирма, Косой и Игорь переглянулись, а затем бросили беглые взгляды на меня и потупили глаза в столешницу.

– Сходи за ним, родной, – попросила Ирма Игоря. Тот кивнул и с готовностью поднялся, но Косой его остановил.

– Я сам схожу. Сиди.

Он поднялся и вышел из кухни. Я поднялась и поблагодарила Ирму за ужин.

– Зайчик мой, ты поможешь мне помыть посуду, – сказала она тоном, не терпящим возражений.

– Ирма, родная, у тебя для этого есть посудомоечная машина, – сказала я и кивнула в сторону машины, которая с открытой пастью ждала свою порцию грязной посуды.

Ирма нахмурилась и смерила меня недовольным взглядом.

– Помочь тебе ее загрузить? – спросила я, ехидно улыбаясь.

– Не надо, – пробурчала она, а потом сменила тон на ласковый и тихий. – Просто посиди со мной, милая.

Я подошла к ней, обняла ее и поцеловала в щеку.

– Не сегодня.

Я вышла из кухни медленно и размеренно, но как только скрылась из поля зрения ведьмы, прибавила скорости и поспешила удалиться как можно скорее, про себя думая о библиотеке.

Через пять минут после моего ухода в кухню зашел Влад, усталый и хмурый. Он подошел к Ирме, поцеловал ее в лоб и сел за стол. И пока Ирма наливала чай, а Влад накладывал в тарелку остывший ужин, который Ирма поспешила забрать и подогреть, грянул ливень, да такой сильный, что его дробь слилась в единый гомон воды. Дождь лил как из ведра, застилая собой весь мир, окутывая замок водой, отделяя его от всего остального мира, делая дом еще уютнее и теплее.