Читать книгу Гори, любимая, гори! - Лана Ежова - Страница 3

Бессонная ночь выдалась не только у целительницы, спасенной от сожжения, но и у хозяйки замка.

Эрдесса Стелла Хадиус, урожденная Клирк, выросла в знатном, но бедном семействе, чьей главной заботой было блюсти внешнее приличие. За фасадом благополучия и фальшивой позолотой благопристойности скрывалось постепенное обнищание некогда блистательного рода, давшего миру не одного мага и военачальника. Поколение за поколением Клирк теряли дар, влияние, деньги. И только страсть к азартным играм усиливалась.

Отец Стеллы превзошел всех своих предков – однажды он поставил на кон свою дочь. И проиграл.

Стелла не раз и не два благодарила Всеотца, что он подарил ей красивое лицо и роскошное тело. Иначе барон Хадиус после совместно проведенной ночи в счет долга ни за что не женился бы на ней. А так девушка, хорошо усвоившая наставления матери быть послушной, ласковой и ни в коем случае не плакать, понравилась старику, и тот предложил войти в его замок законной женой.

Каждый раз, когда страдающий отдышкой и ветрами супруг приходил к ней в спальню, она пользовалась проверенным средством – и близость не казалась такой уж отвратительной. Стелла представляла, какое закажет портнихе платье. Его фасон, материал, цвет, отделку… Обычно, когда доходила до украшений, уместных к новому наряду, барон, упоенно сопя, с нее скатывался.

И, если бы не маленькая слабость мужа, Стелла не решилась бы отправить его к праотцам. Но, увы, она у него была.

Барон Хадиус любил избивать женщин. Его глаза загорались восторгом, когда на белой, розовой или смуглой коже расцветали красные, набухающие кровью линии. Розга или плеть – неважно. Барон умело управлялся обеими.

Когда он играл со служанками или поселянками, отданными в услужение за долги своих семей, Стелла молчала. Жалко ли ей было юных девушек, когда их чуть живых выносили из подземелья? Нет, конечно. Разве ее кто-то пожалел, когда отец подкладывал под старика, чтобы не оплачивать свой проигрыш? Нет. Так почему она должна сочувствовать другим?

Но вот, спустя два года супружеской жизни, барон в ней разочаровался. Он ждал наследника, а его все не было, хотя он частенько посещал молодую жену. И вот тогда Стелла узнала, что розги жалят, а плеть оставляет шрамы.

Баронесса долго намекала местной целительнице Иванне о своей нужде. Но глупенькая деревенщина все не понимала. Пришлось действовать самой. Внимательно выслушивая ее занудные рассказы о травах, умело направляя в нужное русло разговор, она прознала о горюч-листе. Выведав, как выглядит, где хранится, выкрала щепотку из запасов растяпы. Дальше дело оставалось за малым. Подсыпать мужу в вино в день, когда Иванна проведывала заболевшего слугу и по просьбе барона осталась на обед.

Супруг промучился ночь и часть дня, прежде чем испустил дух. А когда медикусы диагностировали отравление, безутешная вдова во всеуслышание припомнила злобные взгляды, которые бросала целительница на владетеля Заречного края.

Само собой, горюч-лист в доме Цветовой обнаружился. А как иначе? Стелла не жадничала, взяла только одну порцию для любимого муженька…

Если бы не появление Марка Сирского во главе отряда "волков" Всеотца, вдова замела бы следы. А так магистр почти докопался до правды, оправдав такую удобную подозреваемую.

Избавившись от ненавистного супруга, Стелла могла потерять, если не жизнь, то свободу. Аристократок, обвиненных в убийстве мужей, ссылали в обители невест Всеотца, а имущество, если не было наследников, уходило в казну ордена.

Но шанс договориться есть всегда. У баронессы имелось, что предложить магистру. Золото. Древний амулет. Она сама…

Вдова, захватив первое и второе (третье всегда было при ней!), отправилась к лучшим гостевым комнатам, отведенным Сирскому.

Храмовник, охранявший покой предводителя, пропустил ее, не спрашивая разрешения магистра, поэтому Стелла поняла, что ее прихода ждали. И уверенная в своих силах женщина впервые почувствовала холодок страха. Что если храмовника ничто не заинтересует? Что если он окажется неумолимым поборником правды, как о нем рассказывают? Неподкупным, строгим и жестоким?

Чародей восседал на самом обычном стуле, как на троне. Расслабленный, он походил на опасного хищника, который в обманчивом состоянии покоя поджидает беспечную добычу.

– Прошу вас, баронесса, присаживайтесь, – разрешил магистр милостиво, словно именно он являлся в замке хозяином.

– Ваше святейшество, простите, что поздно, но я не могла не придти.

Взгляд божьего воина лениво прошелся по ее стройному телу. Пышному телу, затянутому в траурное серое платье с декольте, ставшим огромным после того, как грустная портниха поспешно спорола с него дорогое кружево.

– Приятно удивлен вашим визитом, эрдесса Стелла.

Ага, как же, удивлен он! Женщина скривила губы в милой, как она надеялась, улыбке.

– Ваше святейшество, надеюсь, вы выслушаете меня. – Она потупилась, замялась, пожалев, что разучилась краснеть. Точнее ее отучил барон. – У меня просьба деликатного характера.

– Слушаю вас, баронесса.

В голосе "волка" ей почудилась усмешка. Подняла голову – так и есть. Он ухмылялся.

А хорош гад!.. Черноволосый, с поразительно яркими синими глазами на породистом лице. Высокий, поджарый, с пропорционально сложенным телом. Белая рубашка, расстегнутая почти до низа, демонстрировала широкую грудь и плоский живот. Ровные ноги обтягивали коричневые штаны из мягкой, отличного качества замши. Притягательный, сильный хищник с мускулистым, твердым даже на вид телом…

Во рту пересохло. Восхищение, которого давно не испытывала по отношению к мужчинам, вспыхнуло и тотчас потухло. Она пришла не любоваться, а спасать свою жизнь.

– Убитая горем я совершила страшную ошибку…

Стелла заплакала. По-настоящему. Дрожа от страха, ждала от Сирского малейшего проявления сочувствия. Но нет, он смотрел на нее со скучающим, пожалуй, даже брезгливым видом.

– Все мы порой совершаем их. Главное, вовремя покаяться пред Всеотцом.

Он возвел очи горе.

– Ах, ошибка страшная, ваше святейшество! В своем страдании я не стала разбираться и поспешила наказать ту, что желала смерти моему безвременно почившему, нежно любимому мужу. – Женщина вытерла скупые слезы ладонью. – Благодаря вам вижу, что поспешила с выводами – барона не отравили, он умер, как и говаривал один из медикусов, от несварения желудка…

– Несварения желудка? – боевой маг ухмыльнулся. – Если не хотите последовать за супругом, гоните этого медикуса прочь, баронесса!

– Вы думаете? – Испуганная Стелла облизала пересохшие губы.

– Обещаю, вскоре вы узнаете, из-за чего умер ваш благоверный.

Сердце вдовы замерло, пропуская удар. Ей не нужно узнавать причину! Она ей известна, Проклятый его забери!

Позволив слезинке сбежать по аристократично бледной щеке, она прошептала:

– Я могу и не пережить нового разбирательства. Это так больно – по-новому искать виновных.

– Виновные должны понести наказаны, – насмешливо произнес магистр.

– Да, конечно… Хотя Всеотец повелел прощать наших обидчиков.

Губы Стеллы дрожали, но она не подозревала, что выдает себя с головой и все еще пыталась отвести беду.

– А еще Всеотец наказал карать нечестивых, карать огнем и сталью. А отравление горюч-листом того, кто некогда служил королю верой и правдой, – поступок угодный Проклятому. А все его приспешники должны сгореть на костре или быть повешенными. Но вам ведь нечего бояться, не так ли, баронесса?

Он играл с ней! О Всеотец! Он с самого начала знал, что она виновна – и забавлялся, как кот с мышкой…

– С чего бы? Я уважала супруга, он был великим человеком.

О да, был. В молодости, в очень далекие времена. Барон проявил себя в последней войне с соседней державой и даже удостоился за мужество и отвагу награды от короля.

Безумие и жажда чужой крови пришли много позже, когда он потерял все, что ценил больше жизни: жену, заболевшую серой марью, сына, утонувшего в реке неподалеку от мертвоземья. Родные люди оказались той уздой, что сдерживала его одержимость, и когда она порвалась, Хадиус превратился в монстра.

– Великим, но нелюбимым? – на губах Сирского играла злая усмешка, а глаза оставались холодными.

Глаза волка, приготовившегося атаковать приглянувшуюся жертву. Волка, жаждущего сомкнуть зубы на холке своей добычи, почувствовать горячую кровь…

Женщина отмахнулась от диких мыслей о сидящем напротив мужчине. "Волки" Всеотца не превращались в животных, но часто оказывались более жестокими, чем они.

Весь разговор ей казалось, что она падает. Летит в пропасть… Страх наказания страшнее самой кары. И Стелла решила играть открыто.

– Ваше святейшество, я не хочу ворошить прошлое. Раз целительница не виновата, что ж, значит, супруг съел что-то не то.

Храмовник поднялся со стула. Она последовала его примеру, не желая, чтобы воин возвышался над ней опасной махиной.