Читать книгу С театра войны 1877–1878. Два похода на Балканы - Л. В. Шаховской - Страница 4

В прошлом письме моем к вам я упомянул в коротких словах о движении передового отряда генерала Гурко и о бегстве турок из укреплений Шипки. Возвращаюсь сегодня снова к этому славному делу, в котором, бесспорно, на первом плане выдается переход нашего передового отряда через Балканы, так как благодаря только этому переходу турецкий гарнизон Шипки был отрезан от сообщения со своим операционным базисом – Филиппополем, принужден был бросить свои позиции и очистить старую, торную дорогу для войск через Балканы – из Габрова в Казанлыкскую долину. Укрепления Шипки сторожат на южном склоне Балканских гор Шипкинский проход и представляют по своему положению позиции, которые нельзя взять приступом, а разве одной блокадой, то есть принудив к сдаче голодом, для чего необходимо отрезать предварительно гарнизон Шипки от всякого сообщения с главным операционным базисом турецкой армии – Филиппополем. Поэтому главная задача передового отряда генерала Гурко состояла именно в том, чтобы пробраться в Шипку какой-нибудь неизвестной туркам дорогой через Балканы, напасть на них с тылу врасплох и окружить Шипку с юга, со стороны Казанлыка. При этом предполагалось, что другой отряд русского войска должен был двинуться с севера от Габрова по Шипкинскому проходу через Балканы и что гарнизон Шипки очутился таким образом окруженным русскими войсками с двух противоположных сторон.

Бесспорно, самой серьезной частью этого смелого предприятия было найти новую дорогу через Балканы, притом такую, по которой могли бы пройти войска с артиллерией из Тырнова в Казанлыкскую долину. Генерал Гурко, по занятии Тырнова, направил все свои старания к изысканию подобного пути через Балканы и прибег для этой цели к расспросам в Тырнове местных жителей – болгар, знакомых с краем. Из этих расспросов оказалось, что из Тырнова в Казанлыкскую долину существует малоизвестная тропа, годная только для вьюка, проходящая через Балканы на деревушки: Плаково, Присово, Средне-Колибе, Войнешти, Райковцы и Паровца. Тропа эта узким ущельем выходит в Казанлыкскую долину у деревни Хаинкиой. При этом один болгарин – Ходжи Стоя уверял, что он проехал по сказанной тропе несколько лет тому назад на колесарке – двухколесном экипаже, провозя вино из Тырнова в Хаинкиой, но что он не ручается, чтоб с тех пор не произошло каких-либо обвалов, которые могли сделать тропу вовсе непроходимой. Как бы то ни было, передовому отряду генерала Гурко не приходилось долго медлить в Тырнове, и решено было пуститься в рискованное, опасное предприятие – проход через Балканы по неизвестному дотоле пути с войсками и артиллерией.

Немедля был организован для этого особый передовой отряд пионеров, составленный из одной сотни уральских казаков и конносаперной команды, собранной из разных казачьих сотен, отряд, совершенно неподготовленный к делу, состоящий из казаков и солдат, мало обученных саперному делу. Но зато командование этим отрядом было поручено опытному и сведущему офицеру генерального штаба – генералу Рауху, который и выступил 28 июня из Тырнова во главе своей небольшой колонны в Балканские горы. Задача генерала Рауха состояла в том, чтоб исследовать и быстро обратить упомянутую тропу на Хаинкиой в проходимую для артиллерии и войск дорогу, соблюдая при этом строжайшую тайну своего присутствия на Балканах, дабы не выдать ее туркам, зорко сторожившим все выходы с Балкан в Казанлыкскую долину. Отряд выступил налегке: офицерам запрещено было взять с собой обоз с вещами; следовали за отрядом всего несколько повозок с динамитом и шанцевыми инструментами. Отряд генерала Гурко должен был выступить вслед за передовым отрядом пионеров, но только двумя днями позже. Чтобы сохранить вполне секрет предприятия, генерал Раух при выступлении из Тырнова объявил всем и каждому, что отряд его направляется в Елену, куда дорога совпадала с дорогой на Хаинкиой до деревушки Средне-Колибе.

Выступив из Тырнова 28 июня, в 5 часов вечера отряд пионеров остановился на ночевку в деревне Плакове, где принужден был оставить фуры и громоздкие вещи, затруднявшие быстроту движения отрядов в горах. На другой день из Плакова выступили в 8 часов утра, непрерывно пролагая и поправляя дорогу сменными командами, спешивавшимися и догонявшими всадников, ехавших в голове колонны. К ночи этого дня отряд дошел до деревни Райковцы, встретив самые большие трудности близ селения Войнешти. Там крутой, обрывистый подъем в гору был весь загроможден огромными каменьями и каменными глыбами, которые приходилось дробить кирками и сдвигать с места руками, так как генерал Раух, опасаясь выдать туркам присутствие своего малого отряда в горах, решил воздержаться от употребления динамита для взрыва камней. День был жаркий, накаленный и спертый в горах воздух затруднял дыхание работавших, в пище сказывался недостаток, ибо, кроме небольшого запаса сухарей, не было ничего другого, и фуры с провиантом были брошены еще вчера на дороге. Солдаты изнемогали от жары и усталости. Но генерал Раух и капитан Сахаров, сняв мундиры, с кирками и ломом в руках пошли впереди отряда и в течение нескольких часов работали сами, примером ободряя солдат. Для подъема на эту гору шестнадцати четырехфунтовых орудий, следовавших позади с отрядом генерала Гурко, были заказаны в селении Войнешти буйволы и волы.

Из Райковцев отряд пионеров рано утром двинулся далее и дошел в тот день до перевала близ селения Паровцы, где в память проложенного русскими войсками нового пути через Балканы было решено воздвигнуть, по предложению полковника графа Роникера, колонну. К несчастью, самого автора этого памятника – графа Роникера уже нет более в живых: он погиб на днях, и не на поле сражения, а на дороге, убитый из-за куста, невдалеке от Шипки, пулей башибузука. Но возвращаюсь к отряду. От перевала работа шла круглый день на южной стороне хребта, по спуску к руслу горной речки, текущей через Хаинкиойское ущелье. В этот день отряд пионеров не пошел далее, ибо слишком отошли от главного отряда генерала Гурко, и представлялась опасность быть отрезанными неприятелем, находившимся всего в пятнадцати верстах расстояния от отряда. Насколько критическим могло стать ежеминутно положение этой горсти людей, заночевавших на узкой тропинке среди гор, можно судить уже по тому, что в это самое время в 15 верстах расстояния от отряда проходили через Хаинкиой, направляясь в Сливно, три батальона турецкой пехоты. Отряд генерала Рауха стоял в ту минуту как раз у входа в узкое, дикое ущелье, на краю пропасти, стесненной высокими горами, и догадайся турки о таком близком соседстве русских войск, отступление отряда по горному ущелью было бы невозможно, и весь отряд должен бы был погибнуть на месте до последнего человека. Но турки не предполагали у русских такой смелости и риска, как переход с артиллерией через Хаинкиойское ущелье. Это ущелье, по-турецки Хаин-Боаз, пользуется у турок страшной известностью: ни птица туда не залетает, ни зверь туда не заходит, скрываются там одни только разбойники, да иногда отчаянный всадник заедет в это ущелье и торопится в страхе повернуть назад своего коня. Поэтому-то турки, заняв своими войсками все малейшие выходы с Балкан в Казанлыкскую долину, не сочли нужным занимать Хаинкиойское ущелье как слишком хорошо защищенное самой природой диких гор.

Получив известие, что генерал Гурко находится уже с казачьей бригадой на перевале, генерал Раух дозволил сделать разведку всего ущелья, а также и обходной дороги на запад от ущелья, по которой отправился сам с капитаном Сахаровым и по которой должна была пройти впоследствии конница параллельной колонной. По самому же ущелью, чтобы преждевременно не открыть туркам присутствия наших войск, генерал Раух отправил урядника князя Церетелева, переодетого болгарином и в сопровождении трех настоящих болгар. Пройдя все ущелье до конца, вплоть до мельницы, принадлежащей туркам, князь Церетелев вернулся благополучно к отряду, убедившись, что дорога по ущелью проходима без поправок для горной артиллерии, а для конной – с небольшими исправлениями. На другой день весь отряд генерала Гурко находился уже на южном склоне Балканских гор, и передовые его части бивакировали в 10 верстах от неприятеля. Тишина соблюдалась самая строгая, запрещено было громко разговаривать, зажигать спички и закуривать папиросы, не говоря уже о кострах, хотя ночь была сырая и холодная. 2 июля утром отряд генерала Гурко вышел из ущелья, имея впереди себя пластунов и батальон стрелков. Они наткнулись при выходе на четверых конных башибузуков, которые, завидев русских, быстро ускакали, подняв тревогу в неприятельском лагере и в соседних селах.

Батальон наших стрелков и отряд пластунов завязали тотчас же перестрелку с двумя ротами турок, расположенных в деревне Хаинкиой, и заставили их отступить. Турки бросили лагерь, а стрелки и пластуны дошли до селения Конары, где взяли другой турецкий лагерь, разогнав целый батальон турецкой пехоты. 2 июля весь отряд генерала Гурко находился уже в Казанлыкской долине, благополучно совершив переход через Балканы, не потеряв ни одного человека, даже ни одной лошади из тащивших в горы тяжелые орудия. Энергией и неутомимой деятельностью наших пионеров и в особенности присутствием духа и смелостью командира их генерала Рауха был проложен путь, по которому беспрепятственно прошел передовой отряд генерал-лейтенанта Гурко. Нравственное впечатление, произведенное на турок отважным переходом передового отряда через Балканы, было громовое. Они отступили перед нашим отрядом вдоль всей Казанлыкской долины, и хотя крепко держались несколько часов в деревне Уфлани, но в конце концов очистили и Казанлык перед отрядом генерала Гурко. Вместе с тем, растерявшись от такого неожиданного появления русских в Казанлыкской долине и атакованные с севера отрядом Орловского полка с казаками, турки упали духом и не решились держаться долее в укреплениях Шипки, убежав оттуда в горы и бросив неприступную позицию почти без боя. Окружные села и города, как Ески-Загра и Калофер, поспешили прислать генералу Гурко депутации с изъявлением покорности и с известием, что турки сложили в этих городах оружие, моля о пощаде.