Читать книгу Остров собачьей радости - Лада Щербакова - Страница 8

Память перелистывает воспоминания как страницы альбома с немного стёртыми от времени фотографиями: лето, южный приморский город, неказистый дворик, вдоль и поперёк увешанный постиранным бельём, комната с короткими, пляшущими на ветру занавесками, посредине – огромный сундук, от которого пахнет нафталином и заброшенным подвалом одновременно. Чтобы попасть в дом, нужно было пробраться через лабиринт мокрых простыней, рубашек, штанов, то и дело раздающих тебе влажные пощёчины. Казалось, что местные хозяйки стирают весь день напролёт.

Мне было лет пять-шесть, не больше. Мы с родителями снимали комнату в одном из двухэтажных домов в старом Батуми. Комнатка была маленькая, неказистая, почти каморка, но зато дешёвая и до моря рукой подать. Море врывалось в наше окно круглосуточно – гомоном пляжа, криками чаек, шелестом ночного прибоя, подкидывало дырявые – счастливые – камушки и гладко вылизанные бутылочные осколки.

Первое, что я сделала, оказавшись на новом месте, – залезла на сундук и заявила, что спать буду только на нём. Родители идею не оценили, поскольку в качестве кровати этот объект был слишком высок для маленького ребёнка, но я была непреклонна. В конце концов они махнули рукой и надули пляжный матрас – на случай, если я все-таки свалюсь со своего царского ложа, что и произошло в первую же ночь. Но свежий воздух, бесконечные купания и сытный ужин сделали мой сон настолько крепким, что от моего полёта проснулись все, кроме меня. Я же благополучно «приматрасилась», даже не открыв глаз.

В Батуми мне нравилось всё: пахучие азалии, розовой пеной облепившие город; тёплое серовато-зелёное море, до которого папа нёс меня на руках, – слишком горячо было бежать по раскаленной гальке; приторно-сладкий вкус тягучей чурчхелы со спрятанными внутри орехами. И даже громкоголосая хозяйка дома Манана, которая пыталась задушить меня в объятьях при каждой встрече. «Ай, какой красывый дэвочка!» – восклицала она и совала мне в руки сливу или персик. В этом городе всё было прекрасно кроме одного: в нём не было молока.

В это сложно поверить, как и понять причину такого нестандартного дефицита. То ли на местном молокозаводе сломался конвейер, то ли доярки устроили забастовку, то ли аджарские коровы околели все разом от какой-то неведомой болезни, – теперь и не угадаешь. Молоком я привыкла запивать практически всё – от борща до жареной рыбы. Без него я жестоко страдала, и весь наш отпуск был омрачен бесконечными поисками моего любимого напитка. Мы действовали так: приходили в какое-нибудь кафе и разыгрывали спектакль, главным персонажем которого был несчастный ребёнок, а второстепенным – мама или папа в зависимости от того, кто нас обслуживал, – официант или официантка. Сценария было два: родители либо нещадно кокетничали с работниками батумского общепита, либо заламывали руки и умоляли спасти их единственную дочь: не найдётся ли у вас хоть капелька молока? Я же прижимала к груди панамку и смотрела на весь этот балаган глазами, полными грусти и надежды. Официантки строили папе глазки и сочувственно пожимали плечами, официанты цокали языком и осыпали маму комплиментами, но ни те, ни другие помочь не могли. Молока ни у кого не было – как корова языком слизала!

И только один раз нам несказанно повезло. Разомлевший от маминых стенаний повар принёс мне из кухни целый стакан, наполненный вожделенным напитком. И ровно в этот момент мне захотелось писать. Мама, чтобы сберечь бесценный дар от чужих глаз, прикрыла стакан моей панамкой и повела меня в туалет. Когда мы вернулись, я схватила панамку и потянула её к себе. Мама вскрикнула, папа попытался остановить мою руку, но было поздно: стакан свалился на бетонный пол и, взвизгнув от негодования, разлетелся на тысячи мелких осколков.

Мы с мамой рыдали в голос, папа пытался успокоить нас обеих, сердобольные посетители кафе засыпали меня конфетами, кто-то налил папе стакан чачи. Мы были безутешны и ушли, даже не поев. Вечером я заявила родителям, что никогда и ни за что больше не поеду на это дурацкое море, если на нём не будет хотя бы одной нормальной коровы.

На следующий день в магазины Батуми завезли молоко.