Читать книгу Я тебя съем - Лана Морриган - Страница 7

Алина

***

– Куда мы приехали? – я задаю совершенно очевидный вопрос, после тридцати минут проведенных в дороге. И получаю не менее очевидный ответ:

– В стрип-клуб. – Ник помогает слезть с мотоцикла. От непривычно долгой езды и бурного секса мои ноги превратились в вату, а бедра напоминали о себе тянущей болью. – Хочу продать тебя в сексуальное рабство. Тебя обучат танцам и будут продавать любителям потешить свое самолюбие покупкой красивой девушки.

– Не смешно, – фырчу я, поправляя помявшуюся от объятий рубашку.

– Прогресс. – Парень попытался привести в порядок волосы, растрепавшиеся после поездки, и широко улыбнулся. – Поняла, что это шутка.

– Серьезно, мы идем смотреть стриптиз?

Женский неоновый силуэт рывками изгибается на кроваво-алом шесте.

– Лучше. Мы сами станцуем.

– Шутишь, – произношу я уверенно, но тут же переспрашиваю: – Это же шутка?

Ник улыбается, неторопливо вытягивает из пачки сигарету и прикуривает, не сводя с меня глаз.

– А ты когда-нибудь бывала в подобном заведении? – интересуется, приподнимая правую бровь.

– Нет.

– Зря. Я вполне серьезно, не нужно на меня смотреть, словно я какой-то озабоченный, или ты никогда не любовалась чужим телом?

Я открыла было рот, желая возразить, но тут же его захлопнула. Буквально пару часов назад я с наслаждением наблюдала за движениями и грацией Ника.

– А сегодня выступает моя племяшка, – произносит гордо. – Мужики от нее с ума сходят. Столики бронируют за месяц.

– Ты точно извращенец, – произношу я, не подумав.

Прикуси язык, Аля, дразнить малознакомого человека может быть опасно, как бы ни был он обаятелен, а стоя перед заброшенным зданием в промышленной части района – совсем глупо.

Ник заразительно смеется.

– Во-первых, Элька совершеннолетняя, если ты вдруг подумала, о девочке лет тринадцати. Во-вторых… А что я тут распинаюсь? Пошли, сама все увидишь.

Он тащит меня ко входу, у двери желающих войти не больше десятка.

– Не знаю, что ждут. Здесь строго по приглашениям, – комментирует Ник.

– А как же пропустят нас? – интересуюсь я.

– С радостью и широкой улыбкой. – Он швыряет окурок за спину и демонстрируя белые зубы.

Парень уверенно ведет меня к черной железной двери, стучит, сотрясая глухими ударами ладони, и поднимает голову к камере, изредка мигающей красным.

Следует щелчок, скрежет, словно петли двери никогда не знали масла.

– Вечер добрый, – отзывается охранник. Широкоплечий, мощный, не такой высокий, как Ник, но чтобы взглянуть на его безэмоциональное лицо, мне приходится задирать подбородок. – Добро пожаловать. – Отступает, пропуская.

– Ну вот, а ты боялась. Насчет широкой улыбки я, конечно, погорячился.

Я не слушаю, следую за парнем на звуки музыки и яркий мерцающий свет в конце длинного темного коридора.

Пол тускло подсвечивают старые лампы, закрытые в металлические корпуса, но и их света достаточно, чтобы рассмотреть обшарпанные стены с трещинами, выкрашенные в темно-зеленый. С двух сторон изредка зияют черные дыры проходов в какие-то помещения, обдает потоком влажного спертого воздуха, отчего вдоль позвоночника бежит холодок.

Ника ничего не смущает, с каждым шагом улыбка на его лице делается шире, движения развязнее, он подергивает в такт ритмичной музыке головой.

– Смотри под ноги, – дергает на себя.

– Господи… – Я вглядываюсь в темноту провала. – Разве можно оставлять дыру в полу?

– Тут неглубоко. – Он отпускает мою руку и шагает в темноту, равняясь со мной ростом. – Но круто же! – Стаскивает к себе.

– Круто переломать ноги? – Я пытаюсь выбраться, не прося о помощи.

– На моей памяти, ноги всех посетителей остались целыми, – хохочет, выпрыгивая и вытягивая меня с такой скорость и легкостью, что я не успеваю и пискнуть. – Тебе не идет брюзжать, Алька. – Целует мимолетно в губы. – Ты пока думай, что будешь пить. Сегодня ночью я решил тебя споить.

К нашему появлению словно тщательно готовились и ожидали. С громкими аккордами музыки Ник вводит меня в огромное помещение, под завязку набитое людьми. Прожектора и точечное яркое освещение ослепляют, дезориентируют, сбивают с шага. Музыка вибрирует в теле, я зажмуриваю глаза, промаргиваюсь.

Мы пересекаем зал, идем к противоположной стороне от входа.

Ник надавливает мне на плечи, усаживая на угловой диван перед маленьким столиком. Мы находимся на возвышении, зал оказался огромным цехом. Я не представляю, что могли здесь производить или собирать, но с высокого потолка свисает множество металлических крюков на цепях и толстых балок, закрепленных все теми же цепями. Десятки девушек, раскачиваются, ловко балансируя на балках, взбираются по металлическим звеньям и изгибаются в причудливых позах.

Ник падает рядом со мной.

– Что ты будешь? – кричит на ухо, обнимая и притягивая к себе. – Шампанское?

Я ошарашенно озираясь, блуждая взглядом по танцующим. Мужчины, женщины. Невероятно красивые и притягательные, словно я попала на съемочную площадку голливудского фильма или в другой мир. Идеальный. Без изъянов.

– То, что у них, – кричу в ответ, указывая на столик справа от нас. Девушки с неподдельным удовольствием, прикрывая глаза и облизывая после каждого глотка губы, потягивают темный напиток.

Ник качает головой и дублирует отрицание словами:

– Тебе не понравится. Я закажу сам.

Он поднимается из-за стола, спрыгивает с возвышения, не утруждая себя спуском по ступеням.

До чего же гармоничны его движения: сбалансированы, уверены, хищны.

Ник вскидывает приветственно руку, кивает, улыбается. Кажется, здесь его знает каждый. Тут же налетают девушки в ярких сценических костюмах, состоящих лишь из крохотных трусиков и массивных украшений на шее, чуть прикрывая верх груди, гордо демонстрируют острые соски, обнимают парня, чмокают в щеку и так же быстро разбегаются под его игриво-недовольным взглядом.

Хочется откашляться, спустить несуществующие очки на кончик носа и поинтересоваться у себя: «Ну как тебе, Алина Васильевна? Есть что-то общее с твоей привычной субботой?»

***

– Секс на пляже. – Игриво улыбаясь, парень протягивает высокий бокал.

– Спасибо. – Я изображаю если не скуку, то хотя бы нотки безразличие к происходящему вокруг. А самой подмывает рассмотреть всех и каждого. Никогда не встречала такое множество колоритных людей в одном месте. Но, справедливости ради, стоит заметить, я нигде и не была. Учеба, Балабаев, поездки к родителям или на природу – главные развлечения последних шести лет. – А ты?

Ник вскрывает бутылку с газированной водой.

– Алкоголь и я несовместимы. И я за рулем. – Он приподнимает бутылку в ожидании. Звон стекла поглощает музыка. – Вкусно? – интересуется, пробуя коктейль с моих губ.

– Да, спасибо. – Алкоголь пикантно горчит на языке и разливается теплом по пищеводу.

Ник не перестает улыбаться, по-хозяйски обнимая меня, запрокинув голову на спинку дивана и наблюдая за «летящими» девушками.

– Неплохо Элька придумала, да? Отличное место получилось. Далеко мелочь пойдет.

– Так это ее заведение, твоей племянницы?!

Я действительно попала в другой мир, где девушка, едва перешагнув границу совершеннолетия, организовывает и открывает клуб. Сколько ей, восемнадцать, девятнадцать?

– Угу. Самостоятельности мышка хочет, с системой борется. Угостишь ещё?

Я делаю очередной глоток, и Ник проходится своими губами по моим, собирая терпкие капли напитка.

– А вот и она.

Прожектора отключаются, погружая помещение во мрак. По коже бегут мурашки предвкушения. Звон цепей где-то над головой и торопливый цокот каблучков… Все стихает. Остается лишь оглушающее сердцебиение и жар мужского тела рядом.

Одинокий луч света прорезает мрак, и я приоткрываю рот.

– А ты думала обо мне, как об извращенце. Крышесносно же.

Девушка танцует в полной тишине, сотни людей не смеют произвести и звука: не пьют, не гремят стеклянным дном бокала о металлическую столешницу, не переговариваются и не отвлекаются на телефонные звонки. Я отчетливо слышу свое дыхание и шумное дыхание Ника.

А для нее не существует гравитации, она словно воздушный поток, обтекающий препятствия, изредка замирающий в позах, подчеркивающих идеальную фигуру. Миниатюрная, уменьшенная копия куклы Барби. «Кукла», – я горько хмыкаю, вновь вспоминая о Балабаеве.

Представление о танце в стрип-клубе как о чем-то развратном, не имеющем ничего общего с искусством, рассыпается на сотни осколков. Племянница Ника не обнажает свое тело, не замирает в провокационных позах, она наслаждается. Наслаждается собой, своим телом, обожанием и желанием присутствующих, что витает в воздухе.

Мне удается рассмотреть холодный блеск неестественно голубых глаз за плотной черной маской, скрывающей ее лицо.

Девушка также незаметно исчезает, как и появляется. В один момент. Еще некоторое время в помещении сохраняется тишина, и шепот превращается в гул и аплодисменты.

– Понравилось? – спрашивает Ник.

– Да! – Я присоединяюсь к всеобщим овациям.

То тут, то там мужские и женские выкрики, зрители просят повторить, кто-то интересуются, не видели ли окружающие, где скрылась танцовщица. Музыка понемногу набирает обороты, танцпол активно наполняется, возвращая гостей к прежнему веселью.

– Привет! – с громким радостным криком девушка поднимается к нашему столику, раскидывает руки и налетает на Ника. – Почему не предупредил, что приедешь? Пропала моя конспирация. – Переводит взгляд от парня ко мне. – Я сказала отцу, что буду у тебя. Приве-е-ет, я Эля. – Я оказываюсь в крепких объятиях. – Кто она?

– Беглянка-неудачница, – Ник мне подмигивает.

– Не хочешь – не делись, – задорно отвечает Эля. – Я, возможно, еще вернусь, нужно отметиться перед папá, – протягивает на французский манер. – Развлекаетесь, детки! – Звонко хохочет и скрывается в толпе.

– Смерч. – Ник улыбается, провожая миниатюрную женскую фигуру взглядом. – Предложение о танце еще в силе. – Поднимает взгляд к танцовщицам, вернувшимся на свои места.

– Я пас.

– Мало выпила, – заключает он, глядя на полупустой бокал.

– Ты же несерьезно? – я интересуюсь настороженно. – Поверь, я и физические нагрузки – вещи совершенно несовместимые.

– Это легко исправить. – Музыка на мгновение стихает. – Нужны систематические тренировки, – шепчет на ухо. – Я готов выступить в роли личного тренера. – Парень хитро улыбается, блуждая по моему лицу взглядом, задерживается на губах, спускается к шее, сглатывает, и его лицо становится серьезным. – Ты будешь допивать?

– Нет.

Ник вновь увлекает меня за собой, рассекая танцующих свои телом, прокладывая нам дорогу к выходу. Он непривычно молчалив. В его движениях резкость. Помогает надеть мне шлем, садится на байк и ожидает.

– Мы возвращаемся, – наконец поясняет свои действия. – Здесь больше не на что смотреть.

Дорога к базе отдыха пролетает так быстро, словно кто-то включил ускоренную перемотку кадров.

С первыми лучами солнца, разбавляющими непроглядную темноту серым, в груди поселяется тревога и необъяснимая тоска, заставляя плотнее прижиматься к мужской спине и сотрясаться мелкой нервной дрожью.

– Замерзла? – спрашивает Ник.

Шаги по гравийной дорожке разрезают в предрассветную тишину.

– Да, – я вру, останавливаясь у развилки, ведущей к нашему с Комаровыми домику.

– Мы идем ко мне. – Хватка мужских пальцев каменеет на запястье.

Наваждение продолжается, но я уверена, мистика ночи скоро сойдет на нет, и мы вряд ли пересечемся еще хоть раз.

Сегодня жизнь разделилась на до и после. Я никогда не смогу вернуться в отношения, подобные прежним. Ровные, отрепетированные. Практически статичные, без страсти. Без сумасбродного желания обладать человеком здесь и сейчас. Отношения, в которых медленно погибают оба. Но в данный момент я тону в черноте взгляда, задыхаясь от нехватки воздуха, отвечая на пожирающие поцелуи Ника, ощущаю жар и тяжесть тела, оплетая его торс ногами.

– Не закрывай глаза. Смотри на меня. – Ник не спешит, наслаждается каждым проникновение, как и я. В отличие от его нежных, даже бережных прикосновений, взгляд безумен, резок и дик. Мужские губы впиваются в мои и тут же разрывают поцелуй, чтобы в очередной раз, оскалившись, прошептать:

– Аля, не закрывай глаза.

И вновь «впервые». Впервые в моей жизни прощальный секс. Тягучий и сладкий, но с примесью горечи расставания.

– Я отвезу тебя. – Он пеленает меня в объятия и закрывает глаза.

«Эта ночь останется приятным приключением», – решаю для себя. Мне не хочется разрушать воспоминания неловкостью утреннего пробуждения.

Мужское дыхание выравнивается, вдохи реже и глубже, Ник бормочет, переворачивается с бока на спину и раскидывает руки. Я боюсь лишних движений, малейшего шороха, нахожу и надеваю мужскую футболку, собираю свои вещи с пола, вздрагиваю от оглушающего щелчка замка и разрешаю себе обернуться, перед тем как плотно закрыть дверь.