Читать книгу Колье госпожи де Бертлен - Л. Г. Миланич - Страница 4

Распрощавшись с Ахматбеем, и пообещав заехать к нему вечером, и оповестить о результатах расследования, Владимир Александрович отправился на попутной коляске к полицейскому управлению, где в камере временного заключения томилась служанка Луизы Евгеньевны Ахматбей – Люси Идо.

Полицейское управление располагался на недавно переименованной Новой Исаакиевской улице, напротив бывших казарм конногвардейского полка, в шаговой доступности от «дома с арабами». В затхлом помещении приёмной за столом сидел, поскрипывая пером, дежурный городовой низшего оклада – щупленький мальчишка с круглыми очками на прыщавом носу. Воротынский подошёл к столу, стукнул тростью о пол и громко и чётко произнёс:

– Мне нужен участковый пристав Григорий Алексеевич Дронов

– Имя? – не поднимая глаз, спросил городовой.

Владимира Александровича подобный вопрос привёл вначале в замешательство, а после в недоумение. Он не ответил ничего.

– Имя? – повторил, всё также, не отрываясь от заполнения какой-то таблицы, городовой.

Ответа не последовало. Тогда городовой вздохнул, и нехотя посмотрел на Воротынского, полными равнодушия глазами:

– Вы что, сударь, глухи?

– А Вы, любезный, слепы? – спокойно отпарировал князь.

Городовой не узнал Владимира Александровича, но его тон и внешний вид заставили городового думать, что перед ним какой-то чиновник из министерства. Паренёк попытался встать, но был остановлен:

– Сидите, голубчик, сидите. Дронов у себя?

– Так точно, Ваша Высокопревосходительство – дрожащим голосом, подавившись в начале, ответил юноша.

– Благодарю Вас – Воротынский кивнул городовому и прошёл по длинному коридору, заставленному по обеим сторонам скамейками, на коих сидела самая разношёрстная публика, приведённая в сей участок по причине каких-либо неприятных обстоятельств, или же силою, за пьянство, дебоширство, или попытку кражи. Более-менее опасные субъекты покойно отсиживались за решёткой в камерах временного заключения.

Владимир Александрович вошёл в кабинет участкового пристава без стука. За столом, объятый густыми клубами табачного дыма, щедро выпускаемого из-под пышных усов, подобно какому-то тибетскому монаху, восседал с чрезвычайно деловитым выражением толстой, широкой физиономии участковый пристав Григорий Алексеевич Дронов. Когда вошёл князь, Дронов хотел было залаять на него, как на обнаглевшего просителя, вломившегося без спроса, но разглядев за дымовой завесой лицо Воротынского, которое он прикрывал носовым платком, кашляя и утирая слёзы, широко улыбнулся:

– Ба! Ваша светлость! Не прошло и месяца! Кого опять поймали? Нет-нет, не говорите, я сам догадаюсь. Вы обнаружили в подвале своего дворца банду сектантов-людоедов!

– Когда я наткнусь на нечто подобное, то, пожалуй, обращусь именно к Вам, Григорий Алексеевич – сказал, подойдя к столу, князь.

Дронов встал и протянул Воротынскому руку:

– Что же тогда привело Вас в наше учреждение?

Владимира Александрович пожал руку участкового, но от предложения присесть воздержался:

– Мне необходимо увидеть Люси Идо

– Кого?

– Люси Идо – повторил князь.

– Уберите от лица этот платок! Я решительно ничего не понимаю – с некоторым раздражением сказал Григорий Алексеевич.

– Я уберу от лица платок только тогда, когда Вы раз и навсегда вынете изо рта свою отвратительную трубку! – громко ответил ему Владимир Александрович – Мне нужна Люси Идо!

– А! Это та воровка? По делу о краже бус у княгини Ахматбей? Зачем она Вам?

– Павел Дмитриевич попросил меня найти колье. Мне необходимо с ней поговорить

Дронов махнул рукой:

– В этом абсолютно нет никакой надобности, Ваша Светлость. Мои дознаватели с ней работают, и скоро она скажет, куда задевала эти бусики

– Колье… – поправил Воротынский.

– Без разницы, Владимир Александрович

– И всё же, я должен с ней поговорить

Участковый пристав сел и сделал пару затяжек из прямой трубки:

– Дело госпожи Иду уже решённое. Говорить не о чем

– Идо. Её фамилия Идо

– Всё равно. Она воровка. А для воров закон един

– Григорий Алексеевич, я вынужден настаивать

Дронов вздохнул и вынул изо рта трубку:

– Что Вам в театре не сидится?

– Но это уже точно не Ваше дело

– Ладно, идёмте-с – Дронов встал из-за стола и вместе с князем вышел в коридор.

Они прошли в холодный, тёмный полуподвал, в котором находилось четыре большие камеры. В одной из них, вместе с громко храпящим пьянчужкой и двумя неприятной наружности господами, в рваных лохмотьях, грязных и волосатых, лежала на деревянной скамье служанка Луизы Евгеньевны. На щеке у неё был синяк, лицо отёкшее, чуть ниже губы – ссадина. Платье было порвано. От её вида Воротынскому сделалось не по себе:

– Её били?! – с ужасом, отвращением и ненавистью спросил он у Дронова.

– Откуда же мне знать? Дознание не я провожу – ответил тот, отпирая дверь камеры – Подъём!

Люси открыла глаза, и медленно приподнялась, придерживая одной рукой порванное платье. Затем, прихрамывая, вышла из камеры и встала перед Дроновым. Это была молодая девушка, лет двадцати, смуглая, черноволосая француженка, такая же, как и её хозяйка, только в сотни раз невиннее и милее, с детским лицом и глубокими, чёрными глазами. Вид у неё был до того измученный и утомлённый, что лицо не выражало никаких эмоций.

– Звери… – бросил Владимир Александрович и, взяв девушку за плечо, отвёл от Дронова – Распорядитесь выделить нам комнату и принесите туда чаю

– А икорки Вам не дать? – спросил Дронов, запирая камеру.

Владимир Александрович был возмущён поведением полицейского, и терпение его уже было на пределе:

– Ваши остроты, Григорий Алексеевич, в данный момент совершенно не уместны. Я подам жалобу в канцелярию Его Императорского Величества, по поводу чудовищного содержания задержанных. А сейчас выполняйте мои требования, если не хотите служить ночным сторожем камчатских сопок!

Слова князя несколько урезонили участкового пристава. После этого, он уже ничего не говорил, а проводил Воротынского и Люси Идо в кабинет околоточного надзирателя, коего попросили посидеть в коридоре, а буквально через пять-шесть минут Владимиру Александровичу принесли чашку свежезаваренного чая и вазочку с сушками.

– Благодарю, теперь оставьте нас наедине – сказал Воротынский, садясь на место околоточного надзирателя, городовому низшего оклада, приносившему чай.

Напротив князя, дрожа, и глядя стеклянными глазами в пустоту, сидела Люси Идо. Владимир Александрович взял свою чашку и поставил её перед девушкой:

– Пейте, пожалуйста, согревайтесь

– Благодарю – полушёпотом ответила Люси и, обхватив обеими руками фарфоровую чашку, сделала несколько маленьких глоточков.

– Говорите по-русски? – осторожно начал князь.

– Да…

Акцент был совсем неявным. Люси немного картавила. Князь улыбнулся и попытался заглянуть в её глаза:

– Как Вы себя чувствуете?

– Хорошо – отвечала девушка, не выпуская чашки из рук.

– Вас ведь зовут Люси Идо?

– Да

– Очень приятно. Я – Владимир Александрович. Могу ли я задать Вам несколько вопросов? – после короткой паузы, медленно и осторожно поинтересовался Воротынский.

– Задавайте… – ответила Люси, сделав ещё несколько глотков.

– Скажите, Люси, Вы помните тот вечер, когда у Вашей хозяйки пропало колье?

– Помню…

Владимир Александрович опёрся о стол локтем:

– А можете сказать, где Вы находились в течение этого вечера? Вы поднимались наверх?

– Да. Два раза…

– Зачем? – аккуратно расспрашивал князь.

– В первый раз – открыть каминную заслонку, а второй – по просьбе Луизы Евгеньевны

– По какой просьбе?

– Она попросила меня взять из их с Павлом Дмитриевичем спальни ключ от комнаты с драгоценностями

– А где этот ключ хранился?

Люси потихоньку оживала и взяла из вазочки сушку:

– В ящике туалетного столика

– Луиза Евгеньевна носит с собой только тот ключ, что отпирает шкатулку с колье?

– Да…

– А кроме Вас кто-нибудь поднимался на второй этаж?

Люси задумалась:

– Луиза Евгеньевна водила в комнату с украшениями госпожу Гроссо. А больше, пожалуй, никто туда не поднимался… хотя… нет, постойте… дворецкий ходил туда, точно не знаю зачем, и нянечка, когда проснулся кто-то из детей и начал плакать, ушла и больше не спускалась

– Это было уже после того, как Вы принесли хозяйке ключ?

– Да…

– Вы запирали спальню?

– Нет

– А была ли она заперта до того, как Вы ходили туда за ключом?

– Нет

– Точно?

– Определённо… – Люси взяла чашку и сделала несколько глотков.

– Скажите, Люси, может быть, кто-то из гостей вызвал у Вас подозрение?

– Даже не знаю… мне показался несколько подозрительным брат хозяйки

– Месье Дальмас?

– Да. Он ходил по залу, очень часто глядел на часы и почти не улыбался

– Чрезвычайно любопытно… – Воротынский разгладил бороду – Он не поднимался на второй этаж?

– Не уверена. По-моему нет – Люси допила чай и поставила чашку на блюдце

– Колье было большим?

– Не очень. У Луизы Евгеньевны есть и больше

– Утром Вы заходили в комнату с украшениями хозяйки?

– Да. Она приказала посмотреть, не пропало ли что-нибудь ещё

– И больше ничего не пропало?

– Нет. Я проверила все ящики. Кроме тех, разумеется, которые были заперты

– В них хранятся особо ценные украшения?

– Да…

– А ключи от них?…

– У Луизы Евгеньевны в ключнице

– Она проверяла эти ящики лично?

– При мне – нет

Князь покачал головой:

– Любопытно… скажите, сколько Вы работаете у госпожи Бертлен?

– Один год. Она – моя вторая хозяйка

Владимир Александрович молча кивнул.

Люси мяла в руках оторванный кусочек платья:

– Скажите, Владимир Александрович, что мне грозит?

Воротынский посмотрел в чёрные, испуганные, мокрые глаза девушки и сердце его сжалось:

– Не переживайте, моя дорогая. Я сделаю всё, чтобы Вы вышли отсюда в кратчайшее время

В выражении лица девушки появилась тень надежды:

– Вы верите, что я не крала колье у хозяйки?

– Я понял это, как только Вас увидел, мадемуазель

Люси улыбнулась:

– Спасибо Вам, Владимир Александрович

– Пока не за что

Воротынский встал, откланялся, вышел из кабинета и подозвал к себе стоявшего в углу с чашкой чая Дронова:

– Люси Идо переведёте в отдельную камеру, дадите ей тёплые вещи, накормите хорошенько. Завтра проверю. Только попробуйте на неё замахнуться ещё раз – все на Сахалин поедете. Ясно?

– Предельно ясно, Ваша Светлость. Только я бы на Вашем месте не надеялся. Колье украла Идо. Больше некому…

– Слава Богу, Вы не на моём месте. А свои советы извольте оставить при себе, господин участковый пристав