Читать книгу Дневники замужней шлюхи - Lana Ruta - Страница 1

25 сентября, 2015

В час ночи «Гадюшник» забит до отказа. Шумно, сумрачно и накурено так, что хоть топор вешай. Свободных столиков, само собой, нет. Только пара стульев у барной стойки. Остальные заняты почти только одними девушками.

В баре, как обычно, трое барменов. Двоих я видела в прошлые свои походы сюда, а вот третий мне незнаком. Но в то же время появляется смутное ощущение, что где-то я уже видела это лицо. Высокий – так, что я, с моим ростом сто семьдесят два и на двенадцатисантиметровых шпильках, ниже его на полголовы. Чуть взъерошенные коротко стриженные светлые волосы, рубашка с короткими рукавами, на плече татуировка в виде дракона, рваные джинсы. Лет двадцать с небольшим. И «Максим» на бейджике. Чёрт возьми, да он просто смахивает на какого-то актёра, вот и всё.

Девушки, все как одна, строят глазки барменам, явно не прочь пофлиртовать.

Усаживаюсь на высокий, не слишком удобный стул, опираюсь локтем на стойку и бесцеремонно наблюдаю за Максимом. Встретив мой взгляд, он открыто улыбается и подходит ближе:

– Привет! Что будешь пить?

Ого… Низкий, чуть с хрипотцой голос, немного не вяжущийся с таким молоденьким парнем. Представляю, как текут все эти соплячки, мечтая раздвинуть перед ним ноги.

Я не придираюсь к фамильярному обращению, хоть и возникает такое желание. В конце концов, «Гадюшник» любят как раз за донельзя раскрепощённую атмосферу – чего стоят одни только официантки в рваных джинсах и кедах, в свободное время танцующие на столиках. А комичного вида ведущий, часто, но всегда к месту, употребляющий ненормативную лексику в общении с публикой.

– «Пайпер Хайдсик».

На долю секунды в его зелёных глазах мелькает удивление, но он тут же это подавляет.

– В честь чего шампанское? Да ещё и одна? – он дежурно подмигивает, откручивая проволоку с пробки. Среди грохота музыки и людских голосов раздаётся едва слышный хлопок. Максим снимает с решётки над стойкой бокал и, профессионально наклонив, наполняет его доверху.

Надо же, какие аристократические руки… Холёные, белые, с тонкими длинными пальцами. Я машинально любуюсь ими, и до меня не сразу доходят его слова. Поставив бокал передо мной, он явно ждёт ответа.

– Просто захотелось, – буркаю я.

Пусть заигрывает с другими, тут и без меня желающих вон сколько. Выбирай не хочу.

– Просто захотелось «Пайпер Хайдсик»? – на этот раз он не скрывает эмоции, выразительно приподняв правую бровь.

– А что, так не бывает? – чуть с вызовом отвечаю я, пригубив восхитительный напиток.

– Теперь вижу, что бывает, – улыбается он, похоже, даже искренне, но я не отвечаю.

Тут его внимание отвлекает ярко накрашенная блондинка, с обиженным видом требуя виски с колой. Максим отворачивается, выполняя заказ. От нечего делать оглядываю клуб, хотя и так знаю, что там увижу.

Смазливые и не очень пижоны. Ни рубля в своей жалкой жизни не заработавшие, но демонстративно льющие папины денежки рекой. И мальчики из тех, кто не является богатенькими сыночками, но усиленно их из себя изображает на словах. Они приходят сюда с тайной, как они думают, мечтой – увлечь собой дочку какого-нибудь олигарха и тем самым обеспечить себе красивую жизнь до конца дней своих. Ну, а если снова не получится, то в крайнем случае – не пропадать же вечеру зря! – подцепить обычную девушку, желательно покрасивее. Просто потрахаться. Противно и в то же время – смешно.

Даже не знаю, кого я больше презираю – богатеньких или жалких «клоунов».

И девушки. Красивые и так себе. И так же, как парни, делящиеся на «принцесс» – дочек местных богатеев и вполне обычных. Первых, как и пижонов, значительно меньше. Они приходят в клуб чваниться «Верту» и золотыми «Айфонами», сумочками и туфлями дорогих марок и рассказами о том, как они классно отдохнули в прошлые выходные в Альпах, на Ибице и тому подобное. Девушки из второй категории в основной своей массе стремятся сюда не столько развлечься, сколько в надежде блеснуть своей неземной красотой и на этот раз уж точно подцепить богатого сыночка, который влюбится в них до потери сознания, колец с бриллиантами, отдыха где-нибудь в Швейцарии и предложения руки, сердца и папиных денег. Но, как правило, попадаются на удочки «клоунов», которым всего-то и надо переспать разок-другой, а назавтра снова ловить удачу в попытках завоевать «принцессу».

Все выпендриваются и выпендриваются.

Банально, мерзко и старо как мир. Ну разве что декорации за сотни лет многократно поменялись.

– Скучаешь? – справа от меня раздаётся довольно-таки приятный голос.

Разворачиваюсь к источнику звука и встречаюсь взглядом с красивым голубоглазым брюнетом. Ослепительно отбелённые зубы в широкой улыбке, бородка на манер латиноамериканских мачо – о, как я это ненавижу! – и одежда, подобранная так, чтобы казаться стильным и обеспеченным. Но, как всегда при этом бывает, почему-то сразу становится понятно, что это совсем не так. Типичный «клоун». Альфонс в общепринятом смысле.

Вполне подходящая жертва для меня.

– Что, так заметно? – ехидничаю я в то время, как он оценивающе оглядывает меня с головы до ног.

Ненадолго задерживая взгляд на застёжке-молнии, сверху донизу разделяющей пополам моё красное кожаное платье.

– Да, – он не замечает или не хочет замечать моего не слишком дружелюбного тона. – И я подумал, не составить ли тебе компанию?

– Это как? Вместе поскучать?

– Ну почему же? Можем пропустить стаканчик-другой, потанцевать, приятно пообщаться. Меня Димой зовут.

– Очень приятно, – без тени улыбки отвечаю я. – Зинаида Петровна.

– Серьёзно?! – он на какое-то мгновение выпадает из колеи, но тут же спохватывается и улыбается, как прежде.

– Абсолютно.

– Впервые здесь? Я бываю тут почти каждый вечер, но тебя ни разу не видел.

– Я могу сказать тебе то же самое.

Заведомая ложь… В подобные дешёвые клубы я хожу не так уж часто. Обычно одинокими ночами я тусуюсь с подругами, предпочитающими гораздо более пафосный «Париж». А здесь я в пятый, ну может, шестой, раз.

Интересно, чему так улыбается Максим? Не моей ли откровенной лжи? Уж он-то всех завсегдатаев заведения знает в лицо.

– А чем ты занимаешься? – парень, видимо, решил в упор не замечать моего не самого дружелюбного поведения.

Уже послать его или помучить ещё немного?

– То есть? – едва я допиваю шампанское, как Максим подливает его в мой бокал.

– Ну, учишься, работаешь, бизнес какой-нибудь?

– Что ты! – я наивно распахиваю глаза. – Куда уж мне? Я в круглосуточном супермаркете продавцом работаю.

Блондинка слева громко фыркает, выражая своё презрение.

Несколько секунд Дима ошарашенно смотрит на меня, потом смеётся во всё горло:

– А ты смешная, как я посмотрю. С юмором.

– Да? Может, мне тогда квалификацию сменить? Клоуном в цирк возьмут, как думаешь? Или рожей не вышла?

– Да ладно тебе прикалываться! Сумочку «Шанель» ты на зарплату продавщицы купила?

– Подделка, не видишь, что ли? За полторы тысячи на рынке отхватила!

– И по клубам ходишь…

– Полгода копила, веришь?

Дима недоверчиво смотрит на меня, но и не думает уходить, видимо, не теряя надежду.

Да, зайчик, тяжело со мной. Особенно когда я не в духе. И хочу напиться вдрызг.

Едва я ставлю вновь опустевший бокал на стойку, Максим молча наполняет его доверху, не отрывая от меня глаз, в которых пляшут весёлые чёртики. И неожиданно я понимаю, что мне уже не так погано на душе. Даже хочется покуражиться.

Словно по заказу толстый низенький ведущий в коротких розовых шортах и майке и просто невообразимо дурацких очках объявляет конкурс на самый эротичный танец. Парный, естественно.

Внимание всех тут же обращается на танцпол, посередине которого установили стул. Свет вокруг становится глуше.

Первая пара танцует довольно интересно, немного с юмором. Вторые поскучнее. Третьи – лучше всех, так что я даже начинаю сомневаться в себе. Но алкоголь в крови уже даёт о себе знать.

– Пойдём? – глядя на Диму, я киваю на освободившийся стул.

– Снова шутишь?

Вместо ответа я в одиночестве прохожу к стулу, на лицах людей отражается лёгкое недоумение, пока я не маню Диму пальцем. Ему явно некомфортно, но спасовать, когда на него уставились десятки глаз, похоже, тоже не хочется.

Максим бросает на меня короткий пристальный взгляд, но что он означает, мне с такого расстояния не разобрать.

Едва Дима подходит, я властным, но лёгким с виду жестом толкаю его на стул и перекидываю ногу через его бедро, обнажив при этом кружева чулок. Раздаются одобрительные вопли и свист. Звучит заказанная мною «Tainted love» Мэрилина Мэнсона, и у меня, что называется, срывает крышу…

Я извиваюсь и сползаю змеёй, отчего моё короткое платье то и дело задирается, не скрывая от окружающих узкие чёрные трусики. Соблазнительно изгибаясь, трясу задницей, вскидываю голову, отчего мои длинные, выкрашенные в иссиня-чёрный цвет волосы взлетают гривой. Уроки в школе танцев не прошли зря… Дима сидит подо мной с ошалевшими глазами и приоткрытым ртом. Словно ему на голову упал золотой кирпич, а он никак не может решить – радоваться ему или плакать.

Вопли довольной публики заглушают музыку. Адреналин в моей крови превышает все мыслимые и немыслимые показатели. Чертовски приятно чувствовать себя самой желанной женщиной в клубе.

Под финал я обвиваю ноги вокруг спины Димы и повисаю вниз головой, раскинув руки. А потом с лёгкостью приподнимаюсь обратно и встаю на ноги.

Мы выигрываем безоговорочно. Пол-литровую «Ольмека серебро». Я нарочно сажусь с того края, где работает Максим. Не глядя мне в глаза, он ставит бутылку на стойку перед нами, распечатывает и наливает две стопки.

Дима всё ещё пребывает в ошеломлённом состоянии. Забавно краем глаза наблюдать за ним.

– Где ты научилась так круто танцевать?

– Давай не будем копаться в моём грязном и криминальном прошлом, а? – я слизываю соль с ладони и опрокидываю первую стопку, закусываю долькой лимона.

Максим замешивает коктейли, мило улыбается всем кругом и ни разу не смотрит мне в глаза. Ясно, какого он обо мне мнения после моей выходки. Но это его проблемы. Мне до лампочки.

Хотя нет. Мне это почему-то не нравится.

– Давай выпьем за нас! – Дима поднимает стопку.

– А что, уже есть мы? – я удивлённо вскидываю бровь.

– Ты против?

– Давай обойдёмся без глупых банальностей? Но пить, конечно, будем! – я залпом выпиваю вторую стопку.

Дима всё пытается меня склеить, сыпет банальными комплиментами. Чем раздражает меня всё больше и больше. Но хоть есть с кем пить. Текила заканчивается неожиданно быстро. Я заказываю ещё. Максим молча ставит бутылку на стойку, по-прежнему не глядя на меня. Чёрт возьми, меня это начинает бесить.

Да что он о себе вообразил?!

Дима вешает лапшу о своей роскошной жизни, рассказывая, как он в прошлые выходные катался на папиной яхте. Конечно. А о том, чтобы заплатить за выпивку, даже не заикается, миллионер херов. Но мне всё ещё весело. Достаточно весело, чтобы удержаться от характерной для меня манеры в самый неожиданный момент указать на огрехи в легенде под названием «Я – богатенький». От паршивого настроения не осталось и следа. Жизнь прекрасна, музыка заставляет двигаться в такт, всё просто охрененно.

Ну, почти всё. Раздражает только не в меру зарвавшийся бармен.

Ведущий в который раз уже повторяет, что в клубе можно танцевать на чём угодно – на столах, колонках.

Барной стойке.

Я не жду персонального приглашения. Протянув Диме руку, взбираюсь на стойку и верчу попой, что, учитывая моё изрядно нетрезвое состояние и высокие каблуки, крайне рискованно. Даже не знаю, что хуже – упасть в бар на стройные ряды бокалов или наступить металлическими шпильками на многочисленные мужские руки на барной стойке. Все, кому не лень, столпились передо мной и, роняя слюни, глазеют снизу вверх на мои не прикрытые узкими трусиками ягодицы, мелькающие под платьем. Дима пришибленно улыбается, очевидно предвкушая, как он будет меня шпилить. Ага. Разбежался, пупсик.

Потешив немного своё самолюбие, я заканчиваю представление, с размаху опускаясь коленями на барную стойку. Резко вскинув волосы, перехватываю бешеный взгляд Максима. Ого, как мы разозлились! И почему мне это так приятно? Губы сами собой растягиваются в довольной улыбке. Он поспешно отводит глаза, а я грациозно, как мне кажется, спрыгиваю на пол.

– Ну, что, поехали к тебе? – Дима по-хозяйски приобнимает меня.

– Так-так, а с чего ты взял, что я собираюсь с тобой куда-то ехать?! – я удивлённо смотрю на него, одновременно скидывая руку.

– Только не говори, что ты этого не хочешь! – улыбка парня просто кричит об уверенности в собственной неотразимости.

– Дима, я знаю, в это трудно… скорее, даже невозможно, поверить… но нет – не хочу! Ни капельки.

– Ну, давай, не ломайся! – томно глядя на меня, не унывает он и продолжает вполголоса: – Я в постели просто зверь…

– Ну, да. Этот, как его – кролик? – я просто захожусь в хохоте.

– Зина, хватит прикалываться, пошли уже, – он настойчиво тянет меня за руку.

– Мальчик, тебе когда-нибудь ломали челюсть? – от моего всего лишь секунду назад прекрасного настроения не остаётся и следа. – Нет? Так вот, поверь мне на слово – это очень и очень больно! Отвали!

Не желая поверить в свой облом, он некоторое время выдерживает мой взгляд, надеясь, что это очередная шутка. Но я всем видом даю понять, что серьёзна, как никогда.

– Да пошла ты, сучка фригидная! – зло выкрикнув, он направляется к выходу.

– Надо же, ты даже догадался, как меня на самом деле зовут! – довольно ухмыляюсь я и, поворачиваясь к Максиму, выразительно щёлкаю пальцами. – Hit me babe one more time!

– Извините, бар закрывается! – он кивает на часы, не соизволив хотя бы из вежливости улыбнуться.

Четыре часа утра. И правда, музыка стала тише, людей в клубе почти не осталось. За исключением нескольких парочек, зажимающихся по углам.

Отлично. А я хочу ещё пить, гулять и веселиться. Расплатившись, я не беру сдачу, которая так и остаётся лежать на стойке. Это он меня так унизить хочет?!

Забрав в гардеробной косуху, натягиваю митенки и выхожу на улицу. Охранники с кривыми ухмылками пялятся на меня. Нетрезвой походкой дефилирую к красному «Дукати», возле которого околачиваются трое парней, изучающих его с восторженными восклицаниями. Ну да. Двигатель – почти тысячу триста кубов, триста двадцать на спидометре и «Панигаль» на шильдике. «Limited edition», между прочим. Понимаю ваши эмоции, мальчики – сама до сих пор не могу привыкнуть к рёву этих восхитительных лошадок между своих ног. Двухсот пяти лошадок, между прочим. Когда-нибудь они всё-таки убьют меня… Но не будем о грустном.

Стоя минуту-другую за их спиной, я от души веселюсь. Пока один из них краем глаза не замечает меня и в изумлении разворачивается. Остальные обращают внимание на изменения в его поведении и тоже отрываются от инспекции моего транспорта. Судя по тому, что они даже не думают отойти в сторону, им и в голову не приходит, что это мой мотоцикл.

– Молодые люди, вы позволите? – усмехнувшись, я делаю шаг вперёд.

Они немного отходят в сторону, не переставая изумлённо наблюдать за мной. Стараясь не демонстрировать степень своего опьянения, лихо перекидываю ногу через сиденье и пытаюсь попасть ключом в зажигание.

Раз. Другой. Безуспешно.

– Fuck you all! – с чувством ругаюсь я.

Парни смеются.

– Да пошли вы все!

С четвёртой или пятой попытки мотоцикл всё-таки заводится, но не успеваю я крутануть ручку газа, как из темноты появляется тот самый оборзевший бармен, Максим, и бесцеремонно поворачивает ключ в зажигании, заглушая двигатель.

Я просто в шоке от такой наглости.

– Эй, мальчик… Ты ничего не перепутал, случайно?

– Я не позволю тебе ехать такой пьяной, – уверенным жестом он вытаскивает ключи из замка и кладёт в карман.

В свой карман.

– Ты что о себе возомнил, вообще?! – кричу я, обретая пропавший было дар речи. – Ты хоть знаешь, с кем связался?!

– Я вижу, – Максим отвечает устало и без эмоций, словно и в самом деле не понимает, что не на ту напал. – С пьяной в доску девушкой.

– А ну, бегом вернул мне ключи! – пытаюсь отчеканить я, но заплетающийся язык плохо слушается.

Парни, разинув рты, наблюдают за нами. Я просто не могу потерять лицо.

– А то что? – с неожиданной злостью говорит Максим. – Сломаешь мне челюсть? Или пожалуешься папочке, и он меня в порошок сотрёт?

Сравнение с богатыми папиными дочками окончательно выводит меня из себя, и я размахиваюсь, метя кулаком в так бесящее меня лицо… Но он без труда перехватывает мою руку и больно сжимает. Тонкие аристократические пальцы оказываются неожиданно сильными. И такими тёплыми. Меня словно током бьёт.

– Я тоже в детстве насмотрелся кино с Ван Даммом, – поясняет он в ответ на мой удивлённый взгляд.

Надо же – оказывается, у меня был не настолько уж крутой тренер. Ну, или я не столь способная ученица, как мне об этом говорили.

– Ясно… – неожиданно мне становится смешно. – Что дальше? Угонишь мой мотоцикл? Интересно, далеко ли ты на нём уедешь?

– Больно он мне сдался. Пошли, я отвезу тебя домой.

– Вау, какие мы джентльмены! – вызывающе смеюсь я. – И на чём, интересно? На какой-нибудь завшивленной «семёрке»?

– А что, тебя это так напрягает? – нимало не смутившись, парирует он.

– Хороший вопрос, – вдруг теряюсь я.

Максим разворачивается и, унося мои ключи в кармане, направляется в сторону припаркованных у края дороги машин. Я уныло плетусь следом. Мелькает мысль попросить тех парней помочь мне. Но, во-первых, не хочется, чтобы они почём зря побили ни в чём особо не виноватого бармена, а во-вторых – при таком раскладе они, по любому, будут ко мне приставать.

Так что деваться особо некуда – придётся объяснять этому зарвавшемуся идиоту, что домой я поехать ну никак не могу, так что пусть он вернёт мне ключи и не суёт нос не в свои дела. Не звонить же в полицию и объяснять нетрезвым голосом, что бармен «Гадюшника» не позволяет мне ехать на моём же собственном мотоцикле – завтра весь город надо мной смеяться будет.

Он подходит к видавшему виды серебристому «Фольксвагену Поло» и, отключив сигнализацию, открывает передо мной дверь машины. Я молча сажусь.

– Куда тебя отвезти?

– Послушай… я живу на Красной Поляне.

– Ну, что ж, – он делает глубокий вдох, – я давно в горах не бывал.

– Сочувствую, – хихикаю я и, тут же поняв, как это глупо, запинаюсь. – Я… в общем, я не могу вернуться домой в четыре часа утра. Да ещё и такой пьяной…

– Понятно, папочка отругает и лишит карманных денег на целую неделю, – ехидничает он.

– Да пошёл ты! – сердито буркаю я. – Я взрослая женщина и давно уже не сижу на шее у родителей. Так что просто верни мне ключи и – досвидос!

– И куда же ты поедешь в такое время, если не домой? В канаву на ближайшем повороте?

– А тебе какое дело до этого?! Хоть даже и в канаву – не твоё собачье дело!

– Ясно, – он заводит машину и трогается. – А о том, что ты подвергаешь опасности далеко не только себя – ты не думаешь?

Я застёгиваю ремень безопасности.

– Ты меня удивляешь, – усмехается Максим. – В машине пристёгиваешься… А на мотоцикле ехать в стельку пьяной и без шлема – вполне безопасно, значит.

– Ну… Я же не знаю, насколько ты умеешь водить машину – может, ты права на прошлой неделе купил! – нахожусь я, но ему мой сарказм, похоже, безразличен.

– Ясно, – он выразительно приподнимает брови. – У вас там, в Красной Поляне, привыкли всё покупать и, наверное, даже не слышали, что обычно на права учатся, никак не покупают.

Сука… А ведь он прав. Как ни стыдно это признать.

Пошарив пару минут в карманах куртки, я достаю пачку сигарет.

– У меня в машине не курят, – не отрываясь от дороги, замечает Максим.

– А мне плевать! – насмешливо отвечаю я, щёлкая зажигалкой. – И вообще, куда ты меня везёшь?

Совесть заставляет меня опустить окно.

– Переночуешь у меня.

– А-ха-ха, как смешно! – я закидываю ногу на ногу и любуюсь своими туфельками от известного и, даже по моим меркам, дорогого дизайнера. – Думаешь, раз я такая пьяная, и мне некуда деваться, можно и потрахаться, раз ничего лучше не обломилось?

Он бросает на меня презрительный взгляд:

– Думаешь, у меня с этим проблемы? Прости, но я как-то не привык бросаться на девушек с таким перегаром, что впору стёкла протирать.

Это удар ниже пояса. Стёкла действительно запотели – причём только с моей стороны. Мне дико хочется ответить ему чем-то колким и обидным, но, как назло, на ум совсем ничего не приходит.

На глаза попадается стереосистема, весьма неплохая для такой машины. Не спрашивая разрешения, включаю. В колонках звучит какой-то дурацкий рэп. Ну да. Чего ещё можно ожидать от парня такого возраста? Недовольно щёлкнув переключателем, слышу одну из песен «Металлики». Уже лучше. Гораздо, гораздо лучше. Неслышно, одними губами, подпеваю. Глянув в лобовое зеркало, встречаюсь с насмешливым взглядом зелёных глаз.

– А я думал, девушки слушают только попсу.

– А я думала, малолетки признают исключительно рэп, – тон в тон отвечаю я.

– Мне, вообще-то, двадцать четыре.

– Я же говорю – малолетка, – не сдаюсь я.

– Любопытно, со скольких лет по твоим меркам начинаются взрослые люди?

– Критерий один. Все, кто младше меня – малолетки.

Максим беззлобно усмехается, отчего у меня вдруг ёкает в груди.

– Тебе самой-то сколько?

– Тридцать один, – севшим вдруг голосом отвечаю я.

– Я так и понял – старушка, – отвлёкшись на миг от дороги, он скашивает на меня смеющийся взгляд.

Я обиженно поджимаю губы. За окном мелькает витрина круглосуточного магазина.

– Стой-стой-стой! – вскрикиваю я.

Он плавно притормаживает:

– Что случилось?

– Я возьму бутылочку? – робко улыбнувшись, я приоткрываю дверь.

– Да уж, – бурчит он, захлопывая дверь и трогаясь с места. – Тебе не кажется, что время уже давным-давно больше десяти часов вечера?

– Знаешь, что? Если бы не ты, я бы сейчас сидела в каком-нибудь баре и пила бы дальше!

– Успокойся, – устало вздыхает он, – у меня дома найдётся что выпить, если тебе было недостаточно.

– Окей.

В колонках звучит самая известная песня «Нирваны». Я уже устала удивляться.

Через несколько минут мы останавливаемся у подъезда многоэтажки.

– Пошли, – открыв дверь, Максим как-то странно смотрит на меня.

Выхожу из машины и оглядываюсь. Недалеко от центра Адлера. По крайней мере, знакомая местность, если вдруг придётся спасаться бегством. Не пройдя и пары шагов, я спотыкаюсь и вскрикиваю, чувствуя, что не успеваю вытянуть руки. Сейчас будет очень больно.

Но приложиться об асфальт мне так и не пришлось – Максим подхватывает меня. В его объятьях тепло и неожиданно спокойно. Даже приятно, чёрт возьми. Но тем не менее я отстраняюсь, не выпуская при этом его руку. Как-то не слишком хочется веселить его, растянувшись морской звездой под ногами.

Набрав код на входной двери, он заводит меня в подъезд. Лифт подъезжает сразу. Максим нажимает на кнопку восьмого этажа. А вот это очень и очень паршиво.

Не сбежишь через окно, если что.

Увидев своё отражение в зеркальной стене кабинки, я едва не отшатываюсь – покрасневшие глаза, размазанная косметика, растрёпанные волосы, безумный взгляд. Да уж… Надо быть крайне озабоченным, чтобы позариться на такую. С одной стороны, оно и к лучшему, но с другой – жутко стыдно. Молча, без единого комментария, я послушно иду за ним по коридору. Распахнув дверь, он пропускает меня в крохотную прихожую. Держась за его руку, я не без труда стягиваю туфли, чувствуя безмерное облегчение.

– Можешь обуть мои, других всё равно нет, – он любезно подвигает ко мне синие тапки.

– Спасибо, – бубню я.

Максим запирает дверь на ключ и разворачивается. Наши глаза встречаются. Не знаю, что он там видит в моих, но вдруг начинает хохотать в голос и, с трудом выговаривая слова, произносит:

– Да… да… ты угадала… сейчас я буду тебя насиловать! – он просто держится за живот от смеха.

Некоторое время я недоумённо смотрю на него, пока до меня не доходит. И тоже захожусь от смеха.

– Ну, всё, пошли в койку! – не переставая смеяться, он ведёт меня в комнату, оказавшуюся гостиной.

Бежевые обои, типичная коричневая мебель безо всяких притязаний, телевизор на тумбе, чёрный угловой диван, стеклянный столик. Когда-то и я так жила.

Давно это было.

– Устраивайся поудобнее. Что будем пить? – он открывает мини-бар и оглядывает батарею самых разных бутылок.

Будем, а не будешь…

Я усаживаюсь на диване и скрещиваю ноги.

– Хочу шампанское.

– Хм… У меня только «Мартини Асти» осталось.

– Ну что ж, придётся пить дешёвый лимонад, – я недовольно кривлю губы, нимало не заботясь о том, насколько это невежливо.

В конце концов, я приехала сюда не совсем по своему желанию.

Максим садится на приличном расстоянии от меня и, откупорив бутылку, разливает шампанское в два бокала, протягивает один мне:

– А ты, значит, всегда пьёшь «Пайпер Хайдсик»?

– Только по особым случаям.

– Хм… я так понимаю, не стоит спрашивать, что это был за случай?

– Ты всё правильно понимаешь, – я отвожу взгляд, чтобы он не увидел, как это меня укололо, и пригубляю пузырящийся напиток. – А можно включить музыку?

– Конечно. Что ты хочешь?

– Выбирай сам, – машу я рукой.

Едва в тишине раздаются первые звуки, меня словно мороз по коже продирает. До самых костей.

Это даже не музыка, а какие-то непонятные, рваные скрипы, как будто кто-то пытается играть на расстроенной скрипке. Ошарашенная, я машинально вслушиваюсь в эту какофонию и вдруг понимаю, что то, что на первый взгляд казалось таким ужасным и нестройным – на самом деле пронзительно грустная, даже тревожная мелодия, с первых аккордов обнажающая всё то, что мне так больно осознавать. То, о чём я старалась даже не вспоминать.

– Ты… ты вообще нормальный? – едва слышно произношу я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Что это за хрень вообще?

– Что не так? – недоумевает он. – Не нравится современная классика?

– Да ты… Ты сволочь последняя! – я пытаюсь незаметно смахнуть предательски набежавшие слёзы, но он опережает меня.

Прикосновение оказывается таким ласковым и тёплым, что я начинаю рыдать в голос. Забрав бокал, Максим осторожно приобнимает меня. Всё так долго копившееся отчаяние хлещет рекой, и, уткнувшись лицом в его плечо, я никак не могу остановиться. Он гладит меня по волосам, тихим ободряющим голосом что-то говорит, но я не слушаю его. Уже засыпая, я чувствую, как он легко подхватывает меня на руки и куда-то несёт. Проблески разума напрасно требуют воспротивиться. Последнее, что я чувствую – ощущение, что он опускает меня на что-то мягкое. Постель.

***

Что-то до боли знакомое. Такое лёгкое, невесомое. Ласкающее слух и чувства. «Вальс цветов». Чайковский. Точно. Только кому вздумалось включить его с утра пораньше? И почему так ужасно раскалывается голова?

С трудом разлепив веки, я не сразу понимаю, где нахожусь. Чёрно-белые фото обнажённых девушек на выкрашенных в бордово-красный стенах. Какая-то вычурная средневековая люстра под зеркальным потолком. Окно в полстены. Я лежу на огромной двуспальной кровати. В ужасе скидывая одеяло, с облегчением обнаруживаю, что, хоть и платья на мне нет, но чулки и нижнее бельё на месте. Судя по заливающим комнату солнечным лучам, уже далеко не утро.

В голове вихрем проносятся обрывки вчерашней ночи… Остаётся только отругать себя самыми непечатными словами.

В комнату входит Максим, неся поднос с двумя чашками дымящегося кофе, маленьким кувшинчиком сливок и тарелкой круассанов. Инстинктивно я натягиваю одеяло до подбородка.

– Доброе утро! Как спалось? – поставив поднос на прикроватную тумбу, он присаживается на краешек постели.

Какой же он всё-таки сексуальный… Со стыдом ловлю себя на том, что облизываю губы. Остаётся надеяться, что он этого не заметил. Хотя не всё равно ли – в конце концов, может, они у меня от похмелья пересохли?

– Не помню… Прости, неудобно спрашивать… но, может, ты покажешь мне, где здесь ванная? – смущённо спрашиваю я. – А то мне страшно смотреть на эту ведьму в зеркале.

Максим улыбается:

– Давай сначала кофе, а то остынет.

– Не люблю кофе без сигареты.

– А ты действительно очень наглая, знаешь? – усмехается он и распахивает настежь окно.

– Не без этого! – улыбнувшись, парирую я.

В комнату врывается прохладный воздух. Устроившись поудобнее, я отхлёбываю восхитительный кофе.

– Мм, корица и кардамон, если я не ошибаюсь?

– Да, – он протягивает мне пачку сигарет.

– Ты что, тоже куришь такие? – удивляюсь я.

– Нет, просто ты их забыла в машине, – отвечает он, поднося мне зажигалку. – Я не курю.

Мы пьём кофе, обмениваясь дежурными, ничего не значащими фразами. Лишь бы скрыть неловкость момента.

– Почему ты не ешь? – интересуется он.

– Спасибо, но у меня всегда с утра только кофе с сигаретой.

– Паршивая привычка, не находишь?

– Знаю… Прости, но мне всё же надо в душ, – мне жутко стыдно, но ещё хуже чувствовать себя дурно пахнущей после ночного пьянства.

– Да, конечно, – он улыбается, глядя, как я вылезаю из-под одеяла. – Прости, я это…

Спохватившись, он поспешно отворачивается.

– Снял с меня платье? – я чувствую, как запылали щёки. – Подумаешь, ерунда какая – раздеть пьяную в доску девушку и уложить в постель.

– Ты же не думаешь, что я этим воспользовался? – развернувшись, он без тени улыбки смотрит мне в глаза. – Мне кажется, спать в узком кожаном платье не слишком комфортно и полезно.

Сама не зная почему, я распрямляю плечи, тем самым словно нарочно привлекая внимание к своей груди в одном лишь лифчике.

Максим, даже бровью не поведя, встаёт и распахивает дверцу шкафа.

– Возьми… Чистое полотенце. И халат. Извини, другого нет.

Халат длинный, его размера. Понятно. Девушка здесь не водится. По крайней мере, на постоянной основе. Почему-то приятно это сознавать.

Максим отворачивается. Поспешно раздевшись, я заворачиваюсь в халат.

– Кто-то обещал показать мне, где душ, – стараясь скрыть дрожь в голосе, произношу я. – И ещё… У тебя есть запасная зубная щётка?

– Найдётся, – не глядя мне в глаза, он провожает меня в ванную и поспешно уходит.

Почистив зубы и смыв остатки косметики, я наполняю ванну и с наслаждением погружаюсь в тёплую воду. В голову почему-то лезут самые неприличные мысли.

Его тонкие пальцы гладят мою кожу. Не отводя взгляда, он покусывает мой сосок. И глаза… Интересно, как он смотрит во время близости?.. Чёрт возьми, я вообще адекватная или как?

Между ног приятно, но требовательно защемило. Напряжённые соски вызывающе оттопырились.

Ненавязчиво доносится тихая музыка, что-то из классики. Чёрт возьми, ну почему он такой ненормальный? Какой вменяемый парень в двадцать четыре года слушает классическую музыку? За исключением музыкантов, конечно, да и редких, напрочь оторванных от реальности эстетов, – но почему-то он мне таким не кажется.

И всё-таки – безумно хочется узнать, какими становятся его глаза во время близости?

Видимо, я до сих пор не протрезвела. Либо просто сошла с ума?

Из ниоткуда появляется осознание того, что искушение настолько сильно, что бесполезно против него бороться.

Слышно, как он чем-то занимается в кухне, которую я успела заметить напротив ванной комнаты.

– Максим? – зову я внезапно охрипшим голосом.

– Да? – за дверью раздаются и замирают шаги.

Я вылезаю из воды и, не прячась в полотенце, открываю дверь, встречая темнеющий взгляд зелёных глаз. На мгновение лишь он скользит по моим торчащим соскам и ниже, к гладкой депилированной промежности, и снова возвращается к моему лицу. Не без труда, надо сказать.

Я протягиваю руки навстречу, но его и не надо приглашать. Сделав шаг, Максим сначала несмело прикасается губами к моим губам, проводит по ним кончиком языка, а потом впивается жадным горячим поцелуем, отчего у меня мгновенно начинает кружиться голова и появляется приятная слабость в коленях. Его язык настойчиво изучает мой рот, и я чувствую, как взмокла моя промежность.

Тонкие сильные пальцы стискивают мои груди, ягодицы и робко останавливаются совсем рядом с сокровенным местом. Оторвавшись от моих губ, Максим, задыхаясь, секунду-другую вопросительно смотрит мне в глаза и, не увидев в них возражений, легко подхватывает меня и сажает на стиральную машину.

Мои руки лихорадочно пытаются расстегнуть ширинку его джинсов. Общими усилиями нам это удаётся. Длинный и тонкий член торчит колом над покрытыми тёмными волосками яичками. Тёмно-зелёные глаза смотрят на меня с таким сумасшедшим желанием, что я едва могу выдержать их взгляд.

Не отводя глаз, я раздвигаю ноги пошире и притягиваю его к себе. Едва только я направляю член, как он с силой врывается в меня, заставив вскрикнуть.

– Прости, я сделал тебе больно? – с искажённым лицом спрашивает он. – У меня давно этого не было и…

– Нет… Хорошо… – с трудом отвечаю я. – Не останавливайся… Пожалуйста!

Он начинает медленно двигаться во мне, заставляя стонать от сладкой боли. Губы порхают по моей шее, доводя до исступления.

Я уже на грани, когда до меня доносится его голос:

– Не закрывай глаза… Я хочу их видеть.

Это стоит мне больших усилий, когда по телу бегут волны оргазма. Я кричу, как сумасшедшая, раздирая его спину ногтями. Пронзительный взгляд проникает сквозь все мои оболочки, сметая все преграды, но почему-то мне совсем не стыдно. Словно то, что он со мной делает, так же естественно, как жить и дышать…

– Я хочу, чтобы ты кончил в меня, – задыхаясь, прошу я.

– Ты серьёзно? – останавливается он. – А вдруг ты забеременеешь?

– Я не могу забеременеть.

– Ты уверена?

– Абсолютно!

Я чувствую, как из глаз текут слёзы, но так и не закрываю их, когда Максим рычит, двигаясь во мне, по животному яростно и грубо. До боли прикусив мою нижнюю губу, он изливается в меня горячей струёй спермы, а я лишь крепче обхватываю его руками и ногами.

– С тобой просто до невозможного хорошо, знаешь? – шепчет он мне в ухо, всё ещё неровно дыша.

– Лана, если что, – блаженно улыбаюсь я.

– Спасибо! Я как раз хотел спросить, как тебя зовут на самом деле, – покрывая моё лицо поцелуями, отвечает он. – И знаешь – настоящая, без косметики, ты намного красивее.

Я довольно смеюсь.

Сняв с себя оставшуюся одежду, Максим переносит меня в ванну и бережно обмывает тёплой водой. Я млею в его руках, бесполезно взывая к своему разуму. То, как он ко мне прикасается, лишает меня каких-либо остатков силы воли.

Перенеся в спальню, он осторожно, словно фарфоровую статуэтку, опускает меня на постель и дорожкой едва ощутимых поцелуев спускается к промежности. Кожа мгновенно покрывается мурашками, в сосках появляется лёгкое покалывание. Я догадываюсь, что произойдёт дальше, и мне дико хочется узнать, каково это. Потому как куннилингус мне ещё никто не делал.

От горячего влажного прикосновения между ног у меня перехватывает дыхание. Максим проводит языком вокруг моей киски, дразня и заставляя хотеть большего. Инстинктивно приподняв бёдра, я выгибаюсь навстречу, требуя продолжения. Он лижет ниже и проникает внутрь, несильно сжимая пальцами мои нижние губки. Охнув, я запускаю руки в его волосы и прижимаюсь плотнее. Тонкие пальцы проскальзывают в увлажнившееся влагалище и ритмично двигаются, одновременно он ртом посасывает набухший клитор. Умелый язык сводит с ума, исторгая из меня стон за стоном.

– Я хочу, чтобы ты вошёл в меня… – умоляю я. – Сейчас.

Максим выпрямляется на коленях и, поддерживая меня за ягодицы, медленно насаживает на затвердевший член. До основания. Я закусываю губу, чтобы не закричать слишком громко. Стиснув зубы, он яростно терзает мою плоть, отзывающуюся лёгкой болью на каждое его движение внутри меня. Но эта боль приносит такое изощрённое наслаждение, что моя мокрая киска начинает неприлично хлюпать.

– Сладкая моя, тебя дико приятно иметь… – охрипшим голосом бормочет он, и это меня добивает.

Вцепившись пальцами в его бёдра, я бурно кончаю.

– Да, моя девочка, да… – Максим двигается резче и глубже.

Через несколько секунд я снова кончаю, на этот раз одновременно с ним.

На миг в его расширенных зрачках мелькает удивление, затем он приникает к моему рту, заглушая мои стоны своим рычанием.

Максим приподнимается на локтях, наверное, боясь меня слишком придавить. Но я тут же притягиваю его обратно, так сильно, как только могу.

Лёжа под тяжестью его тела, я чувствую себя такой слабой и беззащитной. Давно забытые ощущения. И от этого ещё более приятные.

– После всего, что ты со мной сделал, ты, как порядочный мужчина, просто обязан на мне жениться! – со смехом говорю я и тут же прикусываю язык.

Чёрт бы побрал моё дурацкое чувство юмора!

Он приподнимается и в изумлении смотрит на меня:

– Ты этого хочешь?

У меня ёкает в груди.

– Расслабься, я просто шучу.

– Хм… Я подумаю над твоим предложением! – он по одному целует мои пальцы.

– Ну, вот. Каждый раз одно и то же!

– А что, так часто бывало? – хохочет он.

– Да практический каждый раз, как с кем-нибудь пересплю.

Смеясь, Максим ложится на спину и притягивает меня к себе.

***

С тоской возвращаясь с небес на землю, я лежу головой на его груди и размышляю о произошедшем. Это слишком… откровенно, слишком глубоко обнажает меня, чтобы назвать то, чем мы занимались последние пару часов, банальным трахом. Будь это просто секс, я бы и глазом не моргнула. В конце концов, я честно взяла реванш за шашни моего мужа с длинноногой заведующей нашим магазином. Но что-то глубоко внутри настойчиво даёт понять, что я выбрала не самый подходящий объект для интрижки. И даром для меня это не пройдёт.

Кончиками пальцев Максим задумчиво чертит на моей спине какие-то фигуры.

И так грустную «Лунную сонату» сменяет ещё более слезоточивая мелодия «Реквиема по мечте», и внутри меня всё сжимается. Почувствовав моё состояние, Максим тянется за пультом и выключает музыку.

– Ты, наверное, уже проголодалась? – он ласково стискивает меня в объятьях и проводит губами по мочке уха. – Что приготовить?

– Прости, мне надо ехать, – часы на стене показывают половину второго дня.

– Давай ты сначала поешь, – он нежно убирает прядь волос с моего лба.

– Спасибо, нет. Мне надо домой, – я издаю нервный смешок. – Муж, уборка, готовка и всё такое.

– Ты ведь шутишь? – он замирает, ошарашенно уставившись на меня.

– Нисколько! – отрезаю я, освобождаясь из его божественных объятий.

Не веря своим ушам, он пристально изучает моё лицо, но я выдерживаю взгляд. Хоть и не без труда. Ничего хорошего в нём нет. Брезгливость, которую я вижу, куда обиднее, чем если бы он просто обозвал меня нецензурными словами. Неудивительно. Мои поступки никак не соответствуют поведению приличной замужней женщины.

– Ясно, – в его голосе звучит металл. – Одевайся, я отвезу тебя.

– Ещё чего не хватало! – собрав силы в кулак, я встаю.

– До клуба. Или ты забыла про оставшийся там мотоцикл?

– Да, – я натягиваю чулки, – спасибо.

Чувствуя на себе буравящий взгляд, я поспешно одеваюсь, мечтая поскорее избавиться от этого унижения.

Всю дорогу мы едем в полной тишине. Я включаю музыку, но Максим тут же молча её выключает. Пару раз я ловлю в лобовом зеркале его тяжёлый взгляд и поспешно отворачиваюсь. Нервными, дёргаными движениями достав сигареты, закуриваю. Как ни странно, на этот раз обходится без возражений с его стороны.

Едва он останавливает машину, я бубню «спасибо» и быстро толкаю дверь, собираясь встать. Но Максим удерживает меня за локоть, отчего я вздрагиваю.

– Ну давай! Выскажи всё, что ты обо мне думаешь! – со злостью выпаливаю я, разворачиваясь к нему. – Только побыстрее – я спешу!

– А что я о тебе думаю?

Презрение в его глазах сменилось чем-то таким… Болью? Обидой? Как будто мало мне угрызений совести!

– Что я шлюха, конечно же!

Поколебавшись, он притягивает моё лицо к своему и прикасается губами к щеке:

– Я вовсе так не думаю.

Я отстраняюсь и, стараясь не запнуться, чеканю:

– Ну и зря! И, извини – случайный секс не повод для знакомства!

Несколько мгновений он пристально смотрит на меня, а я не смею поднять глаз, чтоб не выдать своих чувств.

Больше всего мне сейчас хочется не прятаться за маской стервы, а прильнуть к нему. Млеть от прикосновений к его коже. Ещё и ещё раз слиться с ним в этом упоительном танце двух обнажённых тел. Тем более что я вполне могу побыть с ним ещё несколько часов.

Но нужно уносить ноги, пока мне хватает на это сил.

– Перестань изображать из себя суку, – мягко говорит Максим. – Я тебе всё равно не поверю.

Я молчу.

– Как я понимаю, телефон ты мне не дашь? – полувопросительно, полуутвердительно произносит он, наблюдая за мной в зеркале. – Но, может, ответишь… Мы ещё увидимся?

– Это вряд ли.

– Хорошо. Но я смогу с тобой хоть как-то связаться?

– Зачем? Охота путаться со скучающей замужней женщиной со всеми вытекающими из этого последствиями?

Вместо ответа он слегка сжимает мою руку, но я тут же отдёргиваю её и снова открываю дверь, собираясь выйти из машины.

– И всё же, может, ты дашь мне свою почту?

Поколебавшись секунду-другую, я не нахожу достаточно веских причин отказать – хотя нет, они есть, да ещё и какие. Но что-то заставляет меня взять протянутые ручку и блокнот и, нацарапав там свой личный, мало кому известный электронный адрес, зачем-то выдернуть листок.

– Надеюсь, настоящий? – говорит он вслед, но я не оборачиваюсь.

Мотоцикл заводится, едва я поворачиваю ключ в замке. Запретив себе оглядываться, я трогаюсь с места и, лишь скрывшись за поворотом, позволяю себе выдохнуть…