Книга, написанная ярким, образным языком, содержит многогранную информацию о пути кинематографа длиною в двадцать лет. Глубокий анализ фильмов этого периода представляет интерес как для широкого круга читателей, так и для профессионалов: кинематографистов, литературоведов, театроведов, особенно студентов, обучающихся на факультетах гуманитарного профиля.
Автор благодарит за помощь в подготовке книги к печати начальника редакционно-издательского отдела ВГИК А. А. Петрову, ведущего редактора Т. Н. Исаеву, преподавателя кафедры киноведения ВГИК В. В. Марусенкова и отдельно Алексея Владиславовича Зайцева за активную роль в работе над изданием.
Оглавление
Л. А. Зайцева. Экранный образ времени оттепели (60–80-е годы)
Художественный мир фильма (шестидесятые)
Парадоксы реальности
«Оттепель»
Обновляющийся экран
Пространство памяти
Истоки
Шестидесятники
Образ молодого героя
Авторское лицо экрана оттепели
Структура экранного монолога (семидесятые)
В предчувствии перемен
Эволюция образа героя
Роль пространства
Фильм как монолог
Образный потенциал стилевых течений
Судьба традиций
Обновление стилистики
Сюжет и речевая фактура фильма
Адаптация авторской речи массовым экраном
Жанровая конструкция кинозрелища
В ПОИСКАХ ЗРИТЕЛЯ (восьмидесятые)
Панорама перемен
Герой-представитель
Судьба архетипов экрана оттепели
Насыщение базовой модели реальными смыслами
Экранный лик генерального направления
Обновление военной темы
Традиционная тематика в контексте 80-х
Новое поколение на экране
Время протеста
«Последний герой»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Отрывок из книги
Экран середины 50-х – 60-х годов максимально выразил духовное – эмоциональное, интеллектуальное – состояние общества.
Кинематографу стало, кажется, тесно в собственном пространстве, обозначенном рамками проекции. Его голос слился со звучанием поэзии, тональностью театральных подмостков, азартом обновления классических традиций, яркостью фотозарисовок обыденной жизни… Характер искусства первых лет оттепели отразил уникальную ситуацию – предчувствие перемен, надежды на их осуществление. Новые приоритеты вывели на ведущие позиции личность творческую.
.....
Отбирая реалистические детали, выстраивая из них цепочку иносказательных смыслов, автор акцентирует потаённый от поверхностного взгляда глубинный текст, связующий обычные предметы. И на экране, отсвечивая одно в другом, все эти означения обнаруживают совпадение, незримое на первый взгляд родство. Именно ему назначено солировать в зрительском осмыслении происходящего.
Так, папа явно пытается поучать молодых. Однако его поношенный халат и «партийные» слова резко диссонируют с настроением вернувшихся с майских улиц. Стоя посреди захламлённой комнаты, под звуки никому не нужной пионерской песни, отец к тому же, будто в кокон, обёрнут статьями «Правды», глядящими со стен, подготовленных к оклейке обоями… (К слову, в предшествующей «Заставе Ильича» картине у М. Хуциева тоже есть покрытая газетами стена, когда два Фёдора приводят в порядок комнату перед женитьбой Фёдора старшего. Но больше этот кадр ровно ничего там не значит…) На этот раз в документальную последовательность действия откровенно погрузилась мифологическая триада.
