Читать книгу От библейских древностей к христианским - Л. А. Беляев - Страница 4

Археологические свидетельства событий ассирийского нашествия многочисленны и разнообразны (Мерперт 2000, сн. 313); отметим лишь некоторые из них. В Иудее период борьбы с Ассирией отмечен резким усилением фортификационной активности и созданием новой, грандиозной системы водоснабжения Иерусалима при Езекии (722/716–686 гг. до н. э.), а в Лахише, Тимне и Гезере – слоями пожаров и разрушений. Следы разрушений в Израиле и Иудее, которые связывают с событиями 734 г. до н. э., четко представлены в ряде городов, особенно в Мегиддо (IV слой), Асоре (V слой) и Самарии. Последняя была на отдельных участках полностью разрушена (документируется даже выборка камней из фундаментов укреплений и построек царского квартала, которые, очевидно, сравняли с землей). Вокруг вершины сохранились казематные стены (поскольку город стал одним из центров подчинённой Ассирии области), но массивные постройки, примыкавшие к ним изнутри, уничтожили: на их месте возникли сооружения с совершенно иным планом. Столь же резко сменилась керамика: в перекрывающих слоях находят формы, ранее чуждые Палестине, но близкие ассирийской керамике г. Нимруд, т. н. «ассирийской дворцовой керамике», вообще многочисленной на памятниках Северного Израиля (Тель Дор и др.) (см.: Мерперт 2000, с. 307; Kenyon, 1979, р. 28).

Отдельные следы присутствия ассирийцев в виде находок эпиграфического характера (стел с клинописными текстами) и разнообразных артефактов (от типичных ассирийских саркофагов до печатей с ассирийской иконографией) рассеяны практически по всей Палестине, до Раббат Амона на востоке, Кадеш-Барнеа и Хазевы на юге и Гуш Халава на севере. Показательны перемены в планировке (типичные «дворцовые» планы зданий и городов), архитектуре (протоэолийская капитель с горы Гризим), религиозной и бытовой материальной культуре некоторых городов Израиля (напр., Тель эль-Фара (сев.)). Постепенно обнаруживаются и памятники, непосредственно связанные с присутствием ассирийцев в Палестине: раскопанный в Рамат Рахель «дворец» с планом ассирийского типа показал, что в нем хранились значительные запасы продовольствия в сосудах, ручки которых несли штамп с изображением крылатого Солнца и надписью «лэмелех», «царское» (точнее, «царю», «для царя»); собраны 164 такие ручки. В том же дворце открыто уникальное для Палестины живописное изображение правителя-ассирийца, сидящего на троне.

Высокий уровень развития городов Филистии в пред ассирийский и ассирийский период археология свидетельствует безоговорочно. Их площадь быстро растет: у Ашдода, например, в пять раз; огромный Экрон II тыс. до н. э., к X в. уменьшившийся до незначительных размеров, вновь расцвел в VII в. до н. э., достигнув первоначальной площади (50 акров). Оба города до кон. VIII в. до н. э. сохраняли мощные укрепления предшествующей эпохи, в которых был воплощен богатый опыт ахейских предков филистимлян в области фортификационного строительства.

Филистия в ассирийский период. Исключительное значение для суждений о развитии Филистии в ассирийский период имело открытие в Экроне т. н. «Храмового комплекса 650». Это недолго существовавший и очень своеобразный «храм-дворец» (разрушен в 604 г.), где соединены черты архитектуры Ассирии, Финикии и Филистии. Огромное здание состоит, собственно, из нескольких сооружений, замкнутых общим обводом крытых коридоров, с внутренним открытым двором, обставленным с четырех сторон квадратными пилонами, и парадным колонным залом. Комплекс дал исключительно редкие, неожиданные находки. Среди них – предметы декоративного искусства Египта: амулет божества ремесла и знания, Птаха; изящно вырезанное на куске слонового бивня изображение богини или принцессы, относящееся к XIII в. до н. э. и попавшее в храм, видимо, в составе ассирийских трофеев из Египта.

Еще важнее обнаруженное на внутренней стене «целлы» храма посвящение правителя Экрона, царя по имени Ахиш/Икаусу (= «Ахеянин»? т. е. «грек») женскому божеству Птгих (Гайя? микенская богиня-мать). Благодаря этой надписи, Экрон – единственный известный из Библии город, твердо идентифицированный надписью, находящейся in situ.

В Экроне собран и другой значительный материал, говорящий о культуре, языке, верованиях его жителей в ассирийский период: здесь довольно многочисленны фрагменты керамики с депинти, среди которых встречены посвящения «богине Ашерат/Астарте», «святилищу», написанное по-финикийски число «30». О культовой практике говорят многочисленные рогатые алтарики. Исключительно интересен серебряный медальон, гравировка на котором указывает на крайний синкретизм религиозно-художественных мотивов Филистии: на нем представлен мужчина с воздетыми руками, о чем-то молящий Иштар/Астарту, стоящую на спине льва; над обоими изображен крылатый солнечный диск, полумесяц и семь кругов.

Наконец, следует упомянуть о глиняной пластике Филистии, которая представлена головками статуэток, искусно выполненных и выразительных, с несколько гипертрофированно крупными чертами лица, полностью отличных от аналогичных синхронных изделий Иудеи.

Связи Филистии с эллинским миром выражены в распространенности греческой (особенно восточногреческой) керамики позднего VII в. до н. э. и местных подражаний ей, а также в планировке укрепленных городов (крепость Мецад Хашавьяху под Ашдодом; Экрон, Тимна и др. На этом фоне выделяется большой городской центр первой половины I тыс. до н. э. на побережье южнее Газы (Кватив), огражденный массивной кирпичной стеной с прямоугольными башнями. Прилегающий некрополь дал богатый материал, сочетающий филистимские, финикийские и ассирийские черты. Предполагается, что это торговый центр обмена финикийцев, ассирийцев, филистимлян и, возможно, египтян с арабами, о чем можно судить по источникам эпохи Саргона II.

Развитие Филистии, включая распространение многочисленных кратковременных поселений, повело к заметным переменам и в местной культуре: так, традиция расписной палестинской керамики II тысячелетия до н. э. сменилась около 1000 г. до н. э. тщательно обожженной и превосходно вылощенной по ангобу красной (иногда с чёрными полосами) посудой, хорошо представленной в Экроне, его «дочерней» Тимне и Ашдоде (в последнем – от начала X (слой X) до кон. VII в. до н. э. (слой VI). В Экроне и Тимне керамический комплекс VII в. до н. э. несколько отличается, но по типу это та же местная филистимская керамика. Правительственные и ремесленные кварталы Ашдода, Экрона и Тимны свидетельствуют также о динамичном экономическом развитии Филистии. В двух последних особенно интенсифицируется производство оливкового масла, в течение VII в. до н. э. достигшее промышленного размаха: огромные «заводы» Экрона давали тогда от 500 до 1000 тонн масла ежегодно.

По-своему интересна Тимна, стоявшая на границе между Иудеей и Филистией и на протяжении первой пол. I тыс. до н. э. неоднократно переходившая из рук в руки. Это делает ее удобной для археологических наблюдений. В кон. X в. до н. э. город был разрушен (при нашествии египтян?) и не заселялся до VIII в. до н. э. Очевидно, при Осип (785–742 гг. до н. э.) Тимну отстроили как типичный иудейский город, но в том же веке филистимляне отобрали ее у иудеев. Вскоре Езекия (722–686 гг. до н. э.) завладел ею, готовясь восстать против Синаххериба, что документируется находками керамических клейм и иудейских царских печатей. Разрушенный Синаххерибом город восстановили, заново спланировали и густо застроили. Тимна, чья культура оставалась отличной от иудейской и близкой к культуре филистимского Экрона, процветала вплоть до падения при вавилонском нашествии (ок. 600 г. до н. э.).

Финикия – одно из величайших явлений древней истории – сформировалась в начале железного века на восточном побережье Средиземноморья, от горного массива Кармель на юге до сирийской границы на севере (см.: Harden 1971; Parrot Chebab Moscati 1975; Moscati 1968; Шифман 1965). Население её в основной части было автохтонно и восходило, возможно, еще к носителям культур докерамического неолита. В языковом отношении финикийцы связаны с ханаанейской ветвью западносемитского племенного массива. Не позднее IV тыс. до н. э. появились их древнейшие протогорода, а позже города-государства Сидон, Тир и Библ. Расположение в центре основных сухопутных и морских путей Восточного Средиземноморья обусловило их поразительно раннее и быстрое развитие: активные связи Библа и Египта известны в IV тыс. до н. э.; во II тыс. до н. э. можно говорить о конгломерате финикийских городов-государств, владеющих значительной сельскохозяйственной территорией на плодородных землях Приморской долины. В первой пол. Т тыс. до н. э. Финикия стала морской державой: поразительное развитие кораблестроения, ближнего и дальнего мореплавания, сопутствующие многообразие и совершенство ремесел, активность торговли обусловили абсолютное господство финикийцев на морских путях и основание колоний на побережье от Кипра до Испании и северо-западной Африки (Шифман 1965). Открытие новых земель, народов и явлений природы способствовали непрестанному расширению и обогащению мировосприятия финикийцев, созданию развитой и сложной политеистической религиозной системы. Концентрация в Финикии товаров со всех концов ойкумены стимулировала и обеспечивала быстрое внутреннее развитие системы, в том числе ее урбанизацию: города служили религиозными, административными, торговыми и производственными центрами. История Финикии и ее культуры далеко выходят за пределы рассматриваемого региона; мы ограничимся только кратким обзором финикийских памятников Палестины, где связи финикийских городов с ее внутренними частями издавна оказывали весьма значительное воздействие на обе стороны[5].

Речь пойдет прежде всего о коренной части Финикии – городах Тире, Сидоне, Библе и Арваде; о смежной с Израилем зоне между массивом гор Кармель и Рош ха-Никрой (Ахзив, Тель Кейсан, Акра, Тель Абу-Хавам); о городах узкой кармельской прибрежной долины (Шикмона, Тель Меворах, и Дор). В этих городах вскрыты очень незначительные площади, что резко сокращает возможность анализа их планировки и застройки, но отчасти это искупается богатством полученных материалов для построения керамической стратиграфии, изучения погребального обряда и инвентаря, культовой пластики, украшений и других артефактов.

В керамике выделяют три основные группы, развитие которых прослежено как в четко стратифицированных слоях самой Финикии (Сарепта, Тир, Тель Кейсан) и ее некрополях (Ахзив), так и за пределами страны, куда керамика импортировалась. Древнейшая финикийская бихромная керамика появляется в сер. XI в. до н. э., что может маркировать начало финикийской торговой активности в Филистии, Северном Негеве, на Кипре и в Египте. Незначительно изменяясь, этот вид воспроизводился на протяжении X–IX вв. до н. э. Группа т. н. кипро-финикийской керамики появляется в начале X в. до н. э.: эти сосуды покрыты красно-коричневым ангобом; по ангобу черной краской нанесен орнамент в виде горизонтальных линий и концентрических кругов; поверхность залощена. Чаши и кубки этой группы есть по всей Палестине. Этот тип орнаментации был занесен на Кипр, где имитировался уже на новых формах сосудов. Однако доминирующей группой была красноангобированная керамика. Она распространилась в ходе финикийской колонизации на Кипре, в Северной Африке, Сицилии, Сардинии и Испании. Основные ее формы – кувшины с трехчастным или «грибовидным» устьем и красно-коричневым, тщательно наложенным ангобом; тонкие изысканные чаши с пролощенными красными и желтоватыми полосами (известные как «самарийский тип»). Эта керамика, видимо, сменила в нач. IX в. до н. э. финикийскую бихромную. Кроме этих групп, финикийские керамисты производили тарные кувшины и амфоры, которые использовали иногда как погребальные урны.

Финикийская керамика в целом широко распространена в VII–VI вв. до н. э. не только в Финикии, но и в финикийских колониях вдоль средиземноморского побережья, а также в Палестине, где она служит надежным индикатором первых этапов колонизации финикийцами Центрального и Западного Средиземноморья и датирующим материалом.

Финикийском погребальный обряд первой половины I тыс. до н. э. выразительно и с многими вариантами засвидетельствован на кладбище Ахзива. Основных видов погребения два: ингумация в шахтных гробницах и кремация с помещением пепла в урну. Погребальные камеры вырубали в скале или складывали из камня; в них вели входные шахты. Тело помещали в камеру и, часто, снабжали богатым инвентарем. Иногда доступ был сквозь перекрытие, что говорит о вероятной связи камер с мемориальной постройкой на поверхности.

Кремация с заключением пепла в урну, часто амфоровидную, проникла в Палестину в кон. XI в. до н. э. (Асор; некрополи раннего железного века восточнее Яффы; Хама в Сев. Сирии). Обряд не был известен в ханаанейский период, и его появление связывают с населением, продвинувшимся в Палестину через Северную Сирию в XI в. до н. э. Воспринятый финикийцами, обряд был ими широко распространен. При трупосожжении глиняная урна с пеплом закапывалась в землю и перекрывалась каменной стелой. На каждую стелу наносили надпись с указанием имени покойного и божества, которому он поклонялся (могли изображать также символы божеств, но чаще их образы представлены барельефами на стенах святилищ). Захоронения кремированных образовывали большие кладбища со священными участками (тофет), хорошо известные в финикийской диаспоре на западе Средиземноморья (Карфаген; Мотья на о. Сицилия; Таррос на о. Сардиния, Аматус на о. Кипр), вокруг Тира и в нем самом; у города Ахзив). Именно эти последние дают информацию об ассирийском периоде, когда кремации сочетаются с ингумациями в шахтных гробницах.

Инвентарь (в основном трупоположений) многообразен и свидетельствует о богатстве финикийской материальной культуры. Это искусно и тщательно сделанные металлические, костяные, каменные украшения; печати; миниатюрные изделия; оригинальна глиняная пластика (изображения божеств плодородия; погребальные маски; сцены повседневной жизни); редко – изделия из стекла. В стиле этих изделий чувствуются египетские влияния[6]. Во второй четверти – середине I тысячелетия до н. э. судьбы финикийских городов-государств неоднократно пересекались с судьбами еврейских царств (Гельцер 1962); периодически активизировались их торговые и культурные связи; сохранялось воздействие на Израиль и Иудею финикийских культов, прежде всего культа Баала. Финикийские города (особенно Тир) участвовали в войнах, в том числе и между двумя еврейскими государствами, но они же пытались совместно с евреями противостать нашествиям ассирийских, египетских, нововавилонских полчищ[7]. События, связанные с многократными разгромами независимых финикийских городов ассирийцами в последней трети VIII в., отражены лапидарной эпиграфикой, надписями на глиняной антропоморфной пластике, на бронзовых медальонах и монетах, упоминающих имя или несущих эмблему ассирийской провинции «Суммур» («Summur»), включившей значительную часть побережья. Изменилась и религиозная жизнь Финикии: традиционный финикийский образ Астарты слился с образом Танит (надпись в храме I в Сарепте, посвященная «Танит-Асторет», VII в. до н. э.) и Изиды (под именем «Астар-Изи»).

В финикийском пантеоне появляются имена египетских богов (Эвед-Осир; Эвед-Птах; Изида, иногда изображаемая с сыном Гором-Гарпократом, и отдельные изображения Гора). Они занимают места на печатях, металлических медальонах, сосудах, фаянсовой и, особенно, глиняной пластике. Большинство т. н. «столпообразных» статуэток (их полое тело вытягивали на круге, а голову и руки лепили отдельно) изображают женщин с длинным, спадающим на плечи париком и руками, поддерживающими груди (иногда – с младенцем на руках). Редкие надписи упоминают слияние имя Танит и Астарты; встречаются изображения их символа (дельфин). Особую группу составляют статуэтки женщин с музыкальными инструментами, иногда представляющими целый оркестр (барабан, тамбурин, лира, флейта).

Эти статуэтки долго считали «идолами», то есть трехмерными образами самих божеств. Однако в последние годы выдвинута гораздо более обоснованная интерпретация их как вотивных приношений в храмы, символизирующих просьбу о помощи; как исполнение обещания, данного (ех voto) ради благополучного разрешения от бремени женщин; как выражение их благодарности высшим силам.

С упадком Ассирии побережье воспряло: фиксируется новый всплеск торговой, экономической и иной активности городов Финикии, во главе которых становится Тир. Однако, втянутый в борьбу Египта против Вавилона, Тир был вынужден признать власть Навуходоносора II (574 г. до н. э.), и новый расцвет придет в Финикию только с персидской эпохой.

Восточные царства Аммон, Эдом и Моав в VIII–VII, до н. э.