Читать книгу Туман нашей памяти - Лара Гросс - Страница 5

В следующие два месяца я полностью погрузилась в работу над книгой, вдохновленная воспоминаниями о двух невероятных сутках с Беном, которые мы провели, преимущественно занимаясь сексом и беседуя в коротких промежутках.

Оказался ли Бен таким, каким я представляла его в своих фантазиях? Вовсе нет.

Но тот факт, что он был реален, из плоти и крови, обнимал меня, целовал, отправлял по моей спине толпы мурашек одним прикосновением, занимался со мной самым что ни на есть реальным сексом, приводил все мое естество в состояние благоговейного восторга.

Правда заключалась в том, что я истосковалась по мужской ласке, а Бен, кроме всего прочего, являлся великолепным мужчиной с красивым телом и обладал завидной выносливостью в постели.

– Я ужасно сожалею, что обстоятельства заставили меня исчезнуть в то утро так неожиданно и надолго, – признался Бен после очередного раунда любовных утех, прижимая меня к своей твердой груди.

– Что тогда произошло? Ты сказал, что это связано с твоей работой, – мне хотелось понимать, каких сюрпризов ожидать в дальнейшем.

– Мой друг… хм… употребил какую-то несанкционированную дурь и сам испугался последствий. И да, мы как бы… работаем вместе, – ответил Бен, и в его голосе я расслышала неподдельную боль. – Пришлось присматривать за ним, пока не убедился, что он в полном порядке.

Я резко отстранилась, уставившись на него изумленным взглядом.

Бен придерживался здорового образа жизни, соблюдал дисциплину, и казалось крайне странным, что он дружит и «как бы работает» с наркоманами. Прочитав немой вопрос в моих глазах, он притянул меня снова к себе и спокойным голосом проговорил:

– Он не конченый торчок, вовсе нет. Просто много работает и… – Бен замялся, как если бы не был уверен, должен сказать или нет, но продолжил: – Несколько лет назад он попал в жуткую переделку, пережил сильное душевное потрясение и до сих пор до конца не пришел в норму. В эмоциональном плане. Отсюда этот срыв. Но сейчас он в порядке.

– Хорошо, – пробормотала я и хихикнула, вспомнив, под каким именем записан в телефоне Бена этот странный друг. – Дилли большой хер. Это он?

Бен легко рассмеялся в ответ, целуя меня в макушку.

– Что, серьезно такой большой? – фыркнула я, сама не понимая, откуда возник подобный интерес.

В ту же секунду Бен перевернул меня на спину и навис надо мной, поймав в ловушку своих мускулистых рук.

– Мальчишечьи хохмы, – проговорил он, его глаза потемнели, а дыхание участилось. – Хочу, чтобы с этого момента тебя интересовал только один член, и искренне надеюсь, что это будет мой.

Поверьте мне на слово, Бен здорово постарался, чтобы я как следует запомнила его во всех деталях, перед тем как закрыть за собой дверь и улететь на другой континент. И он действительно оставался единственным, о ком я думала все те два месяца, в течение которых его не было рядом.

Бен уехал по работе в Америку, но, несмотря на разницу во времени и, как он говорил, плотный график и постоянные переезды, находил минутку позвонить, а пару раз даже умудрился раскрутить меня на секс по телефону. Бен не сказал, чем именно занимался в этой поездке: он был персональным тренером, работал с известными людьми, но с кем – не упомянул. «Возможно, он связан договором о неразглашении», – решила я и, будучи человеком, не имеющим привычки лезть в чужие дела, довольствовалась тем, что говорил мне Бен.

Нет, не буду притворяться, что любопытство не взяло верх над моими представлениями о морали. Конечно же, я порылась в его вещах, но не нашла ничего компрометирующего. Бен хорошо зарабатывал, судя по названиям брендов на бирках его рубашек и кроссовок, но не был ни ярым модником, ни транжирой.

В его квартире, состоящей из кухни, гостиной, ванной и двух спален, одну из которых отвели мне, совсем не было лишних вещей и ненужных безделушек. Ноутбук он увез с собой. В телевизоре я не обнаружила подписки на порно каналы, а в почтовом ящике – неоплаченных счетов. В его спальне я не нашла ни секс-игрушек, ни коллекции женских трусиков в качестве боевых трофеев, ни фотографий бывших.

Порой мне казалось странным, что я жила в доме человека, о котором знала так много и практически ничего одновременно. Я знала тело Бена, его вкус, видела, как он кончает, и в то же время не имела ни малейшего представления, что он за человек, кроме того, что он успел или захотел мне рассказать. В любом случае мы не были связаны никакими обязательствами, за исключением того, что я взяла на себя заботу о его хорьках.

Чип и Дейл, к слову, оказались невероятно забавными смышлеными зверьками и большую часть времени преспокойно спали в своем домике и не доставляли хлопот.

Работа над новой книгой и параллельно киноадаптацией также шла без сучка и задоринки, что невероятно радовало моего литературного агента. Я часто искала (и находила) вдохновение и сюжеты в изобразительном искусстве, а потому жизнь в Лондоне привлекала меня приятным бонусом в виде огромного количества музеев и художественных выставок, которые я могла свободно посещать. Должна признаться, что и сюжет «До и после» был во многом вдохновлен знаменитым триптихом Босха «Сад земных наслаждений»9, и я даже специально ездила в Мадрид, чтобы посетить музей Прадо, где выставлена эта работа.

В своем новом романе в жанре психологического триллера я исследовала такое проявление фетишизма, как пигмалионизм⁣10, и практически каждый день посещала выставки и художественные галереи. Особенно часто я бывала в музее Альберта и Виктории, в деталях изучая богатую коллекцию скульптур. Я подолгу разглядывала «Крадущуюся Венеру» Иоанна Носта и неизменно восхищалась изяществом «Трех граций» Антонио Канова, но больше всего времени проводила, любуясь работой гениального мастера Рафаэля Монти под названием «Сон скорби и радость мечты».

Я смотрела на нее и мне казалось, что вот-вот послышится тихий вздох и под мраморной вуалью, покрывающей лицо девушки, дрогнут ресницы. В моей голове не укладывалось: как можно из каменной глыбы изваять тонкую прозрачную вуаль? Каким гением нужно обладать, чтобы суметь передать в камне нежность и воздушность легчайшей ткани, ее изгибы и складки, при этом сохраняя каждую черточку лица и тела? И правда ли, что гениальность обязательно сопровождается психическими отклонениями того или иного рода?

Перед уходом из музея я всегда останавливалась возле «Торса Бановича Страхиня», представляющего собой мифического сербского героя, известного своей красотой. Дело в том, что я с восторгом обнаружила, что он являлся точной копией торса Бена Холланда. Всякий раз, глядя на скульптуру, я с замиранием сердца наблюдала, как внизу моего живота разливалось тепло, вызванное приятными воспоминаниями о мужчине, обладавшем, в чем я теперь не сомневалась, божественным телом.

Кроме того, издательство решило напечатать дополнительный тираж «До и после» и запустить массированную рекламу. Теперь баннеры с обложкой книги и – о, Боже, я не могу на это смотреть! – моим полупрофилем красовались на автобусах, следующих рейсами 24 и 390.

Мы регулярно встречались с Ингой, чтобы обсудить рабочие моменты и посплетничать о мужчинах. Большую часть времени я, конечно, слушала об Итане и их стремительно развивающемся романе.

– Я уже оставила мысль, что когда-нибудь полюблю по-настоящему, – призналась мне Инга во время одной из таких встреч за день до возвращения Бена в Лондон.

Мы сидели на открытой террасе Дэ́ллоуэй в отеле Блумсбери, наслаждаясь изысканными десертами и отборным игристым во время ставшего традиционным после того, как я съехала от Инги, пятичасового пятничного чаепития11. Это восхитительное место, названное в честь героини известного романа Вирджинии Вулф, очаровывало изысканным убранством и интерьером, наполненным благоухающими плетистыми розами и другими растениями самых невероятных форм и цветов. Мимо нас бесконечным караваном проплывали возбужденные туристы и коренные лондонцы, слегка изнурённые августовской духотой.

Я задумчиво помешивала пузырики в бокале с игристым чайной ложечкой, слушая трогающие душу признания Инги. Я искренне радовалась за подругу, но вместе с тем что-то внутри грызло меня и не давало покоя. Еще один день, и мне предстояла встреча с Беном. Наверное, я должна была млеть от восторга, но собственные ощущения по этому поводу сбивали меня с толку. Я слушала, как Инга полушепотом рассказывала, как подгибаются её колени и трепещет все внутри, когда Итан прикасается к ней. А ведь прошло уже три месяца с тех пор, как они познакомились. Ровно столько технически мы были знакомы с Беном.

Но все в нашей истории развивалось как-то неправильно, словно бы стрелки часов бежали в обратном направлении. Воспоминания о времени, проведенном вместе, уже утратили свою новизну, и мысль о том, что совсем скоро я вновь увижу Бена, вызывала у меня скорее страх, чем трепет.

Наверное, все мои сомнения были написаны на моем лице, потому что Инга вдруг прервала свою речь и испытующе поглядела на меня.

– Что тебя гложет, Лиза?

– Бен возвращается послезавтра.

Инга облокотилась о стол и подпёрла щеку тыльной стороной ладони, блуждая по мне пристальным взглядом.

– Это прекрасная новость, разве нет?

Я неуверенно пожала плечами и нервно прикусила нижнюю губу. В груди заболело. Я смотрела на довольную подругу и не понимала, почему я не могу быть просто счастливой, так же как и она? Почему не могу наслаждаться тем, что имею, и не переживать при этом экзистенциальный кризис, который сводил на нет все мои успехи как в профессиональной, так и личной жизни?

Я разглядывала Ингу. Мне казалось, что в её глазах мигают красные сердечки, как у героев мультфильмов. Моя подруга была влюблена и счастлива несмотря на то, что в её жизни случались разные ситуации, и встречалась она далеко не всегда с идеальными мужчинами.

Я искренне радовалась за Ингу. И в то же время всякий раз, слушая её, понимала, насколько неудовлетворенной во всех смыслах женщиной я была. Счастье и бурная сексуальная жизнь Инги с подходящим ей по всем параметрам Итаном, как мне казалось, лишь подчеркивали мою собственную убогость.

Наверное, это крылось в моем характере, воспитанном неудовлетворённой своей жизнью матерью: неумение наслаждаться моментом и получать удовольствие там, где его положено получать. Мой брак оказался скучным и малоэмоциональным, сексуальная жизнь – до безобразия неудовлетворительной, но не было ли в этом доли и моей вины? Многие прорехи в жизни были закрыты моей маленькой дочерью, но даже это злодейка-судьба у меня отняла, оставив в груди зияющую дыру.

– Разве не замечательно, что Бен, наконец, возвращается и у вас появится возможность по-настоящему узнать друг друга?

Я хмыкнула вместо ответа. Инга осуждающе покачала головой:

– Мне казалось, ты была от него в восторге. Он интересный мужчина, симпатичный, крепко стоит на ногах, и ты, безусловно, нравишься ему. И все же тебя что-то тревожит?

– Я не знаю, не уверена в том, что чувствую. Когда ты говоришь об Итане, мне кажется, что у тебя за спиной вырастают крылья, а вокруг летают разноцветные сердечки. Когда я думаю о Бене, то испытываю лишь смутную тревогу. Меня не оставляет ощущение, что все это мне приснилось.

Инга выдохнула и откинулась на спинку стула, прежде чем растянуть губы в снисходительной улыбке:

– И это совершенно естественно. У вас совсем не было времени узнать друг друга. Но вне всяких сомнений вас влечет друг к другу, в противном случае между вами ничего бы не произошло. Не забивай голову ерундой – мой тебе совет, Лиза. Скоро вы сможете изучить друг друга вдоль и поперек, и я уверена, что все твои сомнения развеются по ветру.

Способность вселить в меня веру являлось одним из золотых качеств, за которые я так любила и уважала Ингу.

В день, когда Бен должен был приехать, я вскочила ни свет ни заря. Он не написал точного времени, а мне хотелось быть во всеоружии, когда настанет момент, и мы снова окажемся лицом к лицу. Прошло целых два месяца, и я не была до конца уверена, что очарование от нашей последней встречи не рассеялось в дымке времени и расстояния. Но в глубине души я отчаянно надеялась на лучшее.

Часы показывали девять утра, когда я услышала звук открывшейся входной двери, и все внутри меня перевернулось в радостном предвкушении. Я со всех ног бросилась в прихожую и появилась там в тот момент, когда замок защелкнулся за спиной Бена. В следующее мгновенье, сама не знаю как, я оказалась прижатой к стене, и губы Бена накрыли мой рот в приветственном поцелуе.

Мои легкие заполнил такой знакомый мускусный запах. Как в первый раз, мы пробовали и узнавали друг друга. Только ощутив его руки на своем теле и нетерпеливые губы на своих, я поняла, как соскучилась по этому мужчине. Я застонала, и осторожный поцелуй немедленно перерос в требовательный и жадный.

От этого поцелуя по моей спине промчались табуны мурашек, внизу живота разлилось трепетное тепло. Я запустила пальцы в слегка отросшие волосы Бена, в то время как его сильные руки крепко прижали меня к нему. Я прильнула к Бену всем телом, наслаждаясь его близостью и теми эмоциями, которые она во мне вызывала.

Я открылась ему, позволяя углубить поцелуй, и слегка прикусила его нижнюю губу, и Бен издал горловой звук, который срезонировал в каждой клеточке моего тела. Я не могла насытиться им, все мое естество требовало большего, и, судя по внушительной выпуклости, которую я ощутила на своем бедре, он хотел того же.

Руки Бена скользнули к подолу моего домашнего платья, и он подхватил меня, в то время как его губы переместились на мою шею. Я обвила его ногами и совсем потеряла голову от требовательных поцелуев и осознания мужской силы, пока он нес меня в свою спальню.

Он бережно уложил меня на кровать и навис надо мной, разглядывая восхитительными улыбающимся глазами, и я окончательно забыла, почему так боялась снова увидеть его.

– Словами не передать, как я соскучился по тебе, малышка, – пробормотал Бен, растягивая губы в ласковой улыбке.

– Даже сильнее, чем по Чипу с Дейлом? – сорвавшимся от волнения голосом я пыталась пошутить.

– Даже сильнее, – улыбнулся мне Бен, и его нежные губы снова прижались к моим.

И в то время как его руки становились настойчивее, а дыхание все более неровным, я осознала, что готова взорваться от предвкушения.

– Я тоже безумно скучала, – прошептала я, с удовлетворением слушая, как неистово бьется сердце Бена в его груди. Потому что понимала: причиной тому была я. Мои руки потянулись к молнии его джинсов. Он приподнялся на локтях, и я застонала от вида мускулов, поигрывающих под его покрытой золотистым загаром кожей.

– Я как поросенок после перелета, мне бы в душ, – улыбнулся Бен, но я решительно расстегнула молнию его джинсов.

– Наплевать, потом сходим вместе.

– Ты невероятная, – тихо прорычал он мне в губы, когда спустя несколько секунд мы, уже полностью обнаженные, неистово целовались, вцепившись друг в друга.

Бен перевернулся и посадил меня себе на колени, и я направила его в себя. Он застонал, я непроизвольно выгнула спину. Бен был настойчив и вынослив, и все еще помнил, куда нужно нажать и где поцеловать, чтобы заставить меня постанывать от удовольствия. Хоть мы и находились в самом начале пути узнавания друг друга.

Весь оставшийся день мы занимались сексом. В душевой, в гостиной, на кухне, снова в спальне Бена. Мне было восхитительно хорошо, мое сердце замирало от восторга, когда этот замечательный мужчина содрогался от наслаждения, издавая горловой звук, но сама я лишь виртуозно изображала оргазмы. По всей видимости, я не умела получать удовольствие, как женщины в кино и героини моих романов.

За окном сгущались сумерки, когда мы, наконец, нашли в себе силы оторваться друг от друга и заказали еду из итальянского ресторана. Мы расположились на ковре в гостиной, обложившись подушками, ели, пили вино, смотрели телевизор и играли с хорьками, явно соскучившимися по хозяину. Я наблюдала за Беном поверх своего бокала с вином, пока он тискал юрких зверьков и чмокал их влажные носики, и внутри меня разливалось тревожное чувство.

Кем я была для этого мужчины? Кем был он для меня? Вот что не давало мне покоя. Мы были едва знакомы, и единственное, что точно знали друг о друге, это то, что неплохо ладим в постели.

Ремонт в апартаментах, которые я арендовала сразу после отъезда Бена, завершился, и я была готова переехать туда. Но почему-то не знала, как сказать ему об этом. Что-то в том, как он смотрел на меня, как улыбались его глаза, не позволяло мне начать разговор.

Вдоволь насюсюкавшись с Чипом и Дейлом, Бен отнес их в домик и снова опустился на ковер рядом со мной, вытянув босые ноги и сложив руки на широкой груди. Между нами повисла вязкая теплая тишина, в которой мы могли слышать дыхание друг друга. Я отставила бокал в сторону, когда заметила, как Бен смотрел на меня. Внимательно, оценивающе, заботливо, обеспокоенно. Да, целый спектр таких разных чувств я распознала в одном его взгляде.

– Спасибо, что присмотрела за мальчишками в мое отсутствие, – наконец сказал Бен.

– Мне это было в радость. Они помогли мне не умереть от одиночества, – брякнула я первое, что пришло на ум.

– Я знаю, что эти два месяца не прошли для тебя впустую, – почесывая подбородок, Бен вглядывался в мое лицо проницательным взглядом.

– Я много работала. Твой дом оказался идеальным местом для вдохновения.

– Только дом или его хозяин тоже имел некоторое влияние? – он улыбался мне глазами.

Ах, как мне это нравилось! Эти глубокие серьезные глаза с разлетающимися от них дорожками, которые стали заметней на покрытой загаром коже, и лукавые искорки, пляшущие в них.

– Я думала о тебе постоянно, Бен. Это правда, – призналась я, пожимая плечами и слегка прикусывая нижнюю губу.

– Сегодня, когда мы ехали из аэропорта, нам встретился автобус с рекламой твоего романа.

– Ох, это… Мне крайне неловко всякий раз, когда я вижу эти автобусы. Никак не привыкну к этому.

Бен легко рассмеялся, обнимая меня за предплечье и притягивая ближе к себе. Его мягкие губы уткнулись мне в висок.

– Когда я увидел это, то не сдержался и сказал ребятам что-то вроде: «Эй, смотрите, это моя девушка, и она писательница». И чуть не лопнул от гордости, когда они прилипли к окнам лимузина, охая и ахая.

Я подняла на него изумленный взгляд. Его глаза искрились от радости.

– Ты правда так сказал?

Бен утвердительно кивнул и неожиданно перевернул меня на спину. Как только наши губы встретились, между нами словно пробежал электрический разряд. Мне захотелось раствориться в этом мужчине. Я почувствовала его колено у себя между ног и издала тихий вздох. Бен слегка отстранился, и я буквально утонула в его глазах.

– Я пообещал себе не торопиться, – сказал он. – Хотел дать нам обоим время разобраться в себе. Чтобы то, что происходит между нами, постепенно переросло в полноценные отношения. Но сейчас понимаю, что не готов отпустить тебя ни на секунду.

Бен скользнул ладонью по моему обнаженному бедру, и я почти на автомате захватила его нижнюю губу зубами. Он протяжно застонал, прижимаясь ко мне возбужденной плотью.

– Черт меня подери, я не знаю, что со мной. Но, кажется, я никогда не смогу насытиться тобой, – прошептал Бен, когда в очередной раз вошел в меня с восторженным вздохом.

Я обхватила его за голову и посмотрела на него. Его взгляд стал тяжелым, в нем сквозили теплота и желание, и капелька сомнения, которая, я знала наверняка, останется там навсегда. Я чувствовала примерно то же самое, глядя на Бена.

Мы двигались нежно и медленно, наши стоны были тихими и осторожными, и в тот момент мне хотелось, чтобы это длилось вечно.

Когда все закончилось, мы лежали в объятиях друга друга еще долгое время.

– Останься здесь, со мной, – сказал Бен тихим голосом. – Не уходи. Сегодня утром, когда ты встретила меня на пороге, такая милая и уютная, я пережил настоящий апокалипсис. Это такое невероятное чувство: осознание, что кто-то, по кому ты скучаешь, ждет тебя дома. Я скучал, и это не просто красивые слова. Я не знаю, что нас ожидает в будущем, но… Ты мне нравишься, Лиза. Слишком нравишься, чтобы я был готов отпустить тебя так просто.

Я осталась жить в квартире Бена. Делить с ним быт оказалось на редкость легко. Он придерживался жесткого графика, предпочитал здоровую пищу, много тренировался и работал, что в целом было одним и тем же, рано вставал и ложился спать, поэтому мы продолжали жить в разных комнатах, хоть и занимались сексом, как молодожены в медовый месяц. Я предпочитала садиться писать ближе к полуночи, а потому мое утро начиналось около полудня, но большую часть вечеров мы проводили вместе, разговаривая о литературе, спорте и музыке и возясь с хорьками. Впервые за долгое время я ощущала себя свободной и довольной жизнью, и мой гормональный баланс находился на идеальном уровне.

– Ты кажешься расслабленной, – заметила Инга, разглядывая меня из-под пушистых ресниц и отпивая чай из своей чашки.

Это была одна из пятниц, когда мы традиционно встречались с подругой.

– Потому что я наконец-то расслабилась?

– Значит, теперь вы с Беном официально вместе? – простой вопрос, на который у меня не нашлось однозначного ответа.

Заметив смятение на моем лице, Инга вскинула брови.

– Мы пока не обсуждали это, но, наверное, тот факт, что мы живем под одной крышей, означает, что мы в некотором смысле вместе?

– Не лишено логики, но на твоем лице написано сомнение, – Инга пожала плечами, как человек, который решил придержать свои аргументы до лучшего времени.

Я не ответила и неуклюже перевела рельсы на подругу:

– Как у вас с Итаном?

Я была в очередной раз поражена тем, что при одном лишь упоминании имени этого парня Инга расцвела как майская роза. Её глаза заблестели, а щеки покрылись нежным румянцем.

– Черт, всякий раз, когда я произношу эти слова вслух, мне кажется, что я живу в какой-то параллельной реальности. Но… Я люблю этого мужчину. И знаешь… Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что моя жизнь без Итана была лишь чередой бессмысленных дней, нанизанных на нить сожалений.

Я смотрела на Ингу большими глазами, мой рот открылся от восторга. Наверное, я выглядела забавно, потому что моя подруга остановилась на полуслове и хохотнула.

– Господи, это так хорошо звучит. Я должна обязательно записать эти слова, – промямлила я.

Вместе с тем в моей груди все сжалось от осознания того, что сама я пока была не готова испытывать чувства, подобные тем, что переживала Инга.

Когда мы прощались, она сказала:

– Ты тоже скоро почувствуешь это. С Беном или с кем-то другим, но я уверена: с тобой обязательно случится что-то крышесносное.

– Ты ясновидящая? – попыталась я отшутиться, но запредельно серьезный взгляд Инги заставил меня остановиться.

– Думай что хочешь, но интуиция еще ни разу не подводила меня.

Слова Инги не выходили из моей головы весь остаток дня. Я не была бы женщиной, если бы не мечтала о чем-то таком же большом и неожиданном, столь же крышесносном, как выразилась моя приятельница. Я мысленно обратилась к Бену, этому прекрасному мужчине, которому удалось слегка подвинуть из моей жизни непроглядную тоску и отчаяние, привнеся туда нежность, стабильность и регулярный секс. Он был хорошим парнем и красивым, и мог трахаться подолгу и не ограничиваться одним раундом, но бабочки в моем животе почему-то мирно спали, а возможно, и вообще вымерли как вид.

Я думала именно об этом, когда вошла в кухню тем вечером. Бен сидел за барной стойкой и читал. На мгновение я залюбовалась его мужественным профилем и рельефом бицепса, слегка напрягшегося, когда он заметил меня.

– Что читаешь?

Я опустила на кухонный стол пакет с продуктами для ужина и подошла к нему сзади, просовывая руки ему подмышки и упираясь подбородком в плечо. Мое сердце приятно екнуло, когда Бен молча закрыл книгу, и я увидела обложку. Я отпрянула, и он повернулся ко мне лицом. Было что-то странное в его взгляде, что-то, что моментально заставило меня напрячься. Бен склонил голову набок, оставаясь сидеть на стуле и разглядывая меня, как воробей червяка, его руки плавно опустились на колени.

– Ты купил мою книгу? – спросила я, несколько сбитая с толку его взглядом и уж совсем запредельно странным молчанием.

Что с ним такое? Обиделся, что я не предложила ему бесплатный экземпляр? Или собирается сказать, что я пишу несусветное дерьмо и ему жаль потраченных денег?

– Не стоило, – промолвила я. Мне хотелось заполнить эту пугающую меня тишину, которая возникла бы, не начни я говорить. – Мог просто попросить, я дала бы тебе экземпляр. Не стоило тратить деньги, чтобы убедиться, что это стопроцентно бульварное чтиво.

Бен тихо вздохнул и, наконец, улыбнулся, слегка покачивая головой и щурясь на меня своими добрыми глазами.

– Ну почему же «чтиво»? Мне понравилось то, что я успел прочитать, – Бен соскользнул со стула и встал передо мной, обхватив за плечи. – И я купил книгу, потому что этим ты зарабатываешь на жизнь, Лиза. Ну, кроме того, что присматриваешь за моим домом… и хорьками.

– Ты не берешь с меня денег за жилье, так что это скорее равноценный бартер. И я люблю Чипа и Дейла, – я легонько толкнула его кулаком в грудь, и Бен придвинулся ближе, заглядывая мне в лицо. Его сердце под моими пальцами ускорило ритм, мягкие губы коснулись мочки моего уха.

– Искренне надеюсь на это, потому что пока мне кажется, что я получаю гораздо больше, чем отдаю взамен, – Бен слегка отстранился, в его глазах заплясали озорные огоньки.

– Не принижай собственной значимости. Уверяю тебя, это честное, взаимовыгодное сотрудничество с равноценными приятными бонусами.

– Клянешься?

Я кивнула, готовая прыснуть со смеху, одновременно наблюдая за тем, как по моей спине дикими табунами помчались мурашки.

– Слушай, Лиз, могу я в таком случае попросить тебя об одолжении? – сильные руки персонального фитнес-тренера подхватили меня и понесли в уже известном мне направлении. – Не окажешь мне парочку услуг, так скажем, авансом?

– Ну… только если ужин и вино с тебя…

Позже этим вечером я сидела в кухне, потягивая красное бургундское и наблюдая, как Бен, тихонько напевая себе под нос, суетился у плиты. Я скользила ленивым взглядом по его широким плечам, мускулистой спине, аппетитной заднице, тихо шикая на просыпающихся бабочек внизу своего живота и размышляя о том, за какие такие заслуги судьба подкинула мне этого интересного во всех смыслах мужчину и как долго может продлиться наше такое удобное для меня «взаимовыгодное» сотрудничество.

– Готово, – торжественно объявил Бен, поставив передо мной тарелку с аппетитным стейком и салатом. Я потянула носом, вдыхая божественный аромат и мысленно добавляя ко всем прочим достоинствам этого парня ещё одно. Он прекрасно готовил.

Когда мы закончили ужин и вымыли посуду, Бен облокотился о столешницу и подался ко мне:

– Так, говоришь, за твой сценарий бьются ведущие кинопродюсеры?

Я выгнула бровь и кивнула. Казалось несколько странным, что Бен вдруг проявляет такой живой интерес к моему творчеству. До сих пор мне казалось, что ему все равно. Ну, кроме того, что он хвастался перед друзьями, которых я в глаза не видела, что его подружка пишет бестселлеры.

– Почему ты спрашиваешь? Считаешь, что такому сюжету не место на большом экране? – от одной мысли мне стало обидно, я шумно втянула носом воздух и опрокинула в себя оставшееся в бокале вино.

Вероятно, все эмоции были написаны на моем лице, как алфавит на школьной доске мелом, потому что Бен вдруг нахмурился и подошел ко мне. Сел на стул рядом, его голая коленка коснулась моей. Обхватил обеими ладонями мою руку и улыбнулся глазами. Хмыкнул. Покачал головой. Выдохнул. И сказал:

– У твоей книги динамичный, интригующий сюжет. И главный герой… Хм… Весьма реалистичный. Пока читал, мне даже показалось, что… Как бы это выразиться… Мне знаком его голос, и я где-то уже видел это лицо…

Слова, которые можно приравнять к наивысшей похвале любому автору, если бы не это странное напряженное выражение на лице самого Бена. Я прищурилась, гоняя в голове, к чему он ведет. Бен отпустил мою руку и озадаченно взъерошил волосы, подбирая слова:

– Лиз, мне показалось или ты действительно писала своего героя с Дилана МакФолла?

Я замерла, мысленно переваривая услышанное.

Первым вопросом, возникшим в голове, было: «Кто такой, ради всего святого, Дилан какой-то-там-мать-его-Мак?». В моем мозгу запустился процессор, перебирая имена, лица, названия. Такое состояние, когда чувствуешь смутно знакомый запах из детства или аромат редкой специи и пытаешься вычленить из сотен заархивированных нейронами воспоминаний нужное.

Бен смотрел так, словно от моего ответа зависела его жизнь, и наряду с крайним удивлением, приведшим меня в явное замешательство, я ощутила, как внутри меня разливается неприятный холодок. Я точно не писала своего героя с Дилана Мак-хер-его-знает-какого, но испытывала острое желание оправдаться. Поэтому, устав копаться в своей крайне избирательной памяти, я взяла со стола айфон и нервно проговорила:

– Кто такой Дилан Мак… – я подняла глаза на Бена и удивилась тому, с каким недоверием он смотрел на меня.

Какого черта здесь происходит?

– Дилан МакДермотт, американский актер, известный по своим ролям в телесериалах «Практика», который принес ему премию «Золотой глобус», и «Американская история ужасов».

– Дилан МакКей – персонаж телесериалов «Беверли-Хиллз, 90210» и «90210: Новое поколение», созданный сценаристом Дарреном Старом.

– Дилан МакНамара… – звенящим голосом докладывала вездесущая СиРи, я с улыбкой кивала ей в такт, но Бен лишь покачал головой, словно не веря тому, что я не разыгрывала перед ним комедию.

– Дилан МакФолл, – глухо произнес он, и до меня окончательно дошло, что это не шутка.

Тогда я открыла браузер и вбила имя в поисковике.

Мои брови неумолимо поползли вверх, когда я взглянула на фотографию мужчины, являвшегося фронтменом рок-группы Dark Light, название которой мне было точно знакомо. Они совершили неоспоримый прорыв, попав «в струю» со своим синглом Blursday12 аккурат после затянувшейся постковидной депрессии, захватившей все прогрессивное мировое сообщество.

С откровением, присущим истинным рок-звездам, подводящим итог жизни каждого, кто прошел через ад вынужденно-добровольного заключения в четырех стенах – не всегда с видом на океан и любимым человеком в «конфетно-букетном периоде», – они вложили результат эмоциональных страданий большей части человечества в несколько строк, положенных на мелодию похоронного марша в рок-обработке.

Да, эта рок-баллада была мне хорошо знакома. Я слушала её на повторе, после того как мы с Леоном приняли окончательное решение расстаться, проведя изматывающие месяцы в карантинном заключении. Когда все проблемы в наших отношениях, которые мы старательно заметали под коврик, пытаясь убедить себя в том, что потеря дочери, общее горе способны нас объединить, полезли наружу.

Увы, чуда не случилось. Напротив, все недомолвки, обиды и разочарования, накопившиеся за годы совместной жизни, вскрылись как гнойные прыщи, оставив после себя еще больше боли, дискомфорта и раздражения. Сначала мы перестали разговаривать, затем выходить из своих комнат, чтобы случайно не встретиться… И как только карантин закончился, Леон собрал чемодан и съехал. Развели нас с первого раза.

Я вынырнула из горьких воспоминаний, сосредоточившись на настоящем. Напротив меня сидел человек, который спустя долгие четыре года моего тотального одиночества стал для меня буквально глотком свежего воздуха. Я подняла на него глаза и вздохнула. Бен был хорош собой, он мне нравился, меня вполне устраивал формат наших отношений, но сейчас он смотрел на меня так, как будто видел впервые. Так, словно… Не доверял мне?

В чем была причина столь неожиданно возникшего недоверия и в чем крылся глубинный смысл его запредельно странного вопроса о Дилане МакФолле? При чем здесь вообще был этот гребаный артист? Тем не менее по лицу Бена я поняла, что он действительно ждёт от меня ответа. Я отрицательно покачала головой.

– Я не писала своего героя с Дилана МакФолла. Я бы скорее предпочла Вилле Вало или Майкла Хатченса – истинных рок-звезд с ангельской внешностью и душой, утонувшей в дьявольском сумраке. Ну или, на край, Гарри Стайлса…

Я осеклась, почувствовав, как в горле встает ком, на глаза навернулись непрошеные слезы. Лерка с ума сходила по Гарри. И если уж начистоту, то этот самый Стайлс образца какого-то там далекого года, плакатами с которым была увешана вся стена в её комнате, вполне сгодился, если бы мне захотелось написать фанфик. Памяти моей погибшей дочери.

Но я не писала фанфики. Мой роман заинтересовал сам Голливуд, а это вам не такие уж и шутки. Если твою книгу хотят экранизировать, значит в ней немного больше смысла, чем в обыкновенном трибьюте кому бы то ни было – ныне живущему или давно почившему. По крайней мере, именно в этом я убеждала себя всякий раз, когда после просмотра какого-нибудь распиаренного блокбастера единственной мыслью, которая меня занимала, было: какую дурь курили продюсеры и авторы картины и где её достать.

Заметив слезы в моих глазах, Бен шумно выдохнул и взял меня за руку:

– Прости, я не хотел тебя обидеть, задеть твою …хм… писательскую гордость, что ли…

– Я не пишу фанфики, Бен. И ты не задел мою писательскую гордость, – я улыбнулась, смахивая одинокую слезинку, покатившуюся по моей щеке. – Что вообще за термин такой? Писательская гордость! – я фыркнула и зарылась лицом в ладонях.

Воспоминания о Лере всегда приходили из ниоткуда, и я ни черта не могла с этим поделать. Но я не собиралась откровенничать с Беном на эту тему, особенно сейчас, когда его явно беспокоило что-то другое. И мне было необходимо знать, что именно.

– Но ты задал этот вопрос, и мне хотелось бы понимать, откуда он взялся и почему тебя так озаботило мифическое сходство книжного героя с кем бы то ни было.

Я вытерла слезы ладонями и посмотрела на Бена, который, казалось, чувствовал себя не совсем уютно. Он прикусил нижнюю губу и отвел взгляд, барабаня пальцами по своим коленям. Он явно нервничал, и это окончательно сбивало меня с толку. Я подалась вперед и коснулась его руки.

– Бен? Да что такое происходит?

Он выпрямил спину и мотнул головой.

– Я же говорил тебе, что работаю с селебрити?

Я кивнула, все еще не понимая, к чему он клонит, но смутное чувство тревоги уже пустило корни в моей груди.

– Я редко откровенничаю на эту тему, поскольку связан договором о неразглашении. И… И просто избегаю этого, чтобы быть уверенным, что через меня люди не захотят подобраться поближе к таким известным артистам… Не пойми меня неправильно. Но твой герой – буквально зеркальное отражение Дилана. И это поразительное портретное сходство… Я обязан был спросить. Потому что если это действительно так, и у тебя есть какие-то связанные с этим планы…

– Какие планы? – мне казалось, что у меня из-под задницы опора уходит вместе со стулом, на котором я сидела. – О чем ты говоришь, Бен? И при чем здесь МакФолл, черт его дери? Я понятия не имею, что он за человек, чем живет, чем дышит. И послушай, все люди делятся на «типажи», некую совокупность признаков, характерных для определенного типа. Наверное, ты сильно удивишься, но существует целая околонаучная теория, система некоей Двин Ларсон, которая делит людей на типажи. И знаешь, что самое удивительное? Их всего четыре: Гамин, Романтик, Натурал и Драматик. К какому относится герой моей книги? Драматик. Дилан МакФолл? – я ткнула пальцем в экран телефона и открыла первую попавшуюся фотографию. И мысленно поразилась внешнему сходству своего героя с неким реальным парнем, которое непонятно почему так взволновало моего бойфренда. Сглотнув ком в горле, я продолжила говорить: – Высокий, стройный, жилистый. В лице доминируют острые черты. Губы узкие, глаза посажены глубоко. Скулы визуально выделяются. Чистый Драматик.

Я повернула телефон экраном к Бену, который смотрел на меня, широко распахнув глаза. Он явно не ожидал от меня научной лекции по мужским типажам. Его взгляд стал мягче, и напряжение между нами постепенно сошло на нет. Он улыбнулся, когда спросил:

– А к какому типажу отношусь я?

– Натурал, – бросила я, все еще хмурясь.

Бен закинул голову назад, проведя пятерней по волосам, и рассмеялся в голос.

– В этом я никогда не сомневался, – он подался вперед ко мне и подмигнул, его ладонь легко коснулась моего бедра и скользнула вверх.

Я замерла, переваривая услышанное, затем хихикнула, хлопая его по руке:

– Чистый натурал.

Он прищурился, мягко улыбаясь и качая головой, но шутливое выражение на его лице уже сменилось на серьезное. Бен взял мою руку в свою и, глядя мне в глаза, произнес:

– Лиза, я должен кое в чем признаться. Последние два месяца я сопровождал в гастрольном турне в качестве персонального тренера и телохранителя известного музыканта с типажом чистого Драматика. Дилан МакФолл – мой эксклюзивный клиент и… друг.