Читать книгу Защитник с того света. Мистический дневник - Л. Эбигейл - Страница 6

– Пора! Сегодня едем ставить тебе защиту! Собирайся, – мастер позвонила ранним утром.

– Отличная новость!

Я, весьма обрадованная, вдруг разволновалась и начала метаться по квартире, чтобы быстро привести себя в порядок.

И вот мы въехали на территорию огромного городского кладбища.

Все в нашей жизни идет своим чередом от рождения и до смерти. На кладбище нас встретила звенящая тишина – здесь больше нет места для суеты. Кладбище требует уважения, уравновешенности и в то же время эмоциональности, трепетности.

Большинство людей в силу ограниченности сознания воспринимают кладбище как конечный пункт. Для среднестатистического человека смерть, похороны, могила – это точка невозврата, грань, за которой ничего нет.

Почти все боятся умереть. Ведь человек воспринимает смерть как неизвестность, потерю контроля над своим телом. Для нас тайна смерти – непонимание и нехватка информации о возможном продолжении жизни после смерти физического тела.

Когда умирают близкие, мы испытываем боль. Нас научили, что смерть приносит горе, но мы достоверно знаем, что смерть приносит горе именно близким покойного. Мы не задаемся вопросом, каково самому покойному, предполагая, что ему уже все равно. И мы страдаем. От любви, от невозможности физического контакта с любимыми людьми, от безысходности и собственного эгоизма.

Кладбище можно сравнить с чашей, наполненной до краев горем, душевными терзаниями и слезами по ушедшим родным и близким. Но ведь это сравнение – одна сторона медали, то, что мы видим с первого взгляда, что сопоставимо с уровнем развития нашего сознания. То, что заложено стереотипами, что мы готовы принять и переработать нейронами несовершенного головного мозга.

Мы приходим на кладбище, принося с собой страдания, горе, слезы. Мы ищем утешения на могилах наших любимых. И часто не замечаем, что уходим с кладбища опустошенные, но и умиротворенные, обретшие душевное равновесие. Мы не задумываемся над процессом и не замечаем результата.

Перед моим взором предстают ряды могил, укутанные в белые снежные покрывала. Этот пейзаж, лиричный, монохромный, разбавляют яркие венки и одиноко лежащие цветы.

Становишься невольным свидетелем гармонии природы. Невольно начинаешь чувствовать острую потребность в умиротворении. Наверное, именно в этом месте приходит понимание закономерности мироздания.

Написанные выше абзацы кажутся весьма уместными для кладбищенской зарисовки, несмотря на некий пафос. Думаю, что именно так написали бы в книге с философско-эзотерическим уклоном. Но у меня все иначе. Реальность кладбищенских будней предо мной предстала совсем с иной стороны.

Итак, мы приехали в пункт назначения после полудня. Проехав через кладбищенские ворота, мы вышли из машины.

– Нужно поздороваться с тонким миром, – единственное, что сказала мне Мастер. И она трижды поклонилась на три стороны, приветствуя «жителей» этого обиталища.

После приветствия мы вновь сели в машину и медленно поехали по кладбищенской дороге в поисках свежезахороненных могил.

Мастер прервала сосредоточенную тишину в машине:

– В идеале нам нужно было найти похоронную процессию, ведь только так можно было быть уверенными в сегодняшнем погребении.

– Хорошо, будем искать, – ответила я.

– Поедем туда, куда тебя потянет, – Мастер начала волноваться.

И вот мы проезжаем ряд за рядом, квадрат за квадратом. И оказываемся в самой глубине кладбища. Ни одних похорон, ни одной процессии. И в одном из рядов мы видим свежевскопанную могилу под захоронение. Но мы приехали рано.

Разочарованные, мы решили вернуться к воротам.

– Будем ждать здесь. Похоронную процессию мы не пропустим.

И Мастер стала наблюдать за въезжающими машинами.

Время шло. Наконец въехал катафалк в сопровождении одной машины. Возможно, это покажется кощунственным, но я обрадовалась.

Гроб установили для прощания рядом с могилой. Когда катафалк отъехал, мы увидели, что возле гроба стояла женщина средних лет, ее придерживал за талию мужчина примерно одного с ней возраста.

– Скромные похороны. Только самые близкие. Возможно, пожилая женщина, – предположила Мастер.

– Но мне так хочется, чтобы моим защитником стал мужчина! – я была расстроена.

Наблюдая за похоронной процессией, я углубилась в свои мысли. Мне очень хочется, чтобы моим защитником стал мужчина. Только мужчина приоткроет тайну логики, рациональности и последовательности. Для меня это был бы идеальный вариант! Я вкладывала в понятие защиты очень много, но самое важное – стать скрытой от воздействия людей, чьи помыслы далеки от чистых и светлых. Я знала от Мастера, что пол защитника не имеет никакого значения к качеству защиты, но мечты опережают мысли.

Из состояния задумчивости меня вывел рев мотора приближающейся машины. В зеркало заднего вида я увидела, как на территорию кладбища почти влетел катафалк. Только катафалк.

«А где сопровождение? А почему с такой скоростью? Как можно так носиться по кладбищу? Неужели там покойный?» – у меня возник миллион вопросов одновременно.

А катафалк на скорости минимум 60 км/час понесся вглубь кладбища.

– Если хочешь, догоняй! Посмотрим, что это такое, может, могильщики не успевают вырыть яму для погребения.

Мастер ждала от меня действий.

Долго раздумывать было некогда. Я нажала на педаль газа и рванула за катафалком. Мелькали могилы. Справа от меня промелькнул знак скоростного режима на территории кладбища, ограничивавший скорость движения транспорта пятью километрами. Я краем глаза взглянула на спидометр: 60 километров! Я мчусь по кладбищу с бешеной скоростью и не могу догнать катафалк – во мне зашкаливал адреналин. Меньше всего я ожидала гонку по кладбищу, а точнее, игру в догонялки.

Катафалк скрылся за поворотом.

– Я, кажется, упустила его! – только и смогла крикнуть я.

– Да вот же он, повернул, – Мастер рукой показала на левый съезд с основной дороги.

Если основная дорога на кладбище была вычищена почти до асфальта, то после съезда с нее были ухабы и кочки. И вот пред нами предстает картина: катафалк, не снижая скорости, съезжает с основной дороги и начинает подпрыгивать на всех неровностях. При этом задняя его часть прыгает так, что машина становится похожа на трамплин в бассейне.

– Какое жуткое зрелище! Зачем они так несутся?!

Я пребывала почти в состоянии шока.

Метров сто катафалк активно прыгал и наконец остановился. Вот мы и приехали. По воле случая или согласно продуманному кем-то плану, мы оказались у ямы-могилы, которую нашли изначально. Но мне было не до рассуждений, я, не отрываясь, смотрела, как задние дверцы машины открылись и оттуда два могильщика достали гроб с покойным.

Случилось то, чего я никак не ожидала. Более жуткого зрелища, точнее жалостливого, я не видела в своей жизни, побывав на десятках похорон.

Эмоции захлестывали. Мое сердце разрывалось от жалости к человеку в гробу.

– Как так! Они совсем с катушек слетели! Мало того что его никто не хоронит, зачем они так издевались над покойным по дороге? – моему возмущению не было предела.

Даже Мастер, видевшая гораздо больше, чем я, сидела, ошарашенная происходящим.

– Наверное, покойный очень торопился, – промолвила она.

Гроб тем временем поставили на подставки для прощания. Могильщики сняли головные уборы, молча постояли две минуты, закрыли гроб и понесли к могиле.

Я сидела в машине, со слезами на глазах наблюдая за скромной процессией, состоящей только из могильщиков, отсутствием кого-либо для прощания с покойным, и все еще боролась со своими эмоциями. Из этого состояния меня попыталась вывести Мастер:

– Ну вот, двое похорон. Тебе судьба дает право выбора. Тебе выбирать, кто из них станет твоим защитником.

Я встрепенулась и подумала: «Да, ведь мы и правда приехали делать защиту». Но эта ситуация напрочь выбила меня из колеи.

– Выбор – это хорошо, но я не знаю, кого выбрать. Ты же знаешь, что мне хочется, чтобы это был мужчина, а мы не знаем, кого сейчас хоронят и кого похоронили до этого.

Я была в замешательстве.

– А давай подойдем к могильщикам и узнаем, – предложила Мастер.

Мы вышли из машины и стали пробираться по рядам к могиле, где закапывали человека, к которому, кроме чувства щемящей жалости, у меня ничего не было.

Процесс почти завершен. Могильщики уже накидали весьма приличный холмик и стали устанавливать именную табличку. Именно в этот момент мы с Мастером и подошли к ним.

– Почему с ним никто не прощается? – задала вопрос одному из могильщиков Мастер.

– У него никого нет, – услышали мы в ответ.

Во время этого скромного диалога я изо всех сил пыталась рассмотреть надпись на табличке.

«Ура! Мужчина! Его зовут Вячеслав. Он старше меня всего на восемь лет. Мечты сбываются! Мой защитник будет Мужчина!» – мысли проносились у меня в голове.

Радость и жалость – своеобразный компот эмоций. Радость на кладбище – это нонсенс для большинства людей, но я была рада и даже не пыталась это скрыть.

Мы с Мастером вернулись в машину и стали ждать завершения похорон того, чье имя стало известно – Вячеслава. Долго ждать не пришлось – ни слез, ни прощаний. Могильщики быстро и слаженно выполнили свою работу. Теперь нам нужно выполнить свою.

Катафалк уехал. Мастер спросила меня:

– Ты выбрала?

– А кого выбрала бы ты? – задала встречный вопрос я.

Мастер немного подумала и ответила:

– Я осталась бы и провела обряд здесь.

Мне вполне было этого достаточно, так как мнение Мастера было для меня важным аргументом, да и к тому же я уже точно знала, что здесь похоронен мужчина.

Мастер взяла из машины необходимые атрибуты для обряда, и мы направились к могиле моего будущего защитника.

Пока мы шли, Мастер меня инструктировала:

– Встанешь сбоку могилы, ближе к изголовью, и будешь стоять молча. После завершения обряда, не оборачиваясь и так же молча, пойдешь к машине. Поняла?

– Да.

Мы были уже рядом с могилой. Я сделала так, как велела Мастер, то есть изобразила из себя почти оловянного солдатика.

В этот волнующий момент я жила только верой в правильность принятого решения. Я стояла и думала, что именно сейчас меняется ход моей дальнейшей жизни. Что после постановки защиты мне станет спокойно. Я буду уверена в завтрашнем дне. Смогу заниматься любимым делом, и никакие завистники и враги мне не смогут строить козни.

Мастер начала обряд. Послышалась ее четкая речь и властный голос. Этот монолог вначале не имел ко мне никакого отношения, я попыталась вслушаться, но слова казались такими далекими и незнакомыми, что мое восприятие выключилось. При этом почти сразу мною были потеряны ощущения времени и пространства.

Сколько длился обряд, я не знаю, но в какой-то момент мне показалось, будто неведомая сила схватила меня за руку. Дикий холод пронзил ладонь, пальцы окоченели. По руке побежали мурашки. Мелькнула единственная мысль, что у меня обморожение. Искать какие-либо объяснения было весьма несвоевременно. Со всех сторон на меня дул пронизывающий ветер. Дискомфорт положения вкупе с ответственностью момента в месте, которое не терпит ошибок, вынуждали меня, несмотря на все «прелести», стоять как вкопанной рядом с незнакомой могилой, ожидая завершения обряда. Шквал эмоций, переходящий во внутренний трепет, обуревал меня.

– Иди к машине, – скомандовала Мастер.

Я безропотно исполнила требование.

– Не оборачивайся! – напомнила она.

Способность к мыслительной деятельности постепенно возвращалась ко мне: «Обряд закончен! С сегодняшнего дня я под защитой!»

Как бы это ни парадоксально звучало, пребывая на кладбище, я была практически счастлива! Все случилось, как мне того хотелось: длительное время я мечтала о том, чтобы моим неотступным хранителем, защитником и рыцарем стал мужчина, желательно немногим старше меня! Мне не хотелось ворчливости, нравоучений, солидного жизненного опыта от человека, которому за семьдесят. Ни роль отца, ни роль дедушки в защитнике меня не привлекала. Мне хотелось быть с ним на равных. Мне нравилось думать, что небольшая разница в возрасте будет способствовать лучшему пониманию друг друга. И что именно мужчина станет опорой в дальнейшей моей жизни.

Мастер выглядела уставшей, но очень довольной.

– Мы выполнили очень сильный обряд. Дело сделано, можем уезжать с кладбища, только прежде нужно попрощаться с тонкой материей. Остановись перед воротами.

Перед въездными воротами я припарковала машину. Мастер вновь вышла из машины, трижды поклонилась и попрощалась с потусторонним миром.