Читать книгу Сентябрьский декабрист - Ксения Шалимова - Страница 4

Российская Империя конца царствования Александра I, чрезвычайно занимательный период в жизни страны. Это время начала расцвета русской культуры, становление русского языка, период формирования общественного и национального самосознания. Большая и кровопролитная война завершившаяся удивительным триумфом, вызвала невиданную до того волну патриотизма. Сложно сказать в какой мере все эти изменения повлияли на императора Александра I, но период реформ в стране закончился, так толком и не начавшись. На смену Александру-либералу пришел Александр-победитель и отныне его слово – закон. Чтобы удержать разгоряченную после войны страну была применена тактика «закручивания гаек». К тому же война стоила не просто дорого, а непомерно дорого. Для сохранения мира, теперь не только в России, но и во всей Европе по итогам Венского конгресса2, императору нужны были деньги. Тут уж не до реформ. Но все, что было сделано в первые десятилетия3 его царствования не прошло бесследно. В стране появились люди, сильно отличающиеся от екатерининских вельмож. Мировоззрение «непоротых»4 было прогрессивным: нужно было вводить страну в промышленную революцию, которая уже набирала обороты в Англии. Но разве это было возможно в стране, где все зависит от взглядов только одного человека, а большая часть населения на положении рабов? Их пытливые умы не нашли другой возможности для обмена своими идеями, как организовать тайные общества. В реальности, процесс их создания много сложнее, но его описание не является целью моего развлекательного рассказа, а по сему я считаю одного абзаца, посвященного этой теме более чем достаточно.

Бальный сезон был в самом разгаре и в этом 1824 году обещал быть пышным и богатым на события. Вся столица в ту зиму – сплошной непрекращающийся праздник: балы, театры, оперы, приемы и салоны. Платья, напоминающие по крою античные туники, уже канули в лето: линия талии стала ниже, юбки чуть пышнее, ткани плотнее, большее значение приобрели рукава. Мундиры Александровского времени стали удобнее, чем те, что носили подданные его бабки, но все так же сдавливали офицерам горло жестким воротником-стойкой. Городские денди утягивались для получения желанной осиной талии, не уступая в этом занятии барышням. Столичное общество готово было принести любые жертвы в угоду моде и статусу.

В один из декабрьских вечеров в дворянском собрании давали большой бал. И почти все внимание столичного высшего общества в тот вечер привлек молодой человек с императорскими вензелями на эполетах. Прекрасно сложенный, с правильными чертами лица, он привлекал дам своей внешностью, а их отцов мундиром флигель-адъютанта, и был одним из самых завидных женихов столицы.

Протанцевав мазурку с хорошенькой польской княжной, молодой флигель-адъютант отправился к лестнице, чтобы у входа, встретить своих дальних родственников. Ловко лавируя между поднимающимися гостями, он слегка коснулся платья незнакомки и тут же почувствовал, как что-то потянуло его за пуговицу на мундире.

–О, Боже, простите, так неловко, – произнесла незнакомка.

Оказалось, что бахрома бального шарфа девушки накрепко закрутилась на пуговице. Молодой человек взглянул на незнакомку, нервно пытающуюся освободить свой шарф. Ею оказалась миловидная девушка, которая, на секунду подняла свои большие черные глаза на него, залилась краской и продолжила попытки размотать бахрому.

– Позвольте мне попробовать? – ответил офицер, мягко отстранив ее руки.

–Катрин, в чем дело? Кондратий Федорович с Костей уже заждались нас, – с лестницы спускалась, ушедшая вперед мать девушки.

В это время молодой человек ловко распутал бахрому и поправил мундир.

–Небольшой казус с шарфом, madam, – произнес он, – Позвольте представиться, Новосельцев Владимир Дмитриевич.

–Чернова Аграфена Григорьевна, – сурово произнесла дама, протянув молодому человеку руку для поцелуя, – А это моя дочь, Екатерина Пахомовна. Идем, Катрин, нас ждут.

–До свиданья, – произнесла девушка и ловко прошла мимо Новосельцева, оставив после себя легкий аромат миндаля.

– Аграфена Григорьевна, – Новосельцев в два шага догнал поднимающихся дам, – Я смею надеется на тур вальса с вашей дочерью.

–Разумеется, – сухо ответила старшая Чернова, с трудом скрывая раздражение от навязчивого юноши.

Катя, Катенька, Катюша!.. Вся жизнь молодого человека слилась в этом имени в один день. Уже меньше чем через месяц после знакомства Владимир сделался постоянным гостем в доме Черновых. И вот он уже мчится по свежему сверкающему на солнце снегу в Москву к матери, сообщить о самом важном решении в его жизни.

Это случилось, когда он навещал Катю в их имении Большое Заречье, близ села Рождествено. Аграфена Григорьевна, сперва невзлюбившая Владимира, теперь полюбила его, едва не больше, чем родных сыновей. Ее муж – отставной генерал Пахом Кондратьевич, был более сдержан, но и он не мог отрицать, что Новосельцев – блестящая партия для его дочери. Младшие Черновы: Владимир и Николай, были в восторге от нового знакомого, лишь узнав, что тот вживую видел государя.

В тот день после обеда Катишь музицировала. Не отводя глаз от тонких пальчиков, бегающих по клавиатуре, Новосельцев не заметил, как mama, отослала куда-то мужа, а затем и сама ушла, якобы распорядится на кухне. Младшие братья дрались на верху, и это значило, что они остались одни. Новосельцев давно уже ждал, когда ему дадут такую возможность и прекрасно знал, что должен сделать. Он видел, не мог не видеть, что его чувства взаимны, посему отказа нечего было бояться. Однако беспокойство перед решающим броском никак не покидало его. Сделав над собой усилие, юноша почти бесшумно подошел к фортепиано, положив локоть на крышку. Катя оборвала игру, но поднять голову от клавиш не решилась.

– Catiche, – начал он было по-французски, но получилось так искусственно, и он решил продолжить на русском, – Катя, – сказал он, так нежно, как только мог.

Она подняла на него свои большие глаза, в которых читался испуг, но потом резко встала, громко закрыла клавиши и вновь посмотрела на него, но уже с мягкой игривой улыбкой на лице.

–Вы никогда не называли меня раньше. Есть особый повод?

–Да, я право не знаю, как начать.

Катя ловко вышла из-за инструмента и оказалась совсем рядом с Новосельцевым.

–У Вас такое глупое выражение лица, бут-то вы собираетесь сказать, что любите меня?

После такой дерзкой провокации с губ могло сорваться лишь одно слово.

–Люблю, – тихо произнес Новосельцев, – больше жизни, Катенька, – он поднес ее руку к щеке, – Решайте же мою судьбу.

Катя руки не отдернула, она с трудом сдерживала улыбку на своем лице и чувствовала себя в эту минуту словно генерал, выигравший сражение. Дерзость, которую подсказала на днях маменька, удалась. Иного пути растормошить этого нерешительного увальня, как называла Владимира Аграфена Григорьевна, она не видела.

–Тут и решать нечего, – девушка смущенно опустила глаза в пол.

И вот уже несколько дней, Владимир не помнил себя от счастья. Он летел в Москву, привести все дела в порядок и известить всех родных и друзей. Свадьба назначена была на январь.