Читать книгу Дневники замужней шлюхи - Lana Ruta - Страница 2

26 сентября

«Гелендваген» Вадима припаркован во дворе. С чего вдруг он так рано дома? Даже не стемнело ещё. Почему не на работе или в городской квартире с Ингой? Неужели снова поссорились? Наглая сучка становится всё более и более требовательной.

В прошлом месяце она получила в подарок от моего мужа дорогущие бриллиантовые серьги. Сто восемьдесят тысяч были списаны с его счёта за два дня до её дня рождения.

Вадим наивно думает, что я ни о чём не подозреваю. Я хорошая актриса. Приходится такой быть. Только вот…

– Добрый вечер, Лана Алексеевна! – услышав глухой рокот «Панигаля», садовник с приветливой улыбкой быстро приближается, чтобы открыть передо мной ворота, и с выражением крайнего удивления на лице оглядывает с головы до ног.

Чёрт возьми, я совсем забыла переодеться после клуба! Но теперь уже поздно переживать по этому поводу…

– Спасибо, Степан! – киваю я и заезжаю во двор.

Садовника я нашла крайне необычным способом. Узнали бы наши друзья и знакомые – покрутили бы пальцем у виска.

Потому что до работы у нас Степан был самым настоящим бомжом. На рынке. В очередной раз закупая фрукты и овощи – люблю это делать сама, – я обратила внимание на странного мужчину лет шестидесяти, переминающегося с ноги на ногу у мусорных баков. Странного – потому что он, несмотря на своё жалкое положение, не выглядел опустившимся, как это типично в таких случаях. Никогда не подавая денег, я, тем не менее, старалась не забывать покупать нищим еду. Иногда в ответ меня прямым текстом посылали, тем самым давая понять, что совсем не на хлебушек просят, но чаще принимали – всё же лучше, чем ничего.

А Степан поблагодарил меня очень вежливо, не теряя при этом чувство собственного достоинства. Да ещё и поинтересовался, как меня зовут – он за меня молиться будет. От такой реакции я буквально обомлела. От него не разило перегаром. Синие глаза смотрели прямо и простодушно. Как у крестьян в старых советских фильмах. Пару дней после этого я периодически вспоминала о нём, размышляя, как он оказался на улице, а потом поделилась с Вадимом своими мыслями. Поначалу он высмеял моё предложение, как очередную сумасбродную выходку – надо признать, у меня это бывает. Но я не отставала, и в конце концов он согласился. Под мою ответственность, само собой.

Как садовник Степан оказался выше всяких похвал. Соседи неоднократно интересовались, где я его откопала. На что я, смеясь, неизменно отвечала, что переманила у известного сочинского архитектора. В прошлом он работал учителем литературы и русского языка, что никак не наделяло его способностями ландшафтного дизайнера. Но, как губка впитывая каждое моё пожелание, он привёл сад и двор именно в тот вид, в каком я изначально хотела их видеть. Только за последние несколько месяцев двое из наших частых гостей обмолвились, что с удовольствием взяли бы к себе на работу. Так что, если вдруг мы разоримся – что практически невозможно, Степан уж точно безработным не останется.

А бездомным он оказался из-за своих детей. Которые просто-напросто продали квартиру и поделили денежки между собой, сняв ему на первое время комнату в общежитии. После этого он некоторое время жил у знакомых, но сам же и ушёл оттуда, не желая стеснять собой других. Работу он сразу найти не смог, а потом уже и отчаялся искать. Ничтожной пенсии на съём жилья не хватало, только на скудное питание. Вот и вся его история.

И до сих пор Степан смотрит на меня глазами самой преданной собаки, отчего мне часто становится неудобно. Вадим как-то пошутил, что, даже если бы ему когда-нибудь вздумалось поднять на меня руку, то он не посмел бы, опасаясь, что садовник тут же огреет его лопатой.

Распахнув стеклянную дверь, я захожу в просторный холл, служащий нам одновременно одной из двух гостиных. С ноутбуком на коленях Вадим сидит на белом кожаном диване и что-то сосредоточенно печатает.

– Ну, здравствуй, дорогая! – бросает он, не отрываясь от экрана. – Где была?

Я вдыхаю поглубже, стараясь унять дрожь в руках, и выпаливаю:

– Да, как обычно. Пила, гуляла и растлевала малолетних мальчиков.

Хочешь сказать правду – шокируй ею. И все оценят твоё оригинальное чувство юмора. Жаль, с налоговой такие фокусы не прокатывают. Хотя … я не проверяла.

Он поднимает голову и в изумлении смотрит на меня. Несколько секунд я созерцаю его нескрываемое недоумение по поводу моего вульгарного платья.

– Смешно, слов нет, – усмехнувшись, мой муж скашивает глаза на слабо пискнувший ноутбук. – Антонина Петровна пару минут назад звала ужинать. Пойдём?

– Спасибо, я сначала освежусь, – чмокнув его гладковыбритую щёку, я поспешно перевожу взгляд на дисплей.

– Фу, что за гадость ты пила? – морщится он, быстро закрывая окно на экране.

Но не настолько быстро, чтобы я не успела увидеть там подтверждение своим догадкам. Он действительно сейчас переписывался с Ингой. Нагло. В моём присутствии.

– Апельсиновый сок, – невозмутимо отвечаю я.

– В следующий раз проследи, чтобы его не разбавляли дешёвой водкой.

– Хорошо, любовь моя, в следующий раз обязательно прослежу, – я поднимаюсь по лестнице на второй этаж, молясь, чтобы он не заметил, как меня всю трясёт от злости.

И какого-то необоснованного чувства вины тоже…

– И начни уже одеваться более подобающе для твоего возраста! – доносится мне вслед. – А то люди подумают, что ты моя любовница, а не жена.

– Какой кошмар! – цинично говорю я, скорчив гримасу, но он, естественно, ничего не замечает.

Он уже давно ничего не замечает.

Дежурные вопросы. И такие же дежурные ответы.

Ну и пусть. Мне всё равно. Ну, почти.

Лежу в джакузи, слушая невообразимо прекрасное творение Генделя, и пью вино прямо из бутылки, пытаясь разобраться в том хаосе, который творится в моей душе.

В доверчивую дурочку-жену я играю совсем не ради своего блага. И уж точно не из-за денег. Когда мы поженились – у обоих за душой не было ни гроша. Зато с головой хватало неистребимой веры в собственные силы и в то, что всё у нас получится. И получилось.

В две тысячи восьмом, когда решилось, что зимняя Олимпиада четырнадцатого будет проходить в Сочи, мы не сразу решились взять кредит на расширение маленького в то время магазина строительных материалов. Но, как всегда, я настояла. Хоть и страшно было ввязываться в такую авантюру. У нас всегда было так – самые рискованные, самые дерзкие идеи исходили от меня. Вадим каждый раз возражал, находя бреши в моих задумках. Я корректировала проект в соответствии с его замечаниями. Вдобавок ко всему прочему, Вадим прекрасно умел налаживать связи с «нужными людьми», что для меня было весьма затруднительно. В итоге мы в короткие сроки умудрились заработать кучу денег, удивив этим всех кругом, и самих себя в первую очередь.

Сейчас у нас большой торговый центр в Адлере, два магазина стройматериалов – один из которых самый большой в Поляне, и четырёхкомнатная квартира в элитной новостройке на берегу моря в самом центре Сочи. Ну и этот дом, где мы живём большую часть времени. И, хоть и нет тех баснословных прибылей, как во время подготовки к Играм, но дивиденды от акций нескольких российских и, да – чего душой кривить – парочки европейских корпораций позволяют не переживать о завтрашнем дне. Налаженный бизнес работает практически сам по себе, требуя совсем немного внимания Вадима. Я в нём уже не участвую – не те масштабы, соответственно, нет того азарта.

И если вдруг мы с Вадимом разведёмся – то я вправе рассчитывать на половину всего, чем мы в данный момент владеем.

Но не всё так просто.

С Вадимом мы знакомы с детства. Я была влюблена в него ещё в начальной школе. Как и остальные девочки в классе, и даже несколько девчонок постарше. Честно говоря, для меня было большой неожиданностью, когда он обратил на меня внимание.

Мои родители считают, что мне с ним очень повезло. К тому же они придерживаются крайне пуританских взглядов на жизнь и время от времени дежурно напоминают, что ждут того же и от меня. Сама мысль о том, что я могу уйти от мужа, представляется им едва ли не вселенской катастрофой.

Моя сестра замужем за очень высокопоставленным чиновником.

Девять лет назад я вышла за Вадима девственницей. И не знала других мужчин, кроме него.

До сегодняшнего дня.

Несколько месяцев назад, когда мне уже было известно о его связи с Ингой, я впервые пошла развлекаться одна, без подруг. И не в престижный «Париж», эту самую настоящую ярмарку тщеславия, а в «Гадюшник» – самый популярный клуб в городе, славящийся до неприличия неформальной обстановкой. Мои подруги в такие заведения даже не заглядывают. Не тот уровень, знаете ли.

Напилась вдрызг. Меня лапали сразу двое парней. Это были жутко грязные танцы, даже по меркам такого клуба. Потом мне пришлось спешно уносить ноги, потому что, разгорячившись, мои новые знакомые вполне обоснованно ожидали продолжения общения со мной в более приватной обстановке. Но мне этого совсем не хотелось.

Пару месяцев после этого я терзалась стыдом и угрызениями совести. А потом снова пошла в клуб. И теперь время от времени совершаю такие вылазки, каждый раз незапланированно, импульсивно. Когда мне особенно плохо и грустно.

Мне доставляет прямо какое-то извращённое удовольствие дразнить мужчин, купаться в их внимании, ощущая себя безмерно сексуальной. До постели дело не доходит – мне противна сама мысль об этом. Главное чувствовать, как сильно они меня хотят.

Чтобы никто потом не узнал меня, случайно увидев на улице или ещё где-нибудь, я не хожу в эти заведения в своей обычной одежде – только специально для этого купленных платьях, откровенных до вульгарности. Ну и макияж тоже другой. Меняющий меня практически до неузнаваемости.

Вадим о моих непристойных развлечениях, разумеется, не знает. Равно как и кто-либо из нашего круга общения. А что касается чувства вины – я подавила его в зародыше. В конце концов, я же не изменяю ему. Так, развлекаюсь немного. Компенсирую недостаток внимания. Среди всех наших знакомых я вполне приличная замужняя женщина. Ну, разве что с немного нестандартным, порою даже пошлым, чувством юмора. Не при старшем поколении, разумеется. Друзья и знакомые к этому давно привыкли и воспринимают как неотъемлемую часть меня.

Родители довольны мною и моим браком. Я разочаровала их лишь тем, что не подарила внуков. Я не могу иметь детей. Вадима это не особо расстраивает. Я и сама уже давно смирилась.

У нас в друзьях много интересных людей, в том числе таких, о которых говорят «с большими связями».

Нет, походы моего мужа налево однозначно не стоят того, чтобы рушить сложившиеся со всеми отношения.

А я…

Я больше этого не сделаю.

Внезапно появляется нестерпимое желание проверить почту.

В ящике высвечивается непрочитанное письмо. От «Максим Бережных».

Чувствуя, как колотится сердце, я прикуриваю сигарету и кликаю по нему.

– Знаю, что глупо это писать. Но всё же… Я всё время о тебе думаю.

Впившись глазами в экран, несколько раз перечитываю слова, представляя, как он их набирал. Какого оттенка у него были глаза в тот момент? Такого же, как в то время, когда он меня имел? От этих мыслей кожа вдруг подёргивается мурашками.

Что за глупости!

Поспешно ткнув в экран, чтобы свернуть окно, я случайно попадаю пальцем на «отправить», отсылая ему пустое письмо. Этого ещё не хватало! Я совсем не собираюсь продолжать знакомство с ним. А почтовый адрес… В тот момент я просто проявила слабость, не сумев сказать «нет».

Телефон слабо пищит, и на экране тут же появляется ещё одно сообщение:

– Не хочешь со мной общаться?

Чёрт!

– Не хочу. Не вижу смысла.

Отправить.

Ответа, естественно, не следует. Почему-то меня это разочаровывает. Да что я творю, в конце концов? Мне совсем не нужны все эти сопливые игры половозрелых мальчиков. Раздражённо закрыв почту, я тушу сигарету и вылезаю из ванны.

Еда, как всегда, превосходна. Сливочный суп с сёмгой, утиная грудка под каким-то невообразимо вкусным соусом, печёные овощи на гарнир, салат из помидоров, рукколы и горгонзолы и паннакота на десерт. Не зря я так тщательно выбирала повара. Как и горничную, приходящую к нам трижды в неделю.

После ужина Вадим снова сидит за компьютером, а я плаваю в тёплой воде расписанного вручную бассейна, который занимает приличную часть внутреннего дворика.

– Лана, прости, мне придётся отлучиться на несколько часов, – Вадим виновато улыбается.

– Что-то случилось?

– Нет, всё в порядке. Стас с мужиками сидит в кабаке на набережной и очень просит меня поддержать их компанию.

Ясно. Помирились, значит. Рада за вас.

– Я бы взял тебя с собой, но там чисто мужская компания, неудобно получится, – муж выжидающе смотрит на меня. – Да и тебе там скучно будет.

– Езжай, конечно. Я и сама хочу проветриться. Что-то давненько не каталась на мотоцикле…

Он в упор не замечает моей иронии.

Или ему совсем уж наплевать?

– Только, пожалуйста, будь осторожна, – он нетерпеливо целует меня в губы. – Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Значит, наплевать.

Интересно, он и в самом деле считает меня настолько глупой или просто знает, что я не унижусь до того, чтобы позвонить Стасу и уточнить, действительно ли они гуляют в кабаке и зовут моего мужа?

Переодевшись в рваные джинсы, чёрную футболку с агрессивным волчьим оскалом, бандану и любимую косуху с красным треугольником на груди, я натягиваю на руки митенки и, зашнуровав высокие ботинки, выхожу во двор. Миниатюрные розы вдоль выложенной диким камнем дорожки белеют в свете полной луны.

Вадим уже уехал. Выкатив байк за ворота, я тихонько трогаюсь – не хочу поднимать шум в такое время – у наших соседей трое очаровательных детей. Выехав за пределы посёлка на безлюдный участок федеральной трассы, кручу ручку газа, и мощный мотор ревёт, развивая скорость.

Сто двадцать километров в час. Сто шестьдесят. Сто восемьдесят. Над головой мелькают частые фонари, и только луна неподвижно висит в небе, мрачно роняя на ландшафт свой холодный свет.

Двести двадцать. Двести сорок. Встречная машина испуганно шарахается на обочину, как будто я еду не по своей полосе, и возмущённо сигналит далеко позади. Слёзы наворачиваются на глаза, и я едва успеваю выровнять мотоцикл, чтобы не влететь в стену в начале неожиданно быстро приближающегося тоннеля. Снижаю скорость и пытаюсь успокоиться. Промчавшись сквозь тоннель, останавливаюсь и снимаю шлем. Меня трясёт, как от холода, но спина вся взмокла.

Навстречу из темноты с урчанием появляется мотоцикл. Притормаживает. Двое парней. Чёрный «Кавасаки». Местные, судя по номеру.

– Эй, сестрёнка! Всё нормально?

– Да, – киваю я, силясь улыбнуться, но получается с трудом.

Они с сомнением смотрят на меня.

– Может, махнём в бар, выпьем да потреплемся о том о сём? – предлагает мотоциклист.

– А давай! – машу я рукой. – Я угощаю.

– Только если проиграешь! – усмехается он.

– «Трёха» в качестве финиша подойдёт? – подзадориваю я их.

– Вполне.

Мы срываемся с места и летим по трассе с бешеной скоростью, то и дело играючи пропуская друг друга вперёд – но лишь затем, чтобы тут же обогнать. В считанные минуты мы достигаем окраины маленького Адлера, и вот тут начинается настоящая гонка. Ночные улицы безлюдны, и это даёт нам негласное право полихачить. Мой противник явно опытнее, но я не сдаюсь, рискуя больше, чем обычно могу себе позволить. И это приносит мне буквально полсекунды форы, благодаря чему я первая останавливаюсь напротив входа в бар. Сидящие на террасе посетители заинтересованно поворачиваются на умолкающий рокот моего железного коня, и тут же эффектно, с разворотом, подлетает «Кавасаки».

– Да ты просто чокнутая! – вопит мотоциклист, снимая шлем. – Так же и расшибиться недолго! А ведь мы даже познакомиться не успели! Костя, а это – Паша.

– Лана, – пожимаю протянутые руки, и мы поднимаемся в бар.

Внутри шумно и многолюдно. Разношёрстная толпа людей нашего возраста и постарше. В байкерских прикидах и повседневной одежде. Со стрижеными висками, татуировками на руках, плечах и других частях тела, пирсингом в носу, брови, губе и ещё чёрт знает где, и просто обычной внешностью. Но никаких гламурных девиц в сверкающих стразами платьях и вульгарными нарощенными ногтями. Никаких пижонов с их жалкими понтами. Здесь не вертят во все стороны дорогими смартфонами, а скромно и незаметно пользуются ими по прямому назначению.

Безумно люблю «Трёху». За нарочно неотделанные стены из красного кирпича, деревянную грубо сколоченную мебель, движок мотоцикла в углу под потолком. Но в первую очередь за царящую в нём атмосферу и только рок-музыку – попсу вам здесь никто не поставит, хоть просите, хоть угрожайте – неоднократно видела и то, и другое. И да – для местной элиты это место тоже «не того уровня», что является для меня весьма жирным плюсом – можно расслабиться, побыть немного собой, начхав на условности.

Свободных мест ожидаемо нет. Но большая компания за сдвинутыми вместе двумя столиками оказывается знакомой моим спутникам, а некоторых на лицо знаю и я – так что нам тут же предлагают присоединиться.

Меня быстро со всеми знакомят, и попойка продолжается. Мы пьём из обледеневших стопок текилу, водку, ром и снова водку, текилу, ром.

Мы травим анекдоты и хвастаемся тем, кто из нас в какие курьёзные ситуации попадал. Как минимум половина из этого сочинена тут же на коленке, но правдоподобности никто и не ждёт. Лишь бы это было смешно.

Кто-то достаёт карты, и мы режемся в дурака на самые глупые желания на свете. Причём желания выбираются уже после того, как кто-нибудь проигрывает. Все просто наперебой выкрикивают пришедшие им на ум сумасбродные выходки, и выбирается самое оригинальное.

Какому-то толстому парню приходится танцевать на столе импровизированный стриптиз до пояса. Мы надрываем животы со смеху. Паша проигрывает изображать Стэтхема в сцене из «Карты, деньги, два ствола», где он лежит на спине, а в рот ему льют крепкий алкоголь одновременно из двух бутылок. Только Паше в рот льётся сразу и текила, и водка, и ром, а рыжая девушка добавила ещё и своё пиво. И всем дико весело, особенно от того, что большая часть льющейся жидкости стекает на пол, потому как Паша не успевает так быстро её сглатывать.

Когда я проигрываю, каких только желаний не высказывается – от предложения подойти к бородатому бармену и поцеловать его взасос (что он сам по этому поводу думает – никого, судя по всему, не волнует…) до – переспать со всеми по очереди.

Когда взрывы хохота немного утихают, решается, что я должна станцевать на своём мотоцикле. И чтоб по-честному, не халтурничая.

Парни потрезвее тут же прикатывают мой «Панигаль» в центр зала. Как они уговорили на это возмутившегося было администратора – я не знаю. Но, чёрт возьми, им это удалось. А я ещё надеялась немного, что это меня и спасёт – в жизни не видела, чтобы кто-нибудь хоть раз парковал свой мотоцикл прямо в баре.

Попросив поставить «Shut you diesel power» «Prodigy», я, шатаясь, протискиваюсь между столиками к байку. Проверяя, надёжно ли его установили, чтобы он не рухнул в самый неподходящий момент, вызываю очередной взрыв хохота. Все глаза обращены на меня.

Встав сбоку от мотоцикла, лицом к залу, я повожу плечами, под дружный свист позволив соскользнуть косухе, но упасть она не успевает – я подхватываю её и слегка крутанув, кидаю тому самому толстяку, которому ранее пришлось танцевать на столе. Адреналин в крови зашкаливает, и я даю ему волю. Резко развернувшись, я седлаю мотоцикл и тут же отклоняюсь выгнутой спиной на сиденье, взметнув распускающиеся волосы. Затем закидываю ноги на руль, делаю пару «волн» бёдрами. Вскидывая в танце руки, резко поднимаюсь за ними, одновременно спуская ноги на пол. Тут же ложусь грудью на бензобак, приподняв попу, и извилистым движением руки оглаживаю обшивку двигателя, неотрывно глядя на смутившегося толстяка. Выпрямляюсь в седле, усевшись на коленях и, немного отклонившись назад, делаю несколько характерных движений бёдрами. Паша встаёт и, пробираясь между столиками, подходит к бармену и о чём-то ожесточённо с ним спорит. Через полминуты он появляется рядом со мной и кричит в ухо:

– Сможешь, лёжа на спине, удержать вот здесь, – он указывает на солнечное сплетение, – стопки с шутерами?

– С ума сошёл? – хохочу я. – А давай попробуем!

– Нет, если ты не уверена.

– Коктейли, как я понимаю, будут подожжены?

– Да.

– Сними майку.

– Зачем?! – удивляется он.

– И держи в руке на всякий случай. Накроешь, если что.

– А может, ты?

– А может, оба? – парирую я.

Мы одновременно стягиваем футболки под взглядами заходящихся в восторге зрителей. Только у меня под футболкой оказывается вполне приличный кожаный топ, что почему-то вызывает разочарованные возгласы. Кто-то выкрикивает пожелание не останавливаться. Я смеюсь.

Улёгшись на спину, я слегка приподнимаю бёдра, так, чтобы ниже груди получилась параллельная полу плоскость. Вроде получается. Бармен подходит и одну за другой ставит три стопки «Б-52», смотрит мне в глаза, видимо, чтобы убедиться в отсутствии возражений, и поджигает. Все три коктейля полыхают синим огнём. Паша наклоняется и под восторженные вопли без соломинки опрокидывает один за другим. Подав руку, он провожает меня обратно за столик.

Костя снимает всё это безобразие на мобильный, клятвенно обещая, что дальше семейного архива это не пойдёт. Но, правда, семья у него большая.

Мы пьём и пьём, но компания уже редеет. Кто-то просто устал, а кому-то завтра на работу. Третий час ночи. Я пьяна и хочу спать. Только сначала надо добраться домой. Как ни странно, я понимаю, что не в том состоянии, чтобы ехать на мотоцикле.

Вспоминаю о Максиме. Хотя нет – я весь день не переставала о нём думать, чем бы я при этом ни занималась.

Дура. Дура… Дура!!!

Руки сами тянутся к телефону, набирают логин и несложный пароль.

Пусто. Ни одного нового письма. Почему-то меня это безумно расстраивает.

– Уже перестал думать?

Отправляю. Проходит несколько минут, а телефон молчит. Я прошу выкатить мой мотоцикл на улицу и прощаюсь с оставшейся компанией, не обращая внимания на уговоры остаться – я знаю, что печально, когда главный клоун уходит.

Телефон пищит. Забывая дышать, несколько раз перечитываю одно-единственное слово, и меня переполняет радость.

– Нет.

Торопливо набираю текст. Ошибаюсь. Стираю. Снова пишу.

– Во сколько ты освободишься?

– У меня сегодня выходной.

– Забери меня из «Трёхи».

Секунду-другую колеблюсь, потом поспешно отправляю следом ещё одно слово.

– Пожалуйста.

– Ты на мотоцикле?

– Да.

– Оставайся, пожалуйста, там, я скоро буду. Только никуда не уезжай, хорошо?

Сажусь на байк и покорно жду. Минут через пятнадцать на пустынном перекрёстке появляется такси, быстро приближается и останавливается рядом со мной. Задняя дверь открывается, выходит Максим. Машина уезжает.

– Предлагаешь идти пешком? – удивляюсь я.

– Если ты не доверишь мне вести, я могу вызвать обратно такси. Но в таком случае мотоцикл придётся оставить здесь.

– А ты умеешь его водить? – удивляюсь я.

– Я в прошлом году продал свой.

– Почему?

– Деньги нужны были. Ну так что?

– Значит не зря я вчера опасалась, что ты его угонишь, – театрально вздыхая, отдаю ему ключи.

Он садится впереди, я обнимаю его. Через тонкую куртку я чувствую, как напрягаются мышцы под его кожей. Вдыхаю запах его волос. Мы трогаемся с места. Я понимаю, что опыт вождения категории «А» у него имеется, но вопреки моему ожиданию, он не рисуется, не гонит, а едет очень аккуратно. И это на таком-то мотоцикле? И с девушкой за спиной? И в таком возрасте, в котором ну просто невозможно не повыпендриваться? Я приятно удивлена.

Мы подъезжаем к знакомому уже подъезду. Нехотя разжимаю руки и слезаю с непривычного пассажирского сиденья. Поднимаемся в квартиру.

Максим снимает с меня косуху. Сажает на тумбочку и расшнуровывает ботинки. Мне ужасно плохо, в ушах шумит, перед глазами всё прыгает. Вскакиваю и бегу в туалет. Едва я успеваю откинуть крышку унитаза, как меня тошнит жгучей мерзко пахнущей жидкостью. Максим сидит рядом на корточках и держит мои волосы собранными, не позволяя им запачкаться. Меня снова тошнит. Ещё и ещё. Такое ощущение, что я вот-вот выплюну внутренности. Противно. И жутко стыдно. В голове проносится мысль, что со мной уже сто лет такого не бывало – чтобы меня рвало от выпивки. Но, похоже, сегодня я выпила много более обычного. К тому же смешала всё, что можно и не можно было.

Наконец тошнота проходит. Максим легко, словно пушинку, подхватывает меня на руки и несёт в ванную. Я хочу почистить зубы. Он наносит пасту на щётку и подаёт мне. Отвратительный вкус во рту становится слабее, но не исчезает.

В спальне он раздевает меня догола и раздевается сам. До трусов. Постель не застелена, похоже, он спал, когда я ему написала. Он ложится рядом и накрывает нас одеялом. Руки крепко обнимают меня, только в этом нет ничего эротичного. Мне хочется возмутиться, но глаза закрываются, и, барахтаясь, я проваливаюсь в чёрную пустоту.

***

Я лежу в мягкой траве, среди колокольчиков и ромашек. Солнечные зайчики щекочут моё лицо, и я возмущённо морщу нос. Раздаётся приглушённый смех.

Открывая глаза, вижу улыбающегося Максима.

– Прости, я не успел ночью спросить, во сколько тебе надо домой. Сейчас десять утра.

– И ты посмел разбудить меня в такую рань из-за подобной ерунды?! – я притворно злюсь, отчего он хмурится.

Не выдержав, начинаю смеяться.

Он озадаченно смотрит на меня, и я догадываюсь, что сейчас он задаст мне не самый приятный вопрос. Что я за жена такая, если позволяю себе неприлично долгие отлучки из дома? Но Максим говорит совсем другое:

– Будешь спать или сварить кофе?

– Не надо. Боюсь, он долго во мне не удержится, – я встаю и замечаю, что на мне ничего нет.

– На тебе не было ни одной вещи, пригодной для сна, – лукаво поясняет он на мой выразительный взгляд.

– Я в душ, – не спрашивая разрешения, открываю шкаф и беру полотенце.

В ванной меня ждёт сюрприз.

Повсюду зажжённые свечи. Она уже заполнена тёплой водой, на поверхности которой плавают красные лепестки роз.

– Максим… ты ждёшь кого-нибудь? – чувствуя, как срывается голос, я пытаюсь пошутить, чтобы скрыть, как меня это тронуло.

– Да. Тебя, – он смотрит серьёзно и как-то странно.

– Спасибо! – шепчу я и бросаюсь ему на шею, целую уголки губ, щёки, глаза.

Он привычным уже движением подхватывает меня и опускает в ванну. Красные лепестки красиво плещутся, натыкаясь друг на друга. Я подвигаюсь, он снимает трусы и залезает в воду. Его член уже стоит вовсю, но Максим приподнимает мои бёдра из воды и нежно ласкает ртом, пока я не начинаю умолять войти в меня.

Лепестки роз плещутся туда-сюда. Вода тёплыми волнами ласкает мои груди, часто набегает на живот и стекает обратно, каждый раз меняя расположение ярко-красных листочков на коже. Мне так хорошо, что я смотрю на него затуманенными от слёз глазами. На этот раз он имеет меня медленно и нежно, и в этом есть какое-то особое удовольствие. Я достигаю оргазма не так быстро. Но гораздо сильнее. Бессвязно что-то кричу, всхлипываю и тут же смеюсь.

Он кончает в меня с тихим рычанием, напоследок позволив себе несколько быстрых и грубых движений. Его семя внутри меня горячее остывающей воды.

– Лана, – он произносит моё имя, словно пробуя его на вкус. – Кажется, я всё больше влюбляюсь в тебя.

Я не верю своим ушам. Внутри и радостно, и больно одновременно. Закрываю глаза и про себя повторяю эти слова, пока они не начинают красными буквами прыгать перед плотно сжатыми веками. Хочется дольше ими упиваться.

Я смотрю на него и молчу. Но он и не ждёт ответа.

Я тоже в тебя влюблена!

Мне хочется прокричать эти слова, но я подавляю в зародыше это глупое желание. Я не должна влюбляться в него. Так же, как и он в меня.

Максим заботливо заворачивает меня в полотенце и несёт обратно в постель.

– Я поняла, зачем ты это делаешь, – шучу я, – всё время носишь меня на руках.

Он вопросительно смотрит на меня.

– Чтобы не потерять форму!

– А ты догадливая! – грустно усмехается он. – Да, всё свободное время только этим и занимаюсь. Похищаю – прости, пожалуйста! – пьяных в доску девушек и ношу на руках.

– Согласись, не такая уж большая жертва ради того, чтобы щеголять такой фигурой?

– А я знаю, почему ты всё время напиваешься, – хитро улыбаясь, интригует он.

– И почему же?

– Потому что трезвой ты в мою постель не попадаешь.

Я хохочу, а он продолжает:

– Могу я поинтересоваться, когда ты собираешься напиться в следующий раз? Чтобы я мог заранее взять на работе выходной.