Читать книгу Один дар на двоих - Лара Васильева - Страница 3

Все, что было «до», – милые детские шалости. Настоящая работа – вот она. Целыми днями просиживая над проектом, порой мы с Алевтиной забывали пообедать. Фил буквально поселился в нашем кабинете, заняв пустующее место Инны. Но мы на босса уже не реагировали. Хотелось только есть, спать и успеть вовремя.

А времени катастрофически не хватало. За три дня мы проделали колоссальную работу, но оставалось еще столько же.

– Третий день хожу на обед с Костиком, – ворчала недовольная Майка, доставляя меня домой. – А он знаешь какой зануда!

– Неожиданно открыла в себе трудоголика, – отшутилась я.

Столярова фыркнула, усомнившись:

– Много работаешь, потому что Фил рядом, – заключила Майка.

Отчасти подруга права. Фил – стимул. И еще какой! Но наши отношения никогда не выйдут за рамки деловых. Большой босс должен разглядеть во мне женщину, а Майка – оставить глупую мечту выйти за него замуж.

– Заканчивай скорей свой проект! – надула губы Майка.

«KIA» притормозила напротив подъезда. Я вышла, вдохнула морозный воздух. В окне маячил силуэт матери в домашнем халате. Вечер предстоял еще тот!

* * *

В четверг утром ничто не предвещало беды. Приехали с Майкой, я открыла кабинет и поставила чайник, чтобы Алевтина начала утро с кружки горячего чая. Девяти еще не было, как в комнату с бешеными глазами ворвался Фил и сообщил, что Алевтина заболела. Сумасшедший ритм и усталость подорвали здоровье Алевтины Петровны, и она не выдержала.

– Ани Дмитриевна!

Надо же, помнит, как меня зовут!

А большой босс неожиданно подошел и опустил ладони мне на плечи. Я замерла, как кролик перед удавом. Еще немного – и не выдержу. Натворю глупостей, о которых буду сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Молчаливый перегляд длился несколько секунд, показавшихся вечностью.

– Теперь на вас одна надежда, – произнес Фил хриплым от волнения голосом. – Если справитесь, выпишу премию и зачислю в основной штат.

– Я постараюсь, – пересохшими от волнения губами едва выдавила два слова. А Фил уже умчался. Как прекрасное видение.

Пришла в себя через несколько минут после ухода босса. Коснулась плеч, все еще хранивших тепло его рук. Бурная фантазия рисовала картинки совместного будущего, а разум твердил, что на уме у Фила только работа.

Остаток дня трудилась с невероятным усердием. Обещание босса ввести в основной штат придавало сил.

После шести в кабинет заглянула Майка.

– Собираешься уходить?

Столяровой пришлось несколько раз напомнить о себе, прежде чем я заметила подругу. Неохотно оторвалась от монитора.

– Вид бледный и замученный, – констатировала Майка и заглянула в холодильник. – Да у вас мышь повесилась. Ты хоть обедала?

Попыталась вспомнить, обедала ли. Кажется, нет. Не оттого ли голова кружится? Или это от недосыпания и постоянного сидения за компьютером?

– Бросай работу и поехали домой, – распорядилась подруга.

Попыталась убедить Столярову ехать одну, но та была непреклонна.

В кабинет вошел Фил и сразу же столкнулся с Майкой, маячившей у порога. Столярова обалдела от появления босса и не сразу поняла, чего от нее хотят.

– Майя Александровна, вы еще на работе? – Фил взглянул на часы на запястье.

– Я за Ани зашла. Она без машины, – широко улыбнулась подруга, пожирая глазами красавчика-босса.

– Я сам Ани Дмитриевну отвезу, – распорядился Фил и подошел ко мне. – Какая картина вырисовывается?

Через мое плечо босс заглянул в монитор.

Потоптавшись в растерянности на пороге, Майка ушла, а мы включились в работу. Очнулись, когда на часах было пятнадцать минут девятого.

– На сегодня хватит, – Фил выпрямился и потер покрасневшие глаза, – завтра с утра отшлифуем. Собирайтесь. Жду вас в холле.

Босс ушел, а я нажала кнопку системника. Встала. Затекшие мышцы отозвались ноющей болью. Походила по кабинету взад-вперед, разминая их.

Вспомнила. Меня же Фил ждет!

Быстро собрала сумочку и глянула в зеркало. На удачу. Отражение испугало бледностью и темными кругами под глазами. Я обновила тушь, припудрилась и накрасила губы. Где-то в сумочке должен быть еще и блеск.

Фил разговаривал с охранником, когда я во всеоружии спустилась в холл. В черном пальто с портфелем в руках босс выглядел презентабельно и элегантно.

– До свидания. – Андреев пожал Михаилу руку и посмотрел на меня. – Пойдемте. Машина на стоянке напротив входа.

Открыл передо мной дверь. Придержал. Приятно до невозможности.

Вечер выдался звездный и морозный. Спустившись со ступенек, я сразу же поскользнулась. Сапоги на немыслимом каблуке, предназначенные только для машины, в гололед оказались бесполезны. Удержав равновесие, увидела протянутый локоть босса. Уцепилась за Фила, как утопающий за соломинку.

Жаль, что путь до машины катастрофически короток.

– Адрес? – поинтересовался Фил уже в салоне.

Не сразу поняла. Голубые глаза мешали сосредоточиться. Хотя в темноте салона не видно, какие у босса глаза.

Придя в себя, назвала адрес. Фил коротко кивнул и включил радио.

«Запомни этот вечер, – твердила я себе, осторожно посматривая на босса. – Возможно, это единственный раз, когда Фил тебя провожает».

«Citroen» босса остановился напротив подъезда, когда на часах было почти десять. Заглушив двигатель, Фил вышел из машины и, обойдя ее, распахнул передо мной дверь.

Галантен до умопомрачения.

Вышла. Вдохнула морозный воздух и по привычке подняла голову к освещенному окну третьего этажа. Силуэт мамы не спутать ни с кем. Вижу, что заметила. Ожидала увидеть рядом со мной Майку.

Я втайне захихикала, представляя удивление мамы. Фил – красавец, каких не сыскать. Таким не стыдно похвастаться не только возле подъезда.

Реакция мамы поразила и испугала меня одновременно. Распахнув окно, хотя никогда себе такого не позволяла, она помахала мне рукой.

Боже! Моя ли это мама?

– Заходите! – закричала она, забыв, что на дворе ночь. – На улице холодно! Я чайник поставлю.

Я была готова провалиться сквозь землю. На реакцию Фила даже боялась смотреть.

Спасибо, мамочка, удружила!

Пришла в себя, когда услышала писк сигнализации. Босс запер машину и пошел за мной к обшарпанному подъезду. Сердце стучало в груди как сумасшедшее. Так и до инфаркта недалеко.

Возле железной двери я долго копалась в сумке, пытаясь отыскать связку ключей. Фил терпеливо ждал. В подъезде нажала обгорелую кнопку лифта.

Не успела я надавить кнопку квартирного звонка, а мама уже распахнула дверь. Первым делом посмотрела на меня, затем на Фила и расплылась в улыбке. Могу поклясться, минуту назад в окне мама стояла в халате, а встречала нас уже в бордовом платье. Даже губы накрасила. Татьяна Сергеевна, ну вы и даете!

– Проходите!

Медово улыбаясь, она распахнула дверь.

По лицу Фила невозможно было определить реакцию. Сняв пальто, он протянул его моей маме и начал разуваться.

– Вы с работы, – засуетилась мама. – Мойте руки, сейчас ужинать будем.

Я улыбнулась. Моя дорогая мамочка решила проложить путь к сердцу мужчины через желудок.

Фил вошел в ванную. Сейчас увидит, какая она маленькая. Даже кабинку невозможно поставить.

А мама уже вовсю накрывала на стол. Я вошла на кухню, только чтобы прекратить форменное безобразие.

– Очень хорош! – одними губами прошептала мама.

Будто я сама не знаю.

– Не жених и даже не поклонник, – покачала головой.

– Если в ближайшее время не выйдешь замуж, никогда не выйдешь! – Мама решила взять испугом? – Вспомни нас с отцом.

Прекрасно помню историю родителей. Романтическая встреча под проливным дождем. У отца был зонтик, мама переминалась с ноги на ногу на пороге института. В тот день они ушли вместе. Под одним зонтом.

Одна-единственная встреча раз и навсегда связала две жизни. На следующее утро отец попросил руки мамы, и через три месяца образовалась новая ячейка общества.

Девятнадцать лет родители жили в мире и согласии. А пять лет назад отца не стало. Слабое сердце, сказали врачи, но в тот вечер мама призналась: она знала, что им придется расстаться. Я не стала уточнять почему, да и время было неподходящее. Не желая бередить открытую рану, откладывала болезненные расспросы на потом.

Странно, почему мама именно сейчас об этом заговорила?

– Фил не предложит, – я пожала плечами, прекрасно понимая свое невыгодное положение, – он помешан на работе и не замечает женщин. А возможно, у босса уже есть та единственная. Просто мы о ней не знаем.

– Я и не настаиваю, – неожиданно смягчилась мама, – просто вы хорошо смотритесь вместе.

Судьбе все равно, хорошо смотримся вместе или нет. Давать мне шанс она явно не собиралась.

– Меня зовут Татьяна Сергеевна, – представилась мама, когда Фил возник в дверях кухни.

– Очень приятно. Филипп Эдуардович. Можно просто Филипп, – не моргнув глазом представился босс.

Усадив дорогого гостя за стол, мама предложила чай или кофе на выбор.

– Мне все равно, – произнес Фил, пряча нервозность за равнодушием.

Тогда мама взглянула на меня.

– Кофе. Натуральный. Возьми зеленую, – посоветовала я. – Вы ведь не против кофе на ночь? – посмотрела на босса.

– Никогда не был против хорошего кофе.

Теперь главное – маме не перегнуть палку. Босс и так чувствует себя не в своей тарелке. Пожалел, наверное, не один раз, что зашел за огонек.

– Вы коллега моей Ани? – невинно похлопав ресницами, уточнила мама, заправляя кофемашину. Хотя прекрасно знала, что Фил – мой босс.

– Я ее начальник. – Большой босс сцепил пальцы в замок, подбирая слова для оправдания. – Вы уж простите, что доставил вашу дочь домой в столь поздний час. Много работы. Но это ненадолго. И я все компенсирую.

Знал бы, какую мама хочет компенсацию!

– Ани уже взрослая. Пусть сама решает! – отмахнулась мама.

Надо же, как заговорила! Взрослая? Не она ли в прошлые выходные называла меня «несмышленой девчонкой»? Неужели красота Фила растопила ледяное сердце мамы?

Кофе директору понравился. В меру крепкий, но густой и насыщенный.

– Пирожное? – заботливо поинтересовалась мама.

Сладкого у нас в доме никогда не было. Не знаю, где мама брала бы пирожное, ответь Фил согласием. Но, слава богу, он отказался.

– Только кофе. Спасибо!

Помучив босса расспросами, касающимися дел фирмы, мама осталась довольна, а Фил поднялся из-за стола.

– Уже поздно. Мне пора, – виновато улыбнулся он.

Отправив меня провожать босса до двери, мама осталась на кухне.

Быстро одевшись, Фил пожелал спокойной ночи. Я ответила тем же, смущаясь и нервничая из-за сложившейся ситуации.

– Завтра ответственный день, – напомнил босс.

Я прекрасно понимала, что от прилагаемого усердия зависит мое будущее. Когда Фил ушел, вернулась к матери на кухню.

– Проводила? – Мама подняла на меня глаза. Я кивнула. – Дочка, а давай пить чай!

* * *

В пятницу по дороге на работу Майка вела себя на удивление тихо. Поздоровалась и надолго замолчала. Чтобы не было недомолвок, я начала разговор первой.

– Фил вчера домой доставил, как обещал. Мне даже повезло держать босса под руку. – Я заметила, что Майка заинтересовалась и продолжила: – Поскользнулась и едва не растянулась на крыльце. Вот он и протянул руку помощи. А возле подъезда мама, как только заметила, что я приехала не одна, открыла окно и раскричалась на всю улицу. В общем, пришлось Филу заглянуть к нам на огонек.

– И как? – бесцветным голосом выдавила подруга.

– Честно – никак. Сидел прямо, словно кол проглотил. Отвечал односложно. Думаю, мечтал поскорей сбежать. В общем, если раньше не обращал на меня внимания, то после знакомства с мамой вовсе будет за километр обходить.

Заметила, как после моего рассказа подруга заметно повеселела. Поняла, что я не соперница и ревновать нет повода.

– А я вас видела вчера, – призналась Майка, резво выруливая на служебную парковку. – Прости, не сдержалась и проследила. – Щеки подруги окрасились стыдливым румянцем. – Видела, как вы до машины шли под ручку. Поехала следом. Когда Фил за тобой вошел в подъезд, психанула и уехала. Ани, я пытаюсь не ревновать, но не могу.

Майка горестно вздохнула.

Как могла, убедила ее, что не собираюсь становиться на их пути. И какая может быть ревность, когда босс видит во мне только сотрудницу, а уж никак не женщину?

Михаила на проходной не оказалось, и Майка воодушевилась.

– Пора мне новым поклонником обзавестись! – пропела она.

И ведь напророчила!

Утро выдалось суматошное. После обеда у босса была презентация. Основная часть моя, но нужно собрать и обобщить данные других отделов. Летая из кабинета в кабинет, я столкнулась с милым мальчиком, растерянно бороздившим коридоры фирмы в синих джинсах и темной куртке с капюшоном, и остановилась. На одном плече у него висел рюкзак кричащего желтого цвета, в другой руке была коробка.

– Здравствуйте? Вы к кому?

Курьер заглянул в мятый клочок бумаги.

– Столярова М. А.

– Пойдемте, провожу!

Я сегодня сама любезность. Мама со вчерашнего вечера – словно ангел. С подругой помирились. Не говоря уже о возможной премии и зачислении в основной штат.

– Доброе утро! – поприветствовала я Иру с Таней. – Майя Александровна, к вам курьер.

Передала «мальчика» в хорошие руки и помчалась дальше.

Примерно через час в кабинет ураганом ворвалась Майка. Фил в это время сидел за моим компьютером и листал презентацию. Я затихла на месте Инны, стараясь не мешать.

Не заметив босса, подруга с порога кинулась ко мне.

– Ань! – завопила она так, что Фил вздрогнул. – Зачем ты его ко мне привела?

– Кого привела?

– Курьера! – продолжила Майка, эмоционально размахивая руками. – Я понимаю, молодежь нынче активная, но не до такой же степени?

Подруга стояла спиной к Филу, не замечая его растерянности.

– Давай позже поговорим, – рассмеялась я, наблюдая за реакцией босса.

Презентация забыта. Столярова правит балом.

Майка не поняла, почему я не хочу обсудить немедленно, поэтому пришлось кивнуть в сторону Фила. Обернувшись, Столярова выдала нечто нечленораздельное и пулей выскочила за дверь.

– Приведите слайды в соответствие, начиная с десятого, и скиньте на флешку.

Фил вышел, а мне оставалось теряться в догадках, что он подумал. Чтобы успокоить нервы, поставила чайник. Осталось маленькое усилие, а потом – да здравствуют новая прическа, маникюр и Новый год!

Вдыхая аромат чая с бергамотом, я почувствовала, как слипаются глаза. Неудивительно, после визита босса до полуночи с мамой проговорила, а потом долго не могла заснуть. Решила, что прилягу за стол всего лишь на минутку, а потом с новыми силами закончу работу.

И… перенеслась за двести километров от города. Это я уже потом поняла, а первое впечатление было, что сплю. Слишком нереально вокруг. Пространство такое густое, что чувствовалось, как рука режет воздух. И… холодно. Я поежилась. Странно? Во сне разве можно чувствовать холод? Вот к чему приводит работа на износ!

Причина холода стала ясна, когда я заметила, что стою в легкой блузке, юбке и туфлях. Пальто и сапоги остались в офисе. Какая жалость, и какой холодный сон! В городе земля еще черна, а здесь уже укрыта небольшим слоем снега.

В руке я держала сотовый телефон. Вот удача! Но, сколько ни пыталась кого-нибудь набрать, звонок срывался. Время шло, тело сотрясала мелкая дрожь. Непонятно только, от холода или испуга. А я все не просыпалась. Значит, надо действовать. И понять, где я нахожусь.

Осмотревшись, сообразила, что знаю это место.

Конечно! Я стою на улице возле забора моей бабули. Матери отца.

Марфа Константиновна, как я привыкла называть бабушку, даже после смерти Дмитрия отказалась перебраться в большой город, объяснив, что негоже в ее-то годы покидать родное гнездо. «Родное гнездо», кстати, находилось в неплохом состоянии. Двухэтажный дом из красного кирпича, обнесенный забором из профиля между кирпичными столбиками в унисон с домом.

В детстве я приезжала сюда на летние каникулы. Когда повзрослела, поездки стали редкими, а потом и вовсе сошли на нет.

Прикинув, сколько бабуле лет, я поняла, что много.

Но все старшие родственники, в том числе и мама, каждый год большой шумной компанией приезжали сюда. Приводили в порядок дом и сад, наводили кристальную чистоту, меняли бытовую технику, если та требовала замены. Оплачивали коммунальные счета на год вперед. Так называемая «неделя счастья» для бабушки.

Почувствовав непреодолимое желание войти, я потянула ручку калитки. Дверь на удивление легко распахнулась. Что это с бабулей! Неужели к старости перестала бояться грабителей?

Я прошла по припорошенной снежком кирпичной дорожке к двери. Нажала кнопку звонка. Тишина. Скорее всего, бабули нет дома. Повинуясь странному желанию, толкнула дверь.

Открыто.

Мне стало не по себе. Что, если с бабулей случилось непоправимое? Не поэтому ли она мне приснилась? Помня расположение комнат, вошла внутрь и без труда нашла гостиную. Бабушкину, помнится, любимую комнату.

Марфа Константиновна сидела в кресле-качалке и смотрела телевизор. Седые волосы, платок на голове, темные глаза за толстыми очками, длинный цветастый халат. Заметив меня, бабуля встала, щелкнула пультом и прижала морщинистую руку к сердцу.

– Внученька! – воскликнула она и несколько секунд просто смотрела не мигая.

– Бабуль, ты как? – Я подалась вперед, но Марфа Константиновна жестом попросила не спешить.

Я остановилась, а бабуля медленно подошла к комоду и взяла фотографию покойного деда.

– Ну вот, Коленька, и встретились. Дождался, дорогой!

Прослезившись, бабуля промокнула глаза уголком платка и вернула фотографию на место. А сама открыла комод и принялась перебирать вещи.

Самое время для уборки! Наконец она что-то достала и с довольным видом подозвала меня.

– Ани, слушай внимательно, – строго произнесла бабуля, – больше спросить будет не у кого. Не поймешь сейчас, в будущем хлебнешь немало горя.

С этими словами она протянула наручные часы на черном кожаном ремешке. Помедлив, я все же приняла подарок.

– Это часы, но не обычные. Посмотри на циферблат.

Подивившись странному сну, посмотрела внимательней. На циферблате вместо двенадцати вверху стояло загадочное число «тридцать». А весь круг был разбит на мелкие отрезки по пять минут. Одна-единственная стрелка медленно двигалась по кругу.

Приложив часы к уху, я услышала негромкое тиканье.

– Довоенные, что ли? – удивилась.

Неужели Марфа Константиновна, предчувствуя скорую смерть, решила одарить меня наследством?

– Еще старше, – вздохнула бабуля. – Если мы с тобой встретились при таких обстоятельствах, значит, жить мне осталось ровно тридцать минут. Сейчас уже меньше, – кивнула она на часы, предлагая мне посмотреть.

Стрелка стояла на отметке «двадцать пять».

– Понимаешь, Ани, – Марфа Константиновна старалась говорить твердо, словно речь давно уже заготовлена, но я чувствовала ее волнение, – все люди смертны. Но одни умирают в окружении близких, друзей или знакомых. А есть те, которые в момент смерти остаются одинокими.

Не знаю, к чему вела Марфа Константиновна, но явно не к добру. А бабуля продолжила:

– Меньше чем через полчаса меня не станет. Ты появилась здесь, чтобы скрасить мое одиночество в последние минуты.

Я закашлялась. Бабуля хоть и стара, но выглядит неплохо. С чего ей умирать?

– Теперь это твой долг. Твой дар. Твое проклятие. Назови как угодно, – спокойно сказала бабуля. – Хочешь этого или нет, но ты будешь перемещаться к людям за тридцать минут до их смерти.

– И какой в этом смысл?

Я почувствовала, как меня потряхивает. На этот раз уже не от холода. Опустилась на стул, чтобы собраться с мыслями.

– Поговорить, скрасить одиночество. Возможно, кто-нибудь напишет предсмертную записку или позвонит близким, разобравшись с давней враждой. У каждого своя история. Я привела пример, но сейчас другое время. И люди другие.

Марфа Константиновна опустилась в кресло-качалку.

– Так ты тоже такая? – Я моргнула, чувствуя, что если бы не сон, непременно грохнулась бы в обморок.

– Была такой, – улыбнулась бабушка, вновь посмотрев на фотографию своего Коленьки. – Весь род Меламед такой. По женской линии. Мать моя и бабка. Твоему покойному отцу дар не передался, но я знала, что ты его получишь. Ты в детстве была – ну точно как моя мать. Такая же проницательная и острая на язык. И парни на тебя так же не заглядывались.

А это здесь при чем?

– Женихи словно чувствовали, что со мной что-то не так. За версту обходили. Да и когда мне было создавать семью?

Поднявшись, бабуля взяла фотографию мужа с комода и села обратно в кресло.

– Только Коленька словно не замечал моих странностей. – Марфа Константиновна снова прослезилась. – Ходил за мной как приклеенный, вот я и сдалась. А когда детишки пошли, моя странность сама собой улеглась. Да и куда мамке исчезать, когда дите одно дома? У меня ведь три сына. И у всех ребята. Только ты одна девчушка получилась.

– Бабуль… – Я посмотрела на часы. Стрелка в районе двадцати.

– Да, да, – словно опомнившись, пролепетала бабушка, – заболталась я, а время идет. Там в шкафу пальто синтепоновое. Таня, мать твоя, оставила в прошлый приезд.

Я встала и открыла шкаф. Желтое пальто висело на вешалке.

Марфа Константиновна заставила его взять.

– И сапоги, – напомнила бабуля, – негоже по зиме разгуливать босиком. И деньги в шкатулке на комоде возьми. Там на обратный билет.

Жутко смущаясь, заглянула в шкатулку.

– Запомни, Ани, когда люди вокруг – нечего бояться. Опасайся, когда ты одна. Мало ли чего. Теплую одежду держи рядом. Деньги, кошелек, а главное – паспорт. Никогда не знаешь, куда занесет тебя судьба. А теперь иди ко мне, милая, дай тебя обнять!

Мы обнялись. Я поцеловала ее в морщинистую щеку.

– Ты не реви, внучка, – проговорила Марфа Константиновна, вытирая с моей щеки слезы. И когда только успела расплакаться? – Я по Коленьке соскучилась. Давно встречи жду. Деньки уж считаю. Ты Тане позвони, скажи, что Марфа померла. Она все поймет. А сама уходи.

Я вышла на улицу, потому как бабушка гнала прочь. А по щекам слезы текут, не могут остановиться. Взглянула на странные часы: не тикают. И стрелка замерла на тридцати.

Деньги в кармане пальто, на голове – капюшон. Сапоги теплые, хотя и по-старушечьи практичные: нет даже маленького каблучка.

Вспомнила последние слова бабушки и набрала маму:

– Мам… бабуля умерла.

– Марфа Константиновна! – услышала вскрик матери в трубке, и связь прервалась.

Несколько минут я стояла на улице, собираясь с мыслями. Потом телефон снова зазвонил. Номер незнакомый.

– Ани Дмитриевна, вы где? – раздался мягкий голос босса.

Очуметь! Он тоже во сне! Видимо, красотой крепко меня приложил.

– В Гагарине, – пробормотала я, на всякий случай оглядевшись.

В телефоне повисла тишина.

– В каком? – спустя несколько секунд хриплым голосом уточнил Фил.

– Город такой. Родина Юрия Алексеевича.

В трубке снова воцарилась пугающая тишина.