Читать книгу Мороз&Ко - Ксюша Павлушина - Страница 2

Окрестности Великого Устюга

Вотчина Деда Мороза

Большой уютный зал с бревенчатыми стенами освещало множество толстых восковых свечей и высокий камин с потрескивающими, объятыми пламенем, сосновыми поленьями. Массивная «рогатая» люстра, свисающая с потолка так низко, что обычный человек едва ли прошел бы под ней не пригнувшись, ковры со славянскими мотивами и массивная деревянная мебель делали зал похожим на охотничью заставу, только шкур убитых животных не хватало для полного соответствия. Маленькие окна содрогались от храпа, больше похожего на волчий рык, разносившегося, наверное, на всю округу, далеко за пределы вотчины.

Большой пузатый дед, одетый в широкие красные семейники до колен и полосатую майку-тельняшку спал прямо в своем кресле-качалке перед камином. Густые усы раздувались от каждого выдоха, куцая, будто выщипанная седая борода мирно покоилась на широкой груди, возвышаясь совсем тонким, в несколько волосков, концом на животе.

Массивная рука с огромной кружкой повисла, разлив на пол остатки недопитого кваса. Разморило старика у огня – сам не заметил, как задремал.

Дверь залы распахнулась, и в проеме показался молодой мужчина, одетый в стильный красный пуховик, такую же красную шапку с маленьким помпоном на макушке, синие джинсы и красные кроссовки на меху. Обеими руками он держал за плечом большущий мешок, набитый до самых краев.

– Дед! – пробасил мужчина и грохнул мешок на пол, отчего дедушка подскочил, хрюкнув и тут же закряхтев от резкого движения.

– Кто такие? Я вас не звал, идите… – забурчал он, с трудом разлепляя глаза и вглядываясь в посетителя. – А, правнучек! – дед растянулся в улыбке и кряхтя поднялся из кресла, глянул в пустую кружку, потом на лужицу кваса на полу, и разочарованно зацокал языком, греша на самого себя за оплошность.

– Я, значит, приехал, иду довольный на почту, с тобой поздороваться, с письмами помочь, а там аврал какой-то! Мама в запаре, ничего не успевает, мечется туда сюда – письма фасует, уже совать некуда – все полки и столы завалены! Сказала, ты даже не брался почту разбирать, ни одного письма не прочел! Ты чего, Дед?! Заболел что ли? – Мужчина выдохнул, стянул шапку и вопросительно уставился на старика.

– Ты проходи давай, чего в дверях окопался. Кваску? – Дед прошаркал к массивному дубовому столу у окна, отвинтил краник на бочонке, налил квас в свою кружку, затем во вторую.

– Не хочу, – буркнул мужчина и подтащил мешок к старику, приподнял и снова бухнул его на пол перед ним. – Вот, принес сюда твои письма, тут всего малая часть. Мать сказала, ты из дома не выходишь.

– Отчего же не выхожу? Еще как выхожу – оленей покормить, в баню хожу, снежочку малость намел вчера… или, погоди, позавчера… или нет… так… – Дед почесал затылок, вспоминая.

– Видел я твоих оленей… лучше бы не видел. Куда коней дел? И вообще, чего это с тобой, а, Дед? Заболел, спрашиваю?

– Я, сынок, не заболел. Я – устал. На пенсии с этой зимы – о как!

– Ты – где? – мужчина засмеялся, но не получив отклика от старика, с озабоченным видом склонившегося над камином, чтобы пошуршать в дровах кочергой, снова посерьезнел.

– Все. Я в отставке. Хватит с меня ваших этих писем, подарков, гастролей с тройкой по стране и всего такого прочего. Ус-тал. Ясно?

– Ясно. А кто за тебя этим будет заниматься? Дети без тебя – как?

– А вот ты и займись. Молодой, прыткий, вон как мешком по полу бацаешь – силушки поднабрался в Московии своей. Вот и займись, внучек.

Дед снова провалился в любимое кресло и хлебнул из кружки, не моргая глядя на угасающий в камине огонь.

– Ты чего городишь-то, Дед? Какой из меня Мороз? – мужчина издал нервный смешок и аккуратно прошел в зал, коснулся дедушкиного плеча, – давай, говорю, поднимайся и пошли на письма отвечать. Я сюда, по-твоему, зачем приехал? Помогать. Вставай, Дед, а?

–Нет, Ванька, подбирай свой баул и тащи обратно. Не надо мне тут этой макулатуры. Надоело. – Даже не взглянул на правнука, продолжая пялиться в камин.

– Макулатура?! Слышали бы тебя сейчас дети… Ну, Дед, ну, даешь… Давай-ка, отоспись сегодня, а завтра как проснешься, сразу за письма, идет? – Иван не терял надежды.

– Идееет… – протянул Дед.

– Вот и отлично!..

– …Идет отсюда Ванька вместе со своим мешком макулатуры!

– Тьфу ты, етить тебя! Ладно, я уйду, только ты не думай, что я отстану. Не для того я приехал, понятно? Завтра приду и расшевелю тебя старого!

Дед что-то невнятно пробурчал, допил квас одним большим глотком, смачно рыгнул и блаженно прикрыл глаза, вытянув ноги к камину. Иван поскреб пальцами свою черную густую бороду, натянул шапку, взгромоздил мешок на плечо и вышел, хорошенько хлопнув дверью. Дед и ухом не повел, только тяжело вздохнул и засопел, погружаясь в сон.

Раздосадованный Иван вышел на улицу, бурча себе под нос недовольства. Ночь была тихая и безветренная, и он удивился, когда перед его носом образовался мощный снежный вихрь, налетел на него, поглотив белым ураганом. Снежинки будто превратились в осколки стекла. Со стремительной скоростью они кружились вокруг и хлестали по лицу. Иван закрылся руками и упал на колени, пытаясь защититься от неведомой силы.

«Зависит от тебя… » – различил он слова в свисте снежного урагана.

«Тебе решать…»

– Что решать? Кто ты? – выдавил он из себя, оторвав от лица руки, и попытался вглядеться в живую снежную стену перед глазами. Но также внезапно как началась, буря утихла, не дав ответа. Словно ему все привиделось. Только глубоко в душе, в самом тайном местечке, скрытом даже от самого себя, зародилось нечто чужеродное, темное, запретное, протягивающее в голову щупальца черных мыслей.

Вся вотчина содрогнулась. Подпрыгнув от неведомой силы, встряхнувшей землю, с камина брякнулся на пол стеклянный снежный шар и разбился, разлился сверкающей блестками лужицей. Снеговик, много десятков лет спокойно живший в шаре, испуганно заметался по полу, выпучив глаза-угольки и в панике хватаясь за морковный нос.