Читать книгу Ультима - Л. С. Хилтон - Страница 8

Спустя час мы сели в ту же черную машину, на которой да Сильва привез меня из Венеции, и поехали в сторону Капо-Риццуто. Сегодня вдоль дороги выстроилось еще больше желающих заработать в праздники. Да Сильва вел машину молча. Он переоделся в джинсы, белую рубашку и темно-синий джемпер и стал выглядеть моложе, чем в форме. Должна признать, он за собой следил. Я тоже выбрала темно-синий: замшевое платье на пуговицах от «Клоэ», слегка присборенное сзади на талии, сверху приталенный, укороченный твидовый жакет и ботинки «Ферргамо». Пострелы да Сильвы забыли прихватить мой парфюм, без которого я не чувствовала себя полностью одетой, но легкий макияж вернул мне ощущение того, что я – это я. На самом деле я очень давно не чувствовала себя собой. Странный наряд для визита в полицейский участок, но мне было так приятно, что мои вещи снова со мной, что захотелось немножко принарядиться. В конце концов, у меня такая легенда, надо соответствовать.

– Порт здесь, – наконец произнес да Сильва и остановился около недавно забетонированной дорожки. – Отсюда ходят корабли за беженцами. Лагерь находится на побережье, где-то в километре на север отсюда.

Он предъявил удостоверение караульному, нас пропустили, и мы въехали на заполненную машинами парковку.

– Почему так много народу? – спросила я.

– Рождество. Они готовят поисковые отряды. Сегодня вечером наверняка будет много лодок.

Беседуя, мы шли в сторону пирса, где стояли три больших катера с эмблемой «Полиция». Несколько служащих в форме грузили на катера оранжевые спасательные жилеты, контейнеры с водой, трещали рации, полицейские бросали друг другу одеяла.

– Нелегалы берут двойную цену на Рождество – больше шансов, что проявят сочувствие, – как ни в чем не бывало рассказывал да Сильва.

Он приостановился, чтобы помочь девушке, которая с трудом пыталась перетащить на катер тяжелый красный контейнер с аптечкой. Она с любопытством взглянула на меня. Да Сильва поздравил ее с Рождеством. Я восхищалась тем, как он уверенно общается с коллегами, его непроницаемым выражением лица. Неужели никто из них ни о чем не догадывался? Или они просто привыкли не задавать лишних вопросов? Некоторые из этих людей вскоре выйдут в море, оставив собственные семьи в праздник, чтобы спасать незнакомцев. Разве они могли не понимать, что творится у них прямо под носом? И тут я вспомнила, что вчера прочитала о том, как одной из жертв нападения, совершенного мафией, удалось спастись, но он отказался давать показания. «Это правда, они шестьдесят три раза выстрелили мне в спину, – сказал мужчина, – но я уверен, что это была чистая случайность». Возможно, куда проще молчать о вещах, существование которых никем не признается.

Мы дошли до конца пирса, волны шумели так сильно, что было тяжело разговаривать.

– Ты сказала, что хочешь все знать, – шепотом произнес да Сильва. – Вот тебе правда. Оборудование перевозится на катерах. Когда мы встречаемся с правильным агентом, то обмениваем оружие на беженцев.

– Оборудование? В смысле – оружие?

– Ну естественно.

– А потом?

– Ливия, Сирия, Ирак – и так далее. Куда надо покупателю, это уже не наше дело.

Как все просто, восхитилась я, и как смело! Гуманитарная миссия по спасению беженцев в качестве прикрытия для торговли AK-47.

– А что с людьми?

– Большинство из них попадает туда, для начала. – Он махнул рукой налево, на противоположную оконечность залива.

Прикрыв рукой глаза от солнца, я разглядела колючую проволоку над скалами, за ней нечто вроде кемпинга – ряды маленьких деревянных домиков. Между низкими строениями мужчины играли в футбол. На одном из них была футболка в красно-синюю полоску с надписью «МЕССИ» на спине.

– Но как??? – недоумевая, спросила я.

– Контейнеры грузят на шлюпки. Парни, которые принимают их, понятия не имеют, что там. Или у них достаточно мозгов, чтобы не спрашивать.

– Но сюда-то как вы доставляете оружие?

– Боже, ты когда-нибудь замолчишь?

– Я спасла тебе жизнь, – повернулась к нему я, и мои волосы разметал ветер, – ты спас жизнь мне. Сказал, что все объяснишь.

Он показал в сторону побережья, словно предлагая мне насладиться чудесным видом:

– Армейские грузовики.

После развала Советского Союза Разнатович сколотил себе состояние на торговле оружием. Бо́льшая часть Восточной Европы стала просто-напросто биржей по торговле оружием, стоявшим на государственном вооружении. В какой-то момент AK-47 можно было купить за жалкие сто долларов.

– Никаких проблем на границе, – заметила я.

Сербия – идеальный пункт переброски военной контрабанды в зону Шенгенского соглашения, въехав на территорию которой военный транспорт мог перемещаться совершенно беспрепятственно.

– Именно. Как только товар оказывается за пределами Сербии, его хранят на военных складах и перевозят на военных грузовиках. Какая-то часть официально задекларирована, но очень небольшая. Беженцы разгружают товар дальше по побережью. Всего несколько минут – и грузовик готов. Мы им неплохо платим, – добавил он, заметив, как изменилось выражение моего лица. – Два евро в час. Как за сбор помидоров. Потом товар сортируют, часть остается здесь, часть распределяется по побережью. Поняла?

В лагере одному из футболистов удалось отбить потенциальный гол, он театрально бросился на землю, пытаясь поймать мяч. Мне представились его руки, устало лежащие на коленях после целой ночи перетаскивания тяжелых контейнеров, полирующие те самые орудия, которые разрушили его жизнь. Фарс, если задуматься. Но на самом деле никто и не задумывается. Люди смотрят на снимок убитого ребенка, на мертвое тело, лежащее на пляже, а потом прокручивают новостную ленту дальше, умиленно разглядывая котят и вдохновляющие асаны йоги.

– Впечатляет… – прошептала я. – Пойдем? Здесь ужасно холодно.

Мы вернулись в отель, и да Сильва исчез, сказав, что идет на семейный рождественский ужин, а потом на мессу. Весь вечер я читала, потом вышла пройтись. Магазины уже закрывались, все спешили купить последние подарки и деликатесы к столу, все поздравляли друг друга с Рождеством. Я бродила в одиночестве среди веселой толпы и чувствовала себя героиней типичной романтической комедии. Некоторое время посидела на скамейке, смотрела на море, пока не стемнело, и курила, пока не начала кружиться голова. Позвонила маме, но она не взяла трубку. Наверняка надралась в канун Рождества где-нибудь в пабе и теперь спит на столе. Я оставила сообщение на автоответчике, извинилась за то, что подарок ей доставят чуть позже, посетовала на итальянскую почту и сказала, что сама ничего особого на Рождество не планирую. Хотя она наверняка и не ожидает, что я приеду. Я пожелала ей всего наилучшего и нажала «отбой».

Один из самых полезных уроков, полученных мной в детстве, состоял в том, что наркоманы всегда знают, где найти кайф. Они всегда найдут нужное место где-нибудь на окраинах, где между камнями мостовой лежит туго свернутая «заначка» или гнутая ложка в мусорных баках. Когда я увидела ту самую девушку с обочины в костюме Санта-Клауса, то сразу поняла, какие у меня планы на вечер, потушила сигарету и пошла за ней. В любом случае меня не очень прельщала перспектива встретить Рождество за ужином на троих в компании двух инвалидных кресел. На девушке были джинсы в обтяжку и фиолетовая атласная куртка, она не работала, но все равно привлекала внимание не только цветом кожи, до сих пор необычным для Италии, но и, скорее, своей осанкой и манерой двигаться – прямая, грациозная, она словно танцевала среди толпы припозднившихся покупателей под руководством невидимого хореографа. Она немного прошлась по набережной, а потом свернула на одну из ужасных современных улиц, отделявших исторический центр от моря. Держась метрах в двадцати позади нее, я перешла широкий бульвар и вышла на площадь, вымощенную полированным мрамором. На противоположной стороне площади виднелась небольшая барочная церквушка, штукатурка кремового цвета сияла в зимней темноте. Девушка пошла по одной из узких улочек за церковью, и я стала держаться подальше. Мне не хотелось спугнуть ее гулким стуком ботинок по гладкому камню. Она остановилась, взглянула на телефон, и я притормозила, спрятавшись в арку и испытывая возбуждение от ощущения преследования.

Покружив некоторое время по лабиринту уходивших вверх древних улиц, мы вышли в перпендикулярный переулок, ведущий к белой громаде замка Сидерно – самой высокой точке Старого города, где девушка вошла в одну из арок. Маленькие свечи в крафтовых пакетах, наполненных песком, освещали голые стены, построенные еще королями Арагона. Доносились едва слышные звуки музыки, что-то меланхоличное и джазовое, я спустилась по узкой винтовой лестнице и оказалась в подвале. Похоже, у моей девушки уже было назначено свидание – ее крепко обнимала коренастая, бритая налысо женщина в мужской рубашке и подтяжках, одно ухо было в пирсинге, сережки, полускрытые волосами девушки-Санты, поблескивали в свете свеч. Высокая скамья и полка с бутылками заменяли собой барную стойку. Я заказала бокал красного и стала искать план Б. В крошечном заведении было около двадцати человек, в основном итальянские подростки-хипстеры, ужасно гордые тем, что не отмечают Рождество, и несколько компаний африканцев и арабов – возможно, некоторые из того самого лагеря. Двое мужчин, молодой итальянец с короткой бородкой и высокий черный парень в рубашке с рисунком, медленно танцевали рядом колонкой, прикрыв глаза и покачиваясь в такт музыке. Вдоль стены стояли деревянные ящики, заваленные разноцветными подушками. Я присела на один из них и закурила, выжидающе наблюдая за танцорами.

– Чао, – улыбнулся мне парень, сидящий через два ящика от меня.

Неплохой вариант: длинные ноги, высокий лоб, явно не дурак. Я улыбнулась в ответ, и он пододвинулся ко мне. Народу прибывало, мы болтали, перекрикивая музыку, он угостил меня следующим бокалом и осторожно приобнял меня. Я была не против. По-итальянски он говорил коряво, поэтому мы быстро перешли на французский. Он представился Серафимом, сказал, что родом из Египта, по вечерам учит английский. Сказал, что мечтает когда-нибудь поехать в Лондон. «На Карнаби-стрит», – улыбнулся он. Я решила не расстраивать его и не стала говорить, что там сплошная «Зара» и китайские забегаловки. В помещение ворвался холодный воздух – дверь распахнулась, и в бар зашла еще одна кучка посетителей, четверо итальянцев. Серафим помахал одному из них, познакомил нас. Друга звали Рафаэль.

– Серьезно? Серафим и Рафаэль? Быть такого не может!

– Может. Тем более раз тебе нравится.

Что ж, ладно. Рафаэль оказался светловолосым накачанным парнем, ростом чуть пониже Серафима. Мне показалось, что они переглянулись, и, когда Серафим в очередной раз пошел к бару, Рафаэль притянул меня к себе и поцеловал. Я открылась навстречу его губам, стала гладить упругие мышцы под свитшотом, а когда вернулся Серафим, я развернулась к нему и начала целовать его. Все так знакомо, так просто.

– Хочешь пойти еще куда-нибудь? – спросил Серафим.

– Втроем? – спросила я.

– Конечно, – кивнул Рафаэль. – Пойду возьму нам еще бутылочку.

Мы вышли из бара в обнимку, я шла посередине.

– Сюда, – махнул рукой Серафим.

Ясно, значит, у них это не в первый раз – тем лучше. Мы поднялись по ступенькам, перешли переулок, немного прошли вдоль крепостной стены и вскоре оказались перед деревянной дверью с замко́м в виде половинки сердца.

– Ш-ш-ш! – захихикал один из них, когда мы вошли в с трудом открывшуюся дверь.

За дверью оказалась лестница в узком колодце между крепостными стенами, там было темно и холодно. Каким-то участком мозга я понимала, что, вообще-то, мне должно быть страшно, но именно этот участок у меня обычно работает не как у всех, поэтому бояться я не стала. Мы вышли в большой заброшенный двор, старинная брусчатка почти вся заросла травой. Серафим вывел нас на открытую аркаду, с противоположной стороны которой наверняка открывался вид на море. По углам двора шныряли кошки, в темноте то тут, то там зловеще поблескивали зеленые глаза. Дойдя до конца аркады, мы оказались в закрытом пространстве, которое было даже сложно назвать комнатой – просто изогнутая стена, вдоль которой были расставлены свечи в банках из-под томатов. Одну за другой Серафим зажег их все. Мы пускали по кругу бутылку жутковатого красного вина, делая по одному глотку. На улице было холодно, но я вся горела, кровь стремительно бежала в жилах, согревая кожу. В какой-то момент мы все замерли, переглянулись, а потом я сняла пальто, положила его на землю, а затем сняла и платье:

– Идите сюда, мальчики, мне холодно!

Они легли с двух сторон от меня. Рафаэль, более смелый, сразу запустил руку в мое влагалище и засунул язык в мой рот, а Серафим принялся целовать меня в шею и ласкать грудь. Кто-то из них сказал, что я красавица. Губы Рафаэля заскользили вниз по моему телу. Наконец он добрался до внутренней стороны бедер, язык точными круговыми движениями вошел в меня, и я ахнула, крепче прижимая к себе Серафима. Найдя на ощупь его член, я заставила африканца встать на колени так, чтобы его член оказался прямо надо мной, и взяла его в рот. Легкие прикосновения, тихий шепот, и вот его толстый член уже оказался у меня в глотке, и я раскрыла рот шире, чтобы ласкать языком головку. В этот самый момент язык Рафаэля наконец-то добрался до моих влажных половых губ и начал медленно, не спеша их вылизывать. Мой рот заработал активнее, член Серафима оказался во мне целиком до самого бритого паха, другой рукой я взяла его яйца, большим пальцем плотно упираясь в промежность.

– Si, bella, si, cosi[4].

– Подождите. Attendez. Хочу посмотреть на вас.

Отстранившись, я села, прижимаясь спиной к влажной штукатурке стены, и посмотрела на желтоватые капли, поблескивавшие между моим влагалищем и губами Рафаэля. Он вытер рот тыльной стороной ладони и улыбнулся.

– Хочу посмотреть. Вставайте, продолжим. Один из вас трахает, другой – в рот.

Они молча подчинились, поглаживая свои члены. Я долго рассматривала их голодным взглядом. Серафим, решила я, выглядел многообещающе.

– Я возьму тебя. Ложись.

Мы поменялись местами. Я еще раз поцеловала Рафаэля, ощущая собственный мускусный привкус с легким ароматом лимона на его губах.

– Потрогай себя, – приказала ему я, а сама опустилась на Серафима, повернувшись к нему спиной, и легла ему на грудь, раздвинув колени так, чтобы его член вошел в меня целиком. Рафаэль начал дрочить быстрыми движениями, крепко сжимая в кулаке член, а я всем весом опиралась на мощную плоть внутри меня, вращала бедрами, терлась о живот Серафима, сжимала мышцы влагалища, приподнимаясь вверх, и вскоре он застонал. Потом я медленно выпрямилась, взяла его руку и положила себе на бедра, чтобы он мог войти в меня еще глубже. Ощущая ритмичную пульсацию внутри, я еще сильнее раздвинула ноги, нащупала клитор, и мне отчаянно захотелось, чтобы он кончил, затопил меня своей спермой, и вот по моему телу уже побежали первые волны оргазма, его член набух еще больше, растягивая меня до предела, он кончил, и в ту же секунду Рафаэль громко застонал и кончил мне на лицо. Сперма стекала с моего подбородка, текла по ключицам, но мне было этого мало, я просунула ладонь себе между ног, поднесла ко рту и сделала глоток спермы Серафима. Серебристые струйки блестели на одновременно ледяной и обжигающе горячей коже, и от этого ощущения я кончила, испытав настоящее блаженство.

Мягко опустившись на грудь к Серафиму, я потянулась к Рафаэлю, и тот уютно устроился у меня на груди. В какой-то момент я слышала биение трех наших сердец одновременно. И тут я заметила, что за нами наблюдают. Кто-то стоял позади нас, еще одну пару глаз я заметила у самой стены, где-то рядом раздался приглушенный стон.

– Кажется, мы тут не одни, – очень медленно произнесла я.

– Не беспокойся, они нас не потревожат, – прошептал Рафаэль. – Они просто смотрели.

Оба моих мальчика так и остались полуодетыми. Некоторое время я лежала обнаженной, под весом их тел, а потом раздались тихие шаги, и я поняла, что наши безмолвные зрители исчезли в темноте. С моря подул колючий ледяной ветер.

Около часа ночи я пошла в сторону отеля, закутавшись в пальто. Платье было безнадежно испорчено, тонкая замша вся помялась и испачкалась, но мне было все равно. Закончилась всенощная, и из церквей повалили нарядно одетые прихожане, потягиваясь и торопясь донести засыпающих детей до машин. «Придите, верные». Где-то в темноте по морю шли поисковые катера. Хорошо, что я заранее купила целый блок сигарет. Я завернула его в фирменную бумагу для записей, лежавшую на столе, кое-как нацарапала на ней «Счастливого Рождества!» и оставила под дверью у да Сильвы. Лично я планировала проспать весь день рождения Господа нашего Иисуса.