Читать книгу Исполни свое желание - Лада Бажен - Страница 7

– Мария Васильевна-а-а! – надрывался пятилетний Никита, преодолевая препятствия на пути к Маше – деревянную фиолетовую лодку, в которой пережил не одно дальнее плавание, пиратские нападения, абордажи и шторма; врытые в песок и покрашенные старые шины, на которых никак не удавалось перепрыгнуть с красного на зеленое; Лизу и Виту с их пасочками из песка и замками и много всего того, что мешало достичь спасения, – воспитательницы, которая знала, как решить любую, даже самую неразрешимую проблему.

Маша работала в детском саду уже семь лет. Ей было тридцать, но все, что представляла собой ее личная жизнь, находилось здесь, за этим забором. Она адски, бесконечно устала, голова очень часто болела от детского крика, ведь ей в одиночку приходилось справляться с двадцатью пятью малышами; она постоянно выглядела потрепанной и постаревшей, но тем не менее все эти дети были ей интересны и в каком-то смысле дороги.

Больше всего она любила наблюдать, как искренне малыши радуются простым вещам и каждую мелочь принимают за волшебство. Например, зимой она показала им, как с помощью воды, красок, ниток и формочек сделать ледяные украшения на елки, растущие на территории сада. Как они спорили, кто будет подкрашивать воду, а потом вешать украшения! Восторг в детских глазах вдохновлял ее на все новые идеи, которые будут наполнять их души сказкой, фантазией, давать толчок для развития всего лучшего, с чем рождается человек.

Сейчас Маша проводила с детьми подвижную игру «Сова» – все, как было расписано в плане. Заслышав команду «день», дети бегали и баловались; при словах «ночь наступает» замирали, а тот, кто играл роль совы, мог «забрать в гнездо» любого пошевелившегося. Однако не все захотели участвовать в игре. И, несмотря на то что детсадовские методисты рекомендуют строго придерживаться правила привлекать к участию всех до одного детей в группе, у Маши были свои непоколебимые представления на этот счет. «Нет насилию» – этот девиз создавал ей уйму неприятностей во время работы в детском саду. Одна из причин в настоящий момент с воплями летела к ней через всю площадку с засыпанными песком глазами и волосами. Ведь если бы она принудила Никиту играть вместе со всеми, он бы не пострадал.

Пока основная масса детей играла в «Сову», Никита с Ваней что-то не поделили и стали выяснять отношения, как подсказала фантазия.

– Не беда, – успокаивала Маша Никиту, который отплевывался от песка и рыдал. – Руки-ноги целы, только чуть-чуть запачкались. – И она стала вытряхивать из волос песок и протирать чумазое лицо мокрой салфеткой.

Конечно, не очень хорошо, что песок попал в рот и в глаза, но истеричными воплями, к которым обычно прибегают воспитатели, положение все равно не исправить. Заведующая неустанно учит, что нужно вырабатывать командный голос, прикрикивать и держать дисциплину. От этой дисциплины в свое время Маша чувствовала себя будто в тюрьме, где даже вдох нельзя было сделать без мысли, имеешь ли ты на это право. И до сих пор отголоски того воспитания продолжали оказывать влияние на ее жизнь – она реагировала на авторитеты безропотным послушанием, все более замыкаясь в себе. Каждый из этих детей был для нее словно она сама в детстве. Ей казалось, что она может защитить их от гнета, который так мучил когда-то ее. «Вон Мария Васильевна идет, – показывали на нее пальчиком дети своим родителям или бабушкам. – Она не кричащая».

Быстро построив детей парами, Маша повела их в группу немного раньше предписанного времени – нужно было вымыть Никите и Ване глаза. Нянечка Галя постоянно помогала Маше в воспитательном процессе, укореняя в ней убеждение в том, что этот мир несовершенен.

– Где твои салфетки?! – заорала Галя при виде того, как Никита размазывает сопли по лицу. – Родители не могут положить в карман салфетки? Им лишь бы избавиться от вас с утра поскорей, ни причесать, ни одеть аккуратно не могут, – не сбавляя тона, возмущалась Галина, которая сняла с Никиты панамку с изображением кораблика и яростно вытирала ею сопли. Закончив борьбу за гигиену, она водрузила панамку назад на голову ребенку. Все дети испуганно притихли и завозились возле своих шкафчиков.

Сколько бы лет Маша ни наблюдала подобные моменты из жизни детского сада, она каждый раз внутренне съеживалась, будто вновь пугался тот ребенок, которым она была когда-то. Но одергивать взрослых людей не решалась – они все равно сделают все по-своему, а она станет врагом. Против системы не попрешь.

Пока Галя ходила на кухню за обедом, дети оживились и весело загудели, толкаясь и посмеиваясь в раздевалке.

– Начинаем конкурс на самый аккуратный шкафчик! – объявила Маша. – Победитель выбирает сказку, которую будем читать перед тихим часом.

Тут же началось:

– Мария Васильевна! Посмотрите, я уже сложил вещи!

– Мария Васильевна, помогите расстегнуть сандали!

– А меня Денис толкает, не дает складывать вещи…

В обед Маша наслаждалась тишиной, нарушаемой перестукиванием ложек. Казалось, ее жизнь представляла собой сплошные перебежки от адской суматохи и шума к островкам блаженной тишины, которую хотелось продлить максимально.

– Миша! Ты почему не ешь? – снова закричала Галя. Маша редко слышала, чтоб та говорила спокойно. Покрикивание вошло в привычку.

– Я не люблю этот суп, – скривился Миша.

– Смотрите-ка, какой гурман нашелся! Ну-ка ешь, у нас свиней нет! – Галя подошла к Мише, взяла ложку и стала кормить его супом.

Ребенок давился, кривился и плакал. Маша снова боролась с отвращением, глядя на привычную картину. Наконец Мишу вырвало прямо в тарелку.

– Что ты устраиваешь тут представление?! – вознегодовала Галина, хватая ребенка за руки и толкая к умывальникам. – Не любит он! Маме будешь рассказывать! А здесь не ресторан!

– Дети, кто поел, относите посуду, умывайтесь и готовьтесь ко сну, – сказала Маша.

– А я не хочу спа-а-ать! – приуныла Лиза.

– И я не хочу, – поддержал Никита.

– А вы только полежите, послушаете сказку, – уговаривала Маша.

Чтобы дети наконец угомонились, пришлось еще много потрудиться: убеждать, успокаивать, читать, искать к каждому подход… Хотелось тоже лечь и уснуть, забыть обо всем хоть на часок, но следовало писать план занятий, мыть игрушки, готовить краски и бумагу…

«Что я здесь делаю? – снова подумала Маша. – Ведь это же ежедневный ад. Вся душа протестует против такой жизни. Но я, увы, больше ничего не умею! К тому же стабильная зарплата… Трудовая книжка… Оплачиваемый отпуск…»

От судьбы не уйдешь, всегда говорила ей мама. Видно, такая ее судьба. Ни мужа, ни детей, ни нормального дохода. Но так страшно что-то менять!

Пока Маша в унынии и с головной болью писала план, в группу вплыла заведующая. Всегда с идеальной прической, в красивой одежде, она тем не менее казалась страшно нелепой со своим невысоким ростом, широким телом, поджатыми губами и с таким выражением лица, словно выискивала во всем, что ее окружает, недочеты. Людмила Владимировна была глубоко убеждена, что никому ничего нельзя спускать на тормозах, – обнаглеют, расслабятся, разболтают дисциплину. А дисциплина и четкие правила – это ее боги, которым она молилась, и Людмила Владимировна фанатично втягивала в эту религию всех, над кем имела власть.

При виде заведующей Маша стала лихорадочно оглядываться в поисках своих недочетов и перебирать в голове все свои обязанности, вспоминая, что могла забыть сделать.

– Маша, что ж это ты такая тихая? Ничего, мы из тебя сделаем человека. Учись держать дисциплину!

Маша робко улыбнулась, а заведующая продолжала:

– Ты раздала родителям квитанции?

– Да, всем, кто приходил.

– А остальные?

– Некоторые дети заболели.

В глазах заведующей вспыхнуло раздражение, и она с нажимом сказала:

– Значит, так. После работы взяла в руки квитанции и разнесла родителям по домам! Все поняла?

Обида шевельнулась у Маши в душе – почему с ней так разговаривают? Она что, раба, пресмыкающееся? Но в ответ она только кивнула.

– Вот и хорошо, – сказала Людмила Владимировна и поплыла к выходу, шныряя глазами по всем углам.

После работы Маша не пошла разносить квитанции. Она и так страшно уставала, чтоб еще в свое свободное время заниматься работой. Внутри назревал бунт, гнев, протест, желание разорвать замкнутый круг, накатанный с детства и подавляющий по сей день любую радость и всякий смысл. Должен быть какой-то выход… Ей казалось, будто она медленно умирает, жизнь протекает мимо нее, как ручей мимо засыхающего деревца. И нет желаний, кроме желания покоя.

Ночью она не могла уснуть, а уснув, снова просыпалась и маялась бессонницей, и это несмотря на хроническую усталость. Так шли дни за днями…