Читать книгу Все произведения школьной программы в кратком изложении. 10 класс - Л. Н. Гороховская - Страница 6

История создания романа «Отцы и дети»

Над романом И. С. Тургенев начинает работать в 1860 году. «Отцы и дети» напечатаны в журнале «Русский вестник» в 1862 году.

В статье «По поводу «Отцов и детей»» Тургенев писал: «… в основание главной фигуры, Базарова, легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача (он умер незадолго до 1860 года). В этом замечательном человеке воплотилось … то, едва народившееся… которое потом получило название «нигилизма».

Исследователи творчества Тургенева называют другого провинциального врача, соседа писателя по имению, в облике которого было много базаровских черт, – В. И. Якушкина. Он учился в медико-хирургической академии, работал врачом, занимался научной деятельностью, был близок к революционно-демократическому движению 60-х годом.

Итак, первоначальным толчком и материалом для художественного построения образа Базарова послужило «живое лицо». Вместе с тем, Тургенев пользовался и другими источниками, устраняя все случайные черты и отбирая всё типическое. В людях противоположного ему лагеря, которые формировались под влиянием учений лидеров демократического и либерального движения 40-х годов, он видел и признавал силу, талант и ум. Посвящение романа памяти В. Г. Белинского не было для писателя случайным. Резкие высказывания критика о «чистом искусстве», критика аристократизма также послужили для Тургенева материалом для создания образа демократа Базарова.

В образе главного героя сгруппированы черты многих людей, включая и последователей Белинского – революционеров-демократов 60-х годов. Так, А. И. Герцен считал, что черты «задора и раздражительности» появились в Базарове благодаря наблюдениям Тургенева над деятельностью Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, в какой-то степени – Д. И. Писарева, который утверждал, что человека формируют обстоятельства и …положение… в обществе. В 16 главе романа читаем: «… нравственные болезни происходят от дурного воспитания… от безобразного состояния общества… Исправьте общество, и болезней не будет».

Об источниках и прототипах братьев Кирсановых Тургенев писал: «… Н. П. – это я, Огарёв и тысячи других; П. П. – Столыпин, Есаков, Россет, тоже наши современники. Они лучшие из дворян – и именно потому и выбраны мною, чтобы доказать их несостоятельность».

Наблюдение за «живым лицом» являлось для писателя первым и необходимым условием создания вымышленного героя, толчком для появления реалистического образа.

Герои романа и их характеристика

Евгений Базаров – студент-медик, примерно 30-ти лет, разночинец. Сын полкового лекаря, увлекается естественными науками. Человек нигилистических убеждений, самоуверенный, резкий, ко многому относящийся скептически и отвергающий любые принципы. Не признает любви, искусства, считая, что все объясняется с научной точки зрения, но сам влюбляется в Анну Сергеевну Одинцову, переживая при этом тяжелый внутренний конфликт. Умирает от заражения крови.

Николай Петрович Кирсанов – дворянин, отец Аркадия, владелец имения Марьино, вдовец 44-х лет. Добрый, милый человек, романтик, любит музыку, поэзию, природу. Очень любит своих сыновей – Аркадия и маленького Митю, рожденного от простой девушки Фенечки, на которой впоследствии женится. Интересуется прогрессивными идеями, в том числе касающимися сельского хозяйства.

Павел Петрович Кирсанов – дворянин, бывший гвардейский офицер 45-ти лет, старший брат Николая Петровича, дядя Аркадия. Аристократ с изысканными манерами, бывший «светский лев» из Петербурга, гордый, самолюбивый, придерживается либеральных взглядов. Пережив в молодости несчастную любовь к княгине Р., превратился в мизантропа, поселился в имении своего брата Николая. Часто спорит с Базаровым о любви, природе, аристократии, искусстве, науке.

Аркадий Кирсанов – молодой дворянин, 23-х лет, сын Николая Петровича, друг Евгения Базарова. Закончил университет. Добрый, мягкий, сентиментальный, любит природу и искусство. Под влиянием Евгения Базарова он принимает его нигилистические взгляды, однако вскоре понимает, что эти взгляды ему чужды, отказывается от нигилизма, и общение с Базаровым на этом прекращается.

Василий Иванович Базаров – отец Евгения Базарова, отставной военный лекарь, 61 год. Простой, добрый человек. Продолжает врачебную практику, безвозмездно помогая крестьянам. Жизнерадостный и трудолюбивый, любит поговорить и пофилософствовать, в меру образован и просвещен, живет просто и скромно. Безмерно любит сына.

Арина Власьевна – мать Евгения Базарова, дворянка по происхождению, имеет небольшое имение. Очень добрая и неглупая женщина, хорошая и аккуратная хозяйка. Мнительная и набожная, сентиментально-чувствительная, трепетно любит своего Енюшеньку и очень беспокоится за него.

Анна Сергеевна Одинцова – молодая богатая вдова, 28-и лет. Красивая, умная, гордая, независимая. Душевно холодная, никогда никого не любившая, вышедшая замуж по расчету, она больше всего в жизни ценит комфорт и покой, предпочитает жить в уединении, вдали от светского общества. Симпатизирует Базарову, но после его признания в любви не отвечает взаимностью.

Екатерина Сергеевна Локтева – младшая сестра Анны Сергеевны Одинцовой, ей около 20-ти лет. Милая, кроткая, спокойная и умная, любит природу и музыку. Побаивается строгого нрава своей сестры. Впоследствии выходит замуж за Аркадия Кирсанова;

Виктор Ситников – знакомый Базарова. Сын богатого купца, стыдится своего происхождения. Человек недалекого ума, слепо подражает всему новому. Слабохарактерный и боязливый, ведет себя глупо и пошло, назойлив и болтлив в общении, мечтает прославиться. Считает себя учеником Базарова.

Евдоксия (Авдотья) Никитишна Кукшина – знакомая Ситникова, молодая помещица. Считает себя женщиной прогрессивных взглядов и борцом за права женщин. Неопрятная, любительница папирос и шампанского, Считает, что небрежность в нарядах и развязное поведение – признак эмансипации.

Фенечка, или Федосья Николаевна – молодая крестьянская девушка, около 23-х лет, мать маленького Мити, сына Николая Петровича. Хорошенькая, скромная, тихая. Не имеет образования, но хорошо воспитана, вежлива, по-женски умна и рассудительна, проста в общении, хорошая хозяйка. Впоследствии становится женой Николая Петровича.

Княгиня Нелли Р. – роковая любовь Павла Петровича Кирсанова. После разрыва с ней Павел Петрович теряет смысл жизни. Спустя много лет по-прежнему помнит о княгине.

Прокофьич – слуга в доме Кирсановых, камердинер (личный слуга) Павла Петровича Кирсанова. Ворчливый старик 60-ти лет. Отличается хорошими манерами, которые приобрел за многие годы службы у своего господина.

Петр – слуга в доме Кирсановых, служит камердинером Николая Петровича Кирсанова. Глупый и самовлюбленный человек, считает себя образованным, «усовершенствованным» слугой, только потому что умеет читать «по складам» (то есть по слогам, медленно).

Дуняша – горничная Фенечки, помогает ей ухаживать за ребенком. Веселая и игривая хохотушка, в доме Кирсановых ведет себя строго.

Краткое содержание романа

1 глава. 20 мая 1859 года на постоялом дворе барин лет сорока с нетерпением ожидает своего сына Аркадия – «молодого кандидата», который возвращается домой после учёбы в университете.

«Зовут его Николаем Петровичем Кирсановым. У него в пятнадцати верстах от постоялого дворика хорошее имение в двести душ…» и в две тысячи десятин земли.

Он, как и его брат, Павел Петрович, родился в семье боевого генерала 1812 года, грубого, но не злого человека. До четырнадцати лет воспитывался дома, в детстве получил прозвище трусишки. Он, как и брат, должен был поступить в военную службу, но сломал ногу. Отец «пустил его по штатской», «поместил в университет», из которого он «вышел кандидатом[1]» в 1835 году.

После смерти родителей он женился на дочери чиновника, бывшего хозяина его квартиры, «покинул» службу, переехал в деревню, где вскоре родился Аркадий. В 1847 году скончалась его жена Маша, «он едва вынес этот удар», хотел поехать за границу, но «тут настал 1848 год». Ему поневоле пришлось заняться хозяйственными преобразованиями. В 1855 году он отвёз сына в университет и прожил с ним в Петербурге три зимы, «стараясь заводить знакомства с молодыми товарищами Аркадия».

В мае 1859 года «мы видим его… уже совсем седого, пухленького и немного сгорбленного». В ожидании сына он вспомнил жену: «Не дождалась!». А увидев тарантас, «побежал» встречать Аркадия.

Вторая глава. Увидев сына, он «словно потерялся немного, словно робел». Аркадий познакомил его со своим «добрым приятелем, Базаровым».

Николай Петрович увидел «человека высокого роста, в длинном балахоне с кистями» и «крепко стиснул его обнажённую, красную руку, которую тот не сразу ему подал». На вопрос об имени и отчестве Базаров отвечал «ленивым, но мужественным голосом»: «Евгений Васильев». Его лицо, «длинное и худое, с широким лбом… большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвета… оживлялось спокойной улыбкою и выражало самоуверенность и ум… Его тёмно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа».

Николай Петрович с сыном поместились в коляске, Базаров «вскочил в тарантас», и «оба экипажа покатили».

Третья глава. В разговоре отца и сына выясняется, что Николай Петрович ждал Аркадия примерно пять часов, узнав об этом, тот «звонко поцеловал отца в щеку». Аркадий рассказал о своей дружбе с Базаровым, который занимается «естественными науками» и будет «держать экзамен на доктора». Отец поведал о своих «хлопотах» с мужиками, которые ему «не платят оброка», о наёмных работниках, у которых «настоящего старания» нет. Они проезжали по местам, «которые не могли назваться живописными». Более всего поразила Аркадия убогость крестьянской жизни: «деревеньки с низкими избёнками под тёмными, часто до половины размётанными крышами», «покривившиеся молотильные сарайчики», «зевающие воротища возле опустелых гумен» и «церкви … с наклонившимися крестами и разорёнными кладбищами».

«Сердце Аркадия понемногу сжималось»: «Нет, не богатый край этот… нельзя ему так оставаться, преобразования необходимы… но как их исполнить, как приступить?..»

А ещё Николай Петрович рассказал сыну о переменах, которые произошли в Марьине: о том, что у него живёт Фенечка. При этом он покраснел, а Аркадий, «наслаждаясь сознанием собственной развитости и свободы», успокоил отца и подумал: «В чём извиняется!»

В то время, как Аркадий наслаждался весной, которая «брала своё», а Николай Петрович цитировал строчки из «Евгения Онегина» о весне, Базаров попросил у своего приятеля спички и передал ему «сигарку», которую Аркадий «немедленно закурил», так что не курившему Николаю Петровичу пришлось «отворачивать нос». Вскоре они приехали в Марьино, «по крестьянскому наименованью, Бобылий Хутор».

Четвёртая глава. «Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать господ». На замечание хозяина, что «надо теперь поужинать и отдохнуть», Базаров произнёс: «Поесть, действительно, не худо» и «опустился на диван».

В это время в комнату входит «человек лет шестидесяти, беловолосый, худой и смуглый, в коричневом фраке с медными пуговицами и в розовом платочке на шее» – слуга Прокофьич, который «как бы с недоумением» берёт в руки «одежонку» Базарова и, «высоко подняв её над головой», удаляется.

В следующее мгновение в комнате появляется «человек среднего роста, одетый в тёмный английский сьют, модный низенький галстук и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов». На вид ему сорок пять лет, «лицо его, желчное, но без морщин… словно выведенное тонким и лёгким резцом, являло следы красоты замечательной… Весь облик… изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое… исчезает после двадцатых годов». Он подал племяннику «красивую руку с длинными розовыми ногтями», трижды поцеловался с ним, «то есть… прикоснулся своими душистыми усами до его щёк» и проговорил приветствие. Базарову же руки не подал, «даже положил её обратно в карман».

После ухода Аркадия и Базарова он обратился к брату с вопросом: «Кто сей?» По всему было видно, что «приятель Аркаши» ему не понравился.

Во время ужина Базаров «ел много», Николай Петрович рассказывал о своей фермерской жизни, а Павел Петрович «похаживал» по столовой и изредка произносил какое-нибудь замечание.

После ужина Базаров заговорил о Павле Петровиче: «… чудаковат у тебя дядя… Щегольство какое в деревне… Ногти-то… хоть на выставку посылай!» и после обещания Аркадия рассказать историю дяди добавил: «Архаическое явление!» А вот отец приятеля ему понравился: «славный малый», только «стихи напрасно читает», не разбирается в хозяйстве, «но он добряк». Молодые люди скоро заснули.

Не спали в доме два человека: Павел Петрович, лицо которого было «сосредоточенно и угрюмо», и Фенечка, наблюдавшая за сном своего ребёнка.

Пятая глава. На другое утро Базаров осмотрел хозяйство Кирсановых и отправился на «болотце за лягушками». На вопрос мальчика, для чего они ему, ответил: «…я лягушку распластаю да посмотрю, что у неё там внутри делается» и объяснил, что он доктор и опыты над лягушками помогут ему лечить людей.

В это время между отцом и сыном происходит разговор о Фенечке, после которого Аркадий идёт к ней «познакомиться» и, вернувшись, пеняет Николаю Петровичу на то, что тот не сказал ему про брата: «Я бы уже вчера вечером его расцеловал, как я сейчас расцеловал его».

Павел Петрович к утреннему чаю пришёл одетым «в английском вкусе». В отсутствие Базарова он начинает свой «допрос»: «… Ну, а сам господин Базаров, собственно, что такое?» Услышав от Аркадия слово «нигилист», Павел Петрович «поднял на воздух нож с куском масла на конце лезвия и остался неподвижен».

По мнению Николая Петровича, «это слово означает человека, который… ничего не признаёт». Павел Петрович уточняет: «…который ничего не уважает». Однако Аркадий определяет «нигилиста» иначе: «… это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружён этот принцип». Начинается спор о принципах, в котором Павел Петрович доказывает, что без «принсипов» «шагу ступить, дохнуть нельзя».

Вскоре в запачканной одежде и с мешком, в котором что-то шевелилось, появился и сам «нигилист». Базаров извинился за опоздание и пошёл приводить себя в порядок.

Шестая глава. Когда он вернулся, Павел Петрович начал свой «допрос». На вопрос «Вы собственно физикой занимаетесь?» Базаров ответил утвердительно: «… вообще естественными науками». Речь зашла о «германцах» (слово Павла Петровича), которые «сильно успели по этой части». И опять Базаров согласился. Его ответы и «развязность» раздражают «аристократическую натуру» Кирсанова: «Этот лекарский сын не только не робел, он даже отвечал отрывисто и неохотно, и в звуке его голоса было что-то грубое, почти дерзкое».

В продолжение разговора о прежних «немцах» – «Шиллере, Гётте» – Павел Петрович пренебрежительно заявил: «…А теперь пошли всё какие-то химики да материалисты…». Базаров перебил его словами: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта».

После этого «допрос» перешёл в обсуждение взглядов Базарова на искусство:

– Вы, стало быть, искусства не признаёте?.. Значит, вы верите в одну науку?

– Я уже доложил вам, что ни во что не верю…

Спор был прерван миролюбивым Николаем Петровичем, который попросил у Базарова полезных советов в своих «агрономических работах» и, когда они с братом вышли, заметил ему: «Видно, молодёжь, точно умнее нас».

Аркадий попенял другу на то, что тот обидел дядю, «слишком резко с ним обошёлся». А увлечённый своей работой, Базаров заговорил про «редкий экземпляр водяного жука». Однако Аркадий обещал рассказать Базарову историю Павла Петровича. «Читатель найдёт её в следующей главе».

Седьмая глава. Павел Петрович учился в привилегированном учебном заведении – в пажеском корпусе. С детства он был красив, самоуверен, насмешлив. Выйдя в офицеры, начал вести светский образ жизни, был любим женщинами. «На двадцать восьмом году от роду он уже был капитаном; блестящая карьера ожидала его. Вдруг всё изменилось».

На балу он встретил княгиню Р., «протанцевал с ней мазурку, в течение которой она не сказала ни одного путного слова, и влюбился… страстно». Странная женщина, «сфинкс», вскоре охладела к нему, а «он чуть с ума не сошёл». Вышел в отставку и четыре года гонялся за ней «в чужих краях». Потом вернулся в Россию, но «в прежнюю колею» попасть не смог. Так он старился, седел, скучал в обществе холостяков десять лет. Потом узнал о смерти княгини, которая «скончалась в Париже, в состоянии, близком к помешательству». Через какое-то время он получил пакет с кольцом, когда-то ей подаренным: по сфинксу была проведена крестообразная черта – «разгадка». Это происходило в 1848 году. Николай Петрович после смерти жены приехал в Петербург, где братья встретились. Павел Петрович поехал в деревню погостить, но так и остался: «потеряв своё прошедшее, он всё потерял». Он устроил свою жизнь на английский вкус, жил одиноко. Его считали гордецом, но уважали за аристократические манеры и «безукоризненную честность».

Аркадий говорит о том, что Павел Петрович не раз выручал брата деньгами, что он вступается и за крестьян, «правда, говоря с ними … морщится и нюхает одеколон…». И главное – он «глубоко несчастлив… презирать его грешно». Выслушав рассказ, Базаров заключает: «… человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви… не мужчина…». Что же касается воспитания, то «всякий человек сам себя воспитывать должен».

Базарову ясно, что «таинственные отношения между женщиной и мужчиной» невозможны, что «это всё романтизм, чепуха, гниль, художество». И приглашает приятеля «лучше смотреть жука».

Восьмая глава. Павел Петрович, послушав беседу брата с управляющим и решив, что Николай Петрович непрактичен, отправился к Фенечке, которая его боялась, потому что он никогда не говорил с ней. Он захотел увидеть мальчика: «Экой бутуз», – проговорил Павел Петрович и добавил: «Он похож на брата». Вскоре появился и Николай Петрович… Поцеловал Митю, «приложил губы к Фенечкиной руке», вызвав её смущение.

Далее дан рассказ о том, как в Марьине появилась Фенечка.

Три года назад Николай Петрович остановился на постоялом дворе, хозяйкой которого оказалась «женщина лет пятидесяти». Она жаловалась на «тяжёлые времена», и он пригласил её в свой дом «в качестве экономки». Вскоре Арина Савишна с дочерью Фенечкой переехали в Марьино и поселились во флигельке.

Он помог девушке, когда искра из печки попала ей в глаз, и с тех пор с интересом наблюдал за ней. Когда мать умерла от холеры, Фенечка осталась у Николая Петровича. «Остальное досказывать нечего…».

А Павел Петрович, вернувшись «в свой изящный кабинет», бросился на диван, «почти с отчаянием глядя в потолок»: «Захотел ли он скрыть от самых стен, что у него происходило на лице, по другой ли какой причине, только он встал, отстегнул тяжёлые занавески окон и опять бросился на диван».

Девятая глава. В тот же день с Фенечкой познакомился и Базаров, который ходил с Аркадием по саду и толковал, почему «иные деревца» не растут, а вот «акация да сирень – ребята добрые, ухода не требуют», поэтому и растут хорошо. Аркадий объяснил ему, кто такая Фенечка, и Базаров захотел познакомиться с ней. Увидев Митю, он сразу понял, что у мальчика «прорезаются зубки», и взял его на руки. При этом Митя не испугался. А когда Аркадий поманил его к себе, «запищал».

Во время осмотра хозяйства Кирсановых Базаров заметил Аркадию, что у них не только «скот плохой», но и «управляющий либо дурак, либо плут» и что «добрые мужички надуют» Николая Петровича. На это приятель сказал, что согласен с дядей: «Ты решительно дурного мнения о русских…» – «Эка важность!..» – отреагировал Базаров.

Глядя на пёстрые поля, освещённые солнцем, Аркадий спросил: «И природа пустяки?» – «И природа пустяки, в том значении, в каком ты её понимаешь. Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Во время разговора до них долетели звуки виолончели. Николай Петрович играл Шуберта. Базаров расхохотался: «… В сорок четыре года человек, отец семейства… играет на виолончели!» Аркадий «даже не улыбнулся».

Десятая глава. «Прошло около двух недель. Жизнь в Марьине текла своим порядком: Аркадий сибаритствовал, Базаров работал». В доме к нему все привыкли: Фенечка обратилась за помощью, когда заболел Митя, Николай Петрович побаивался «нигилиста», но охотно слушал его, присутствовал при опытах. К Базарову привязались слуги, один старик Прокофьич не любил его. И ещё «всеми силами души своей» возненавидел Базарова Павел Петрович.

Однажды Николай Петрович услышал, как Базаров в разговоре с Аркадием назвал его «отставным человеком», говорил, что его отец «не мальчик», что «пора (ему) бросить эту ерунду» – чтение Пушкина. Вместе они решают, что Николаю Петровичу «на первый случай» надо почитать Бюхнера «Материя и сила».

После обеда Николай Петрович рассказывал об этом брату, и тот возмутился: «…по-моему, он просто шарлатан… он и в физике недалеко ушёл». Однако Николай Петрович считает Базарова умным и знающим человеком, хотя и самолюбивым.

«Схватка» Павла Петровича с Базаровым «произошла в тот же день за вечерним чаем». Предлог, которого так ждал Павел Петрович, представился, когда речь зашла о соседнем помещике, с которым Базаров был знаком и о котором сказал: «Дрянь, аристократишко». Но Павел Петрович не хотел понять, что слова «аристократ» и «аристократишко» – не одно и то же, и «с ожесточением» расхваливал «аристократию», которая «дала свободу Англии и поддерживает её». Говорил он о том, что только в аристократах есть «чувство собственного достоинства», а без него «нет никакого прочного основания… общественному зданию». Горячась, начал объяснять свои «привычки» следить за собой, которые Базарову кажутся смешными: «мой туалет… это всё проистекает из чувства самоуважения, из чувства долга… Я живу в деревне… но не роняю себя, я уважаю в себе человека».

На этот монолог Базаров откликнулся коротко: «… вы вот уважаете себя и сидите сложа руки… Вы бы не уважали себя и то же бы делали». Павел Петрович ещё пытался защитить свои взгляды, но Базаров высказался «против отвлечённостей»: «Аристократизм, либерализм… принципы… сколько иностранных… и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны».

На замечание, что он «оскорбляет русский народ», и вопрос «в силу чего же вы (т. е. нигилисты) действуете?», Базаров отвечает: «Мы действуем в силу того, что признаём полезным… В теперешнее время полезнее всего отрицание, – мы отрицаем… Всё».

А когда в спор вмешался Николай Петрович, уточнив, что точнее будет сказать не «отрицаете», а «разрушаете»: «Да ведь надобно же и строить», Базаров произнёс: «Это уже не наше дело… Сперва нужно место расчистить».

Единственное, с чем согласился Базаров в споре со «старичками» Кирсановыми, это с тем, что «русский народ… свято чтит предания, он патриархальный, он не может жить без веры…». Но Павел Петрович и на этом не останавливается, он обвиняет Базарова в том, что тот идёт «против своего народа», а значит: «Я вас за русского признать не могу».

– Мой дед землю пахал, – с надменною гордостию отвечал Базаров. – Спросите любого из ваших же мужиков, в ком из нас – в вас или во мне – он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете».

В какой-то момент спора Базарову стало досадно, что он «так распространился перед этим барином», и он начал отвечать коротко, а на вопрос: «Так что ж? Вы действуете, что ли? Собираетесь действовать?» ничего не ответил. Однако «Павел Петрович так и дрогнул…». Он считает, что «нигилистов» не так много («вас всего четыре человека с половиною»), на что Базаров произносит: «Нас не так мало, как вы полагаете».

После того, как Павел Петрович сравнил «болванов» с «нигилистами», Базаров предпочёл прекратить спор, и они с Аркадием вышли из комнаты. А Николай Петрович напомнил брату, как однажды поссорился с «матушкой», которой он сказал о том, что двум различным поколениям не понять друг друга: «Вот теперь настала наша очередь…».

Одиннадцатая глава. Николай Петрович вышел в сад, его не оставляли думы о «разъединении с сыном». Он готов был согласиться с тем, что в них (молодых) «меньше следов барства», но отвергать поэзию он был не готов.

«… он посмотрел кругом, как бы желая понять, как можно не сочувствовать природе… Как хорошо, боже мой!.. и любимые стихи пришли было ему на уста», но вспомнив про книжку, которую ему дал Аркадий, умолк и продолжил «предаваться горестной и отрадной игре одиноких дум». Вспоминал о жене, о своём счастье («ему хотелось удержать то блаженное время»). Однако этот «волшебный мир» исчез, когда его окликнула Фенечка, голос которой «напомнил ему… его настоящее».

В саду он встретил брата, объяснил ему своё состояние. Павел Петрович «тоже задумался, и тоже поднял глаза к небу. Но в его прекрасных тёмных глазах не отразилось ничего, кроме света звёзд. Он не был рождён романтиком…».

В это время Базаров говорил с Аркадием о поездке в город, а потом – к родителям: «…надо стариков потешить».

Двенадцатая глава. Аркадий наносит визит Матвею Ильичу Колязину – знатному родственнику Кирсановых, который прибыл в город, чтобы расследовать «распри» «губернатора из молодых, прогрессиста и деспота».

Матвей Ильич тоже «считался прогрессистом», «метил в государственные люди», о себе был высокого мнения, но «держался просто» и «на первых порах мог даже прослыть за «чудного малого»… Он был ловкий придворный… в делах толку не знал, ума не имел, а мог вести свои собственные дела: тут уж никто не мог его оседлать…».

Он посоветовал Аркадию съездить с визитом к губернатору – «на поклон», сообщил, что в его честь губернатор даёт бал, и Аркадию нужно познакомиться с здешним обществом.

Появился слуга, доложивший о приезде председателя казённой палаты – старичка, «который чрезвычайно любил природу, особенно в летний день, когда, по его словам, «каждая пчёлочка с каждого цветочка берёт взяточку».

Вместе с Базаровым, которого Аркадий застал в трактире, они отправились к губернатору, получили приглашение на бал, а по пути домой встретили человека «небольшого роста, в славянофильской венгерке», который бросился к Базарову. Это был Ситников, представившийся Аркадию как «старинный знакомый» Базарова, «его ученик». Он предложил приятелям отправиться к Евдоксии Кукшиной – «передовой» женщине, «свободной от предрассудков», заверил, что будет шампанское.

Тринадцатая глава. Авдотья Никитишна Кукшина «проживала в небольшом дворянском домике на московский манер». Это была «молодая, белокурая, несколько растрёпанная, в шелковом не совсем опрятном платье» дама. Она встала с дивана, на котором лежала, пожала руку Ситникову и, устремив глаза на Базарова, сказала, что знает его. «Базаров поморщился». Кукшина говорила и двигалась как-то «очень развязно», всё, что она делала, получалась у неё «не просто, не естественно». Приказав распорядиться «насчёт завтрака и шампанского», она сообщила, что, как и Базаров, занимается химией и даже «выдумала одну мастику». Почти сразу она задала Базарову несколько вопросов, но при этом ответы её не интересовали.

Кукшина приказала Базарову сесть рядом с ней и начала рассуждать о своих планах (поездке за границу) и знакомых. Отвечая на вопрос Базарова, есть ли в городе хорошенькие женщины, она назвала их «пустыми», но выделила одну: «Одинцова – недурна. Жаль, что репутация у ней какая-то…». Ситников обещал представить её Базарову: «Умница, богачка, вдова…».

Завтрак продолжался долго. Евдоксия и Ситников болтали «без умолку». Наконец, Кукшина принялась петь и «стучать по клавишам расстроенного фортепиано». Первым не вытерпел Аркадий, Базаров, громко зевнув, вышел вместе с ним, не прощаясь с хозяйкой. Ситников, расхваливая «замечательную личность» выскочил за ними.

Четырнадцатая глава. На балу губернатора Кукшина появилась «в грязных перчатках, но с райскою птицею в волосах». Аркадий и Базаров наблюдали происходящее, поместившись «в уголке». Вдруг лицо Ситникова изменилось, он увидел Одинцову: «… женщину высокого роста, в чёрном платье… Она поразила (Аркадия) достоинством своей осанки… спокойно и умно… глядели светлые глаза… и губы улыбались едва заметною улыбкою». Базаров тоже обратил внимание на Одинцову: «… На остальных баб не похожа». Ситников представил ей Аркадия, Услышав его фамилию, Одинцова сказала, что много слышала о его отце.

Она «была немного старше Аркадия (ей пошёл двадцать девятый год)», но он чувствовал себя школьником, не мог найти нужных слов для разговора. Однако спокойствие Одинцовой понемногу передалось и ему. Когда она спросила, с кем он стоял до того, как Ситников подвёл его к ней, Аркадий «принялся говорить о своём приятеле… с таким восторгом, что Одинцова внимательно на него посмотрела».

Она пригласила Аркадия с Базаровым в гости, сказав, что ей «будет очень любопытно видеть человека, который имеет смелость ни во что не верить». Базаров согласился: «Кто бы она ни была – просто ли губернская львица или «эмансипе» вроде Кукшиной, только у неё такие плечи, каких я не видывал давно». Цинизм Базарова покоробил Аркадия, но упрекнул он его за другое:

– Отчего ты не хочешь допустить свободы мысли в женщинах!

– Оттого… что… свободно мыслят между женщинами только уроды.

Приятели не обратили внимания на Кукшину, и это уязвило её самолюбие.

Пятнадцатая глава. На следующий день Аркадий и Базаров нанесли визит Одинцовой, которая остановилась в гостинице. Представляя ей приятеля, Аркадий заметил, что тот «как будто сконфузился», Базаров и сам почувствовал это: «Вот тебе раз! Бабы испугался! – он развалился в кресле и заговорил развязно.

Далее дана история Одинцовой.

Отец Анны Сергеевны, красавец и игрок, проигравшись, поселился в деревне, но скоро умер, оставив небольшое состояние дочерям – Анне и Катерине. Одинцова получила блестящее воспитание, но ни к ведению хозяйства, ни к деревенской жизни не была готова. Вскоре она пригласила к себе старую тётку – сестру своей умершей матери и терпеливо выносила все её причуды. Случайно Анну Сергеевну увидел очень богатый человек, влюбился и предложил ей руку. Они прожили вместе шесть лет, а, умирая, муж завещал ей всё своё состояние.

В городе её не любили, рассказывали о ней всякие небылицы, но она пропускала их мимо ушей: «характер у неё был свободный и довольно решительный».

Одинцова сразу почувствовала смущение Базарова. Его мысли о медицине, ботанике были ей интересны. Оказалось, что она не теряла времени даром – прочла несколько хороших книг. Поняв, что Базаров не признаёт искусства, она вернулась к прежним темам. С Аркадием она продолжала обращаться как с младшим братом.

Прощаясь, пригласила приятелей в Никольское, и Аркадий опять был удивлён тем, что Базаров покраснел. Анна Сергеевна понравилась ему: «…первый сорт», – сказал он Аркадию.

Спустя три дня, 22 июня, они отправились в Никольское. «День моего ангела», – вспомнил Базаров и добавил, что его ждут дома: «Ну, подождут, что за важность!»

Шестнадцатая глава. В доме, который стоял на пологом открытом холме, «царствовал порядок». В передней их встретили два лакея, затем вышел дворецкий, спросивший распоряжений от гостей. «…ох, как избаловала себя эта барыня! Уж не фраки ли нам надеть?» – проговорил Базаров. Но и Аркадий, несмотря на то, что он и не был «лекарским сыном и дьячковским внуком», как его приятель, тоже чувствовал смущение.

В гостиной, где их приняла хозяйка, Базаров принялся рассматривать альбомы: «Какой я смирненький стал», – подумал он. Аркадий говорил с Одинцовой о своей матери, которую знала мать Анны Сергеевны. Вскоре вошла девушки лет восемнадцати, смуглая, с несколько круглым, но приятным лицом – сестра Одинцовой Катя.

Анна Сергеевна поинтересовалась, не из приличия ли Базаров рассматривает картинки, на что он ответил, что виды Саксонской Швейцарии интересны ему с точки зрения геологической, а не художественной: «Рисунок наглядно представит мне то, что в книге изложено на целых десяти страницах».

На рассуждения Одинцовой, как он обходится без художественного вкуса, ведь вкус нужен, чтобы «уметь узнавать и изучать людей», Базаров усмехнулся: «… на это существует жизненный опыт… Все люди друг на друга похожи… Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу…». Одинцова продолжила беседу, и ему пришлось высказать свои взгляды: «Мы приблизительно знаем, от чего происходят телесные недуги, а нравственные болезни происходят от дурного воспитания… от безобразного состояния общества… Исправьте общество, и болезней не будет».

После чая, к которому вышла и старая тётушка, хотели пойти на прогулку, но начинался дождь. К тому же приехал ещё один гость – любитель карточной игры, и Базарову было предложено «сразиться в преферанс». Катя подошла к фортепиано, спросила у Аркадия, какую он любит музыку, и начала играть сонату Моцарта.

За ужином Анна Сергеевна опять заговорила о ботанике, заинтересовалась латинскими названиями полевых растений и предложила Базарову во время прогулки назвать их ей.

Каждый из приятелей по-разному оценили Одинцову: «…чудесная женщина…» – воскликнул Аркадий, «баба с мозгом» – откликнулся Базаров.

Анна Сергеевна тоже думала о своих гостях. Базаров ей понравился, с такими людьми она не встречалась, а ко всему новому «она была любопытна». Прочитав несколько страниц глупого французского романа, она заснула – «вся чистая и холодная, в чистом и душистом белье».

Утром она отправилась «ботанизировать» с Базаровым, а вернувшись, «рассеянно пожала Аркадию руку». Базаров, выражение лица которого не понравилось Аркадию, пробормотал «здравствуй», на что приятель подумал: «Разве мы не виделись сегодня?»

Семнадцатая глава. Приятели не заметили, как пролетели пятнадцать дней. Базарову не нравилась размеренная жизнь, но им с Аркадием жилось так легко у Одинцовой, потому что всё в её доме «катилось как по рельсам». Несмотря на то, что она «благоволила» Базарову, в нём росло раздражение. Аркадий, влюблённый в Анну Сергеевну, предавался унынию, но при этом сближался с Катей. Во время прогулок «обе парочки» расходились в разные стороны, и это «разъединение» сказалось на отношениях приятелей.

«Мучило и бесило» Базарова чувство, внушённое ему Одинцовой, ведь идеальную, романтическую любовь он считал «белибердой» и «дурью», но «с негодованием сознавал романтика в самом себе». Когда он сообщил, что скоро уедет к отцу, Одинцова побледнела.

Однажды Базаров встретил отцовского приказчика, бывшего своего дядьку Тимофеича. Из разговора с ним ему стало понятно, что дома его ждут.

Вечером того же дня в комнате Одинцовой перед раскрытым окном, в которое «глянула тёмная, мягкая ночь», Базаров говорил с ней о любви: «Вам хочется полюбить… а полюбить вы не можете: вот в чём ваше несчастье… Притом вы, может быть, слишком требовательны…». Из гостиной доносились звуки музыки. Базаров поднялся, но она остановила его: «Он … вдруг приблизился к ней, торопливо сказал «прощайте», стиснул ей руку так, что она чуть не вскрикнула, и вышел вон».

Восемнадцатая глава. На следующий день после чая Одинцова пригласила Базарова к себе в комнату. Ей хотелось возобновить вчерашний разговор.

– Послушайте, я давно хотела объясниться с вами… вы человек не из числа обыкновенных… К чему вы себя готовите? Какая будущность вас ожидает?.. Словом, кто вы, что вы?

– Я уже докладывал вам, что я будущий уездный лекарь…

– Вы – с вашим самолюбием… я понимаю ваше нежелание говорить о будущей вашей деятельности; но… что в вас теперь происходит…»

Она говорила о том, что они «сошлись недаром», что будут друзьями, что его сдержанность исчезнет…

Он объяснил причину своей «сдержанности»: «Так знайте же, что я люблю вас глупо, безумно… Вот чего вы добились». «Он задыхался: всё тело его видимо трепетало… это страсть в нём билась, сильная и тяжёлая, – страсть, похожая на злобу… Одинцовой стало и страшно и жалко его».

А когда он обнял её, она освободилась из его объятий и отошла в далёкий угол: «Вы меня не поняли, – прошептала она с торопливым испугом… Базаров закусил губы и вышел».

Анна Сергеевна думала о произошедшем и пришла к выводу, что «виновата», и, увидев себя в зеркале, решила: «… Нет… бог знает, куда бы это повело… спокойствие всё-таки лучше всего на свете».

«… она заставила себя дойти до известной черты, заставила себя заглянуть за неё – и увидела за ней даже не бездну, а пустоту… или безобразие».

Девятнадцатая глава. После обеда, когда они вышли в сад, Базаров извинился за случившееся, Одинцова ответила, что «не сердится, но огорчена». На «дерзкий» его вопрос «Ведь вы… не любите меня и не полюбите никогда?», она не ответила, подумав, что боится «этого человека». Из затруднения всех вывел Ситников, приехавший неожиданно, без приглашения, но с ним стало «как-то проще».

Вечером Базаров сообщил Аркадию, что завтра уезжает «к батьке», и тот тоже решил вернуться домой. Он размышлял о том, что произошло у Базарова с Анной Сергеевной, пожалел, что расстаётся с Катей, а потом громко промолви: «Какого чёрта этот глупец Ситников пожаловал?»

«– …Ситниковы нам необходимы… Не богам же, в самом деле, горшки обжигать!..

…и тут только открылась (Аркадию) вся бездонная пропасть базаровского самолюбия:

– …То есть – ты бог, а олух уж не я ли?»

На следующий день они покидали Никольское, однако Аркадий решил ехать не домой, а к Базарову. В пути он попросил у Аркадия сигарку, но она показалась ему «не вкусна»: «Расклеилась машина». Он говорит о том, что они «очень глупо себя вели», что «лучше камни бить на мостовой, чем позволить женщине завладеть хотя бы кончиком пальца… Мужчине некогда заниматься такими пустяками…».

Двадцать пять вёрст показались Аркадию за целых пятьдесят. Наконец показалась небольшая деревушка, где жили родители Базарова, и вскоре он увидел отца: «Как он, однако, поседел, бедняга!»

Двадцатая глава. На крылечке господского домика стоял «высокий, худощавый человек, одетый в старый военный сюртук». Он обнял сына, когда «раздался трепещущий женский голос» и на пороге показалась старушка в белом чепце и короткой пёстрой кофточке. Она обнимала сына и «смотрела на него какими-то блаженными глазами». У Василия Ивановича «дёргало губы и подбородок». Арина Власьевна, три года не видевшая сына, отправилась хлопотать на кухню. Василий Иванович пригласил «господ» в свой кабинет, а сам побежал распорядиться о приготовлении комнаты для гостя. «Презабавный старикашка и добрейший… Такой же чудак, как и твой, только в другом роде», – сказал Базаров.

Аркадий выяснил, что «имение» принадлежит его матери, а душ у родителей всего пятнадцать. «И все двадцать две», – уточнил Тимофеич. Вернулся Василий Иванович, заговорил о делах в хозяйстве, о том, что старается «не отстать от века», несмотря на то, что он всего лишь «отставной лекарь»: «Я у вашего дедушки в бригаде служил… у Жуковского пульс щупал! Тех-то, в южной армии, по четырнадцатому… всех знал наперечёт», – обратился он к Аркадию. Беседа продолжалась около часа.

За обильным обедом Арина Власьевна опять «всплакнула», она не сводила глаз с сына и всё вздыхала. Василий Иванович рассуждал о политике, после обеда повёл всех в сад, «для того чтобы полюбоваться красотою вечера». Заметив, что Базаров зевает, предложил отправиться «в объятия к Морфею». Ему хотелось поговорить с сыном, но Базаров отослал его, сказав, что хочет спать. Но сам не заснул до утра: «Широко раскрыв глаза, он злобно глядел в темноту: воспоминания детства не имели власти над ним, да к тому ж он ещё не успел отделаться от последних горьких впечатлений».

Двадцать первая глава. Проснувшись, Аркадий увидел Василия Ивановича, работающим в огороде. На вопрос, давно ли он знает Евгения, Аркадий ответил, что они знакомы «с нынешней зимы». «Восторженная улыбка» не сходила с лица Василия Ивановича, когда он услышал мнение о сыне: «Ваш сын – один из самых замечательных людей… и (его) ждёт великая будущность».

«Вы меня совершенно осчастливили, – промолвил он и рассказал о том, что Базаров во время учёбы «лишней копейки не взял».

Они обсудили «поприще», на котором Базаров «достигнет известности»: «Разумеется не на медицинском… он будет знаменит» – уверен Аркадий.

Настал полдень. Приятели лежали в тени стога сена и беседовали. В воспоминаниях Базарова возникает образ осины, напоминающей ему о детстве. Она была «особенным талисманом», возле неё он никогда не скучал: «Ну, теперь я взрослый, талисман не действует». Он пренебрежительно говорит о своём деде по матери: «Секунд-майор какой-то. При Суворове служил и всё рассказывал о переходе через Альпы. Врал, должно быть». Говорит о своей любви к родителям, которым «хорошо жить на свете», потому что они «не беспокоятся о собственном ничтожестве», о смысле собственной жизни в сравнении с «вечностию»: «а я… я чувствую только скуку да злость». Это состояние понятно читателям: его чувство отвергнуто: «Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно».

Но вместе с тем, Базаров понимает, что спокойная жизнь, какой живут «отцы», его не устроит: «…тоска одолеет. Хочется с людьми возиться, хоть ругать их, да возиться с ними». При этом у него возникают сомнения в необходимости своей деятельности. Обращаясь к Аркадию, он говорит: «… ты сегодня сказал, проходя мимо избы нашего старосты Филиппа, – она такая славная, белая… Россия тогда достигнет совершенства, когда у последнего мужика будет такое же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать… А я и возненавидел этого мужика… для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет…».

Миролюбивый Аркадий (недаром Базаров назвал его «нежной душой, размазнёй») пытается понять состояние друга, но Базаров грубо прерывает его, высказывая прежние мысли о том, что «принципов» не существует, а есть одни «ощущения». Нарастает конфликт, потому что Аркадий не принимает взглядов Базарова. «Какое-то почти враждебное чувство охватывало сердца обоих молодых людей». Оно грозило перерасти в ссору и даже в драку, когда Базаров назвал Павла Петровича «идиотом». Но в этот момент раздался голос Василия Ивановича, который пришёл позвать приятелей обедать и предупредить сына о том, что на обед приглашён священник отец Алексей.

На следующий день Базаров сообщил Аркадию, что ему хочется работать, а так как все препараты он оставил у Кирсановых, то к ним он и отправится: «У вас, по крайней мере, запереться можно», а здесь от отца запираться «совестно», мать постоянно вздыхает, а «выйдешь к ней – и сказать ей нечего».

Сообщение о своём отъезде Базаров смягчает обещанием вернуться.

Они уехали на другой день. «Арина Власьевна тихо плакала; она… не совладала бы с собой, если бы муж рано утром целые два часа её не уговаривал…Василий Иванович, ещё за несколько мгновений молодцевато махавший платком на крыльце, опустился на стул и уронил голову на грудь. «Бросил, бросил нас…». Арина Власьевна утешала его «в его печали».

Двадцать вторая глава. По дороге в Марьино приятели заехали в Никольское к Одинцовой, где их не ждали. Четыре часа прошли в разговорах, но Анна Сергеевна «слушала и говорила без улыбки». Прощаясь, она приглашала их приезжать, на что Базаров и Аркадий «ответили ей безмолвным поклоном».

В Марьине, напротив, им все обрадовались, даже Павел Петрович «снисходительно улыбался, потрясая руки возвратившихся странников».

Ферма Николая Петровича приносила одни хлопоты, «безотрадные, бестолковые»: проблемы с наёмными работниками, пожар, во время которого сгорела половина скотного двора, обленившийся управляющий, попавший «на вольные хлеба». «Мужики, посаженными на оброк, «не вносили денег в срок, крали лес», не платили штраф «за потраву», «не хватало рук для жатвы… а хлеб… осыпался… с косьбой не совладели». Обращаться к властям за помощью, не позволяли принципы, в то же время Николай Петрович понимал, что «без страха наказания» справиться с проблемами он не в состоянии.

Базаров вернулся к своим опытам. Аркадий постоянно думал о Никольском, и дней через десять отправился под каким-то предлогом в город, а оттуда – в имение Одинцовой. Встретили его радушно.

Двадцать третья глава. На Базарова «нашла лихорадка работы». Он не спорил с Павлом Петровичем, который начал проявлять интерес к «опытам Базарова», хотя и не перестал его ненавидеть. Ещё больше интересовался работой Базарова Николай Петрович. Базаров же охотнее всего беседовал с Фенечкой, она в свою очередь не чувствовала в нём «всего дворянского». Базаров сделался «жестоким тираном души» Дуняши, влюбившейся в него.

Однажды рано утром Базаров застал Фенечку в беседке. Она собирала букет цветов и пожаловалась на жару, от которой «совсем расслабела». Проверив пульс, Базаров сказал, что она сто лет проживёт. Но Фенечке не хотелось жить так долго и становиться беспомощной. Базарову было безразлично: «молод ли (он) или стар», потому что он одинок. Он говорил Фенечке комплименты, она была благодарна за помощь её сыну: «… уж и не придумаю, как мне вас благодарить; такой вы добрый, право». Базаров в шутку заметил, что доктора – «люди корыстные», но от неё ему не деньги нужны, а одна из роз. Вдруг ей показалось, что «они», то есть Павел Петрович, «ходят» рядом с беседкой, и она его боится. Когда Базаров дал Фенечке понюхать запах розы, он «нагнулся и крепко поцеловал её в раскрытые губы». Рядом раздался сухой кашель. Это был Павел Петрович Кирсанов.

Двадцать четвёртая глава. Часа через два он стучался в дверь к Базарову. В руках его была красивая трость («он обыкновенно хаживал без трости»). Выяснив взгляды Базарова на дуэль, он произнёс: «Я решился драться с вами». Он не объяснял причину, но сказал, что ненавидит Базарова, презирает его. «Глаза Павла Петровича засверкали… Они вспыхнули и у Базарова». Противники обсудили условия дуэли, и Павел Петрович удалился. Базаров понимал, что стало причиной вызова на дуэль, более того он не сомневался, что Павел Петрович сам влюблён в Фенечку.