Читать книгу Мертвый месяц - Лада Кутузова, Аудиоагент Самиздат (озв неискл) - Страница 3

Снег в этом году выпал рано. Обычно он ложился на землю ближе к Новому году, а тут решил побить все рекорды и нагрянуть в октябре. В Москве снег быстро таял: в большом городе слишком тепло от домов, фонарей и коммуникаций. А здесь, загородом, он задержался, заявляя свои права на мир задолго до наступления зимы. Никита не сомневался, что через неделю осень не оставит от снега и следа, но пока тот делал вид, что он тут навеки.

Сегодня утром Никита с друзьями приехал в деревню своего детства. Когда-то его отправляли сюда на все лето к прабабке дышать свежим, не то что в Москве, воздухом и принимать солнечные ванны. С тех пор прошло много лет, все изменилось: дома пустовали без людей, дворы поросли бурьяном, а провода и вовсе отсутствовали – их давно уже срезали. Одним словом, запустенье. Перед поездкой бабушка вручила Никите гостинцы для оставшихся в деревне жителей, наказав внуку передать от нее привет.

Он не спорил: надо – так надо. Младший брат на месте Никиты начал бы страдать, что у него много важных дел, да кому это нужно и все в том же духе, теряя из-за нытья еще больше времени. И все это вместо того, чтобы потратить от силы полчаса-час, пока топится печь в прабабкином доме. Сам Никита крепко запомнил то, что сказал отец: один из основных навыков человечества – умение общаться, заводить друзей. Можно быть семи пядей во лбу, но без связей и помощи своих ничего не добьешься. Никита был с отцом согласен, он и сам поддерживал со всеми хорошие отношения – так проще. А потому его чаще других из класса приглашали на дни рождения и праздники.

Прямо сейчас Никита стоял на крыльце соседнего дома вместе с Костей и Ниной. Ребята уже минут десять ждали, когда им откроют. Хотя из трубы шел дым, признаков жизни дом не подавал. Никита пожал плечами и начал разворачиваться, как дверь резко распахнулась.

– Я думал, мне померещилось, что стучит кто. А тут и на самом деле люди.

Возникший в проеме дед, казалось, перешагнул за столетний рубеж: тонкая, как пергамент, кожа, покрытая пигментными пятнами, тусклые глаза, пушок вместо волос. Дед был одет в теплую фуфайку, ватные штаны, на ногах – валенки.

– Здравствуйте, я Никита Кузьмин, – представился парень. – Правнук бабы Тони. Она в том доме жила, – он махнул себе за спину.

Дед близоруко прищурился.

– Какой Тони? – не понял он сразу. – А-а, Тоньки, которая у нас бухгалтером работала? Помню. Ее дочь в город забрала, она там пожила немного, да и померла.

Он присмотрелся:

– И тебя помню! Ты совсем мелким был, когда в последний раз приезжал – в первый класс собирался. Хвастался все.

Никита улыбнулся: дед перепутал его с младшим братом, но сообщать об этом не стал.

– А меня Николай Дмитричем кличут, – дед пригласил ребят в дом. – Давайте, я вас чаем напою.

Они сидели на кухне. Никите показалось, что дед здесь и ночует – тут же стояла железная кровать с пышным матрасом и двумя подушками. Наверное, из-за экономии дров – чтобы протопить избу, их много надо. Дед расспрашивал Никиту про родных, куда поступил.

– Нас тут всего два дома и осталось: мой да Зинаиды Павловны, все остальные пустуют.

– Не страшно? – в разговор влез Костя, который, похоже, успел заскучать, пока Никита выкладывал про свою жизнь.

– А чего бояться? – дед пожал плечами. – Брать у меня нечего.

– Ну если заболеете или вдруг что случится? – начал развивать любимую тему Костя.

Никита мысленно вздохнул: Костю хлебом не корми, дай нагнести. Вот и сейчас не удержался. Николай Дмитрич махнул рукой:

– Помру, так помру. Все равно у меня никого не осталось. А в интернат для стариков не хочу, лучше в своем доме доживать.

Никита спохватился и вручил пакет со сладостями:

– Это вам от бабушки. И привет от нее.

Дед обрадовался и от гостинца отказываться не стал:

– Помнит, значит! Спасибо ей передай. А то до магазина идти далеко, а продуктовая лавка редко приезжает. Да и как дождь пройдет, так все – не дорога, а болото, любая машина завязнет.

Николай Дмитрич разлил чай из самовара и подвинул ребятам конфетницу с лимонной карамелью.

– Пейте, не бойтесь, – подмигнул дед, – у меня можно. А вот у Зинки не советую ничего в рот брать, особенно ей.

Он ткнул скрюченным пальцем с желтым ногтем в Нину.

– Плохо готовит? – сострил Костя.

Дед зашелся в звонком хохоте:

– А ты юморист, парень. Давно так не смеялся. Не в этом дело. Зинка она… – дед замялся. – Она порченная. В ней будто кто живет.

Никита переглянулся с приятелями: немудрено сойти с ума в такой глуши, здесь телевизора нет, интернет не ловится. И телефонный сигнал слабый.

– И говорят, – дед перешел на шепот, – Зинка эту порчу передать может. Вместе с едой.

Никита кивнул. Дед недоверчиво посмотрел на него:

– Ну в общем, я вас предупредил. Так что не обижайтесь, если что.

Ребята посидели для приличия еще пять минут и засобирались обратно.

– Подождите, – спохватился дед.

Он чуть ли не бегом отправился в соседнюю комнату и принес оттуда книжку.

– Мне ее прошлым летом писатель подарил, – похвастался дед. – Специально за этим приезжал. «Мертвый месяц» называется.

Никита посмотрел на обложку: стального цвета с огромной бледно-желтой луной, на фоне которой темнел деревянный идол. Ни имя автора, ни название книги ему ничего не говорили. Николай Дмитрич пихнул книгу Никите:

– Мне-то она незачем, я и букв не вижу. А ты молодой, почитаешь.

Никита хотел отказаться, но книгу перехватила Нина:

– Я слышала про этого писателя, – сказала она, – популярный. А вы его знаете?

Дед, видимо, ждал этого вопроса.

– Я ему жизнь спас.

– Ого! – нарочито громко изумился Костя.

– Лет десять тому назад, а может, и поболе. Память уже не та, путаюсь.

Никита сделал зверское лицо: мол, зачем спросил? Теперь слушай все это. Но деваться было некуда, он встал в проеме двери, подперев плечом косяк.

– Тоже конец октября был или начало ноября, не помню, – задумался дед. – Дождь весь день шел. И вдруг ребята откуда-то приехали. Или пешком пришли, машины-то я не видал. Вроде четыре парня и две девки. В крайнем доме остановились, он давно пустовал.

Дед погрузился в себя: видимо, вспоминал.

– Точно! Тридцать первое октября было! Я протокол, когда подписывал, запомнил. А тогда ночь уж на дворе, я спать ложился. Вдруг слышу – стук в дверь. Открыл, а их двое на крыльце, почти без сознания.

Он оживился:

– Я их еле в избу заволок и побежал к Зинке-то, чтобы она скорую вызвала. У ей тогда еще аппарат работал. А сам обратно, этих в чувство приводить.

– А что с ними было? – заинтересовалась Нина.

– Так ничего, – дед развел руками. – Пришли в себя в больнице, все путем. А вот четверым меньше повезло. Их на старом кладбище нашли, мертвыми.

Воцарилась тишина.

– А что с теми произошло? – спросил Никита. Его пробил рассказ деда.

– Ничего, – кратко повторил тот. – Следствие ничего не установило. Сказали, что остановка сердца.

– У всех четверых? – недоверчиво протянула Нина.

– За что купил, за то и продаю, – отрезал дед.

Ребята переглянулись.

– А спасенные что-то говорили?

Дед помотал головой:

– Так без сознания были. А в больнице я их не навещал. Кто меня к ним пустит? Я ж не сродственник чей-то.

– А когда писатель приезжал, он что-то сказал? – Нину тоже зацепила эта загадка.

– Сказал, что в книге все написано. Если до отъезда прочтете, расскажите, что у них тогда произошло. А то я всю голову сломал.

Нина кивнула:

– Я быстро читаю. Завтра зайду.

Друзья, наконец, покинули дом Николая Дмитриевича. Нина сразу же залезла в книгу:

– Кажется, триллер, судя по аннотации. Причем с хоррором.

– Будешь читать? – Никита не сомневался в ответе.

– Так, загляну.

Ага, заглянет она. Полистает книгу, а потом окажется, что все прочитала. С пятого класса они вместе, но никто так и не понял, как Нине это удается. Но она во всем такая. Училась на одни пятерки, закончила лицей с медалью и с золотым значком ГТО. Да еще и поступила в один из самых крутых вузов для студентов с квадратной головой. Хотя Никитин вуз тоже находится в пятерке топовых институтов. Но все равно, Нина – это супермозг, никому за ней не угнаться.

Они вошли в дом Никитиной прабабушки. Дом уже прогрелся. Ребята, как приехали, первым делом затопили печь, благо в поленнице имелись дрова. Никита даже специально скачал себе гайд – учебное видео, потому как детских воспоминаний не хватало. Но все равно, инициативу перетянула Нина. Не было, наверное, ничего в этой жизни, о чем она бы не имела представление. Она едва не отправила Костю на крышу – чистить дымоход, но им повезло, печь подымила совсем немного, так что никому рисковать не пришлось.

– Так, – скомандовала Нина, – Вы двое на колонку за водой.

– Зачем? – удивился Никита. – Мы же с собой привезли.

Нина посмотрела на него, как на тяжелобольного.

– А уборку делать не надо? Вы собираетесь в грязи жить?

Никита чуть не застонал. И стоило из дома уезжать, чтобы и здесь столкнуться с нравоучениями? Но спорить смысла не было: Нина вручила им ведра.

Колонка работала. Никита дернул за ручку, и полилась вода, ледяная. Он не удержался и брызнул на друга, после чего пришлось прерваться и срочно убегать. Вернулись разгоряченные, но Нина велела ставить ведра на печь и тут же дала охапку половиков, мол, идите выбивайте. Костя расстелил дорожки на снегу, а Никита принялся стучать по ним хлопалкой, поднялась пыль. Вскоре снег вокруг посерел, а друзья расчихались.

– Вот так люди все портят, – философски заметил Костя. – «Серый снег, бурый лед на потрескавшейся земле», – переиначил он известную песню.

– Да ладно, – не согласился Никита, – пыль и без людей образуется.

– Но больше всего от человеческой кожи. Прикинь, мы дышим кожей твоей умершей прабабки. Заразимся через нее, состаримся и умрем!

Они рассмеялись.

…Нина, сколько себя помнила, всегда любила чистоту и порядок. И с других требовала. Дома за родителями все поправляла, здесь тоже взялась наводить порядок. Пока Никита с Костей ходили на колонку, Нина боролась с пауками. Залезла на табуретку и веником сгребла паутину с потолка, затем подмела пол. А тут как раз вернулись запыхавшиеся ребята.

– Ладно, – смилостивилась она, посмотрев на них, – полы мыть не будем.

Никита выдохнул. Нина приподняла брови: ну надо же – устал. И когда только успел? Небось, бесились с Костей, потому и раскраснелись оба и дышат тяжело.

Никита достал из рюкзака небольшую искусственную тыкву и водрузил ее на подоконник:

– Красиво смотрится.

– А скажи, тыква, – начал дурачиться Костя, – откуда у тебя такие большие глазки? И такой огромный рот с острыми зубами?

Он помолчал мгновение и продолжил, состроив злобную рожу:

– Их нарисовал художник, чтобы ровно в полночь с тридцать первого октября на первое ноября, в веселый праздник Хэллоуин, я вас всех сожрала.

Костя для наглядности пощелкал зубами.

– Молодец, – похвалила Нина и всунула в тыкву зажженную свечу.

Она расставила фигурки, купленные в магазине комнатного интерьера по полкам: мумию, ведьмочку, еще пару тыковок.

– Интересно, а почему у деревни такое интересное название: Моркина гора? – спросила Нина.

– Вообще-то, это село, – поправил Никита. – Тут раньше церковь была.

– Ну и? – не понял Костя.

– Так если в деревне имелась церковь, то она автоматически (деревня, а не церковь) становилась селом, – Нина не удержалась и подтвердила статус всезнайки.

– А Моркина – это от слова «мор», – продолжил Никита. – Тут когда-то моровое поветрие было. Говорят, что и гора – это типа кургана, куда людей хоронили.

– А почему не в могилы? – уточнил Костя.

– Так некому было. Живых мало осталось. Тела побросали в кучу, потом сожгли и забросали землей.

– Это что? Деревня на месте кладбища построена? – Костя перешел на зловещий шепот. – Вот в полночь-то покойнички ка-а-ак вылезут из могил, ка-а-ак придут к нам в домик. «Пустите нас переночевать. А то так жрать хочется, что сил терпеть нет», – под конец он перешел на бас.

– Не думаю, – ответил Никита. – Кладбище за деревней. И вообще нам пора Даню встречать. У него автобус через полчаса приезжает.

– Он один будет? Или с кем-то? – Нина наконец задала мучивший ее с утра вопрос.

Никита и Костя переглянулись, Нина все поняла без слов.