Читать книгу Гномский клад - Л. Дж. Бэзил - Страница 2

Она пришла к себе домой.

В селе был праздник громовой —

Гуляли двое именин.

Их дом стоял вдали один

За краем самого села.

Отсюда с круглого холма

В ту сторону лесистых гор

Был виден каменный забор

И домиков опрятных ряд.

Разбросанных, как говорят,

Как россыпь между двух вершин,

В садах, цветущих меж долин.

Как улей, ихний дом шумел.

Готовилось немало дел:

Сготовить завтрак, развести

Всех тварей, что еще с зари

Все ждали очередь свою;

Еще, как будто на беду,

Торговец в двор соседний там

Приехал к здешним господам

И много всякого привез…

Но главное – предмет всех грез —

Был сельский праздник на уме.

Все девушки, луна к луне,

Себе готовили наряд

И хвастались им всем подряд.

Как тут о долге не забыть?!

Алиса же, что говорить,

Средь дел своих все занята

Лишь встречей утренней была.

Она видала бедняков.

Семья давала часто кров

Приезжим будто бы каким.

Или бедняк, иль дворянин,

Иль проезжающий купец —

Здесь каждый находил венец

Дневного долгого пути —

Опрятней дома не найти,

Что был тогда в деревне их, —

И много, много молодых

Иль старых степенных гостей

Езжали к ним, уж чтоб верней

Назавтра свой продолжить путь

На юг или… куда-нибудь.

Но этот… этот был не прост.

Прошел он мимо. Статный рост

И взгляд и говор выдавал

В нем не того, чтобы искал.

Про лес не знал он. И пути

Не ведал, чтоб куда идти.

Он будто как бродяга шел.

Из тех, кто, сведав в жизни зол,

Идут по миру как хотят,

Куда пред них пути лежат.

Но путь он свой уже имел.

И дева, средь домашних дел

Все думала она о нем.

Так в ясном небе дальний гром

В горах по временам звучит,

И горец каждый обратит

Внимание на то мельком —

Хоть стихнет, может, гром потом.

Но праздник – манна для сердец.

Забыт и строгий их отец

И добрая забыта мать —

Теперь одно лишь – танцевать!

С обеда и аж до зари.

И здесь усталости не жди,

Из сил хоть выбьешься – вставай —

И ног своих не узнавай —

Им дай самим пуститься в пляс.

О, что за прошлый, дивный час,

Когда все танцевать могли,

И было вдоволь всем еды,

Улыбок, молодых людей —

Чтоб праздник был-то веселей,

Красавиц здешних и подряд

Кричащих среди них ребят.

Веселье всем на целый день.

Где ж вспомнишь тут про сон, про лень,

И про обязанность свою —

Быть дома точно ввечеру

И матери своей помочь?

Ведь каждый танцевать не прочь,

И список длинный предстоит

Из тех, кто в очередь стоит

С Алисой танцевать моей.

Ведь не было из всех милей

И краше девы, чем она.

При ней всегда была гурьба,

И была всех она смелей,

Как звонкий, страстный соловей.

Но очередь приспела вдруг.

Глядит она, а в ихний круг

Средь незнакомцев, что из сел

Пришли на праздник в ихний дол,

Средь них тут бородач пришел.

Вот грозный вид! На что ему

Гулять по ихнему селу,

Когда как царь он предстоит —

Такой имел надменный вид.

Одет он как охотник был.

За четверых и ел и пил.

Оружия хоть не имел —

Никто такого не терпел

На сельских праздниках, – но он

Ни мало был тем не смущен,

И дерзкий взгляд да и кулак

Для ссор всем были добрый знак.

Он был и весел и сметлив.

Любил он танцев, знать, порыв

И хлопал, по столу стуча,

Когда там кто-то кренделя

Выделывал одной ногой

В веселье шумном пред толпой.

И юношей он подгонял.

Хоть здесь его никто не знал,

Но рады все ему были.

Манеры грозные свои

Не прятал он, хоть и хотел.

И будто, по природе смел,

Намеренно желал он знать,

Не будут ли отсюда гнать,

Иль примут, как он сам таков.

В один из шумных тех кругов,

Когда оркестр объявил,

Что ныне выбился из сил

И передышка им нужна,

А танца все же шла стезя,

В кругу сам оказался он.

Последний был уже прогон,

Против Алисы он тут встал.

Ей руку запросто подал,

Ее желая повести.

Глаза не в силах отвести,

Улыбки не сумев сдержать —

Так танец волен всех сближать, —

Она вмиг руку подала.

Толпа двоих их понесла,

И закружился хоровод.

За чередом там шел черед,

И богатырь так танцевал,

Что каждый бы его признал.

Но вот закончен танец. Он

Отвесил девушке поклон,

На шага два к столу ступил,

Жбан целый пива осушил,

Все отдуваясь и смеясь,

Затем, еще раз поклонясь,

Он взглядом всю ее обвел

И вспять среди толпы пошел.

И дома вот, у очага,

В каком-то странном сне она.

Как будто видит пред собой

Двоих, сокрытых за толпой.

Один из них – судьбы чудак,

Упрям и весел, как простак,

Лишь только взгляд его глубок

И он как будто одинок.

Второй – любимец всей толпы.

Из тех, кто знать не знал Судьбы,

За горло он ее берет,

Как утку дохлую трясет.

Могуч как истый великан,

Гуляка и в пирах буян,

Порою смотрит словно вор,

Но щедр и (бог мой!) вот танцор!

И так два образа, они

Среди вечерней тусклой мглы

Пред нею словно как сошлись,

Две фурии переплелись

И воплотилися подряд,

И вот пред ней они стоят.

Был вечер. Праздник среди гор

Уж шел к концу. До этих пор

Звучали песни из села —

Там распивали все до дна

Бесценный вкусный местный эль;

И возвращались с тех земель

В свои дома и очаги

Уже одни лишь старики,

Те, кто сидеть до ночи мог

И вспоминать историй слог.

Алиса дома уж была.

Домашние ее дела,

Все переделаны теперь,

Ушли за праздничную дверь,

И братья, сестры спать легли.

На улице в тумане шли

Кто из гостей к себе домой.

И говор песенки ночной,

Нетвердым голосом припев,

И то прощанье нараспев,

Что их язык родной дарил,

Прощаясь, каждый говорил.

Но наконец-то стихло все.

И шумное, как рой, село,

Помедлив, стало засыпать.

И приготовлена кровать

И девушку средь всех ждала,

Она уже и к ней пошла,

Усталость, сон не в силах скрыть,

Как тут… но что тут говорить,

Вдруг голос вспыхнул роковой,

И встала будто пред стеной

На месте самом тут она.

В объятьях сладостного сна

Вдруг вспомнился ей ранний час,

Свирели звонкой нежный глас

И незнакомца странный вид.

И речь ее! И вот забыт

За вечеринкой удалой,

Голодный, бедный и простой,

Уставший путник здесь в горах.

И что ж? – «С улыбкой на устах

Пустился, верно, дальше в путь».

Но не могла так обмануть,

Как не надеялась она,

Алиса в этот час себя.

Она ведь знала. Ей шептал,

Какой-то голос предвещал,

Что путник сам ее же ждет,

Когда она к нему придет.

Он ждет, а вот уж поздний час!

Ложиться бы сейчас как раз,

А не за мост куда идти.

«Сошлись же наши вдруг пути!

И как же я могла забыть!» —

Она шептала, но корить

Себя девица не могла —

На месте этом ни одна

Себя б не стала укорять —

Ведь любят все потанцевать.

В окно взглянула – там все ночь.

«Мужчина-то идти охоч,

А я же – женщина… пойду».

Озорство было, на беду,

Одним из девичьих грехов.

«Что ж тут такого – край – не нов,

Я каждый холмик знаю там.

Бегом по двору, к воротам,

Там по дороге, холм и мост,

А дальше путь как с лампой прост;

Опушка, роща и ручей,

Скалы отрог от давних дней

И место, да, поляна там.

Чрез четверть часа я уж там,

Проверю все, бегом домой —

И долг на том избавлен мой».

Сказать по правде, как на грех,

Из тамошних красавиц всех

Алиса всех скромней была.

Хоть и нарядна, весела,

Но отличалась добротой,

И нынешний поход-то свой

Она затеяла к тому,

Что думать ей невмоготу

Про путника уж было там.

Себя так вверив небесам,

Собрав вокруг какой еды,

Уладив все без суеты,

С оттенком легким озорства,

Она пустилась прочь с крыльца —

Пересекла пустынный двор,

Собаки с визгом до опор

Хозяйку дружно провели,

И дальше бы так с нею шли,

Но девушка на риск и страх

Пошла сама. Уж в облаках

Взошла луна. Сошел туман,

Когда девичий тонкий стан

В прозрачной горной скрылся мгле.

Овчарки вслед за нею две

Ее следили из щелей

И ждать легли ее скорей.