Читать книгу Злая тётка и другие - Лана Гребенюк - Страница 2

В нашей семье я младший ребёнок. И, как говорят в народе, к самым маленьким родители более благосклонны. Не помню, как водилось это в нашей семье, но сильно залюбленным или избалованным ребёнком я себя не считала. И наши родители ровно относились ко всем детям, не выделяя любимчиков.

Детей нас было трое – две сестры и брат. Старшую сестру звали Оксана, среднего брата Сергей, они были погодками, и почему-то часто ссорились и даже дрались в детстве. С чем это связано я тогда не понимала, а теперь могу предположить, что мы были очень разные. Сейчас мы уже взрослые, и хорошие и близкие отношения с братом мы сохранили до сих пор.

Зовут меня Снежана, а история, которую я хочу вам поведать произошла со мной, когда мне было 16 лет. Возраст довольной юный, но проблемы мне довелось решать, как взрослой. Сережка в это самое время служил в армии, и потому в этой истории он совсем не сыграл никакой роли. В тот год я совершенно запуталась в своём учебном процессе, вернее выпала из него по своей же вине, хотя окружающие меня люди и события не могли не влиять на ситуацию.

Летом в июле месяце моя старшая сестра с мужем получили квартиру в наследство. Правда предстояла большая задача – привести ту самую жилплощадь в подобающий вид, где можно будет жить с маленьким ребенком. Маленький ребёнок – это мой племянник, был уже совсем большой, ему было 1 год и 2 месяца. И его надо было с кем-то оставлять, пока его родители трудятся, дабы улучшить жилищные условия. И эту роль решили доверить мне. То есть, это не два-три часа посидеть с ребёнком, а с утра до вечера и так несколько дней подряд. Я согласилась, так как обожала возиться с маленькими, и уже тогда хотела бы иметь своего, но всему своё время. Согласиться то я согласилась, но я ещё не знала, с чем мне придется столкнуться. А когда узнала, то было поздно отказываться, процесс строительства был уже запущен.

Племянник, по имени Егор имел упёртый характер, и, если что не по нему, закатывал истерики, вопя во всю ивановскую. Потом, он совершенно ничего не хотел есть, и его приходилось уговаривать. И да, спать его укладывали путём укачивания на руках. И как так можно было испортить ребёнка за год с небольшим? Родилось это милое создание в мае, видать с намёком, мол вы еще со мной намаетесь. Но Егорка еще плохо знал меня, свою родную тётку. Я ведь тоже майская, и маяться с кем-то мне не хотелось.

Ну, начнём по порядку. Сварила я на завтрак кашу гречневую, смешала её с молоком, приправила сливочным маслицем. Получилось вкусно. Налила две тарелки и позвала Егорку завтракать. Первая реакция Егорки. Он прибежал на кухню, посмотрел в тарелку. Кстати, сразу сообщу, племяш был парень развитой, говорил почти понятно, передвигался быстро и уверенно, да и соображал, дай бог каждому. А произнёс он вот что:

– Фу у, каша, не хочу! – и тут же вышел из кухни, но далеко не ушел, ждал что я начну его уговаривать.

Моя реакция. Я молча села, и стала с аппетитом наяривать кашу, причмокивая и покачивая головой, мол как все вкусненько.

Егор внимательно смотрел из-за угла, и был несколько растерян и удивлен, почему это я не умоляю его съесть ложечку. А я, быстро управившись со своей порцией, пошла наливать себе еще. Когда я повернулась к столу, Егор уже сидел за столом и держал ложку:

– Я буду! – громко сообщил он.

– Ешь конечно, – спокойно отреагировала я.

И что же я увидела? Эта фу-каша была уничтожена до самой крупинки и была затребована добавка. И откуда они, ну то есть, родители, решили, что у ребёнка беда с аппетитом?

С тех самых пор, Егорка уплетал всё, что я ему накладывала, и соглашался быстро, дабы я не успела передумать. После завтрака мы обычно играли, читали книги или рисовали, ходили гуляли.

Наступало время послеобеденного сна. Просто положить и оставить засыпать, было не вариант. Он, как ванька-встанька вскакивал на ноги и носился по своей кроватке, сметая все постельное белье в одну большую кучу. Я взяла его на руки и поняла, что такого богатыря таскать по комнате я точно не хочу, ведь руки отваливались, не говоря уже о спине. А потом жалостливым голоском просилось «писать», «есть», «пить». В первый день он уснул через полчаса, но я умаялась так сильно! Так и жизнь пройдёт в укладывании спать, думалось мне, надо что-то с этим делать.

Так, что у нас там по списку ещё было? Ах, да, он закатывал истерики. Ну пока истерик я не наблюдала. Пока малышня спала, я успела постирать одежду маленького племяша. Вечером, как по заказу, мне была устроена истерика. Укачивать на руках я отказалась, ну после того, как я его минут пятнадцать покачала на тех же руках, потом я принесла ему воды, потом кусочек хлеба, мы раза два садились на горшок, правда ничего не оставалось там. Когда Егор покидал сие место, только раз на третий было выдавлено с трудом капель пять драгоценной жидкости. Потому и драгоценной, что отдавать, видимо, не хотел.

Пройдя все эти моменты, которые истребили мое терпение до самого дня, я просто положила Егора в постель, накрыла одеялом, пожелала спокойной ночи и вышла из комнаты. Через мгновение раздался крик, визг, потом спустя какое-то время все перешло в унылое мычание, и вот наступила тишина. Я приоткрыла дверь и заглянула в комнату: племяш лежал на боку и внимательно разглядывал рисунок на пеленке, которая висела на спинке кровати. Когда я заглянула спустя минуты три, Егорка спал, лежа в том же положении.

Я тихонько зашла в комнату и, бережно укрывая любимого племянника, тихонько прошептала:

– Потерпи еще маленько, мой хороший. Ну досталась тебе злая тетка, что тут поделаешь?

Через часа два, когда уже сильно стемнело, пришли усталые родители.

– Он что спит? – с выпученными глазами спросили они меня.

– Конечно! Время то уже! – возмутилась я. – А что, разбудить, соскучились?

– Ты что с ума сошла? – с такими же выпученными глазами произнесла Оксанка, – Чудеса, да и только! У нас он до часу ночи угомониться не мог. Он сегодня ел?

И я перечислила сколько всего с большим удовольствием слопал их ребёнок.

– Снежана, а ты точно про нашего сына говоришь? – уже улыбаясь спросила она.

Следующий день прошел ещё спокойнее. Чуток поревели перед уходом ко сну, но уже не просили есть и пить. В десять часов вечера я стояла на балконе и вывешивала Егоркины штанишки. Соседка, которая жила у нас за стенкой стояла на балконе и удивлённо смотрела на меня.

– Снежана, привет. А чего, малой-то съехал от вас? Что-то тихо у вас в последнее время.

– Нет. Пока еще с нами.

– Так а где же он?

– Спит уже, – с улыбкой произнесла я.

– Чудеса! – ответила соседка совсем не оригинально.

«Чего чудесного?» – думала я. – «Я просто показала племяшке, что можно и по-другому, нормально и спокойно договариваться».

Спустя еще несколько дней, мы с Егоркой поладили окончательно, в благодарность, он меня один раз назвал «мамой». Кстати, сама мама не всегда понимала на каком таком языке говорит любимый сын, приходилось переводить, потому как я его понимала отлично.

А спустя еще несколько дней, сестра с мужем и с сыном переехали в отремонтированную квартиру. Через некоторое время я навестила их. И когда я спросила как Егор, ответ меня удивил:

– Да всё также. Плохо ест, один не засыпает и, если что, сразу орёт во все горло. Характер, что тут пропишешь?

«Опять испортили ребёнка, – подумала я и хотела предложить передать его обратно „злой тётке“ на перевоспитание, но тут поняла, что злая тетка нужна самим родителям».