Оглавление
Л. И. Сараскина. Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений
Введение
Раздел I. «Нотная грамота» экранизаций
Глава 1. Литература плюс кино: обретения и потери. «Солнечный удар»
Глава 2. Литературоцентризм как позиция. Режиссер-экранизатор и музыкант-исполнитель
Глава 3. «Азбука» литературы и «ноты» ее экранных трансформаций. «Даун Хаус». «Сад». «Кориолан»
Глава 4. Картины, снятые «по мотивам и ассоциациям». «Две женщины». «Сатисфакция». «Дуэлянт»
Раздел II. Опыты трансформации слова в картинку
Глава 1. Mashap-компиляции и mashap-экранизации: «Гордость и предубеждение и зомби», «Vampire Hunter». Сиквелы, фанфики и бриколажи
Глава 2. Приключения сюжета. Вольные адаптации «Шерлока Холмса». «Кроткая» в «Клетке»
Глава 3. Национальное и универсальное. История и география «Белых ночей»
Глава 4. Перемена мест и судеб. Британские «The Paradise», «Onegin» и «The Double»
Раздел III. Раздвинуть рамки оригинала…
Глава 1. Право на вольность, или События в театре Шекспира
Глава 2. «ДУБРОВСКИЙ»: экзистенциальный кризис два столетия спустя
Глава 3. Иллюзия буквальности. Приключения «кинобесов»: «Бесы» как эксперимент и авантюра
Глава 4. Князь Мышкин в Бомбее, на курортах Гоа и в других краях. Принципы адаптации
Раздел IV. Русская литературная классика как кислород кинематографа
Глава 1. Киномания: Пушкин, Лермонтов, Гоголь – и следующие за ними…
Глава 2. Лев Толстой в раннем российском кинематографе
Глава 3. Дискуссия об «Анне Карениной»: поклонники и противники
Глава 4. «Анна Каренина» в кинематографе: от первых немых до последних звуковых
Раздел V. Вечное и злободневное русской классики – в книгах и на экране
Глава 1. Фантом раскаяния Родиона Раскольникова в киноверсиях романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»
Глава 2. Задача и сверхзадача экранизации романа А. И. Солженицына «В круге первом»
Глава 3. Балы русской литературы как территория любви и смерти
Глава 4. Бальные коллизии русских романов в экранных проекциях
Вклейка
Заключение
Отрывок из книги
Словесно-художественное творчество, имеющее огромный опыт и традиции, оказалось в высшей степени интересным для развития своего младшего собрата – кинематографа. Творческая взаимосвязь литературы и кинематографа за столетие своего существования дала отечественной и мировой культуре замечательные результаты – поучительные как для литературной практики, так и для кинематографических опытов. Столетний стаж творческих контактов дает все основания для системного, комплексного анализа уникального содружества.
Литература и кино – две самостоятельные формы искусства, обладающие своей спецификой в решении художественных задач и в средствах выражения. Соотношение литературы и кино – актуальная проблема, а не отвлеченный теоретический вопрос, так как от подходов к нему многое зависит и в практике киноискусства, и в понимании общих закономерностей развития обоих искусств.
.....
Парфен Рогожин, сын купца, на отцовы деньги покупает обувной магазин для Настасьи Филипповны Барашковой (Анна Букловская), сожительницы Тоцкого (Артемий Троицкий), ответственного секретаря совета безопасности, который платит своей наложнице большие деньги. Генерал Епанчин (Юозас Будрайтис) хочет выдать ее замуж за Ганю Иволгина (Михаил Владимиров) и дает за ней солидное приданое – три вагона тушенки, при этом она резонно беспокоится, что тушенка китайская, несвежая, просроченная. Оскорбленная в лучших чувствах Настасья Филипповна обвиняет Тоцкого: «Вы меня под Pink Floyd невинности лишили и к дзен-буддизму пристрастили. Я вас в подъезде серной кислотой оболью».
Самое шокирующее место в картине – это ее финал. Рогожин зовет Мышкина домой поужинать втроем и угощает красиво сервированным и обложенным цветами запеченным окороком. Мышкин с удовольствием ест мясо, ни о чем дурном не подозревая, потом просит разрешения навестить Настасью Филипповну, которая не вышла к ужину, в ее комнате. Навестив, возвращается и отрешенно спрашивает: «А где ее ноги?» «А что, по-твоему, мы ели?» – отвечает Рогожин вопросом на вопрос. И тут князь Мышкин спокойно и бестрепетно просит отрезать ему кусочек окорока для Гаврилы Ардалионовича Иволгина и потом несет через пески пустыни шмат сладкого и сочного мяса под троекратный слоган «Красота спасет мир», звучащий на высокой насмешливой ноте.
.....
