Читать книгу Верни звезду на небо - Лана Земницкая - Страница 6

***

Просыпаться было… скажем мягко, непривычно. Лина не забыла ничего из произошедшего – вероятно, потому, что момент возвращения в полное сознание был для игрушек необычным. Они никогда не спали, всегда были наготове, разве что могли погрузиться в свои мысли – но не так глубоко, как это делали люди, которым для полноценного отдыха приходилось входить в странный транс.

Когда она необыкновенно легко открыла глаза, несколько минут понадобилось на то, чтобы полностью осознать происходящее. Разум был странно затуманен, острота к нему возвращалась медленно. Бывшая кукла чувствовала себя роботом, которому поставили какие-то старые детали. Она видела, как «тормозил» компьютер Жени, когда однажды её родителям пришлось это сделать – вот, точно такие же ощущения были от того, что её сознание не охватывало всё существование в момент.

Лина потратила ещё некоторое время на то, чтобы проверить своё новое тело. Оно и правда было неоднородным: где-то – мягким, где-то – гораздо жёстче и крепче, чем её некогда пластиковая голова и руки. Оно было отзывчивым и послушным. Но ощущения в нём сводили с ума. Раньше её живот и грудь были будто онемевшими, она почти их не чувствовала: а теперь в груди билось живое сердце, а в животе что-то урчало.

Разумеется, Лина знала, что такое голод. Игрушкам не нужно было есть, но они видели, какое большое значение этому придают люди – да и в книжках, которые они порой умудрялись читать со своими хозяевами, было подробно описано всё происходящее с телом человека. Так что она не чувствовала себя неподготовленной, конечно, но…

Было страшно от того, насколько разом усложнилась её жизнь. А ведь ещё даже ничего не произошло. Что, если это навсегда? Что, если ей придётся жить целую длинную человеческую жизнь в качестве настоящей девочки? Лина знала многих знакомых Жени, которые приходили к ней домой. Сидя на шкафу, она видела все её переписки. Знала многие её тайны, и порой даже хотела подсказать ответ в домашнем задании – но сможет ли она заменить свою хозяйку? Вчера началось лето. Что будет, когда Лине придётся пойти в школу? А потом? Как ей разговаривать с людьми? Что, если однажды она кому-то попытается рассказать правду?..

Бывшая кукла моргнула, глядя в потолок. Она вспомнила об одной очень важной вещи – телефоне её хозяйки. Там, без преувеличения, была вся её жизнь – наверняка этого было достаточно, чтобы хотя бы попытаться начать разбираться в этом новом мире.

Лина приподнялась, огляделась. Обычно Женя оставляла свой телефон где-то на комоде или на письменном столе. Иногда – под подушкой, но где он был сейчас?

Неловкое движение – и раздался чей-то сонный вздох. Кукла вздрогнула, только теперь осознав, что мама Жени так никуда и не ушла. Просидела рядом, в мягком кресле, всю ночь.

– Доброе утро, – это было единственным, что удалось придумать Лине. А что, с чего-то же люди начинали разговор? Дышать всё ещё было непривычно, конечно, но всё же, тело справлялось. Мудрая живая машина. Мудрее беспомощной глупой куклы, которая застряла в нём не по своей воле. Или всё же по своей? Не из-за гордыни ли её наказал великий Сказочник?

Маленькая Аня, которая была уже далеко не малышкой, сонно поморгала. Во взгляде у неё снова появилась тревога. Что-то с ней было не так – будто какая-то печать осталась на её лице после сна. Беспокойства, мрачности, напряжения.

Она придвинулась ближе к Лине и коснулась тыльной стороной ладони её лба. Линия её бровей чуть смягчилась.

– Доброе, – Аня поморщилась, когда произнесла это слово. Будто не верила в него. – Как ты сегодня? Всё хорошо?

– Я… – что ей было сказать? «Я не твоя дочь»? Нет, это было бесполезно. Аня выросла. Она в это не поверит. Лина видела слишком много фильмов, где взрослые не верили даже в очевидное волшебство – а у неё даже не было доказательств, чтобы предоставить их своей бывшей хозяйке. Разве кто-то в здравом уме поверит, что она – всего лишь кукла?

– Температуры, вроде бы, нет. Голова не кружится? Не тошнит? – не замечая заминки, продолжала спрашивать мама Жени. Лина вздохнула, подумав: что же, ей надо было принять эту ситуацию. Другого выхода прямо сейчас не было.

И она приняла её, впервые в своей жизни сказав:

– Кушать хочется, – слух у людей был устроен в принципе иначе, но слышать эти слова от самой себя было вдвойне необычно. Ещё более необычным было то, что повзрослевшая Аня, которая когда-то тренировалась на ней, готовясь к этому моменту, мягко кивнула и протянула ей руку.

– Хорошо. Пойдём на кухню, – сказала она.

Лина впервые смогла протянуть ей руку в ответ.

Еда была… разнообразной. Лина никогда не думала, что люди столько информации могут получить от спрятанной во рту розовой мышцы – оказывается, её можно было обжечь чаем, как кожу. Но кожей не почувствуешь сладость сырка и кислинку ягоды внутри. Кожей невозможно говорить – а эта мышца справлялась и с этой задачей, причудливо изгибаясь и то дрожа, то мягко скользя по зубам – ещё одному необыкновенному устройству, – то жёстко сталкиваясь с нёбом, почти цокая. Тело помогало ей, подсказывая, как нужно жевать, когда глотать и как не подавиться воздухом – поразительно.

Ощущения ото всех этих открытий притуплялись, когда механизм нового действия становился почти привычным. И она вдруг поняла, что может оглядываться, говорить, а не только сосредоточенно жевать, разглядывая впервые доступную ей еду. Что же – посмотреть и правда было на что.

Мама Жени не ела. Лина, потихоньку оглядевшись, заметила, что они были дома только вдвоём. По крайней мере, не было слышно шума в ванной или спальне родителей, не звучала привычная приглушённая музыка из телевизора в гостиной. Видимо, потому что там никого не было.

Она неосторожно спросила:

– А где папа? – «папа Жени» чуть не вырвалось было у Лины, но она вовремя прикусила язычок. Оказалось, это тоже довольно больно, если не рассчитать силу.

Аня вздрогнула. Подняла на неё взгляд, оторвавшись от телефона. Хмуро посмотрела, в глазах будто бы сверкнули колючие льдинки.

– На своей работе, – резко, почти с вызовом ответила она. Отложила телефон, нервно придвинула к себе чашку с чем-то ароматным. Это люди называли кофе? – Он там, где ему интереснее. Охотится за звездами, – голос её изменился, и она прикрылась этой чашкой. Заставила себя замолчать.

Лина медленно моргнула, опуская руку с открытым сырком. Эти слова почти физически задели что-то у неё внутри. Она не понимала, что. Не понимала, почему в груди вдруг стало так тяжело, а в горле – горько.

Но она прекрасно видела, что то же самое чувствовала мама Жени – и сделала логичный вывод: это было из-за неё. Если ей ответили так, значит, эти чувства Лина ненароком поселила в её груди сама.

Она отставила кружку с чаем. Положила сырок на стол. Неловко шаркнула стулом, коснулась руки человека рядом с ней. Женщина вздрогнула, растерянно посмотрела на неё, перестав прятать глаза за этой ароматной чашкой.

– Прости, – просто сказала Лина. Отчего-то это оказалось сложным словом, может, из-за этого странного ощущения в груди и горле. Но она совершила ошибку, едва оказавшись в человеческом теле – и должна была её исправить. – Я не хотела тебя обидеть, – бывшая кукла заглянула в глаза матери Жени. Теперь и её матери, наверное?

Анна несколько секунд молчала, глядя в глаза дочери. Это был неожиданный жест со стороны Жени, он будто бы осадил её, привёл в чувство. Она вдруг ощутила жгучее чувство вины. За что ей было злиться на дочь? За неосторожный вопрос? Её девочка вчера потеряла сознание из-за духоты и их бесконечных ссор. Её тоже оставили в тяжёлый момент. Она не могла быть идеальной, не должна была быть.

Она ничего не сделала. И всё же – поразительно тонко почувствовала состояние своей матери, когда Анна на неё сорвалась. Почувствовала свою вину. Ни за что. Смотрела ей в глаза и просила прощения за свой несвоевременный вопрос, причинивший ей боль.

Женя собиралась отстраниться, когда Анна поймала её тёплую руку своей и удержала.

– Ты меня прости, – сказала она. Комок в горле неожиданно стал меньше, легче, когда удалось попросить прощения за незаслуженную обиду. – Ты ничего плохого не сделала. Я не должна была на тебе срываться. Просто я… устала. Очень. Это не твоя вина, – она погладила руку дочери. Та вскинула на неё будто бы удивлённый взгляд. Неуверенно улыбнулась. Это того стоило.

– Может быть… – она осеклась. Анна приподняла брови:

– Что такое?

Женя мгновение подумала, помолчала, и потом всё же продолжила:

– Может… Мы сходим погулять? – видимо, на лице у неё отразилось недоумение, потому что дочь быстро прибавила: – В смысле, ты говоришь, что устала… Мы можем сходить в парк, или ещё куда-нибудь, – она будто бы пугалась собственного голоса, видимо, сама смущённая собственным предложением. Плечи у неё опустились, Женя заметно стушевалась. Похоже, она посчитала свою идею глупой, когда озвучила её.

Но Анна так не думала. Прежде, чем дочь пересела бы обратно, опустив глаза в стол, она качнула головой. В конце концов, вчера начались летние каникулы. Они обе были дома, и у них обеих было свободное время. Зачем оставаться наедине с собой, если можно провести время вместе?

Она ведь действительно устала. Так почему бы им хотя бы не побросать камешки в реку?

– Да, – согласилась Анна. Женя встрепенулась, подняла на неё большие удивлённые зелёные глаза. – Давай сходим. Только чай допьём, – она думала, что заставит себя улыбнуться – но, когда у её дочери на губах возникла неуверенная улыбка, у неё и у самой это получилось гораздо проще. Что же, что ни делается – всё к лучшему. В последнее время Женя была как колючка – понятно, почему. Но сегодня, сейчас, она поступила мудрее, просто попросив прощения. Хотя вины Анны было не меньше.

Нельзя было проигнорировать этот первый шаг навстречу, если ей была дорога семья, ведь так?

Так что последней преградой на пути к прогулке – когда они в последний раз вот так вот просто вместе гуляли? – стала чашка кофе.